«Я чувствую, как медленно умираю».
***
Чанёль отвлёкся на ткань своих горчичных брюк, рассматривая их текстуру и ровные разрезы. Он занимался этим, не думая ни о чём, уже почти десять минут. Парень внезапно оторвался от своего весьма занимательного дела, увидев протянутую ему чашку кофе. Он принял её. Пак отпил горячий напиток, почувствовав внутри приятное разливающееся тепло, которого так не хватало в холодный зимний день. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Чунмён, сидя на стуле напротив Чанёля и также пробуя кофе на вкус. — Теперь тепло, — ответил он. — Ты же знаешь, что я не об этом, — настоял психиатр. Чанёль вздохнул, сделав ещё несколько глотков обжигающей нёбо жидкости, прежде чем ответить. — Я чувствую, как медленно умираю. Ответ немного шокировал доктора Кима, но он невозмутимо продолжил начатый разговор. — Почему ты так думаешь? — пациент пожал плечами, не зная, что ответить. — Тебе не хватает Сехуна? — Да. Его и Бэкхёна, — одинокая слеза, словно предав Чанёля, скатилась по его щеке, но он быстро стёр её и улыбнулся. — Я обещал, что не буду плакать. Чунмён печально кивнул головой. — Ты ведь в курсе, что можешь говорить всё, что хочешь, правда? Чанёль кивнул в знак согласия, вновь прильнув к чашке с напитком. Парень действительно не понимал того, что ощущал; он просто чувствовал, что внутри был опустошен. — Мне очень одиноко. После того, что произошло, я боюсь сближаться с кем-то, кого не знаю. Я не хочу привязываться к кому-то, Чунмён. Я-я... — его голос дрожал. — Мне не хочется строить отношения с человеком, а потом видеть, как они разрушаются на моих глазах. Я больше не хочу, чтобы кто-то важный в моей жизни покинул меня, словно его никогда и не существовало, понимаешь? Психиатр продолжил молчать, сосредоточившись. Мужчина хотел, чтобы Чанёль рассказал ему обо всём, что чувствует и что тревожит его; хотел, чтобы он снял с себя тяжкий груз и разделил его со старшим, потому что врач знал, что парень не говорил этого никому. — Я вспоминаю Сехуна с пистолетом, приставленным к виску, его кровь, брызжущую во все стороны, то, как он безжизненно свалился на землю. Я ничего не смог сделать... И тогда, пуф-ф! — Чанёль развёл руки в воздухе, имитируя пустой взрыв. — Появляется мама и говорит мне, что рядом со мной никого нет. Пак с силой сжал кулаки, прикусив нижнюю губу. — Мне пришлось оставить его там. Я чувствовал кровь на руках, её запах, всё... Но должен был уйти, бросив Сехуна на улице, — Чанёль помотал головой в стороны, пытаясь сдержать слёзы. — Я даже вернулся туда на следующий день, хотел похоронить О, но его там не было. — С того дня прошла неделя. Как думаешь, он вернется? — спросил Чунмён. — Он уже вернулся, — прошептал парень. — Две ночи назад, он появился в моей комнате совершенно здоровый и сел в кресло. Он ничего не говорил, только наблюдал за тем, как я спал, но когда я проснулся, его уже не было. Чунмён шумно сглотнул, думая о том, что бы сделал он, оказавшись на месте своего пациента. — Ты очень сильный человек, Чанёль, — ненарочно сказал доктор Ким вслух. Это было правдой, ведь врач не знал, как чувствовал бы себя в такой ситуации; он гордился тем, что парень выдержал всё это. — Ты совершаешь ту же ошибку, что и все, — Чанёль иронично усмехнулся. — Думаешь, я сильный? Знаешь ли, я давно мёртв внутри, — он поднялся на ноги, устав сидеть, и стал мерить шагами небольшую, но вполне себе уютную комнату. — Во мне слишком много надежды на счастливое будущее, я всё ещё жду, что однажды желание двигаться вперёд вновь загорится во мне. Но сейчас я не могу сдвинуться с места. Я совершенно ничего не делаю, только наблюдаю за происходящим. — Вот тут ты ошибаешься, Чанёль. Ты сильный, потому что ты смог выдержать боль, а Сехун — нет. Чанёль воспринял в штыки последнюю фразу. — СЕХУН НЕ РЕАЛЕН! — закричал он, не контролируя себя, и тут же замолчал. — Прости, — прошептал он, заметив, что немного напугал психиатра грубым тоном. — Он не существует, ладно? Я вот думаю, может, Сехун был неким отражением моей души, если не считать того, что у него хватило мужества совершить самоубийство. — Ты серьезно в это веришь? — Чунмён поставил пустую чашку на край стола и подошёл к парню. — Чанёль, неужели ты считаешь себя трусом только потому, что не можешь отличить реальную жизнь от галлюцинаций? — Иногда, — тихо ответил он, стоя спиной к мужчине. — В мире миллионы людей борются за свою жизнь, проводя все чёртовы дни в больнице. Ты ведь знаешь об этом, не так ли? Чунмён решает забыть на некоторое время про свой профессионализм, давая волю эмоциям. — Я уже говорил, что волновался за твоего друга, но не был уверен в том, что он сошёл с ума? О должен был полноценно прожить свою — хоть и нереальную — жизнь. — Сехун очень мало прожил, если хочешь знать. — Ты говоришь так, словно он уже мёртв, — Чанёль неожиданно засмеялся. Эмоции притупились в связи с последними событиями, и он больше не беспокоился за чувства своего психиатра. Доктор Ким лишь печально опустил голову. — Мне так хочется нормальной жизни, Чунмён. Я очень завидую тебе, — прошептал он с трудом, а затем, прочистив горло, спросил. — Где здесь ванная комната? Мужчина облегченно вздохнул, глубоко внутри радуясь окончанию трудного для них обоих разговора, и сообщил, что комната находится наверху. — А поточнее? — В конце коридора. Чанёль вышел из комнаты, думая, что мог бы потерпеть и до дома, но воздух в помещении становился чересчур душным. Он поднялся по лестнице и быстро нашел нужную дверь. Через какое-то время парень неспешно вышел в коридор и ощутил холодное дуновение ветра, отозвавшееся легкой дрожью во всём теле. Что-то подсказывало Паку, что нужно как можно скорее вернуться в кабинет доктора Кима. Но как только он шагнул вперёд, леденящий поток воздуха усилился, распахнув дверь рядом с Чанёлем, но та с громким хлопком закрылась вновь. В горле сжался комок от страха, захотелось в тот же миг развернуться и убежать, но непослушное тело, словно его кто-то дёргал за невидимые нити, тянулось прямо навстречу непонятному явлению. Парень схватился за ручку той самой двери и, повернув её, вошёл в комнату. Почему-то он думал, что увидит внутри Сехуна, но помещение встретило его странной, неестественной тишиной, а причиной всего беспорядка было лишь открытое нараспашку окно. Пак сразу же направился к нему, но внезапная вспышка молнии остановила его. В тот же момент ворвавшийся в дом порыв ветра смёл стопку документов с письменного стола. — Чёрт, — прошептал Чанёль, подбегая к окну и закрывая его до упора. После этого парень развернулся и кинулся поднимать с пола листы бумаги Из интереса развернув один из них лицевой стороной, парень замер, не веря своим глазам. Это были не документы. Это рисунки. Чанёль услышал отдалённый голос психиатра, зовущий его по имени, но не обратил на него внимания. Ноги предательски подкосились, и парень упал на колени, держа в руке один из рисунков и всматриваясь в знакомые штрихи. Он бросился подбирать с пола другие листы, чувствуя, как с каждым вздохом становится труднее дышать. — Я никого не вижу, Чанёль. — Наше "навсегда" может быть коротким. Никто не знает, что нас ждёт. — Я не могу причинить тебе вреда. Я не могу просто потому, что не реален. Я всего лишь тот, кого ты создал. — Сынок... Никто не умер, здесь только ты и я. Если Сехун не был реален, то... — Господи, почему? Парень стал вспоминать тот день, когда увидел Бэкхёна перед домом своего психиатра. — Чанёль! — в эту же минуту дверь открылась, и в комнату влетел напуганный мужчина. Он выглядел так, словно только что увидел призрака. — Ты... — прошептал Пак, опасно сузив глаза. — Скажи, что всё это не галлюцинации. СКАЖИ МНЕ! — крикнул он и, резко поднявшись на ноги, кинулся к Чунмёну, хватая его за воротник пиджака. — Скажи, что все эти рисунки на самом деле существуют! Скажи, что я не сошёл с ума! Доктор Ким застыл на месте, вытаращив на парня глаза. Несколько мгновений он походил на выброшенную на берег рыбу, так как только открывал рот, но не мог вымолвить ни слова. Однако Чанёль продолжал пристально смотреть на него, ожидая ответа. — Нет, это не галлюцинации, — ответил он наконец, отрицательно покачав головой. — Мне жаль.