Царь Гектор

- ГЕКТОР!!... Перед царским троном, в окружении богато разодетых придворных, солдат и женщин склонился воин в богато изукрашенной броне - Ни один отец не мог желать себе лучшего сына, - мягко улыбнувшись и поцеловав царевича, сказал на прощание царь Приам. - Иди же. Я не смею тебя просить остаться, но я буду молиться Апполону, нашему хранителю, и его отцу, пока ты не вернешься. Не заставляй меня ждать - ГЕКТОР!!, - яростный крик снова огласил долину, а тот, кому он предназначался, лишь благодарно кивнул отцу. Главк, один из пожилых военачальников, лишь хмуро пожал руку - Пусть хранят вас боги, царевич. Громадные створки ворот там, внизу, медленно распахнулись ________________________________________________________________________ Да, Ахилл был искусен в бою. Солнечные часы на терассе Приамова дворца отсчитали бы уже почти половину часа с того момента, как они начали бой. Удары сыпались непрерывно и, казалось, со всех направлений, но Гектор не зря считался лучшим воином Трои - даже в таком страшном поединке он ориентировался как в своем родном дворце. И очень скоро стало понятно одно - ахейский герой был в ярости, и эта ярость иногда застилала ему глаза. И именно поэтому Ахилл порой забывал о такой простейшей вещи, как защита и контроль противника И именно поэтому еще через четверть часа он совершил фатальную ошибку. Удар кромкой щита, который должен был снести Гектору часть черепа, дал царевичу шанс - копье попало немного выше кирасы около шеи. Ахейский герой, хрипя, упал на вытоптанную почти за час поединка землю, а на троянской стене поднялся радостный крик Царевича любили в Трое. Но после знаменательного поединка его стали почти боготворить. Люди наконец-то получили надежду. Празднования затянулись на несколько дней - от народных гуляний, раздачи еды и вина, и до грандиозного пира во дворце, куда была приглашена вся знать. Да, троянцы заслуженно радовались гибели их самого страшного врага. Но что царевич, что Приам, чуть не потерявший голову от радости при виде живого сына, помнили - враг никуда не пропал, а война, хоть боги и повернулись лицом к ним, будет тяжелой