Фан

      Работать репетитором Шизуне подтолкнуло огромное количество свободного времени. Быть учителем физики для старших классов ей было мало. Как и быть завучом в школе. Она была одинокой женщиной, которую не звали замуж, которой скоро стукнет тридцать. Для мужчин она слишком «серая», обычная, непримечательная. С такой, которой вроде интересно, но потом быстро забудешь. Шизуне с тоской понимала их. Она даже была той женщиной, которая завела кота, чтобы дома хоть кто-то был, кроме неё. А так привыкла быть сама по себе, что тоска изъедала её изнутри, «но и пусть» — ответила бы Шизуне.       Сейчас женщина проверяла работы учеников, зная уже почти все ошибки заранее. Ей нравилась работа учителя. «Вот за работу я и вышла замуж» — неудачно пошутила себе она.       Послышался звонок двери, и женщина отложила тетрадку, сняла очки и лениво побрела посмотреть, кто к ней пришел уже в девять часов вечера: «Кто это вспомнил обо мне?»       У проема стоял Саске, связь с котором сулила ей огромные проблемы, но и давала ощущение жизни. Шизуне впустила его в её маленькую двухкомнатную квартиру, чувствуя нечто тревожное, даже материнское в груди. Её воспитанник, сейчас она не смотрела на него, как на любовника, был в потерянном состоянии. Саске сдавленно дышал и смотрел на неё пронзительным взглядом утопленника, которому нужно бросить спасательный круг. Он был легко одет: в одну майку с джинсами, и похоже замерз. — Что случилось? — голос Шизуне сочетал тревогу и нежность, за которой и пришел её воспитанник… её любовник.       Саске обнимает Шизуне, уткнувшись ей в шею. Он не хочет задумываться над тем, что делает и зачем. В голове лишь только: «Ты должна мне помочь! Должна!». Он почти плачет от бессилия, сжимая её слабое тело.       Женщина была в растерянности, так как Учиха обычно всегда держался высокомерно, нагло, но не теряя самообладания и зная, где остановиться. Он даже не вел себя, как ребенок, так она не смогла опомниться, что он младше её вообще-то на десять лет. А теперь… она чувствует «ему нужен взрослый». Он был похож на ребенка, которого все обижают, и он пришел к мамочке со словами: — забери меня оттуда. — Шизуне… — Учиха будто пробовал её имя на вкус, — я не должен… не должен здесь быть, у тебя могут быть проблемы из-за меня. Сестра, моя сестра обо всем узнала. — К-как? — Теперь женщина подумала о себе. Это может разрушить её карьеру. Её могут на всю жизнь заклеймить совратительницей. Шизуне пробил холодный пот, и она оттолкнула юношу. — Не знаю, — сказал Саске придыханием, — тогда сказал, что этого больше не повторится… Я не хочу подставлять тебя, н-но… не могу, не могу без тебя! Понимаешь? Тогда я понял, что не хочу тебя терять, я и не знал насколько ты важна для меня. Все те дни, что я думал, что мы больше не можем быть вместе — сводили меня с ума…! И вот… я примчался к тебе, как щенок. Я сам не верю в это, но не гони меня… хотя бы сейчас… дай мне побыть с тобой в последний раз. — Он коснулся рукой её жестких волос и робко притянул её за талию, совсем не похожий на наглого себя, лишь только хитрый блеск в глазах мог разоблачить его. — Хотя бы в последний.       «Так. — Сказала себе остаток разума Шизуне. — Когда это к тебе ломились красавчики с буйной страстью? Дайте-ка подумать… Никогда». Она и не думала о таком, сейчас с ней происходит мечта какой-нибудь школьницы, к которой прибежал парень, по которому сохнет вся школа. «Это безумие» — но она ещё никогда не чувствовала такого буйство гормонов, как будто она стала подростком, любящий бросать вызовы направо и налево. «Что с тобой делает страсть этого мальчишки?» — Шизуне отвечает его напористому поцелую и сдирает с него майку. Она не нужна. Вся одежда не нужна. Им нужна спальня. Вот. Хотя возьми он её хоть на полу, она была бы не против. Это так сводило с ума. Она хотела, чтобы Саске всегда так нуждался в ней, погружаясь в неё снова и снова. Её буквально вдалбливают в матрас. — Скажи… скажи, что любишь меня. — Губы Учихи дрожат у её губ.       Она медлит. Он думает, что нарочно, а она думает: «А может ли это буйство быть любовью?» — «Да и какая разница?!»: — Люблю, люблю тебя, мой мальчик.       В другой раз Саске бы разозлился, так как мальчик — это ребенок, а не мужчина. Но сейчас ему это даже понравилось… до слез… Он заплакал, и к женскими плечами прижалось зарыдавшее лицо. — Саске? — Шизуне испугалась его реакции, — я сказала что-то не то? — Она погладила его по голове, прижимая к свою телу поближе.       Он лишь покачал головой, не отрываясь от плеча. — Я никогда тебя не брошу. — Вдруг нашла слова успокоения Шизуне. — Всегда буду рядом.       Учиха поднял голову и посмотрел неверующими глазами. Он провел пальцами по её влажным губам и поцеловал. Сначала робко, потом нежно, потом говоря, что «она только его»: — Ты только моя.       Верно. Ему скоро будет восемнадцать. И тогда… Он покажет им, что они ему самому не нужны. Что у него есть своя обитель, а они пусть думают, что хотят. И сестра, которой он надоел, по которой сходил с ума, пусть тоже думает, что хочет. А ещё лучше пусть пожалеет. Да, она пожалеет, что оттолкнула его. «Нужна мне её любовь…» — уверенно улыбнулся Саске, глядя в глаза Шизуне и примыкая к её губам.       Конечно, нужна…