«Обещай, что будешь улыбаться, вспоминая обо мне.»
***
И когда мир Чанёля рухнул, он обессиленно упал вниз, содрогаясь в рыданиях. Сехун не смог увидеть Бэкхёна. Значит, Бэкхён не существует. Он никогда не лгал. Он никогда не был реален. Сехун опустился перед ним на колени, ругая себя за оплошность. Чанёль с силой зажмурил глаза, слушая смешанные голоса Сехуна и Бэкхёна. «Чанёль, всё в порядке?» «Чанёль, что случилось?» «Чанёль, давай лучше уйдём отсюда, я отвезу тебя домой» — Хватит! — закричал он. — Замолчите! Чанёль с силой распахнул наполненные слезами глаза и увидел рядом с собой напуганных парней. Как это возможно? Сехун должен был видеть Бэкхёна, ведь они находились так близко друг к другу. Он должен быть реальным! — Чанни... — прошептал Бён, перепугавшись так же сильно, как и О. Но Чанёль не смог выдержать этого. Бесконечная путаница, головоломка, с которой невозможно справиться. Он не знал, на ком сконцентрировать внимание, когда оба начали одновременно говорить с ним. Бэкхён успокаивал, говоря, что всё хорошо. Сехун же умолял покинуть это место. Чанёль резко поднялся на ноги и, подбежав к одной из стен, стал стучать по ней кулаками, пытаясь сосредоточится хоть на чём-то, окружавшем его. Он был в ярости из-за того, что не может ничего изменить. Пак не понимал, почему для него всё так трудно. В порыве гнева он выгнал Сехуна из дома, грубо схватив его за руку и приказывая уйти. Чанёль хотел почувствовать себя виноватым перед О, чтобы не видеть художника. Он хотел верить, что, может, только один из них чёртов лжец. Но Пак знал правду. Знал, что в тот момент был достоин жалости. Однако Бэкхён, оставшийся наедине с ним в комнате, вовсе не смотрел на него так. Он только обнял Чанёля и упал вместе с ним на пол, не разжимая объятий и не говоря ни слова, чтобы ещё больше его не расстроить. А потом стал говорить что-то очень приятное, насколько было ему под силу. Чанёль позволил. Он рыдал до тех пор, пока не стал задыхаться, шумно вдыхая воздух ртом. Весь груз, который ему пришлось нести на своих плечах последние два года, казалось, внезапно стал слишком тяжёлым. — Я-я хотел б-быть... Я-я всего лишь хотел быть... Нормальным, — прошептал он в перерывах между рыданиями. — Хотел, чтобы ты был реальным. — Ч-ш-ш... Пойдём со мной. Бэкхён помог Чанёлю встать и довёл его до матраса, на который он велел ему лечь, а затем лёг рядом и прикрыл их обоих одеялом, устроившись друг напротив друга. Он стёр большим пальцем слёзы с его лица, не волнуясь за остальные, которые текли бы потом, ведь он также вытер бы и их. — Я-я так больше не могу. Это слишком сложно. Я надеялся, что ты существуешь. Бён осторожно коснулся губами прикрытых век парня, чуть помедлив, а потом отстранился, печально улыбнувшись и невольно протянув руку к лицу Чанёля, ласково поглаживая щёку. — Мне так жаль, — шептал он, продолжая невесомо касаться подушечками пальцев мягкой кожи. — Правда, жаль... Прости меня. Чанёль заметил, что теперь и Бэкхён плакал, тихо роняя слёзы. — Я хотел сделать тебя счастливым, хотел, чтобы ты искренне улыбался.. Я хотел быть твоим убежищем, а ты в то же время — моим. Я хотел так много, что это стало почти что заданием для меня, — Бэкхён шмыгнул носом. — Но я потерпел поражение, прости меня, я проиграл. Они оставались рядом друг с другом длительное время, их взгляды потупились, пока Бён говорил как можно мягче. — Я больше не буду причиной беспорядка в твоей голове. Не хочу заставлять тебя страдать, ведь это и так очень тяжело для тебя. И для меня тоже. Пожалуйста, не держи зла на меня, — с дрожью в голосе прошептал парень и глубоко вздохнул, чтобы продолжить, — Я хочу быть хорошим воспоминанием для тебя. Хочу, чтобы ты улыбался, вспоминая обо мне. Пожалуйста, сделай это для меня. Улыбайся, когда вспомнишь моменты из своей жизни, проведённые со мной, и тогда я буду спокоен. Чанёль судорожно пытался сдержать рыдания, рвущиеся наружу, но слёзы наворачивались на глаза при мысли, что Он стирает их своей маленькой ладошкой. Бэкхён, которого не существует. И, в отличии от него, боль Чанёля была настоящей. Возможно, как и боль самого Бэкхёна. — Обещай, что будешь улыбаться, вспоминая обо мне. Обещай, чтобы я был спокоен. — Обещаю. — Скажи, что простишь меня, как только сможешь. — Я уже простил тебя. Бэкхён несколько раз всхлипнул, но, осознав услышанное, замолчал и поднял взгляд на Чанёля. Он приподнялся, оперевшись на руки, а Пак перевернулся на спину, чтобы лучше видеть лицо Бёна. Тот же в очередной раз с особой нежностью стёр мокрые дорожки слёз с его лица одной рукой и, секунду помедлив, наклонился к губам Чанёля. Это было подтверждением, что Чанёль обещает выполнить просьбу Бэкхёна, это был их первый и единственный телесный контакт. Но для Пака он был ещё большим, чем просто скреплением договора. Это было первое проявление любви со стороны художника. И он знал, что всё это на самом деле значит, но просто не позволил себе думать об этом. Бэкхён отстранился со слабой улыбкой на губах. Он продолжал улыбаться, чтобы Пак смог увидеть это. Чанёль моргнул и медленно открыл глаза, из которых больше не текли слёзы, наверное, потому, что исчерпали себя, не имея никакого смысла. И он улыбается, улыбается, потому что обещал. — Будет лучше, если ты уйдешь. Чанёль молча кивнул головой и встал, покачиваясь. Он дошёл до двери, удерживая в голове картинку печальных глаз Бэкхёна. И когда Пак остановился перед дверью, он обернулся и получил его улыбку, вновь улыбнувшись в ответ. Это было обещание. Но как только Чанёль вышел на улицу, закрыв за собой дверь, он осознал. Это было прощание.* * *
— И вот как всё закончилось, — закончил Чанёль, понизив голос. Чунмён устроился в удобном кресле напротив него. Его пациент только что рассказал ему обо всём, что произошло на прошлой неделе, и ни разу не заплакал, описывая всё до мелочей и сохраняя серьёзность. Парень улыбался на моментах, где были только он и Бэкхён. Это не была самая счастливая улыбка в мире, но он обещал оставить всё хорошим воспоминанием. Однако, Чанёль лишь обманывал всех вокруг, в том числе и себя. Глубоко внутри он плакал, не желая больше просыпаться по утрам. Тогда он вспоминал о Бэкхёне и задавался вопросом, существует ли он, но единственный способ узнать, что это так, — вставать каждый день и продолжать двигаться вперёд. — После этого ты ни разу его не видел? — спросил доктор Ким, сражу же получая отрицательный ответ. — Ты приходил в тот дом? — Чанёль утвердительно кивнул головой. — Ни Бэкхёна, ни рисунков там не было. Дом был пуст, как и в первый день. — Понятно. — Тебе не кажется это странным? Мужчина выпрямился на стуле, осознавая, что ему нужно немного больше времени, чтобы подумать над ответом. Спустя некоторое время, он заговорил. — Тебе не кажется странным всё, что происходит в твоей голове? Когда тебя преследуют, когда ты чувствуешь странные запахи, когда слышишь голоса, не странно ли всё это? — Да... — слова психиатра немного потрясли парня. Не было необходимости прокомментировать или прямо указать на то, что он был влюблён в человека, которого сам создал. Они уже говорили об этом, и Чунмён ясно и доходчиво всё объяснил. Но объяснения были бы вполне приемлемы, если бы Чанёль не испытывал всё этого как можно более правдоподобно.* * *
Вот уже четыре дня, как Чанёль не видел Сехуна. О прогуливал уроки и не отвечал на звонки. Последняя попытка связаться с парнем через его мачеху тоже не имела успеха. Женщина не дала никакой информации о Сехуне, попросив больше не звонить. Так он и поступил. Но Чанёль не ожидал встретить без вести пропавшего парня, сидящего на тротуаре рядом со своим домом. Он опустил голову, надев в этот день тёплый шерстяной свитер зелёного цвета, который очень ему шёл. Пак признал, что Сехун слишком привлекательный в зелёном. — П-привет, — неловко произнёс Чанёль, тем самым заставляя парня поднять голову. — Привет... — Не думал, что увижу тебя здесь, — робко произнёс Пак, пряча руки в карманах. — Да я тоже не знал, что окажусь здесь, но мне вдруг понадобилась твоя помощь. Чанёль нервно сглатывает, пугаясь чересчур серьёзного тона О. — Ты... — Сехун резко поднялся, вставая напротив опешившего парня. — Ты ужасно поступил, использовав меня. Если тебе нужна была услуга, то мог бы просто попросить. — Извини... — Паку было очень стыдно. — Именно поэтому я хочу, чтобы ты помог мне кое с чем взамен. Чанёль недолго подумал и всё-таки согласился помочь парню. Сехун сказал идти за ним, а уже на месте он расскажет ему все подробности. И только потом Чанёль узнал путь, который оказался не таким длинным, как он предполагал, ведь это место было недалеко от его дома. Путь, который он знал наизусть. — Почему именно здесь? — спросил Чанёль, поглядывая на знакомый дом и сдерживая своё рвение войти внутрь, и, кто знает, возможно, увидеть Бэкхёна. — Ничего особенного, тут просто довольно тихо. Сехун стоял спиной к нему, остановившись около дерева на пустынном участке. — Знаешь, ты очень сильный человек, Чанёль. Я чувствую себя дерьмом рядом с тобой, — начал О, удивляя парня. — У тебя столько проблем в жизни, даже больше, чем у меня, но ты намного смелее меня. Может, у тебя есть какая-то цель, я не знаю... Но у меня её нет. — О чём ты говоришь? — спросил Чанёль, сдвинув брови к переносице и сделав шаг навстречу парню. — Жизнь... — Сехун повернул голову в сторону Пака. — Она настолько болезненна, ты так не думаешь? — он полностью развернулся к Чанёлю, но они были ещё достаточно далеко друг от друга, что, даже протянув руки, не смогли бы соприкоснуться и кончиками пальцев. — Да, так и есть, — серьёзно ответил Пак, но всё ещё не мог понять, на что тот намекает. О был очень подозрителен. — Похоже, она не имеет никакого смысла. — Похоже на то. Чанёль сохранял спокойствие, в то время как Сехун тихо ронял слёзы. — Тогда я не хочу больше жить. И тут перед глазами пронеслась ослепляющая вспышка, а после неё глухой удар, рождая в душе Чанёля обиду, грусть и злость на самого себя. Эти слова будто ударили в самое сердце парня, не ожидавшего услышать подобное от Сехуна. Ох, Чанёль сам столько раз хотел умереть, но боялся, а О, который рыдал сейчас перед ним, на самом деле оказался сильнее его, решившись на этот крайне отчаянный поступок. — И я тоже, если честно. — Но я хочу этого ещё больше. Поверь мне, Чанёль, — Сехун сунул руку в карман и вытащил из него небольшой пистолет. — Мой отец хранил его дома, но я и не думал, что когда-нибудь смогу использовать его на себе, — он грустно улыбнулся. — Мне очень страшно. Пак глубоко вздохнул. — Сделай это для меня, — О протянул руку с оружием. — Давай закончим с этим быстро, хорошо? Чанёль замотал головой, отступая назад. — Ни тебе, ни мне не нужно этого делать, что бы ни произошло. — Нет, сделай это, пожалуйста. — Ни за что! — Пак шумно выдохнул, думая о том, как выйти из этой ситуации. Всегда именно он был подавлен, но не наоборот. — Отдай мне эту штуку до того, как совершишь глупость. Чанёль попытался подойти к нему, но Сехун резко снял оружие с предохранителя и направил его на парня. — Если не собираешься помочь мне, то тогда не мешай. — Блять, я пытаюсь помочь тебе, Сехун! Пак отчаялся. О впал в депрессию и не хотел больше жить. Чанёль продолжал чувствовать себя виноватым перед ним, ведь Сехун был настолько уязвим, а он уже не раз навредил ему. Он должен был понять! Но всегда думал только о себе, считая, что он единственный, у кого проблемы. — Опусти пистолет, давай всё мирно обсудим, пожалуйста, — голос дрогнул на последнем слове. — Не бойся, — О улыбнулся и резко поднял пистолет к своему виску. — Я бы никогда не причинил тебе боль. — Нет! Остановись! Пожалуйста, не делай этого. Я буду заботиться о тебе, ладно? Мы будем счастливы, всё будет в порядке. — Невозможно. Ты уже влюблён в кого-то другого, помнишь? Чанёль ощутил щемящую боль в груди, но сейчас не мог на неё отвлекаться. — Его не существует. Тот, в кого я влюблён, всего лишь в моей голове, он не существует, понимаешь? Я буду заботиться о тебе, Сехунни... — он ласково назвал парня, заставив его искренне улыбнуться. — Сехунни, всё будет хорошо, угу? О спокойно улыбался, давая надежду Чанёлю, наконец-то почувствовавшему облечение, но этого не достаточно. Он полностью успокоится только тогда, когда Сехун отведёт дуло пистолета от своей головы. — Я знаю, что всё будет в порядке, — его улыбка стала шире, а по щекам потекли крупные слёзы. — Спасибо. И громкий выстрел прогремел в воздухе, на мгновение заглушив все остальные звуки и напугав птиц на уродливом дереве, тут же взмывших высоко в небо. В голове Сехуна появилась зияющая дыра, и он с глухим стуком безвольно рухнул на замёрзшую землю. — НЕ-Е-ЕТ! Чанёль громко закричал, что есть сил, подбегая к обездвиженному телу друга и хватая его на руки. — Нет, нет, нет, — шептал он, глотая слезы. — Нет, ты не можешь уйти вот так. Ты не можешь оставить меня, блядь, нет! Нет, нет, нет! Ужасная боль, разрывающая Чанёля изнутри, была так велика, что он не мог вынести её. Она отличалась от всех других, он никогда не испытывал её настолько сильно, даже когда потерял Бэкхёна. Потому что сейчас всё было по-другому... Сехун был реален, и он покинул его по своей воле. Чанёль не мог избавиться от грызущего чувства вины, которое теперь будет преследовать его остаток жизни из-за того, что он не смог остановить Сехуна. Пак провёл последующие ужасные минуты, только сжимая тело Сехуна и прося у него прощение. Чанёль не знал, что ему теперь делать, и в отчаянии решился позвонить своей матери. Уже глубокой ночью фары появившийся из ниоткуда машины вынудили его зажмурить глаза. Парень сидел на голой земле посреди заброшенного участка, тихонько всхлипывая и размазывая грязными ладонями слёзы и чужую кровь по щекам. Он практически не видел свою мать, пока та не появилась перед фарами, что позволило Чанёлю приоткрыть глаза. Парень даже не заметил, как начался дождь. — М-мама... Я ничего не смог сделать, прости меня, я не смог, — выдавил он. — Можешь увезти нас отсюда, хорошо? —Сынок... — прошептала она, не говоря ни слова о том, что увидела, когда приехала сюда. — Он уже мёртв, я проверил. Надо предупредить его отца и.. О Боже, я не знаю, что делать. Госпожа Пак ласково погладила его по голове, её руки дрожали, а по щекам скатились несколько непрошеных капелек слёз. — Чанёль, — мягко позвала женщина. Парень перевёл взгляд на Сехуна и посмотрел на мать. Его охватил страх. — Сынок... Никто не умер, здесь только ты и я. И его мир только что безжалостно обрушился вновь.