« — Не уходи, Бэк. — Прости меня… »
***
— Сехун? — П-привет. Можно зайти? — спросил парень, глотая слёзы. Чанёль отошёл в сторону, чтобы О смог пройти внутрь, затем закрыл дверь, но как только повернулся к гостю лицом, тот сразу же сильно сжал его в объятиях. Паку было трудно понять то, как люди с легкостью могли вторгнуться в личное пространство другого человека. — Эм… Что случилось? О ничего не ответил, утыкаясь головой в грудь Чанёля и оставаясь в таком положении. Потрясённый происходящим Пак аккуратно отстранил от себя разбитого парня и довёл его до дивана в гостиной, усаживаясь рядом с ним. Потребовалось некоторое время, чтобы О успокоился и поднял на Чанёля своё заплаканное и помятое лицо. — Моя мама умерла… — прошептал он. Сехун никогда не рассказывал о своей семье, парень был настоящей загадкой для Чанёля, ведь он даже не знал, где его дом. А сейчас Сехун в буквальном смысле потряс его плохой новостью. — Когда это произошло? — Пак не знал, что сказать; он никогда не знал об установлении доверительных отношений с людьми. — Уже прошло достаточно много времени, — робко ответил О. — Ох. — Год. Сегодня ровно год, как её не стало, — парень удобно устроился на диване. — До сих пор не могу привыкнуть, не знаю. Ох, Чанёль. Все приходят к нам в дом: тёти, дяди и другие родственники. А у моего отца теперь новая возлюбленная, и, вот дерьмо, она сидела на месте мамы! Ну, в общем, первую годовщину её смерти я не выдержал и вынужден был оттуда уехать. Чёрт, я даже не успел позавтракать. — Мне очень жаль, — ограничившись парой слов, сказал Пак, сидя перед Сехуном и глядя на него с сожалением. — Не переживай. Это мне нужно извиниться за столь сопливую сцену, — О поморщился. — А у тебя как дела? Чанёль вздохнул. — Вчера меня преследовали несколько вертолётов, собираясь убить меня, — ответил он, как будто это была самая обычная вещь в мире. — Да? — Сехун явно не проявил удивления. — Всего-то? — Ага. Они оставались в тишине некоторое время, а затем взглянули друг на друга и громко засмеялись, падая на спинку дивана и не прекращая смеяться в течение нескольких минут. — Ты в самом деле больной, Чанёль. И, когда оба парня наконец успокоились, Сехун приблизился к Паку; тот, в свою очередь, заметив движение парня, отодвинулся. Но в конце концов был блокирован; О теперь полностью нависал над ним, уперевшись острыми коленками в обивку дивана. Чанёль с трудом сглотнул, наблюдая, как парень напротив лукаво облизнул губы. — Думаю, нужно закончить то, что мы начали недавно, — Сехун провёл языком по пересохшим губам. Чанёль помотал головой, и чересчур настойчивый парень вместе со своей неудачной попыткой отстранился от парня и разочарованно поднялся с дивана. — Не понимаю, в чём дело? — Мне кажется, я влюблён в кого-то, — сидя к нему спиной, пробубнил Чанёль, удивившись собственным словам. Сехун возмутился. — Ложь! У тебя никогда никого не было, нет шансов влюбиться! Пак рассеянно провёл рукой по волосам; всё это было слишком трудным для объяснения. — Слушай, не знаю, как это объяснить. Это сложно. Мы не встречаемся или что-то в этом роде, но когда ты и я вместе, как сейчас, я… Я чувствую, что предаю его, понимаешь? Чанёль обернулся, но в комнате кроме него никого не было; он поднялся, чтобы закрыть дверь, и столкнулся в прихожей с поспешно надевающим обувь Сехуном. — Ты сумасшедший, — выплюнул тот и с силой хлопнул дверью. — Да, я знаю, — щёлкнув замком, прошептал Чанёль и вернулся в комнату, падая на диван.* * *
Во второй половине дня Чанёль увиделся с причиной своей ссоры с Сехуном немного раньше. Он нашёл Бэкхёна, по горло укутавшегося в одеяло, хотя в помещении и было довольно тепло. — Бэк… — позвал он тихо. Никакого ответа. Медленно подойдя к нему, Пак опустился коленями на матрас и, наклонившись, чтобы разглядеть лицо парнишки, обеспокоенно замер. Бён сильно вспотел, а тонкая полоска рта мелко подрагивала от пробиваемой по всему телу дрожи. — Бэк, эй, с тобой всё хорошо? — парень дотронулся до его лба и убедился, что того лихорадило от высокой температуры. Чанёль с тихим стоном рухнул на матрас, не понимая происходящего. Как это возможно, что Бэкхён заболел? Что же теперь делать? — Я должен отвезти тебя к врачу? — невесело посмеялся он над собственной иронией. — Просто останься со мной, — хрипло отозвался Бэк, показывая, что был разбужен. — Конечно, я останусь. Сняв свою обувь, Чанёль лёг рядом с Бэкхёном, забираясь к нему под одеяло. Парнишка повернулся лицом к нему и чуть ближе придвинулся. — Обними меня, — прошептал он. Чанёль не отказал, даже несмотря на то, что его руки слегка дрожали от волнения. Он не мог перестать чувствовать себя виноватым, хоть это и выглядело совершенно глупо. И потом, если Бэкхён был кем-то мнимым, воображаемым, жертвой его больного ума, значит именно по его вине этот парень чувствовал себя плохо, не так ли? Он хотел было извиниться, но предпочёл промолчать, наслаждаясь моментом. У них никогда не было настолько близкого физического контакта, как сейчас, в этот холодный зимний день, когда они согревали друг друга. Было бы замечательно, если бы Бэкхён не был болен. — Спой для меня, Чанни… — жалобно попросил Бён. — Я-я не умею. — Как угодно, пожалуйста, я хочу слышать твой голос. Чанёль сделал глубокий вдох и начал тихо напевать первую песню, которая пришла ему в голову. Настала осень. Слышно, как шумят дети: Снова в школу — звенит звонок. Новехонькие ботинки — грустно шагаешь по дороге, Перелезаешь через ограду — книжки и карандаши. Знаешь что? Я думаю, мы станем друзьями. — The White Stripes*, — прошептал Бэкхён, мягко улыбаясь. Чанёль коротко кивнул головой и продолжил петь хриплым басом, сильнее прижимая к себе парня. Пойдем со мной, Сьюзи Ли, Пойдем через парк, Присядем под деревом, передохнем, Полюбуемся жучками, суетящимися в траве, И отправимся дальше, Ни говоря ни слова. — Если бы я попросил тебя остаться здесь со мной навсегда, что бы ты ответил? — нерешительно спросил Бён, понизив голос. — Это просьба? Чанёль ещё ближе прижал к себе маленькое тельце парня, желая согреть. — Нет, всего лишь предложение, — он мило улыбнулся, не открывая глаз. — Что ты на это скажешь? — Ну… Я бы сказал, что хотел бы согласиться, но "навсегда" это очень долго, очень долго для того, чтобы моя мать стала сумасшедшей, — Чанёль смеётся. — Она бы такого не позволила. Ведь всё слишком сложно, Бэк. Парнишка вздохнул. — Наше "навсегда" может быть коротким. Никто не знает, что нас ждёт, — пожал плечами. — Я могу исчезнуть уже завтра или потом. — Или можешь остаться. Посмотри на меня, Бэк, — попросил Пак и медленно приподнял лицо парня за подбородок, вынуждая того открыть глаза. — Я позволю тебе остаться. — Не тебе выбирать. Подумав об этом, Чанёль загрустил. Он несколько раз раздражённо провёл рукой по волосам, растрёпывая тёмные пряди. Бэкхёну не нужно было уходить, чёрт, его собственное сознание лишало их выбора. — Знаешь, я видел странный сон с тобой ночью. Думаю, это было из-за лекарств, которые я тогда принял, потому что он был довольно красочный даже для моего больного мозга, — Пак улыбнулся. — Мы с тобой были где-то, где всё-всё было белым. Тогда ты очень сильно нервничал из-за отсутствия цвета и начал бросаться красками во все стороны, но у тебя не получалось раскрасить даже небольшую часть, потому что всё вокруг было бесконечным и краски не достигали поверхности стен. — Странный сон. — Нет, не совсем… Я хочу сказать, что хоть он и кажется странным, но на самом совсем не странно видеть подобные сны. Странно, когда я вижу сон с тобой наяву. Как сейчас… — задумавшись, Чанёль неосознанно погладил волосы Бэкхёна. — Во сне ты многое упускаешь, не чувствуешь запаха, не чувствуешь прикосновений. Мне кажется, что если ты действительно исчезнешь, то больше некому будет раскрашивать мой мир, и он вновь станет белым. Бэкхён молчал. — Я знаю, это может показаться слегка запутанным, но, слушай, я не могу понять, что чувствую, когда вижу тебя. Это что-то вроде спокойствия, умиротворения. Твой взгляд настолько схож с моим, что иногда я могу видеть в нём отражение света. Не знаю… Я просто хочу, что ты остался со мной, хорошо? Не уходи. Бэкхён в ответ прошептал тихое "да" и уткнулся головой в грудь Чанёля, не сумев сдержать слёз.* * *
У Чанёля была назначена ещё одна встреча, но на этот раз совершенно в другом месте. Он вернулся… Пак приехал в дом своего первого психиатра, чтобы возобновить их сеансы. Этот человек, которому пришлось уйти с работы из-за личных проблем, спустя менее чем два месяца вернулся. Дом остался тем же, очень красивым, с дорогой мебелью, но подчеркивающим то, что хозяин — мужчина. У психиатра не было семьи. — П-привет, Чанёль, — заикается он, удивившись. — Ты рано пришёл, я даже не успел сделать себе кофе, — мужчина действительно держал в руках пустую чашку. Чанёль окинул взглядом своего психиатра, крепко вцепившегося в чашку; тот был одет в чёрные узкие джинсы и рубашку цвета бордо. Он казался слишком молодым для своей профессии, но в действительности же являлся хорошим профессионалом. Пак был гораздо выше мужчины, чем порядком удивил его, ведь хоть он и был таким высоким, но по иронии судьбы оказался беззащитным. Врач знал, что не должен делать подобные сравнения, но Пак был одним из его первых пациентов, первым с настолько серьёзным отклонением, как шизофрения. Чанёль тогда стал его любимчиком, тем, к кому он питал гораздо больше сочувствия. — Извините, дело в том, что я спешил, — мужчина не хотел говорить, что проявил к нему невнимательность, но да, так и было. Он обожал этого парня, когда между ними было полное доверие; Пак ничего не скрывал от него, потому что он, врач, был похож на его друга. — Доктор Ким… — Я же уже говорил тебе, зови меня Чунмён. — Чунмён повернулся в сторону кухни, но, по правде говоря, не было ничего, что отделяло бы кухню от гостиной. — Будешь кофе? Парень последовал за ним, садясь на высокий стул перед столом. Он согласился, кинув короткое "угу", и стал наблюдать, как старший готовит для него кофе. — Побольше сахара, пожалуйста, — Чанёль не мог отказаться от него даже в кофе. Чунмён рассмеялся. — Знаю, знаю. Кофеварка несколько раз пропищала, и доктор Ким, взяв чашку с приготовленным кофе, поставил её перед Чанёлем и тут же поспешил положить три ложки сахара. Парень взял чашку в руки, слегка дуя вовнутрь, чтобы охладить горячий напиток. — Как поживает твой друг? Ну, тот, что был болен. — Всё ещё плохо, — ответил Чунмён, садясь рядом с Паком. — Но он принял решение, и мне пришлось вернуться к работе, ведь я не могу слишком долго отлынивать. — Я скучал по тебе, — тихо признался он. Мужчина улыбнулся. — Знаешь, я тоже. Расскажешь мне всё, что произошло, пока меня было, хорошо? Чанёль тихонько засмеялся. — Это долгая история. — Я люблю слушать. Они переглянулись между собой и заулыбались. Чанёль действительно должен о многом рассказать, а его психиатру придётся внимательно слушать, и для этого у них было предостаточно времени.