— Эл, ты знал, что Боги смерти едят одни только яблоки? — раздался со всех сторон тихий голос, который, как будто намеренно насмехался над ним и его тщетными попытками отгадать скрытый шифр послания Киры, который на протяжении многих месяцев не покидал его мысли и являлся одной из причин постоянного скрежета шестерёнок в его голове.
— Нет, Кира-кун, не знал, — угрюмо ответил Эл незнакомому голосу, запоздало осознавая, что его собственный голос отдавался громким эхом в ушах. — Неужели, Боги смерти действительно существуют? — задумчиво спросил он вслух у невидимого собеседника, пытаясь отыскать источник звука, но единственное, что было перед его глазами — это тьма.
Медленно оглянувшись по сторонам, альфа понял, что неподвижно стоял в кромешной темноте и ничего не мог увидеть дальше своего носа.
— Ты знал, что у Богов смерти, которые едят одни только яблоки, красные руки? — внезапно послышался позади него беспристрастный голос, который показался ему очень знакомым.
Эл вспомнил, как перед встречей с младшим Ягами написал четвёртую предсмертную записку, которую якобы оставил ему самому один из убитых Кирой заключённых. На самом деле она была лишь фальшивкой и средством узнать реакцию тогда предполагаемого подозреваемого на наличие ещё одного послания для детектива. Его безупречный план оправдал себя полностью и вероятность того, что юный гений являлся Кирой, который, впрочем, не подвёл его ожиданий, возросла на три процента. Это только ещё раз подтвердило его теорию о том, что Кира был молод и не любил проигрывать. Массовый убийца захотел подразнить его, подкинув ему сложную и загадочную головоломку, что стало для него только новой ошибкой. Кира, сам того не ведая, дал ему подсказку и это лишь вопрос времени, когда у него на руках будут все веские основания и доказательства, чтобы осудить безжалостного убийцу.
— Да, — вынырнув из глубоких размышлений, уверенно подтвердил Эл, чувствуя спиной чей-то пронизывающий взгляд, но, обернувшись назад, он никого не увидел.
Непроглядная темнота застилала обзор, а через какое-то время мёртвая тишина стала ощутимо давить на нервы. Сделав несколько шагов вперёд и осторожно ощупав руками пространство перед собой, Лоулайт пришёл к выводу, что находится в абсолютной пустоте, где ничего не было, кроме него одного и двух голосов, которых он больше не слышал.
— Ты идиот, Эл Лоулайт. И ты всегда это знал, — через некоторое время в полной темноте он услышал спокойный и бесцветный голос незримого собеседника, который, судя по шаркающим звукам, целенаправленно приближался к нему.
— Откуда тебе это известно? — мгновенно сосредоточившись на допросе обладателя тихого голоса, требовательно задал вопрос Эл, чувствуя ком в горле.
Только ему и Ватари было известно его настоящее имя, которое детектив держал в строгой секретности ото всех ещё со времён проживания в детском приюте для одарённых детей, который он часто финансировал, раскрывая дела под другим псевдонимом и получая за это баснословные деньги. Он чувствовал растущее внутри него беспокойство, что, чаще всего, делало его раздражительным и нервозным. Если его настоящая личность раскроется, пострадает не только он один, но и много людей, за которых он в ответе.
— Разве человек со званием трёх лучших детективов в мире, обладающий гениальным интеллектом и связями с ведущими мировыми спецслужбами, может такое не знать? — с долей насмешки и иронии последовал встречный вопрос от нечёткой и шагающей к нему навстречу фигуры, освещённой в тусклом свете.
— Кто ты такой? — устремив пристальный взгляд в даль, прямо спросил Эл, сжав ладони в кулаки на случай агрессивных действий со стороны неизвестного собеседника, который на его слова издал саркастичный смешок.
— Какой предсказуемый вопрос. Я ожидал от тебя большего, Лоулайт. Прискорбно видеть, что за столько месяцев твой мозг отупел от безделья, раз ты предположил, что Боги смерти могут иметь красные руки. Серьёзно? Это всё, что ты сумел придумать, чтобы вытащить из мальчишки информацию? Ты теряешь хватку, — безэмоционально раскритиковала его высокая фигура, шаркающей походкой приближаясь к нему и освещая всё пространство вокруг него.
— Кто ты? — снова повторил свой вопрос Эл и прикрыл глаза рукой из-за яркого источника света. Спустя минуту он убрал её от своего лица, чтобы столкнуться взглядом со своим отражением.
— Я — это ты, а ты — это я, — безразлично пожав плечами, с меланхоличным видом ответил его реалистичный двойник, которому на вид было лет двадцать. Он стоял напротив него, слегка ссутулившись вперёд и держа руки в карманах выцветших джинсов, которые были велики ему на два размера.
— Этого не может быть. Эл — это я, а ты точно не Бейонд Бёздей, — мгновенно заключил Эл, пройдясь сканирующим взглядом по бледному лицу клона, у которого не было кроваво-красных глаз, как у его умершего в тюрьме подражателя, ступившего на путь убийств после побега из Дома Вамми.
— Я не отрицаю того, что ты и есть Эл. Я тоже в каком-то роде Эл Лоулайт. Кстати, о твоём умершем приемнике, с которым ты играл в кошки-мышки в Лос-Анжелесе. Ты ни разу не пришёл к нему после его ареста и заключения под стражу. Неужели, тебе даже не хотелось взглянуть на провалившийся эксперимент? Не хотел потешить своё Эго? Впрочем, зачем мне ждать ответа, если я его итак знаю? Лишь трата времени, — вытащив одну руку из кармана широких джинсов и проведя большим пальцем по краю нижней губы, монотонно проговорил двойник, склонив голову набок, в точности подражая ему во всём.
— Я...сплю? — сложив все имеющиеся у него на руках факты в логическую цепочку, уточнил Эл, с интересом рассматривая воплощение самого себя в возрасте двадцати лет, на губах которого появилась свойственная ему мимолётная кривая улыбка.
— Верно. Ты в своём подсознании и сейчас спишь. Ты переутомился и твои умственные способности снизились, что повлекло за собой вялость и сонливость. Я думал, что ты догадаешься быстрее, Лоулайт. Тебе нужно поработать над повышением уровня анализа ситуации, иначе твой мозг скоро покроется паутиной, — в равнодушном голосе клона он смог распознать нотки недовольства.
— Если допустить, что это всё плод моего воображения, напрашивается вопрос. Почему мне приснился я сам? — прижав большой палец к губам и пытливо воззрившись на парня болезненного вида с глубокими тенями под угольно-чёрными глазами с серой радужкой, спокойно спросил Эл, пытаясь решить новую загадку своего подсознания.
— Ответ достаточно прост и скучен для такого гения, как ты. Если ты не смог понять это в первую минуту своего сна, то мои выводы насчёт твоей продуктивности в детективной работе в последние месяцы и умственных навыков верны. Если бы здесь был Ватари, ты бы получил от него осуждающий взгляд. Не хорошо не оправдывать ожидания своего, по сути, приёмного отца, Лоулайт, — задрав голову вверх и вглядываясь в абсолютную темноту, безразлично пояснил двойник, речь которого была не совсем чёткой из-за того, что тот начал грызть ноготь пальца, словно думал, что ответ упадёт на него с безразмерного пространства, как яблоко на голову Ньютона.
— Ты сказал, что ты тоже Эл Лоулайт. Зачем тогда ты обращаешься ко мне по моему настоящему имени? — нахмурив чёрные брови, которые скрывала копна его спутанных волос, терпеливо задал очередной вопрос Эл, заметив, что его точная копия вынырнула из раздумий и перевела на него пустой, но говорящий взгляд, словно начав сомневаться в его здравомыслии.
— Нахождение в постоянной близости с Ягами Лайтом плохо сказывается на тебе в дедуктивном мышлении. Со стороны следствия ты принял правильное и разумное решение, но быть двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю один на один с единственным подозреваемым фактически не приносит больших плодов для расследования, тебе так не кажется? Что бы ты не делал, как бы ты не пытался манипулировать и выбить из мальчишки признание, преступники каждый день продолжают стабильно умирать. У тебя нет тузов в рукаве и ты в данный момент в тупике, Лоулайт, — вплотную приблизившись к нему с засунутыми в карманы синих джинсов руками, холодно констатировал его двойник с непроницаемым выражением лица.
— Ты можешь предложить другие варианты? — с ноткой насмешки в голосе поинтересовался Эл, с каменным лицом смотря на самого себя в ответ и внутренне удивляясь тому, что раньше он не замечал в своих глазах хитрого и опасного блеска.
— Намного лучше. Я могу их тебе показать, но выбрать должен ты сам, Лоулайт, — тихим и ровным тоном удивил клон, повернувшись к нему спиной и преспокойно прошаркав туда, откуда он пришёл.
— Почему ты продолжаешь называть меня Лоулайт? — поравнявшись со своей копией, полюбопытствовал Эл, мысленно подмечая, что обстановка в его подсознании становилась намного светлее по мере их приближения к огромному залу с множеством одинаковых дверей.
— Как много вопросов, но я дам тебе подсказку. Потому что твоя фамилия Лоулайт, а у меня её попросту нет. Что ты думаешь об этом? — с ноткой беспечности в голосе спросил двойник, полуобернувшись к нему в ожидании ответа.
— Где мы? — вместо ответа негромко задал Эл вопрос, внимательно осматривая пустой зал с идентичными дверями, на некоторых из которых было по нескольку сложных замков.
Его собственное подсознание удивляло его намного больше, чем странный разговор с клоном, на отстранённом лице которого застыло мрачное выражение.
— Ты в своём подсознании, а если быть точнее, то во Дворце памяти. Ты его создатель, — невозмутимо проинформировал двойник, застыв посередине пустынного зала и тряхнув растрёпанными тёмными волосами. — У меня мало времени и тратить его на вытягивание из тебя ответа просто бессмысленно и непрофессионально с моей стороны. Прощу прощения, Лоулайт. Сначала я проведу для тебя короткую экскурсию. Может быть, потом ты начнёшь задавать мне правильные вопросы, — немного задумчиво пробормотал клон и, медленно проводя по нижней губе большим обкусанным пальцем, направил указательный палец другой руки в дальний угол, где не было ни одной двери, — там сидит Ключник. У него есть все ключи от этих дверей. Тебе он никого не напоминает?
— Он похож на меня в возрасте восьми лет, — подойдя к своей копии и посмотрев в ту же сторону, через минуту заключил Эл, внимательно изучая глазами маленького мальчика в большой для него белой водолазке и голубых джинсах.
Мальчик сидел на полу и строил из длинных серебристых ключей высокие здания. Среди большого многообразия построенных башен Лоулайт смог распознать только три, в которых он расследовал в юном возрасте самые интересные и сложные дела. Empire State Building был знаменитым небоскрёбом из более ста этажей в Нью-Йорке, где он занимался с ФБР расследованием загадочной смерти офисной работницы, которая оставила полиции необычную смертельную записку перед тем, как сброситься со смотровой площадки. Следствие показало, что женщина хотела своей смертью добиться справедливости, чтобы все тёмные дела её работодателей в ходе расследования всплыли наружу через СМИ. Другое сооружение напоминало Эйфелеву башню в Париже, где он вёл дело с французскими жандармами над серией убийств женатых пар, которые за день до своей смерти посещали известную достопримечательность города. Пойманный им после убийства третьей пары серийный убийца с психическим расстройством был ярким поклонником книги «Мой Париж» Ильи Эренбурга, который серьёзно воспринял выражение автора «Увидеть Париж и умереть». Последней знакомой постройкой был One Canada Square, который является высоким небоскрёбом в Лондоне. Он сотрудничал со Скотланд-Ярдом и был тем, кто вёл переговоры с людьми, взявшими в Канун Рождества в заложники посетителей торгового центра. Его блеф тогда принёс пользу и спас жизни многим невинным детям и их родителям.
— Всё верно. Это маленький ты. Он хранитель ключей от дверей, в которых заперты твои детские воспоминания с пятилетнего возраста. Как хорошие, так и плохие. Если ты заметил, здесь также есть двери с замками и цепями. Это воспоминания, вход в которые ты закрыл даже от самого себя. Их никто не откроет, — согласно кивнул двойник, обведя рукой ряд белых дверей с разными замочными скважинами и двинувшись в сторону одиноко сидящего на полу восьмилетнего мальчика, который не обращал на них двоих внимания, словно их тут вовсе не было, — нужно взять ключ от одной двери. Я оставил его на хранение ему.
— Я помню, как в детстве Ватари читал мне «Рождественскую песнь» Чарльза Диккенса, в которой к главному герою приходили призраки прошлого, настоящего и будущего. Это была одна из моих любимых историй в Сочельник, — с ностальгической улыбкой поделился Эл, не отставая от своей идущей с ним в одну ногу копии, которая понимающе улыбнулась краем губ в ответ, как будто тоже вспоминала тот зимний вечер, его личную комнату в детском приюте с несколькими подарками от Квилша и Рувье, и неторопливо читающего ему вслух пожилого омегу, который стал для него всем.
— Ты начинаешь мыслить в верном направлении, Лоулайт. Это место олицетворяет твоё прошлое. Не хочешь открыть одну из дверей? — с любопытством спросил двойник, кивнув головой в сторону похожих друг на друга дверей, запертых не на один замок.
— Нет. Прошлое должно оставаться в прошлом. В нём мало для меня приятного. Не тебе ли об этом не знать? — в привычной монотонной манере ответил Эл, остановившись вместе с усмехнувшимся клоном напротив изучающего большими тёмными глазами ключи мальчика, который со скучным лицом посмотрел на них и снова вернулся к прерванному занятию.
— Мне нужен ключ, — бесстрастно сказал двойник, сверху вниз взглянув на лохматого мальчика, который из всех разложенных перед ним серебряных ключей зажал между большим и указательными пальцами самый старый из них.
— Это поддельный ключ. Настоящий спрятан в одной из этих башен. Найдёте его и он ваш. Без ключа вы не пройдёте дальше, — тихо произнёс маленький мальчик с торчащими в разные стороны чёрными волосами, — у вас минута на поиски. Время пошло.
— Маленький дьявол. В детстве ты был очень невыносим, Лоулайт. Как хорошо, что из этого возраста у тебя осталась только нелюбовь к проигрышам и пристрастие к сладкому, — с долей раздражения в голосе проговорила его копия и снова обратилась к тихому мальчику, который начал строить из ключей новую башню, — ни в одной из башен нет настоящего ключа. Ты спрятал его у себя в кармане, негодник.
— Ответ неверный. Осталось сорок секунд, — отрешённо ответил восьмилетний мальчик, методично подбирая для своей башни новые ключи, чем напомнил ему одного ребёнка из Вамми-хауза, который был одним из призраков среди одарённых сирот.
Каждый год Эл присылал одному из трёх кандидатов в его приемники сложный пазл, в котором не доставало нескольких кусочков. Он считал, что это будет стимулировать мальчика и повышать среди его наследников конкурентоспособность за его внимание к ним, когда он беседовал с ними через установленный Роджером в игровой комнате приюта ноутбук с готической буквой «L» на белом фоне.
— Неужели, величайший детектив столетия может проиграть своей маленькой копии? — со скрытой издёвкой спросил Эл, начиная получать удовольствие от своего странного сна и прогулки по Дворцу памяти, который ему никогда раньше не снился.
— Если ты не будешь серьёзным, я тебя пну, — с мрачной интонацией предупредил двойник, переведя на него угрюмый взгляд.
— Я хочу заключить с тобой сделку, — присев на корточки напротив маленького мальчика, который на мгновение замер с ключом между двумя пальцами, спокойно предложил Эл и положил руки на свои согнутые колени,
переключив его внимание на себя, — ты отдаёшь ключ, а взамен получаешь много вкусных конфет.
— Решил применить тактику, которую используют преступники? Завлечь его конфетами? Может быть, ты ему ещё деньги дашь? Тебе нужно мыслить масштабно, Лоулайт, а не уподобляться тем, кого ты ловишь. Если тебя может поймать на обмане даже маленькая версия тебя, то что говорить о более хитрых и изворотливых преступниках? — риторически вопросила его копия, уставившись на него тяжёлым взглядом.
— Это говорит мне тот, кто не смог отгадать элементарную головоломку от восьмилетнего ребёнка, — мстительно бросил Эл, наградив усмехнувшегося клона снисходительным взглядом и поднявшись на ноги со словами, — если это всё происходит в моём подсознании и это место построил я сам, следовательно, всё здесь мне подвластно и я могу делать всё, что захочу. Я желаю, чтобы посыпались мои любимые конфеты!
— Какая неловкая ситуация. Видимо, не всё так просто даже у тебя в голове, Лоулайт, — с неприкрытым сарказмом в голосе подбодрил его двойник, который с весельем во взгляде смотрел на то, как он стоял с поднятой головой и раскинутыми руками в ожидании того, что сверху на него упадёт множество конфет в ярких и шуршащих обёртках, — этот маленький засранец каждый раз придумывает что-то новое. Начни думать логически, пока ещё есть время. Если перед тобой сидит твоя маленькая копия, то вспомни себя в этом возрасте. Где ты прятал важные вещи от старших воспитанников и преподавателей?
— Ты знал ответ с самого начала. Зачем тебе это нужно, если ты и есть я? — с абсолютно серьёзным лицом спросил Эл, стиснув зубы от мысли, что его воображаемая копия пыталась им манипулировать и он только сейчас заметил это.
— Включи, наконец, свой гениальный мозг на полную мощность, Эл Лоулайт, и реши эту загадку, словно на кону стоит твоя жизнь, — тихим и низким голосом прошипел двойник прямо ему в лицо и он увидел в похожей паре тёмных глаз невидимую им раньше жестокость и холодность.
Всё веселье закончилось в один миг, когда мозаика сложилась в его голове. Его непонятный сон начинал набирать серьёзные обороты и Лоулайт осознал это только сейчас, смотря в большие и глубокие, но пустые и проницательные глаза своего собеседника, который отличался от него самого. Он знал этот взгляд. Он использовал его тогда, когда отправлял за решётку отпетых преступников или мстил своим обидчикам.
— Я понял, кто ты такой, но мне по-прежнему неизвестна причина моего сна, — вытаскивая из своего кроссовка старый серебряный ключ и вкладывая его в протянутую руку своей копии, губы которой расплылись в довольной усмешке, медленно проговорил Эл, не имея представления о том, как ключ мог оказаться в его обуви, если несколько секунд назад его там не было.
Подсознание и впрямь может подбросить неожиданные сюрпризы.
— Скажи это, но только громко и чётко, как тот колокольный звон, который ты слышал. Здесь тебе нечего скрывать. Все твои мысли, как на ладони. Знаешь, твоё лицо так легко прочитать, как и узнать потаённые страхи. Ты сдаёшь свои позиции, Лоулайт. Здесь нет никого, кроме меня и маленького тебя. Никто тебя не подслушает. Никто не будет считать параноиком. Ты в своей крепости и в полной безопасности от внешнего мира. Ты с детства хотел быть подальше ото всех. Ты стремился к одиночеству. Ты сам выбрал этот путь, построив стены вокруг себя и не впуская внутрь никого, кроме Ватари. Тебе чужды чувства и эмоции. Они делают тебя слабым и только напоминают о том, что ты всего лишь хрупкий смертный человек, которого ограничивает собственное тело. Уже в малом возрасте ты был невероятно одарён и умён. В детском теле был заключён разум взрослого человека. Все эти годы ты жил только расследованиями. Они были для тебя воздухом, без которого ты не мог дышать. Разгадать наисложнейшую головоломку или ответить на вызов всегда вызывало в тебе азарт и жажду соперничества. Сейчас твой запал пропал. Ты уже не тот Эл Лоулайт, которым был раньше. Ты делаешь ошибки, ты привязываешься к чужим людям, ты стал подвержен сантиментам. Ты не хочешь, чтобы тебя и дальше считали лишь машиной, работающей на кофе и сладостях, последним человеком, к которому мировые спецслужбы обращаются, когда сами не могут поймать преступника, быть только буквой на экране и искажённым голосом, человеком, которого никто не знает в лицо. Это наталкивает меня на мысль, что ты больше не хочешь быть тем, кем решил стать в возрасте четырнадцати лет. Ты прав в том, что твоё подсознание построено на твой любимой книжке. Ты увидел прошлое, но не хочешь ворошить память, как и принимать настоящее. Ты не боишься смерти, но ты не замечал за собой в последнее время, что стал меньше смотреть в зеркала? Ты не хочешь видеть своё собственное отражение. Ты не желаешь смотреть в них, прекрасно зная, во что ты с годами превратился, не так ли? Твой главный страх не смерть и не твой новый враг, а ты сам. Лоулайт, просто признай это и посмотри страху в глаза, — безжалостно говорил его двойник с победной улыбкой на губах, видя, что он отвёл в сторону глаза от мысли, что он боится сказать это вслух даже в собственном сне, не то что наяву.
— Если это моё подсознание и здесь есть моя детская личность, то почему тут не могло быть и взрослой версии меня? Ты ещё один страж моей памяти, верно? Ты олицетворяешь собой моё тёмное «Я» и мой страх. Ты — L, — апатично высказал свою догадку Эл после дедуктивного умозаключения, обратив свой взор на человека со званиями трёх лидирующих сыщиков мира.
— Браво, Лоулайт. У тебя ещё остались зачатки интеллекта. Если ты продолжишь стимулировать серое вещество своего мозга, то ещё не всё потеряно. Хотя, Зигмунд Фрейд, будь он жив, не согласился бы с тобой, ведь по его теории существует только три слоя бессознательной психики. Оно — слой определённых инстинктов и состояний, Эго — то самое «Я», формирующееся в детстве под воздействием страхов, и Супер Эго, поскольку человека можно излечить беседой, но даже в твоей голове есть непонятные мне тараканы, — поднеся большой палец к губам и пристально посмотрев на него, чуть насмешливо подчеркнул L и, одарив восьмилетнего мальчика молчаливым взглядом, развернулся и прошаркал в сторону большой бронированной двери.
— Я так понимаю, за этой дверью продолжится экскурсия по моему настоящему, — полуутвердительно проговорил Эл, остановившись рядом со своей копией, которая начала открывать ключом закрытую дверь из прочного сплава, насколько он смог визуально оценить степень её защиты.
Безусловно, между ним и личностью хладнокровного детектива было много общего. Хроническая бессонница и паранойя были первыми пунктами в его мысленном списке схожих черт характера и привычек.
— Всё верно, Лоулайт. Добро пожаловать в штаб-квартиру твоего подсознания, — монотонно изрёк L, отворив стальную дверь и впустив его в огромную и безлюдную комнату с бесчисленным множеством длинных книжных шкафов с разноцветными папками, выполненную в мягких синих тонах.
— Довольно уютно... — с неохотой признал Эл, крутя головой по сторонам и рассматривая массивные шкафы из тёмного дерева, которые возвышались ввысь, подобно могучим исполинам.
Скинув у закрывшейся за ним с тихим звуком двери спортивную обувь, Лоулайт ступил босыми ногами на красивый тёмно-синий ковёр с длинным ворсом и прошествовал вслед за двадцатилетней версией себя между широких книжных шкафов, на каждых полках которых были выцарапаны разные даты.
— На данный момент эта комната является архивом всей информации и воспоминаний, которые ты сохранил в памяти с четырнадцати лет. Я привык отождествлять это место с оперативным центром Дворца памяти, но ты можешь называть, как хочешь, Лоулайт, — пожав плечами и не оборачиваясь, спокойно ответил L, — всё это создал ты сам, но из-за того, что ты мало времени уделяешь сну, тебе никогда не доводилось быть здесь. Ты очень редко так долго и крепко спишь. Ватари, я больше, чем уверен, будет счастлив этой новости. В последний раз, если мне не изменяет память, ты продержался больше ста часов. Я бы поаплодировал тебе, но это твой не самый лучший результат во время работы над делами. Сон, несомненно, необходим для обработки всей необъятной информации, которую ты получаешь из разных носителей, но это только трата драгоценного времени. Ещё раз доказывает научный факт, что человек несовершенен.
— Почему из всего, что мне могло присниться, мне снятся мои личности? Что ты об этом думаешь? — невинно поинтересовался Эл, усаживаясь на один из зелёных диванов, стоящих друг напротив друга.
— Теперь наш разговор будет продуктивен, когда ты стал мыслить в верном направлении. Перед тобой возникла дилемма и на фоне стрессовой ситуации твой организм истощился, что приводит нас к тому, что тебе сейчас снишься ты сам. Я и маленький ты не играем большой роли в твоём сне. Мы всего лишь средства обработки поступившей в твой мозг информации. Когда ты найдёшь ответ на свой вопрос, ты сам проснёшься, Лоулайт, — медленно объяснил L, расположившись в зеркальной позе на соседнем диване, который был обращён к пятидесяти выключенным мониторам.
— О чём ты хотел со мной поговорить? — совершенно серьёзно спросил Эл, положив руки на прижатые к груди колени.
— О многих вещах. О том, почему Земля вертится вокруг своей оси или почему солнце всходит на восходе, а заходит на западе, — со скучной интонацией сказал L, взяв двумя пальцами из большой и глубокой вазы кубик сахара, который он бросил в рот и с удовольствием прожевал, жмуря глаза, как сытый кот после удачной охоты. — Я пошутил. Твоё лицо такое страшное, Лоулайт. Одна из насущных тем — это Ягами Лайт, который является камнем преткновения между тобой и твоей работой детектива. Ненужная переменная, на мой взгляд, и не особо важная, — с полным безразличием и с набитым ртом раскрыл карты двойник, исподлобья взглянув на него тёмными бездонными глазами, которые отливались синим цветом.
— Как со всем этим связан Лайт-кун? — склонив голову в сторону, тихо переспросил Эл, вопросительно посмотрев на молодого детектива, который закусил ноготь большого пальца и прямо уставился на него в ответ.
— Ты всё ещё называешь главного подозреваемого в деле Киры по имени? Не слишком ли много чести для массового убийцы, который отправил на тот свет тысячи людей? Если он твой соперник, это не значит, что ты должен так фамильярно к нему обращаться. Ты — детектив мирового уровня, а он — преступник, который попадёт в тюрьму. Ты — закон, а он — нарушитель общественного порядка, которого настигнет правосудие. Всё не так уж и сложно, не правда ли? — с кривоватой улыбкой на губах негромко задал встречный вопрос L, медленно водя большим пальцем влево и вправо по нижней губе, испытующе взирая на него со своего места.
— Он мой друг. Я могу так к нему обращаться. Разве в этом суть проблемы? — сдержанно ответил Эл, следя глазами за тем, как его точная копия взяла с лежащего на низком столе серебряного подноса двух шоколадных мишек и стала сталкивать их вместе, как двух баранов, словно показывая ему спектакль для одного зрителя.
— Ах, Лайт-кун, знаешь, ты мой первый друг! Ох, Рюдзаки, ты мой тоже! Давай дружить, но Лайт-кун должен знать, что он по-прежнему под подозрением. Ха? Рюдзаки, я твой лучший друг! Как ты можешь меня подозревать?! Я ни в чём не виноват! Процент виновности Лайт-куна растёт день ото дня, но он всё ещё единственный друг для меня. Хватит говорить чушь, Рюдзаки! Я не Кира! И так далее и тому подобное каждый день. Тебе самому это не надоело, Лоулайт? — наигранным бодрым и визгливым голосом заговорил L за двух маленьких мишек, которые были импровизированными куклами, но после мгновенно понизил его до мрачного шёпота.
— Тебе нужно взять уроки актёрского мастерства. Получилось неправдоподобно. У меня не такой писклявый голос, — тихо проскрежетал зубами Эл, сжав ладонями согнутые колени и нахмурив густые брови, скрытые под падающими на глаза чёрными волосами, которые напоминали собой птичье гнездо.
— А мне казалось, что я попал прямо в яблочко, — нагнувшись немного вперёд и подцепив за стебель лежащее среди сладостей крупное яблоко, с торжествующей усмешкой поспорил L, держа сочный плод на уровне своих глаз, — ты никогда не задумывался о том, почему из всего, что есть на этом свете, Кира сделал в предсмертных записках преступников акцент именно на яблоке? Почему оно? Правда ли, что так называемые Боги смерти на самом деле едят только яблоки?
— Интересный вопрос. У Киры комплекс Бога, но я считаю его просто инфантильным человеком, — сухо озвучил свои сделанные ранее выводы Эл, увидев широкую улыбку двойника, который стал раскручивать в разные стороны золотисто-красное яблоко, в котором на краткий миг он увидел собственное отражение.
— В руках Христа яблоко было символом спасения. В Библии оно означает, наоборот, грехопадение. Забавно, не так ли? На полотнах великие художники прошлых времён рисовали Адама, берущего из рук Евы запретный плод, но в это трудно поверить, если нет научного доказательства. Я уверен на девяносто восемь процентов, что Кира решил взять на себя роль Бога. Может ли быть так, что яблоко является в этом случае даром от Богов смерти, раз они едят только яблоки? Твоё суждение о том, что это всё Кара Небесная, близка к правде, Лоулайт, но что-то не сходится. Кира может управлять временем смерти, но, чтобы убить человека, он должен знать его имя и лицо. Ты следил за мальчишкой через камеры наблюдения в его доме и не заметил изменения в мимике и жестах. Если Кира окажется телепатом или воплощением Гудини, который умеет незаметно проникать в камеры к заключённым, я съем собственные теннисные кеды, а Ватари станет профессиональным клоуном и начнёт гастролировать по миру, — с кислым выражением лица подытожил L, положив красное яблоко на одну из золотых чаш, которая сильно наклонилось под весом вкусного плода вниз, — что ты противопоставишь Кире в этом сражении?
— Я всегда уверен в своих выводах и действиях. Я не имею понятия, как он это делает, но я его обязательно поймаю. Это мой долг, как детектива, — прохладно ответил Эл, не отрывая глаз от своего собеседника, который состроил невинное лицо и невозмутимо высыпал содержимое чаши с сахаром на вторую свободную чашу, которая резко опустилась вниз, полностью изменив положение весов. С десяток кубиков рафинада с громким звуком рассыпались по полу.
— Твои слова расходятся с поступками. Вместо того, чтобы поставить точку в расследовании, завершив его, и перейти к следующему, ты топчешься на месте с минимум количеством косвенных улик, делая вид, что занимаешься работой, — резко воткнув вилку и нанизав на неё кусочек клубничного торта, с кривой усмешкой упрекнул L, запихнув десерт в рот и направив на него острый столовый прибор, — так детектив не работает, Лоулайт. Это жалкая пародия на следственную деятельность. Это не метод прославленного «L».
— Недавно ты говорил, что мы одно целое, но ты разговариваешь со мной, словно не ты тоже ведёшь дело Киры, — слегка задумчиво протянул Эл, машинально став покусывать ноготь большого пальца, но внезапно вздрогнул всем телом, услышав тихий, но хриплый и каркающий смех своей копии, которая быстро стёрла со своего лица весёлое выражение.
— Ты так и не понял. Я до мозга костей «L», но, поскольку я и есть ты, то тоже обладаю всем, что знаешь ты, Эл Лоулайт. Простая и скучная логика, — скинув рукой со стола квадратный поднос с всевозможными сладостями, L взобрался ногами на стеклянный стол и, прижав колени к груди, приблизил своё лицо к его лицу и поднёс большой палец к губам, пока он про себя ассоциировал двадцатилетнего детектива с синеволосым и синеглазым чёртом, от пробирающего до дрожи взгляда которого ему стало некомфортно в собственном подсознании, — это место соорудил ты, но тут ты лишь гость, который долго не задержится. Я, напротив, человек, которым ты по собственной воле стал, решив бороться с преступностью по всему миру. Я не маленький Лоулайт, которого встретил зимой Ватари и привёл в детский приют, ставший ему вскоре домом. Я не Рюдзаки, который пошёл наперекор своему кодексу детектива, сблизившись с подозреваемым, который ни разу в жизни не сказал никому правды. Я тот, кем ты хотел с детства быть. Я тот, кем ты стал, сыскав славу детектива, который может решить любое сложное дело. L — это я.
— Я абсолютно запутался, — честно признался Эл, с растерянностью во взгляде смотря на вытянутое в удивлении лицо клона, который вскоре ловко спрыгнул с пустого стола и стал мелькать позади дивана вперёд и назад, что-то неразборчиво бормоча себе под нос, пока неожиданно не остановился на месте, словно на него снизошло озарение.
— Я знаю, что лучше всего поможет тебе очистить разум и разложить всю информацию по полочкам. Да, это самое верное средство, — повернув голову в бок, он наткнулся взглядом на сутулую спину молодого и высокого детектива, который с кряхтением тянул руками квадратный стол в виде окрашенной в светлые и тёмные цвета шахматной доски, который держался на четырёх ножках из сложенных друг на друге кубиков-рубиков, — стратегическая игра очень хорошо способствует размышлениям и повышению внимания. Как гость, ты можешь играть белыми и сделать первый ход. Я не против. Будет интересно поиграть с равным противником.
— Да начнётся игра, — с детским азартом объявил Эл, собираясь сделать лучший ход, чтобы в начале игры было видно, кто выйдет из неё победителем. Он не собирался проигрывать самому себе в партии шахмат. Он взял в двумя пальцами белую пешку и поставил её на D4.
— Ожидаемо. Слишком не обольщайся, Лоулайт. Я всегда выигрываю, за чтобы я ни взялся, — с ноткой самоуверенности проговорил L, ставя чёрную пешку на G6, зеркально повторяя его первый ход со своей стороны стеклянной шахматной доски, — как и в расследованиях. В них вся твоя жизнь, а ты так бездарно тратишь время на семнадцатилетнего незрелого мальчишку.
— Почему ты так негативно настроен по отношению к Лайт-куну? Я не отрицаю, что он может быть Кирой, но не исключаю возможности, что настоящий Кира манипулировал младшим Ягами и Амане Мисой, — спустя некоторое время после обдумывания следующего хода задал Эл интересующий его вопрос, который вертелся на языке. Сделав ход белым конём на C3, он встретился взглядом со своим двойником, который, склонив голову на бок, сделал ответный ход слоном на F6.
— Кира необычайно хитёр и ловко водит тебя за нос, Лоулайт. В расследовании нет места чувствам, когда нужно трезво смотреть на ситуацию и исследовать все имеющиеся на руках доказательства, чтобы вершить справедливый суд. Когда я слышу, что Кира пытался управлять двумя подозреваемыми, меня тянет посмеяться над тем, каким ты становишься идиотом, стоит мальчишке посмотреть на тебя большими и лживо-честными глазами. Или дело в том, что он оказался омегой? Это ещё больше взбудоражило тебя, верно, Извращенец-сан? Что бы на это сказал Ватари, узнав, что ты начал думать над делом не тем местом? — с хитрым блеском в холодных и тёмных глазах, в которых невозможно было прочитать мысли собеседника, спросил в ответ L с немного хищной улыбкой.
— Это не так. Я не испытываю к Лайт-куну сексуального влечения. Мне просто нравится его запах. Это запрещено каким-нибудь законом? Хоть я редко делаю перерыв в работе, чтобы спустить напряжение, я не могу отрицать, что игнорирование удовлетворения своих физических потребностей верное решение. Мои слова доказывает пирамида Маслоу. Я видел омег намного красивее, чем младший Ягами, и даже проводил с ними время. Единственное, что мне нужно от него, так это чистосердечное признание в убийствах и больше ничего, — придав своему голосу чуть больше жёсткости, ровным тоном ответил Эл, пойдя белой пешкой на E4.
— Неужели ты думаешь, что можешь врать прямо в лицо законченному лгуну? Ты хочешь, чтобы мальчишка оказался Кирой. В этом случае следственная группа признает свою ошибку и принесёт тебе извинения, что потешит твоё раздутое Эго. Твои миньёны убедятся в том, что несравненный и непревзойдённый детектив оказался не только профессионалом своего дела, но честным и справедливым человеком, который заботится о своих коллегах и каждый день, как герой из американских боевиков, спасет мир. Но, с другой стороны, ты также хочешь, чтобы твои догадки были неверными, ведь ты допустил грубейшую ошибку, которая может стоить тебе жизни. Ты к нему привязался. Возможно, одеть на мальчишку наручники было не самым правильным твоим решением за карьеру детектива? — с задумчивостью в голосе озвучил вслух свои предположения L, передвигая фигуру чёрного короля на G5 и делая ему первый шах.
— Я не ищу признания членов группы расследования. Мне это не нужно. Лайт-кун постоянно у меня на глазах и он вносит вклад в раскрытие дела, Кира он или нет, — упрямо возразил Эл, потеряв весь интерес к игре, которая отличалась от той партии в шахматы, которую он разыгрывал с юным гением в совместной комнате на его личном этаже, построенном в рекордные строки за большую сумму денег во благо поимки массового убийцы.
— Лоулайт, когда ты, наконец, научишься не верить людям на слово и не ставить свои решения под сомнения, услышав чужое мнение? У тебя на руках есть доказательства, что его слова приправлены тонной лжи, как и все поступки. Ты занимался с юных лет расследованиями дни и ночи напролёт, не ведая сна и отдыха. А сейчас из-за этого мальчишки ты начал ставить его нужны выше своих принципов. Так детектив не должен поступать. Он не твой друг, а всего лишь подозреваемый. Как только ты повернёшься к нему спиной, ты проиграешь, — переключив на него всё своё внимание, жестоко заявил L, крепко сжав руками прижатые к груди колени.
— Пока есть процентная вероятность того, что Лайт-кун невиновен, я не буду исключать такой возможности. Он для меня единственный друг, который обладает таким же острым и цепким умом, как я. Он со мной на одной волне и рядом с ним мне не скучно. Я впервые после ухода из Дома Вамми почувствовал, что есть человек, который понимает меня с полуслова, — продолжил настаивать Эл, пытаясь выиграть в словесном споре и компенсировать уязвлённому самолюбию превосходство в шахматах своей сущности лучшего в мире детектива.
— В мире нет идеальных людей, Лоулайт. Люди с самого рождения испорчены и несовершенны. Как только ты оступишься и проиграешь, все, кто был подле тебя или знал тебя в лицо, просто забудут о тебе, как о страшном сне. Они считают тебя жестоким и бесчеловечным. И они правы. Все твои добрые дела, которые ты вершил с утра до ночи для поддержания мирового порядка, поблекнут, как только все прознают о провале легендарного детектива, в крышку гроба которого Кира самолично забьёт последний гвоздь. Ты слеп, если не видишь, что гордость этого мальчишки приведёт его к смерти, стоит тебе правильно разыграть карты. Ты потерял нюх, если не чувствуешь, как воздух наполнен вокруг него желанием иметь преимущество и власть, чтобы возвыситься над остальными людьми, пока ты страдаешь затяжной депрессией, — поднявшись на ноги наравне с ним, холодно процедил сквозь сжатые зубы L, не скрывая хмурого взгляда светящихся синим цветом глаз.
— Я верю, что любой человек может измениться. Я не теряю надежды. Если Лайт-кун на самом деле Кира или подчиняется его приказам, я сделаю всё возможное, чтобы вырвать его из лап Киры. Я подружился с Лайт-куном, которого успел узнать за последние месяцы после того, как надел на нас двоих парные наручники. Я обещал помочь Лайт-куну и я буду рядом с ним, пока он будет во мне нуждаться. Это моё решение, — с уверенностью произнёс Эл, немигающе смотря на застывшего на месте двойника, который явно был огорошен его речью.
— Как говорил Хайнэ, самые важные вещи в нашей жизни поисходят без видимого начала. По крайней мере, в шахматах есть время обдумать первый ход, но в игре на жизнь такого нет. Я должен был попытаться достучаться до тебя, Лоулайт, но я потерпел поражение. Ты прошёл мой тест. Идём со мной. Я покажу тебе варианты твоего будущего. Оно меняется в зависимости от принятых тобой решений, — с меланхоличным видом позвал его L к деревянной двери между книжными шкафами, — ты можешь войти туда, но что таится за этой дверью, неизвестно даже мне. У неё пока нет собственного стража.
— Что будет, когда я войду туда? — указывая пальцем на дверь, тихо спросил Эл, нахмурившись.
— Кто знает... — немногословно ответил L, равнодушно пожав плечами, — это твоё подсознание и ты его хозяин, а не я.
— Ты пойдёшь со мной, — внезапно для самого себя полувопросительно сказал Эл, испытывая страх перед неизвестным будущим.
— Мне нельзя туда. Это должен сделать ты сам. Здесь я с тобой прощаюсь, ведь с вероятностью в девяносто девять процентов позже ты проснёшься, как только заглянешь в своё возможное будущее, — с лёгкой грустной полуулыбкой отказался L, открывая заветную дверь. — Мне было приятно сыграть с тобой, Лоулайт. Может, когда-нибудь нам удастся поговорить снова, — с загадочной усмешкой проговорил двадцатилетний детектив, когда он собирался уже перешагнуть через порог и войти в открытую перед ним дверь.
— Мне тоже, L, — с улыбкой согласился со словами своего реалистичного клона Эл, стоя вполоборота к нему.
Как только Лоулайт захотел задать молодому детективу последний вопрос, тот, стоя с мрачным лицом, немного нагнулся вперёд и, задрав ногу вверх, резко крутанулся и наступил ступнёй ему на спину, насильно и грубо втолкнув его в тёмное пространство впереди него и громко захлопнув за ним дверь.
— Ауч! Если я в своём подсознании, то почему мне больно? Быть гением иногда мне кажется мучением, а не даром. Где это я? — поднявшись на ноги и потерев спину, проворчал он, осматриваясь по сторонам и не узнавая место, в которое его привела дверь.
Заметив под своими ногами светящиеся стрелки, Эл, засунув руки в карманы изношенных джинсов, начал двигаться строго по ним, никуда не сворачивая.
— Почему всё случилось вот так? Почему он так с нами поступил? — услышал он незнакомый голос, который был полон грусти.
Сдвинув брови и прислушавшись к словам, доносившимся из-под двери, Лоулайт немного потоптался возле неё, раздумывая зайти ему или нет.
— Не нужно оплакивать то, что произошло. Мы для него чужие люди и не связаны никакими родственными узами. Это пустая трата времени, — вскоре послышался за дверью второй равнодушный голос, который показался ему смутно знакомым.
Эл уже где-то его слышал, но не мог вспомнить, где именно.
— Как ты можешь так говорить, N! Он был лучшим из нас! Он не заслужил такой несправедливой смерти! — возмутился обладатель резкого и громкого голоса, который был в корне не согласен со словами своего немногословного собеседника.
Решив разобраться в том, что вообще происходит за дверью, детектив схватился за ручку и, потянув её на себя, открыл дверь и вошёл внутрь.
— L проиграл. Этого достаточно, M. Кира оказался ему не по зубам. Признай это и прекрати этот спектакль. Если бы он правильно задействовал все ресурсы, то одолел бы Киру. Как видишь, ему не удалось выиграть. Значит, он был недостаточно для этого хорош, — без эмоций в голосе сказал неприметный юноша тринадцати лет, одетый в белую рубашку, которая была ему немного велика, и такого же цвета пижамные штаны.
— Не указывай мне, что мне делать! Не все люди родились, чтобы быть подручными инструментами в решении твоих головоломок! Если тебе всё равно, что L теперь нет, зачем ты пришёл, N? Сломался любимый поезд и ты решил скоротать время здесь? — желчно спросил парень среднего роста со светлыми до плеч волосами, которому на вид он мог дать лет пятнадцать.
— Это дань уважения, M. Хоть я лично не встречался с ним, я знаю, что L раскрыл более четырёх тысяч дел и посадил за решётку в три раза больше преступников. То, что он сделал для всего мира, является причиной моего присутствия. Можешь сделать вид, что меня тут нет, — бесстрастно ответил невысокий юноша, накручивающий на указательный палец пепельно-белый локон и немного оттягивая его в сторону.
— Это ты обычно делаешь вид, что не замечаешь ничего вокруг! Если ты первый в Доме Вамми, это не даёт тебе право свысока смотреть на меня! Лучше бы вместо L умер ты, N! — стискивая от злости кулаки, прокричал пятнадцатилетний парень, неровная чёлка которого упала ему на глаза.
Машинально поднеся большой палец к губам, Лоулайт неотрывно следил за перепалкой двух подростков, имена которых были похожи на его псевдоним, который он взял в детском приюте. Наклонив голову в бок, альфа внимательнее присмотрелся к детям и вспомнил, что вскользь видел их в углу игровой комнаты. Громко спорящий парень в чёрной майке с длинными рукавами стоял рядом с окном, подпирая стену, и ел шоколад, косо смотря на других детей, собравшихся в кучу перед ноутбуком, через который он разговаривал с ними, как «L». Юноша с ещё округлыми чертами лица, который молча выслушивал гневную речь своего эмоционального собеседника, тогда сидел на полу в окружении кубиков-рубиков и собирал белый пазл.
— Я...умер? — тихо выдохнул Эл, когда осознание волной накрыло его, стоило ему задержать взгляд на белом гробу с буквой «L», на крышке которого оба мальчика держали руки.
Обведя взглядом небольшое, но высокое помещение, в котором были ряды старых деревянных лавок, Эл вспомнил, что на территории детского приюта в Винчестере была католическая церковь, в которую он ни разу не заходил за все годы своей жизни там, но слышал о ней из рассказов старших воспитанников, которые её по праздникам посещали.
— Иногда мне хочется, чтобы ты действительно убил меня, M. Сколько ещё ты будешь пытаться превзойти меня, не видя тщетность своих усилий? Тебе никогда не стать первым в Вамми-хаузе, M. Я найду Киру и предам правосудию, что не сделал L, — невозмутимо произнёс кудрявый юноша с хаотично обрамляющими его лицо белыми волосами, прямолинейно посмотрев в голубые глаза другого воспитанника Дома Вамми.
— Это я первым разыщу Киру любыми средствами. И когда я поймаю его, а я это непременно сделаю, я убью его и отомщу за смерть L, — с ухмылкой заявил пятнадцатилетний парень, в голубых глазах которого на мгновение он увидел безумие.
— Делят шкуру неубитого медведя рядом с моим гробом. Моя смена очень странная на этот раз, — задумчиво изрёк Эл, вспоминая короткие разговоры с Роджером о новом поколении и медленно водя большим пальцем по нижней губе, с толикой печали наблюдая за своим будущим, которое не вселяло радости.
Половину своей прожитой жизни Лоулайт потратил на раскрытие самых запутанных дел по всему миру, каждый день веря в то, что он делает мир чуточку лучше и безопаснее. Собственное чувство справедливости с детства не давало ему спать, как другим одарённым воспитанникам приюта, не имеющим тягу к криминалистике и трупам. Величайший детектив своего времени уйдёт из жизни на пике славы, освободив место для нового поколения «L», которые даже не знают, как он выглядит и как его по-настоящему зовут.
Эл убрал руку обратно в карман широких джинсов и приготовился проснуться, но вместо этого церковь, наполненная льющимся светом из витражных окон, быстро сменилась совершенно другой картиной, словно кто-то пролил в воду чёрные чернила, которые стали обретать форму большого зала суда с большим скоплением людей.
— С вами желает говорить L, — подобно колокольному звону в просторном и шумном зале суда, где присутствовали СМИ, полицейские и присяжные, разнёсся механический голос Ватари, одетого во всё чёрное.
Его помощник открыл серебристый кейс и достал оттуда белый ноутбук, который спокойно открыл и повернул экраном к сидящему в возрасте судье.
— Господин судья, я — L. Дело о массовых убийствах преступников было мной закрыто два дня назад. Кира больше никого не убьёт. Если вы не возражаете, я бы сам хотел зачитать основные пункты обвинения подсудимому. Остальное оставляю на усмотрение японской полиции, — услышал он доносящийся из микрофона, подключённого к ноутбуку, собственный голос, изменённый специальной программой.
— Приведите со скамьи подсудимых главного фигуранта дела Киры, — сдержанно и твёрдо распорядился судья.
Лоулайт с широкими от изумления глазами смотрел на то, как полицейские грубо приволокли исхудавшего, растрёпанного и закованного в наручники младшего Ягами, сальные волосы которого немного отросли. Его подвели к столу, на котором стоял открытый ноутбук, и после подавления его сопротивления заставили посмотреть прямо в монитор, на белом фоне которого была изображена чёрная буква «L».
— Я приговариваю Ягами Лайта к высшей мере наказания с согласия всех глав государств и членов ООН. За свои злодеяния он приговорён к смертной казни через повешение. Око за око и зуб за зуб, Кира-кун. После долгого обсуждения с лидерами стран и мировых спецслужб все сошлись на том, что тебе не будут вводить смертельную инъекцию, как это делают с особыми заключёнными в Америке. Это было бы чересчур гуманно к массовому убийце. Ты пройдёшь лечение в закрытой психиатрической больнице для осуждённых преступников, затем тебя переведут в тюрьму, где ты будешь ожидать приведение приговора для смертников в действие. Смертная казнь пройдёт в Японии. На этом настоял премьер-министр. Могу обрадовать, что ты не сразу умрёшь от удушения. В специальной комнате в тюрьме есть доска, которая уходит из-под ног, когда нажимается одна из трёх кнопок. Знаешь, что самое интересное, Кира-кун? Ты никогда не узнаешь, кто именно оборвал твою жизнь. На этом у меня всё, — оповестил компьютеризированный голос.
От сказанных им самим слов у него волосы встали дыбом, а руки начали предательски дрожать. Эл не мог поверить в то, что есть ещё одно будущее, в котором он так жестоко и безразлично зачитывает смертный приговор плачущему омеге, который не мог сдержать слёз.
— Я не Кира...это недоразумение. Я никого не убивал. Я же твой друг... — сквозь тихие рыдания младшего Ягами он смог расслышать со своего места его неразборчивую речь.
— У L не может быть друзей, — незамедлительно последовал короткий ответ искажённого техникой голоса лучшего детектива в мире, одержавшего победу в битве интеллектов, — уведите его.
— Нет, прошу тебя! Выслушай меня! Я невиновен! — пытался докричаться до него хриплым и непослушным голосом Лайт, которого полицейские стали грубо выводить из гудящего зала, пока Ватари закрывал крышку ноутбука и складывал его обратно в прочный кейс, с которым молча покинул судебное заседание, пройдя прямо через него, как через бестелесного призрака, которому отводилась лишь роль зрителя.
— Лайт-кун! Лайт-кун!!! — протянув руку вперёд и пытаясь догнать быстро отдаляющихся от него полицейских с юным гением, не переставал звать Эл по имени омегу, который, повернув на звук голову, на доли секунд посмотрел на него пустыми мёртвыми глазами.
— Рюдзаки, проснись! — пробивался сквозь сон знакомый голос, который становился более громким и напуганным.
Резко распахнув глаза и приняв сидячее положение, Лоулайт увидел, что перед ним, поджав ноги, сидел на кровати японец, который прекратил решительно трясти его за плечи и немного отодвинулся от него, не разрывая зрительного контакта.
— Ты кричал во сне. Я едва смог разбудить тебя. Тебе приснился кошмар? — тихо и обеспокоенно спросил Лайт, пока он в упор смотрел суженными от страха глазами на напарника по делу, ощущая, как его грудь тяжело вздымается при каждом вздохе.
— Лайт-кун...
живой, — прерывисто дыша, медленно выдавил Эл пересохшими губами, моргнув и сфокусировав взгляд на встревоженном лице омеги, который вопросительно смотрел на него живыми светло-карими глазами.
Образ бледного и измождённого парня с мёртвыми глазами, глядящими прямо ему в душу, не желал покидать его голову и только сейчас детектив понял, что весь дрожал, хватая ртом воздух.
— Ты в порядке? Ты звал меня, — негромко сказал младший Ягами, но, спохватившись, протянул руку к прикроватной тумбе и, взяв высокий стакан с прозрачной водой, вложил в его руку, пристально следя за тем, как он жадно стал осушать его содержимое. — С тобой всё хорошо? — спокойно, но с ноткой тревоги в голосе снова спросил подозреваемый, положив ладонь на его сморщенный и липкий от яркого и страшного кошмара лоб, с которого тёк пот.
— Лайт-кун, — на одном дыхании прошептал Эл и, выпустив из руки пустой стакан, нерешительно обнял двумя руками вздрогнувшего парня и спрятал голову в его плече, ещё не до конца уверившись в том, что очнулся от очень реалистичного и подробного сна. — Это правда Лайт-кун или я ещё сплю? — неразборчиво спросил он, водя носом по оголённой шее подозреваемого и вдыхая его притягательный цветочно-ягодный аромат, который приносил ему желанное успокоение.
Эл пытался унять своё бешено стучащееся о грудную клетку сердце и привести свои мысли в порядок.
— Ты не спишь, Рюдзаки. Что тебе снилось? — через некоторое время раздался над его ухом мягкий вопрос Лайта, который положил руку на его спину и робко стал похлопывать по ней.
Лоулайт чувствовал, что омеге было некомфортно находиться в таком смущающем положении, но ничего не мог с собой поделать. Его пальцы всё ещё дрожали, стоило ему вспомнить, как он не смог догнать конвой и вырвать из их рук молодое дарование, чей естественный запах стал намного сильнее, чем в больнице. Ещё никогда после ночных кошмаров его сердце так часто не билось, словно оно хотело выпрыгнуть из его груди.
— Как сон может быть...
настолько реальным? — вместо ответа глухо пробормотал Эл, сильнее обнимая обеими руками тёплого и превосходно пахнущего молодого гения, который стал в успокаивающем жесте перебирать тонкими пальцами его спутанные ото сна волосы.
— Выбрось это из головы, Рюдзаки. Тебе просто приснился плохой сон. Такое случается со всеми. Мне они тоже временами снятся, — тихо проговорил младший Ягами, сопровождая своё уверенное заявление поглаживанием по его волосам, от чего его внутренний зверь довольно урчал и не хотел, чтобы омега прекращал своё занятие.
Внезапно Лайт болезненно охнул и детектив быстро убрал руки с его талии, запоздало вспомнив о том, что на теле напарника по делу ещё не зажили все ушибы и ссадины.
— Прошу прощения. Мне не стоило этого делать, — с извинением в голосе произнёс Эл, отстраняясь от недоумённого японца и поспешно опуская босые ноги на деревянный пол с подогревом.
Взглянув на стоящие на прикроватной тумбе часы, показывающие семь часов вечера, Эл пришёл к выводу, что проспал больше обычного. Раньше после сна он чувствовал себя более отдохнувшим и бодрым, но сейчас утрешняя вялость снова брала над ним вверх. Двинувшись в сторону белой двери, он устало провёл рукой по своему заспанному лицу и, на ощупь отыскав серебристую ручку, повернул её и вошёл внутрь, тихо прикрыв за собой дверь в ванную комнату.
— Ватари-сан отправил твою мокрую одежду в стирку и он упомянул, что ты ничего не ел с самого утра. Тебе что-нибудь принести? — послышался из спальни вопрос младшего Ягами, который, судя по звукам, встал с постели и подошёл к двери в ванную, по которой он медленно сполз спиной вниз, опустив голову и спрятав глаза за копной тёмных волос.
— Я не голоден, — безразличным тоном ответил Эл, обняв руками прижатые к груди колени, на которые он положил подбородок и бездумным взглядом уставился в висящее над раковиной зеркало, в котором он мог видеть собственное отражение.
Тёмные круги под глазами стали ещё больше с того момента, как Лоулайт возглавил дело Киры и стал лидером следственной группы. Только сейчас альфа заметил, каким бледным и осунувшимся было его лицо. Создавалось такое впечатление, что он был не известным детективом, а простым пациентом в больнице, у которого были проблемы с сосудами. Отрешённо смотря на своего двойника в зеркале с бессонным и усталым взглядом, его губы тронула печальная улыбка.
— Так нельзя! Ты должен что-нибудь съесть! Ты сам говорил, что сладкое нужно для работы мозга. К тому же, оно хорошо успокаивает нервы. Я пойду на кухню и посмотрю, что осталось в холодильнике. Я спрошу у Ватари-сана, где цепь с наручниками. Можешь не беспокоиться, Рюдзаки. Я не собираюсь покидать штаб-квартиру. Я скоро вернусь, — он отстранённо вслушивался в приятный голос омеги, который вскоре утих.
Эл остался на своём личном этаже совершенно один. Медленно поднявшись с кафельного пола, он прошаркал до большой раковины и, повернув вентиль, набрал в ладони холодной воды и умыл своё лицо, чтобы немного взбодриться и до конца вырваться из лап кошмара.
«Должен ли я позволить моему сну претвориться в реальность или мне просто не хочется, чтобы он сбывался?» — вцепившись пальцами в края раковины, подумал про себя Эл, выжидательно глядя в глаза своему отражению, которые всего лишь на секунду лихорадочно заблестели синим цветом.
— Эл, где ты? Ты в ванной? — услышал он спокойный голос своего помощника, который вырвал его из раздумий.
Тряхнув головой, чтобы избавиться от плохих мыслей, детектив закрыл вентиль и вытер насухо лицо банным полотенцем, висящим на крючке рядом с душевой кабиной.
— Да, Ватари. Ты что-то хотел? — постаравшись придать своему голосу побольше безразличия, поинтересовался Эл, вытирая мягким и чистым полотенцем потную шею и думая над идеей принять быстрый холодный душ.
— Я встретил по пути к тебе мальчика. Он сказал, что ты странно себя ведёшь. Если ты волнуешься о камерах наблюдения в больнице, то я стёр твоё присутствие с них. Ты собираешься снова одеть на него и на себя наручники? Я, конечно, прослежу за тем, чтобы он не контактировал с Амане Мисой, но из того, что сказал врач, я думаю, необходимо сообщить семье Ягами о том, что случилось, — ненавязчиво проговорил Квилш за дверью, пока он торопливо снимал с себя белую водолазку и синие джинсы, в которые пожилой омега переодел его во время сна, впрочем, как и донёс до кровати.
Иногда беспокойство Ватари выходило за рамки их профессиональных отношений, но он не мог не признать, что омега в возрасте был единственным на свете человеком, который о нём заботился с детских лет и, по сути, заменил отца и мать. Лоулайт не мог себе позволить потерять такого преданного помощника в сражении с Кирой, как и лишиться первого друга, коим стал для него Ягами Лайт. Раньше он с закрытыми глазами мог бы сделать такой выбор, но теперь его стали одолевать сомнения.
— Принеси мне деловой костюм, — войдя в большую и облицованную камнем душевую кабину, распорядился Эл, чуть повысив голос и задвинув стеклянную дверь.
Включив холодный кран и настроив поток воды, Эл стал под струи душа и уже не мог разобрать ни слова из того, что говорил стоящий в спальне пожилой омега, который, несомненно, был удивлён его просьбе. Стоя под холодными потоками воды, он игнорировал пробежавшие по коже мурашки. Альфа облегчённо выдохнул, почувствовав, как все неясные мысли и неприятные события последних дней смывались с него вместе с водой на пол. В его голове осталась только одна мысль, когда он выходил из душа и вытирался махровым полотенцем, искоса смотря на аккуратно лежащую стопку одежды на длинном белом комоде. Ему нужен был перерыв.
— Я могу тебя спросить о том, зачем тебе понадобился деловой костюм? — последовал спустя несколько минут вопрос от Квилша, который открывал в спальне дверцы шкафов в поисках остальных мелких деталей для одного из его фальшивых образов, используемых для редких и экстренных случаев.
Не удержавшись от тихого смешка, Лоулайт без помощи пожилого омеги облачился в чёрные штаны и застигнул почти на все пуговицы серую рубашку, превращаясь из эксцентричного парня несуразного вида в солидного мужчину. У него было много врагов в преступном мире и он должен сохранять осторожность на каждом шагу. Если он будет ходить в людном месте в такое позднее время в своей привычной одежде, это может вызвать ненужные вопросы, что было совершенно ни к чему.
— Ватари, пока меня не будет, ты остаёшься в штабе за главного. Я хочу, чтобы ты проинформировал всех членов группы расследования, что в ближайшую неделю они могут быть свободны. Ягами-сан и Айдзава-сан обрадуются новости провести какое-то время с семьёй. Ягами Лайт в это время остаётся на твоём попечении и контроле. Если он начнёт подозрительно себя вести, ты сразу же сообщаешь об этом мне. Ему запрещается покидать штаб-квартиру без сопровождения. Это также касается и Амане Мисы, — прошествовав обратно в комнату и приблизившись к выдвижному платяному шкафу, в своей обычной монотонной манере дал указания Эл, доставая оттуда пустой чемодан и кладя его в открытом виде на кровать, — для Лайт-куна нужно будет выделить комнату, где он сможет провести течку. Если что-то понадобится, ты можешь брать деньги с моего любого банковского счёта. И самое главное — он должен быть постоянно на твоих глазах. Я уже достаточно вторгся в его частную жизнь, так что наблюдение за ним через камеры в во время течки не вызовет вопросов.
— Могу я узнать, куда ты собираешься? — с неприкрытым удивлением спросил Квилш, обескураженно наблюдая за тем, как он второпях стал скидывать в небольшой чемодан вытащенные из полок чистые джинсы и джемпер вместе с запасными кроссовками.
Поверх одежды Эл положил зарядное устройство, пару запасных мобильных телефонов с разными сотовыми операторами и сам ноутбук, пытаясь утрамбовать все свои немногочисленные пожитки, чтобы они поместились в один глубокий чемодан.
— Я еду в Лондон. Ближайший рейс, судя по расписанию полётов, в девять вечера. Отвозить меня не нужно. Думаю, я смогу вытерпеть одну поездку на такси. Ты мне нужен здесь, Ватари. Если возникнут какие-нибудь сложности, звонишь мне на основной рабочий телефон, — взяв двумя пальцами с прикроватной тумбы мобильный телефон и отыскав сайт аэропорта, бесстрастно ответил Эл, посмотрев расписание подходящего авиарейса.
Лоулайт стал бронировать место из оставшихся в бизнес-классе, став затем с большой скоростью в минуту стучать пальцами по кнопкам гаджета и заказывать для себя элитное такси, мысленно готовя себя к тому, что ему впервые придётся ехать в аэропорт не с Ватари в качестве личного водителя. Детектив всегда знал, что был отчаянным парнем, готовым пойти на риск ради достижения своих целей, но на ведение внутренней борьбы с самим собой за правильность или абсурдность своей затеи у него просто не было времени.
— Зачем тебе ехать в Англию посреди расследования? Это как-то связано с нынешним делом? — сдержанно задал новый вопрос Квилш, который пытался даже в самой патовой ситуации оставаться абсолютно спокойным.
Эл хорошо умел читать людей и ему было стыдно за то, что он заставляет своего помощника волноваться за него, когда сам ещё не до конца осознавал, что ему принесёт поездка в Лондон.
— Отчасти, да. У меня появились кое-какие дела, которые требуют моего внимания до того, как я закончу расследование, — достав из мини-холодильника два пакета конфет, уклончиво поделился информацией Эл, стараясь уместить сладости в трудно закрывающийся чемодан, но после того, как он, надавив на него одной рукой, сумел с третьей попытки застегнуть до конца застёжку-молнию, он был уже готов отправиться в дорогу. — Ватари, я знаю, что мой неожиданный отъезд поспешен, но я хочу, чтобы он был скрыт от команды, как можно дольше. Всё очень сложно. Мне нужно время, чтобы подумать о будущем, — проведя рукой по слегка влажным после душа волосам, глухим голосом произнёс Эл, после чего обул спортивные кроссовки и взял с вешалки тёмное длинное пальто, во внешние и внутренние карманы которого он разложил свои банковские карты и необходимые документы для подставной личности бизнесмена, чтобы в нём никто не мог заподозрить лучшего в мире детектива.
— Иногда я правда не знаю, что творится у тебя в голове. Меня редко можно чем-то удивить, но тебе с детства удавалось делать это каждый день. Если ты говоришь, что эта поездка важна для тебя, я не буду тебя останавливать или отговаривать. Ты взрослый человек и можешь сам принимать решения в своей жизни. Я просто хочу, чтобы ты помнил о безопасности и был осторожен. Я так понимаю, если случится что-то серьёзное, тебя можно будет найти именно там. Мне сообщить о твоём приезде? — спустя долгие две минуты, за которые он с помощью пожилого омеги оделся в тёплое двубортное и обернул вокруг шеи синий шарф, с тяжким вздохом высказался Квилш, поправляя на носу очки в чёрной оправе.
— Нет, не нужно. Хочу сделать сюрприз, — с лёгкой полуулыбкой отклонил Эл предложение своего помощника, который вышел после него из комнаты, катя по полу коридора чемодан с колёсиками.
— Передай от меня привет. Роджер давно не звонил мне, — настигла его просьба Квилша, когда он уже стоял в кабине лифта, крепко держа в руке ручку чёрного чемодана.
Лоулайт молча кивнул головой в знак согласия и нажал на лифтовой панели кнопку первого этажа. Почувствовав, как лифт начал быстро ехать вниз, детектив ненадолго прикрыл глаза и постарался выбросить из своей головы все посторонние мысли о текущем расследовании, собственном решении и молодом омеге, которому он ничего не сказал перед вылетом в другую
страну.
— Лайт-кун будет на меня очень зол, когда узнает всё от Ватари, — меланхолично озвучил вслух свои мысли Эл, уверенно выходя через открывшиеся перед ним металлические двери лифта и ступая на первый этаж штаб-квартиры.
— Что я должен узнать от Ватари-сана? — вырвал его из мыслей любопытный вопрос младшего Ягами, который стоял в нескольких шагах от него с тарелкой, на которой лежал кусочек клубничного торта, а в другой дымящаяся чашка. — Я как раз собирался к тебе. Я нашёл в холодильнике остатки твоего любимого торта и сделал тебе зелёный чай. Это поможет успокоиться после кошмара. А зачем тебе чемодан? — опустив глаза на чёрный чемодан, медленно и неуверенно поинтересовался юный гений, дружелюбный настрой которого сменился на настороженность.
— Я уезжаю. Меня какое-то время не будет. Ватари остаётся за главного, — без всяких эмоций в голосе объяснил Эл, не желая смотреть в глаза главному подозреваемому в деле Киры, из-за которого в его душе царил разлад, а в голове при одном лишь взгляде на него путались все мысли.
— Куда ты уезжаешь? Сейчас восемь часов вечера. Зачем тебе понадобилось покидать штаб? — нахмурившись и пристально посмотрев на него, требовательно вопросил Лайт, которого он пытался обойти, чтобы выйти к ожидающему его к этому времени у здания забронированного дорогого такси.
— Я еду по делам, так что Лайт-куна это не касается. Я хочу, чтобы он дал мне пройти, — резче обычного ответил Эл, стараясь часто не вдыхать носом воздух, который пропитался пьянящим ароматом удивлённого омеги, который скоро начнёт вступать в эструс.
— Ты никуда не пойдёшь, пока не объяснишь мне, что с тобой происходит! Я не слепой. Я вижу, что после посещения больницы тебя как будто подменили, — твёрдым и безапелляционным тоном заявил младший Ягами, сощурив от злости ореховые глаза, взглянув на мгновение в которые, он мысленно окунулся в события своего кошмара.
Ему стало трудно дышать, а в горле мгновенно пересохло. Слова молодого дарования, который продолжал что-то говорить ему, доносились до его ушей, словно через вату.
«Ты хочешь, чтобы мальчишка оказался Кирой. Ты к нему привязался. А сейчас из-за этого мальчишки ты начал ставить его нужны выше своих принципов».
— Рюдзаки, если это как-то связано с делом Киры, я поеду с тобой. Подожди меня здесь. Я быстро соберу вещи, — отдалённо доносился до него голос Лайта, который прямо смотрел на него большими каштановыми глазами, напоминающими сладкую карамель, как тогда в одиночной камере.
Именно в тот момент расследование зашло в тупик, а Эл совершенно запутался в том, что правильно в этом мире, а что — нет. Его развитое с детства чувство справедливости стало толчком к решению стать детективом, чтобы не только победить скуку, но и ловить опасных преступников, прячущихся от правосудия. Он сам в один прекрасный день стал Законом, с мнением которого считаются мировые спецслужбы и на кого равняются другие следователи. Он был
Справедливостью. Он был
L.
«У L не может быть друзей. Он не твой друг, а всего лишь подозреваемый. Ты становишься идиотом, стоит мальчишке посмотреть на тебя большими и лживо-честными глазами. Или дело в том, что он оказался омегой?».
— Рюдзаки, ты меня слышишь? — несколько раз моргнув глазами и сфокусировав взгляд на ожидающем от него ответа омеге, на лице которого появилось встревоженное выражение, он почувствовал, как в нём после слов своего двойника стала подниматься злость, которая затмила голос разума.
— Лайт-кун никуда не идёт. Он будет для меня помехой и это его никак не касается. Это только
моё дело, — холодно процедил сквозь зубы Эл, не обращая внимание на сердитое рычание внутреннего альфы, который чувствовал исходящий от омеги запах страха.
— Я беспокоюсь о тебе. Ты сам на себя не похож. Рюдзаки, я твой друг. Пожалуйста, поговори со мной. Я хочу тебе помочь, — дрожащим голосом попросил младший Ягами, который не мог сопротивляться его сильной ауре альфы. Его руки начали слегка трястись и только чудом омега не уронил хрупкую посуду из своих рук, продолжая упрямо стоять на месте и смело смотреть ему в сощуренные глаза, в которых блеснула ярость.
— Мне не нужна помощь, особенно от
Киры. Глупо делать то, что говорит тебе подозреваемый. У меня никогда не было друзей, потому что люди лживы и алчны. Я солгал о дружбе с Лайт-куном, чтобы войти в его окружение. Мне не нужны друзья, ведь я — L. Лучше Кире-куну не стоять на моём пути, — с холодным презрением сказал Эл, невозмутимо взирая на ошеломлённого парня, которого, словно окатили ледяной водой.
Не оглядываясь назад, Лоулайт обошёл замершего на месте с раскрытыми от шока глазами японца и направился в сторону выхода, про себя настойчиво твердя, что ни в коем случае нельзя оборачиваться. Если детектив это сделает, то просто не сможет уехать, чтобы привести в порядок хаос мыслей в своей голове. Перед тем, как выйти за пределы штаб-квартиры и спуститься к припаркованному невдалеке чёрному Мерседесу, он услышал отчётливый звук разбившегося стекла и надрывные всхлипы, от которых его сердце прямо сейчас готово было разорваться на части.
— Это вы заказывали такси до аэропорта? — сухо спросил высокий бета с тёмными волосами, одетый в форму водителя, как только он приблизился к автомобилю представительского класса.
— Да, это я. Если будете задавать меньше вопросов и быстро ехать, соблюдая правила конфиденциальности, вас будут ждать по прибытию на место хорошие чаевые, — добавив в голос ирландский акцент, быстро проговорил Эл, отдавая чемодан кивнувшему головой водителю и забираясь в тёплый салон машины, немного ослабляя на шее синий шарф и делая глубокие вдохи, чтобы унять сердцебиение.
В его голове до сих пор звучали последние слова о помощи Ягами Лайта, которую Эл в такой ужасной форме отклонил, наговорив немало плохих вещей парню, который на самом деле был ни в чём невиноват. На душе от собственного поступка стало так мерзко, что альфа чувствовал себя последней сволочью. Он не заслуживает дружбы даже с единственным подозреваемым по делу Киры, которому сам пообещал помочь, даже не зная, о чём именно просил его тогда в палате сквозь сон юный гений. Ложь на языке всегда была частью его работы детектива, которая не раз спасала ему жизнь и помогала уличить других в обмане. Тяжело было признаться самому себе, что он устал от собственной лжи и бессовестного вранья, но уже ничего не мог исправить.
—
Сегодня в вечерние часы ожидается сильный дождь. Ночью температура не превысит девяти градусов, так что, дорогие радиослушатели, держите при себе зонт и будьте осторожны на дорогах... — он оторвался от невесёлых раздумий, заслышав негромкий голос диктора из встроенного радиоприёмника в автомобиле, едущего по улицам оживлённого города.
Заметив в зеркале салона вопросительный взгляд водителя, который потянулся выключить радиоприёмник, детектив отрицательно покачал головой, не сказав ни слова.
—
Когда выглядываю в окно — там так дождливо. Без причины охватывает тоска. Не могу привести свои мысли в порядок. В эту ночь я не могу заснуть, — прогноз погоды плавно сменился на радио музыкальным временем, в котором первую композицию стала петь глубоким и проникновенным, но в тоже время беззаботным голосом певица. —
Я не хочу слушать грустные песни, чтобы убаюкать своё сердце. Ты вернёшься ко мне. Мне не до сна в эту длинную ночь. Когда на улице идёт дождь, облокачиваюсь на подоконник и смотрю в окно. Я буду петь под гитару, что так любишь ты, — повернув голову к окну машины, он увидел, что крупные капли дождя стали стучать по стеклу и тонкими струйками стекать по нему вниз.
Лоулайт облокотил голову на спинку заднего сидения и закрыл глаза, чтобы не видеть быстро сменяющийся за окном пейзаж и полностью абстрагироваться от мыслей, которые роятся в его голове и не желают оставлять его хоть ненадолго в покое.
—
У меня остались смутные воспоминания, как ты уходишь всё дальше от меня. И только твою печальную улыбку я так отчётливо помню. В такую дождливую ночь, как эта, ты заставляешь меня грустить по тебе. Те песни, что ты так любишь, до сих пор звучат в моих ушах, — отстранённо вслушиваясь в неторопливый и мягкий голос исполнительны, он постепенно стал успокаиваться и его руки перестали дрожать, стоило памяти подкинуть ему сцены его возможного будущего, осуществление которых напрямую зависит от того, какое из них он выберет. То, в котором он останется жить, а преступник будет осуждён, или то, где он умрёт, а преступник будет гулять на свободе, —
в такую дождливую ночь, как эта, я встречу тебя после долгого ожидания. После того, как дождь пройдёт, я собираюсь, наконец, покинуть тебя. Закрою глаза и попытаюсь уснуть. Рядом ностальгический шум дождя. Моё сердце впитывает в себя звук дождя в эту бессонную ночь.
— Победить и потерять или проиграть и удержать, вот в чём вопрос, — на грани шёпота произнёс Эл, чувствуя влагу на щеках.
Торопливо вытерев рукавом пальто слёзы со своего лица, Лоулайт нащупал рукой кнопку и поднял перегородку между собой и водителем, не желая, чтобы кто-то видел его в момент слабости. Стиснув зубы и тихо глотая вновь бегущие из глаз слёзы, он схватился рукой за место, где находилось сердце, которое сжималось от отчаяния. Впервые он почувствовал себя не бесплатной машиной для раскрытия преступлений, а настоящим
человеком.
