365 дней в Цитадели

Сегодня встречали нового воина-меча, и Конноске горделиво нес зачарованную бумагу прямиком к Саниве — нужно было подготовиться ко встрече меча без таблички с желанием, а это более трудоемкий процесс. Девушка переживала. Их ждала встреча с мечом, вернее сказать, человеком, которого в Цитадели никто не ждет. Вполне себе серьезный повод побеспокоиться о его социализации. Наконец замерцал яркий свет, фигура сделала шаг навстречу, и перед лисенком и Мастером предстал крепкий молодой человек, смуглый и черноволосый, с крайне серьезным лицом. — Додануки Масакуни прибыл. — Начал не особо приятный голос, — Многие сочтут меня уродливым, но что вы хотите от меча? Я — оружие и сила намного важнее. Я разрубил шлем пополам, вы знали об этом? Часто меня называют Дотануки, но у меня на родине произносят «Додануки». Вы можете называть меня как угодно. Юноша поклонился, лисенок и Санива поклонились ему в ответ. Девушка чувствовала напряжение и прекрасно понимала, что с этим человеком будет довольно трудно наладить дружеские отношения. К тому же сейчас было совершенно непонятно, как к нему отнесутся остальные мечи. Молодой человек, казалось, был уверен в себе и своей силе, однако когда речь зашла о внешности, его голос звучал с некоторым напряжением и взгляд терял свой уверенный блеск. Кроме крепкого телосложения, а Додануки казался немного крупнее многих молодых людей в Цитадели, пускай был не очень высокого роста, и черных неброских доспехов, он выделялся еще и довольно неприятным шрамом, который перечеркивал смуглое лицо. В руках же он держал красный пугающего вида самурайский шлем с длинной трещиной посередине. —  Ты правда похож на тануки, — парировал, ничуть не смущенный внешним видом меча, Конноске и, вильнув пушистым хвостом, кивнул Саниве, оставляя это на нее, а сам отправился по своим делам. Девушка же напряженно проводила его взглядом и вновь повернулась к мечу. — Добро пожаловать в Цитадель, Додануки, — немного неуверенно проговорила она, — Я местный Санива, ты можешь обращаться ко мне так, как тебе будет удобно. Пойдем, я покажу тебе твою комнату. А после… мне нужно будет с тобой лично побеседовать. Нахмурившись, Масакуни кивнул и отправился вслед за Мастером. Она провела его по коридору до нужной двери и помогла застелить новый футон, а после, пока меч осматривался на новом месте, девушка принесла со склада черный спортивный костюм. — Пожалуйста, переоденься и поднимайся на второй этаж, лестница будет сразу слева от твоей комнаты, не заблудишься. На втором этаже единственная дверь — мой кабинет. Буду ждать тебя там. Мастер попыталась улыбнуться угрюмому брюнету и поспешила выйти. Тем временем из-за угла уже выглядывали обеспокоенные Гокотай и Хасебе, украдкой поглядывая на закрытую дверь и, как только она отворилась, тут же бросились навстречу мастеру. — О, вы пришли познакомиться, — девушка погладила по волосам Гокотая, который значился командующим Первого отряда и главным помощником Мастера, как она и пообещала, — Ребята, извините, но вам… Вам придется немного подождать, но будет очень здорово, если вы подготовите праздничный стол к ужину! Девушке давались эти слова с трудом, так же как и улыбка. Новоприбывший был угрюмым и нелюдимым. Разговаривать с ним было даже сложнее, чем с зажатым Яманбагири — на все реплики Санивы Додануки отвечал лишь хмуря брови и отводя глаза. Хасебе, оценив обстановку как неблагоприятную, взял Гокотая за руку и повел заниматься бытовыми делами, вопросительно посмотрев на Мастера. Девушка покачала головой, давая понять, что все в порядке, и она справится сама и направилась наверх в свой кабинет, по дороге подбирая нужные слова. Додануки не заставил долго ждать, однако и не спешил. Навстречу ему то и дело высовывались из своих комнат незнакомые красивые лица — кто посимпатичнее, кто попроще, юноши были разными и Додануки в какой-то степени хотел поскорее узнать, каков же его облик теперь. Новое человеческое тело пока не окрепло, и управлять большим объемом мышц было довольно трудно. Он не очень быстро поднялся по лестнице, параллельно осматриваясь и вглядываясь в интерьер, после чего уверенно постучал и, дождавшись одобрительного сигнала, вошел. Девушка протянула ему небольшую подушку и предложила сесть на пол за маленький столик, где она всегда вела свои разговоры с мечами тет-а-тет. Парень снова нахмурился — в руках Мастера было круглое зеркало. — Додануки, твое происхождение… — девушка замялась и начала постукивать острым ноготком по ободу зеркала, — Оно довольно… Как бы сказать. Оно стало определяющим обстоятельством, понимаешь? Молодой человек молча слушал и иногда кивал головой. Мастер закусила губу. — Я понимаю, что вы хотите сказать, — наконец решил поддержать диалог воин и скрестил руки на груди, стараясь выглядеть как можно более уверенно, — Я обычный меч, не украшение, не достояние какой-либо самурайской семьи. Зато я силен и, надеюсь, что эта сила будет очень вам полезна. — Дело не в твоей обычности, дело в… как раз в твоей уникальности, скажем так. — Санива аккуратно протянула зеркало брюнету и подсела к нему поближе, заглядывая вместе с ним в зеркало из-за его плеча. Додануки молча застыл, разглядывая шрам на своем лице и поднял было руку, чтобы потрогать его, но не решился. На левой щеке был еще один небольшой шрам, намного меньше, но заметно более глубокий. — Ты первый меч в Цитадели, кто появился с подобной особенностью, — мягко сказала девушка, — Некоторые мечи появились в Цитадели с плохим зрением, некоторые с аллергией. Но ты такой первый, Додануки. — Я уродлив. — совершенно безучастно сказал воин, выдержав паузу и отложил зеркало в сторону, — Неужели вы из тех людей, Мастер, кто ошибочно принимают мечи за произведения искусства? — Меч по имени Додануки Масакуни в далеком прошлом! — Строго отозвалась девушка и осторожно провела по маленькому шраму на щеке юноши, — Сейчас Додануки Масакуни — человек. Наш новый дорогой друг и, я лично, горжусь, что ты теперь один из моих подопечных. — Меч не нуждается в заботе, — Парень вывернулся из-под девичьих рук и отвернулся, — Рад служить вам и защищать ваши цели. После этого разговора они направились вниз, где все радостно поприветствовали нового товарища. Однако в воздухе чувствовалось напряжение, мечи постарше периодически вопросительно поглядывали на Мастера, на что она лишь пожимала плечами, а дети-танто боялись подходить к новому сослуживцу. Додануки смотрел на всех осторожно, стараясь не пересекаться взглядом, осознав, что может своим внешним видом доставить новым знакомым дискомфорт. К детям старался близко не подходить и не смотреть в их сторону, чтобы они не пугались, на остальных же смотрел несколько печально. Перед его глазами предстали множество лиц, совсем непохожих друг на друга, кто-то красивый, кто-то не очень, но все они были такими обычными и Масакуни это слегка задевало. Они появились в этой Цитадели красивыми и утонченными, а он, обычный заурядный меч, будто бракованный, среди этих пестрых улыбчивых и обычных лиц. Будто шрам раз и навсегда перечеркнул всю его уникальность, оставив лишь глубокую борозду посередине лица.

***

После того, как приветственный ужин закончился и все разбрелись по своим комнатам, Додануки не мог уснуть. Он долго ворочался, привыкая к непривычному положению нового тела в пространстве, иногда вставал, похаживая по комнате из угла в угол, и то и дело смотрел в небольшое окошко. В углу слабенько горел ночник, на столе и полках пока что не было никаких вещей, только боевой костюм был аккуратно сложен в углу, там же лежал и красный рассеченный шлем. Додануки присел рядом с ним и долго катал его в руках, разглядывая угрожающую трещину поперек тяжелого шлема, думая о том, что есть нечто общее между ним и этой боевой маской. Тупая, но сильная, боль начала давить на уставшее лицо, и парень поморщился, поглаживая грубыми пальцами неприятно гудящий шрам. Боль усиливалась с каждой мыслью, будто наказывая его за уродство и не давая сомкнуть глаз до самого утра. Когда на горизонте начали появляться первые лучи солнца, в комнату постучали. -У тебя горел свет, я тебя не отвлекла? — раздался тихий тоненький голосок, смешавшийся в тишине с шумом отодвигающейся двери. — От чего? — буркнул воин и постарался убрать руки от лица, приняв наиболее уверенную позу. — Как тебе ребята? — девушка внесла поднос с маленьким чайничком ароматного травяного чая, — На самом деле первую ночь я обычно провожу с новым воином, чтобы отследить его состояние. Прости, что сегодня у меня совсем не было времени даже провести тебя по Цитадели и показать тебе твой новый дом. Поднос цокнул, приземляясь на татами и из носика вырвалась тонкая струйка теплого пара. В слабых рассветных сумерках небольшая посуда в японском стиле смотрелась очень уютно и, несмотря на сдержанные краски и серость освещения, удивительно красивыми. Но только, после осознания того, каким он пришел в этот мир, вещи вокруг приобрели другие оттенки. Первые шаги в новом теле, запахи и звуки казались необычайно прекрасными, но разве могут эти некрасивые глаза наслаждаться красотой мира, когда сами несут уродливую силу разрушения? — Здесь очень много сильнейших воинов, я надеюсь, что нашей силы будет достаточно, для победы в любых сражениях, — спокойно, насколько это позволяли сделать болящие шрамы, отозвался Додануки, — Остальное не важно. Я сам осмотрюсь, вам не стоит тратить время на это. Я боевой меч, мне сгодится любой склад для ночлега, главное, чтобы я был полезен в сражениях. — Обычно это очень радостное событие, момент, когда я протягиваю зеркало новому воину и он впервые видит себя в новом образе из плоти и крови, а не из холодной стали, — романтично протянула девушка, неспешно наливая из круглого чайничка ароматный чай, изящно, будто танцуя, совершая своеобразный ритуал, — Твое тело — твой храм, береги его и цени, каким бы его не даровала тебе жизнь. Маленькая вертикальная чашка мягкой женской рукой была вложена в грубую смуглую руку юноши, и кожу обдало приятное тепло. — Храм для святынь, — Додануки покрутил чашку в руках, прежде чем сделать глоток, — Мое же место на поле боя. — Выпей и постарайся поспать, — девушка печально улыбнулась, поклонилась и, оставив поднос, поспешила на выход, — И не стесняйся обращаться, если понадобится любая помощь. — Мечу не нужна забота, — шепнул ей на прощание Масакуни и, как только дверь захлопнулась, снова схватился за шрам на лице.

***

Боль стихала, только когда он спал. Остальное время шрамы то неприятно ныли, то боль усиливалась, и Додануки прятался в своей комнате, чтобы, не дай бог, кто-то заметит его дискомфорт и старался отогнать мысли о боли, отвлекаясь на физические упражнения. Так продолжалось несколько недель, пока он не отправился на свою первую вылазку, пускай всего лишь в экспедицию. Небольшая кучка людей во главе с Тонбокири, который сейчас восстанавливался после крупных ран, вяло обследовала нужную территорию и, собрав все необходимое, уже неспешно возвращалась обратно, когда сильная боль пронзила лицо Масакуни и он упал на землю, не справившись с темнотой в глазах. Очнулся он уже в своей комнате, где над ним, склонив голову, сидела мастер и вновь заваривала чай, прямо как в ту самую первую ночь. — Наконец-то ты пришел в себя! — девушка, заметив, что Додануки открыл глаза, ринулась к нему, — Как себя чувствуешь? — Все в порядке, — вяло хрипнул юноша, пытаясь встать на ноги, но тут же спустился обратно на подушку, чувствуя как боль снова впивается в его лицо. Мастер осторожно подперла его спину, помогая сесть поудобнее, он же старательно избегал ее прикосновений: — Я оружие, не нужно нянчиться со мной, — нахмурился Масакуни и потер гудящий шрам, — Женщине не место в казарме, вы впустую тратите свое время и балуете воинов, словно малых детей. Девушка выдержала паузу и, протянув чай брюнету, осторожно похлопала его по плечу. — Вы приходите сюда очень разными. Маленькими детьми и крепкими мужчинами. Кто-то силен духом, но слаб телом, кто-то наоборот. Со своими мыслями и чувствами, со своими взглядами на жизнь, с какими-то базовыми навыками, талантами и предрасположенностями. Однако, какую бы форму не приняла ваша душа меча, вы юны и неопытны в этом мире.— Девушка говорила мягко, убаюкивающее, пытаясь донести смысл до сурового молодого человека, но с каждым словом казалось, что шанс пробить его стальную стену, становится все меньше и меньше. — Мечи, знававшие лишь кровь и боль, нуждаются в любви. Чем агрессивней нрав, тем несчастней человек — такова природа людей. Вы больше не оружие, каждый из вас словно неопытное дитя пытается встать на ноги и понять этот мир. — Я совсем не понимаю, к чему вы клоните, — косматые брови все сильнее съезжались к смуглой переносице то ли от боли, то ли пытаясь ухватить ход неясной мысли. — Между Мастерами Цитаделей и вами, воинами-мечами, есть огромная пропасть, — раздался голосок Конноске в дверном проеме, — Простите, я подслушивал. Лис подошел к людям и сел рядышком, виляя пушистым хвостом. — Санивы не могут отправляться вместе с вами в сражения, хотя все они, так или иначе, обучены мастерству любого боя, зачастую лучше, чем вы, — продолжил он, — Наш мастер — часть системы, она всего лишь выполняет свои обязанности. Даже перевыполняет, хочу заметить, ведь беспокоится не только за ход истории, но и за ваше здоровье, в том числе душевное. — Это мой долг, будем так считать, — протянула девушка и отправилась наливать еще одну чашечку для лисенка. — Не скажу, что мужчины в этой роли так плохи, но, согласись, вам нужна мамочка, — лисенок пожал плечами и улыбнулся вытянутой лисьей мордой, — Иначе все бы давно передохли от усталости, горя и личных проблем. Прямо как ты, Масакуни Додануки. — Эй, — парень недовольно посмотрел на лисенка, но понимал, что Конноске прав. Шрамы на лице гудели, не давая даже нормально дышать, и Додануки, положив руку на лицо, задумался. — Не знаю, как тебе, а всем нравится, — продолжал Конноске, немного занудным тоном, — Мужики счастливы, Мастер вам тут и мамочка и верная жена, кого надо воспитает, кого надо поддержит в трудную минуту. А если бы могла во времени путешествовать, так вы бы вообще в слюнявчиках сидели и намазывали бы сопли на манную кашку, а она бы сама ретроградов выносила! Додануки, наконец, улыбнулся. Девушка, поставив чашечку перед лисенком, подсела к мечу и крепко взяла его руку. — Что ты чувствуешь? — спросила она, давая Масакуни исследовать ее кисть смуглыми пальцами. — Теплая, — задумался юноша, робко касаясь кожи девушки. — И мягкая. Мастер улыбнулась и потрепала его по волосам. — Твоя, вообще-то, тоже. Ты больше не из металла. Привыкай к тому, что в слабости нет ничего постыдного. Додануки снова глубоко задумался.

***

— Ты тоже особенный, — как-то раз сказал Мидаре, подсаживаясь поближе к Додануки, когда тот, утащив плед из кабинета Санивы, смотрел на ночное небо среди голых осенних ветвей, — Ты такой же, как я. — Глупости, — хмыкнул брюнет и прислонился спиной к холодному черному стволу, — Я сначала принял тебя за девушку. Ты красивый и миниатюрный. Ты из тех клинков, которые считаются произведением искусства. Да и разве во внешности дело, если наша задача врагов убивать, а не красоваться? — Бу, какой ты! — Надулся Тоширо и поправил золотистые волосы, — Как раз таки во внешности дело. Я тоже отличаюсь от остальных, но это не делает меня хуже. Это делает меня особенным, непохожим. Мальчик нагло пододвинулся вплотную и вырвал из рук Додануки краешек нагретого пледа. — О, точно, — Додануки зашуршал, копаясь в карманах и, наконец, выудил оттуда небольшую шоколадную плитку в мятой фольге, — Вот, подрезал в обед шоколадку. Угощайся. Она, правда, немного поломанная, выглядит не очень аппетитно, извини. Мидаре заулыбался и, отломав кусочек, резко отправил сладкую плиточку себе в рот. — Ну и что, что она некрасивая, — смакуя проговорил женоподобный мальчик, и с улыбкой посмотрел на собеседника, — Она все равно очень вкусная, спасибо. Додануки отвернулся и втянул носом осенний воздух, наблюдая, как вздрагивают на ветру массивные искореженные ветви. — Что за дерево? Дуб? — смуглая ладонь постучала по грубой коре. — Какой же это дуб, — засмеялся танто, — Это вишня. Настоящая японская сакура. Весной она расцветет и будет очень красиво! — О. Вот как… — безучастно протянул парень и тоже отломил кусочек от шоколадки. Она показалась ему и вправду вкусной. — Я рад, что ты общаешься со мной! — Мурлыкал мальчик, заплетая косичку на кончиках своих волос. — Многие мои братья тебя боятся, но я обязательно им расскажу, что ты очень хороший! — Не глупи, малой, — печально посмеялся Додануки и указал на свои шрамы, — Видишь это? Я уродлив. Это многих отпугивает. — А мне нравится, это делает тебя уникальным, — стоял на своем Мидаре, — А я вот очень похож на девочку! Мне так нравятся платья и всякая косметика, которую мне подарила Мастер, музыкальные группы, красивые актеры и милые вещички! — Это странно, — пожал плечами Додунки. — Это ты так думаешь! — надул губки Мидаре, — Никто не должен стыдить себя за то, кто он есть! Быть особенным очень здорово. Брюнет потрогал свои шрамы на лице, которые все еще иногда давали о себе знать, и долго молчал. Однако под грубыми пальцами, скрывающими сейчас его смуглое лицо, промелькнула на мгновение широкая искренняя улыбка.