Wicked Game

No matter what we go through No matter what we go through There’ll always be you and me No matter what we go through Hurts — Magnificent https://www.youtube.com/watch?v=ZSgFe2IuKqU

Альфред, стоя недвижным изваянием, не смог проговорить ни слова, только судорожно вцепился пальцами в свою трость. Голубые глаза блестели, его грудь часто вздымалась, а рот несколько раз приоткрылся, но не раздалось ни звука. — Добрый вечер, Альфред, — проговорил Драммонд и протянул ладонь. Другая крепко сжимала пару темных перчаток. Лорд медленно пожал протянутую руку. Казалось, для них все перестало существовать. Они не отрывали друг от друга завороженных глаз и не разнимали рук. Альфред, чуть склонив голову набок, едва заметно улыбнулся. Вокруг ясных глаз образовались тонкие морщинки, которые ни капельки не портили красоты светлого лица. Драммонд, чуть прикусив губу, улыбнулся в ответ, и его карие глаза засветились. — Когда ж тебя успели так подстрелить? — с нервным смешком поинтересовался Эдвард, все еще не выпуская из руки прохладные пальцы, и кивнул в сторону светло-серой трости. Альфред на мгновение замер, резко выдохнул и, закинув голову, громко рассмеялся, явно не ожидая такого вопроса. — Эдвард… — выдохнул он, покачав головой и опять нашел взглядом лучистые глаза напротив. — Рад тебя видеть… — Альфи! — раздался женский голос, и в ногу Драммонда врезался трехлетний мальчик, после чего обхватил ее ручками и спрятался за ней. Подняв личико, он боязливо, но вместе с тем с любопытством посмотрел на Пэджета, удивленно приподнявшего брови. Не успел никто ничего сказать, как к ним торопливо подошла красивая женщина, придерживающая юбку дорого расшитого темно-синего платья. — Вот ты где! Я знала, ты слишком мал, чтобы тебя брать с собой без гувернантки! — проговорила она, всплеснув руками. Увидев, что мальчик не собирается никуда убегать, женщина оправила платье и подняла взгляд на мужчин. — Добрый вечер, герцог Кобург, рада вас видеть, — улыбнулась Флоренс, протягивая руку. Эрнст вежливо коснулся губами тонкой ткани перчатки. — Лорд Альфред, ну куда же вы пропали! — широко улыбнулась она Пэджету, который последовал примеру немца в приветствии собеседницы. — Жизнь непредсказуема! Пропал, но вернулся, — подмигнул лорд Флоренс. — И даже с аксессуаром, — кивнул он в сторону трости. — Ох, я и не приметила сразу! А что послужило причиной для трости? — Я стал лейтенантом, участвовал в боевых действиях и меня ранили. Сейчас ушел в отставку, но являюсь членом Палаты общин, так что скучать не приходится, — пожал он плечами, — а вы… — не успел он докончить предложение, как почувствовал, что его трость куда-то тянут. Пэджет опустил глаза и увидел, как маленький мальчик внимательно изучает ее, проводя пальчиками по узорам у ручки. — Ох, приношу свои извинение за его шалости!.. Это Альфи, наш сын, — улыбнулась Флоренс, и Пэджет, с губ которого сорвалось ошарашенное «сын…», опустил глаза вниз. На него с округлого личика смотрели огромные, такие чем-то знакомые карие глаза. Опираясь на трость, блондин тяжело опустился на колено и протянул ладонь малышу. — Разрешите представиться: лорд Альфред Пэджет, — мягко проговорил он, пожимая теплую, чуть влажную ладошку. — Я тоже Альфред, — раздался застенчивый ответ. — Мистер Альфред Драммонд, — с расстановкой звонко проговорил малыш, гордо выпятив грудь. Пэджет медленно поднял взгляд на Драммонда, по лицу которого нельзя было ничего прочесть: его внутреннее состояние выдавали только покрасневшие кончики ушей и нервное терзание перчаток в ладонях. — Моего дедушку звали Альфредом, — пояснила Флоренс, положив ладонь на плечо сына. — Он был мне очень близок. Мы хотели назвать Альфи в честь деда Эдварда, мистера Эндрю Драммонда, но супруг, судя по всему, решил пойти мне навстречу, — мило улыбнулась она. Эрнсту что-то подсказывало, что не только уважение к своей жене было причиной уступки жене в выборе имени для сына. Судя по легкой удивленной улыбке, пробежавшей по тонким губам Альфреда, он подумал то же самое. — Что же, в таком случае, мистер Альфред Драммонд, я очень рад нашему знакомству, — мягко проговорил Пэджет. Мальчик гордо и довольно приподнял голову, услышав в свою сторону такое серьезное обращение. — И я, лорд Альфред …П-пиджет? … — неуверенно докончил малыш, в поисках подсказки подняв взгляд на хранившего молчание отца. — Пэджет, — шепнул тот. — Извините. Лорд Альфред Пэджет, — на круглом лице появилась широкая улыбка, от которой на мягкой щечке выступила крохотная ямочка. Опять же невероятно знакомая ямочка. Лорд с тонкой улыбкой склонил голову набок, внимательно посмотрев на малыша, после чего заметил, что его трость вызвала определенный интерес. Он поставил ее ближе мальчику. — Не знаю, известно ли вам, молодой человек, но это является тростью. Помогает людям, у которых есть трудности в ходьбе, передвигаться. — А… а почему у вас трудности? — …Есть что-то такое очень жуткое в жизни. Называется войной. На нее идут, чтобы защитить государство от неприятелей. Но война иногда требует очень высокую цену. — Цену? — Да. Когда будете чуть старше, придется узнать, что цена бывает разной. Моей оказалась нога, — пожал плечами Альфред. — Вам больно ходить? — обеспокоенно проговорил мальчик. — Нет, мистер Драммонд, совершенно нет, не стоит волноваться, — улыбнулся Альфред, покачав головой. — Хорошо. Если вы защищали королевство, то вы смелый! …И еще вы красивый. Как мужчина с большими белыми крыльями на той картине, у нас дома, — Пэджет неожиданно почувствовал, как вкупе с изучающим сосредоточенным взглядом к его щеке прижался маленький указательный пальчик. Эрнст захохотал, прикрыв лицо рукой. — Альфи! — Флоренс испуганно прижала ладонь к губам и за плечо оттянула озадаченного малыша. — А что случилось? — приподнял тоненькие бровки мальчик. — Я и Сьюзи, — по личику разлился трогательный румянец, — говорю, что она красивая, как та… балерина?.. на картине в коридоре?.. — Во-первых, нельзя так трогать людей! — строго начала женщина. — Во-вторых, нельзя одному мужчине оценивать красотой внешность другого. Тем более на публике. — А почему? — распахнутые темные глаза смотрели крайне недоуменно. — Потому что это не принято обществом и расценивается, как дурной тон, — сказала Флоренс. — Приношу свои извинения, лорд Альфред, — склонила голову она. — Что вы. Лично я почту этот комплимент за честь, — чуть заметно улыбнулся Пэджет, кинув взгляд на Драммонда. Тот едва сдерживал улыбку, чуть прикусив губу, тепло и задумчиво смотря на разговаривающего с его сыном лорда. — А кто такая Сьюзи? — поинтересовался Альфред, переведя взгляд обратно на мальчика. Голубые глаза блондина засветились озорством. — Она… — малыш зарделся и опусти глаза вниз, беспокойно перебирая пальчиками. — Мы с ней вместе читаем у миссис Адамсон. — Сьюзи является дочерью подруги Флоренс, леди Анны, а миссис Адамсон — наша гувернантка, — негромко пояснил Драммонд. — Понятно, — улыбнулся Альфред. — …А Сьюзи тебе нравится? Альфи распахнул глаза и начал было отрицательно качать головой, но, глянув в лучистые глаза лорда напротив, прерывисто выдохнул тихое «очень, но я ей нет» и уткнулся тому в плечо. Расслышав женское удивленное «он даже мне не признался», Альфред не занятой тростью рукой обхватил детские плечи и обнял хрупкое тельце, утешительно проводя ладонью по спине. — Ну что ты, малыш, — тихо проговорил Пэджет, — посмотри на меня. Альфи сделал шаг назад, и взгляду лорда открылось личико, полное печали. — Так бывает, что кто-то тебе нравится, а этому кому-то ты нет, — тихо проговорил блондин, пристально смотря тому в глаза. — И ты хочешь этому кому-то понравится, но не получается. Это грустно, я понимаю. Но ты должен всегда помнить, что где-то рядом ходит тот человек, который тебя полюбит так же, как и ты его. Вы встретитесь и будете счастливы. Может быть, этот человек — Сьюзи, но она пока этого не поняла, — с улыбкой пожал плечами Альфред. — Дай ей время, — подмигнул он задумчиво кивнувшему мальчику. Пэджет хотел сказать что-то еще, когда над ним раздалось вежливое покашливание. Блондин поднял голову и увидел, как к нему наклонился королевский посыльный. Альфред аккуратно поднялся, тяжело опираясь на трость. Драммонд потянулся было подать руку для помощи, но наткнулся на предостерегающий взгляд Эрнста и одернул ладонь. Пэджет, склонив голову, выслушал послание и кивнул. Затем он окинул своих спутников нечитаемым взглядом. — Я был очень рад вас увидеть, однако, к моему сожалению, мне нужно идти. Королева вызывает, — блондин наклонился и с улыбкой пожал ладошку темноволосого малыша, коснулся губами ажурной перчатки Флоренс и повернулся к Драммонду. — Был очень рад, — повторил он и крепко пожал протянутую ладонь. На мгновение дольше задержав прохладные пальцы в плене своей руки, он, едва заметно вдохнув, обратился к Эрнсту, — а ты, мой друг, обязан сыграть на фортепиано и порадовать публику своим мастерством. Многие не имели чести им насладиться. — Ну, меня должны ещё хорошенько попросить, — приподнял брови Эрнст, улыбаясь. Альфред усмехнулся и, напоследок кивнув спутникам, пошел в сторону дверей из зала. Эрнст заметил, как Драммонд проводил взглядом уходящего Пэджета и опустил голову, по-прежнему задумчиво терзая пальцами свои перчатки. Кобург покачал головой: годы, проведенные в разлуке, все же вполне ожидаемо оставили след в отношениях этих двоих… … Эрнст, чувствуя, как после насыщенного вечера, на котором его все-таки уговорили сыграть три его пьесы, силы начали его резко покидать, решил на этой приятной ноте отправиться в покои. Болезнь давала о себе знать, несмотря на все приложенные усилия его доктора, и Кобург не мог допустить обморок, который у него случался при сильной усталости. Драммонд пошел с ним, им было по пути в сторону выхода из дворца, у ворот которого его ждала карета. Они в уютном молчании повернули по коридору к лестнице, когда увидели, как с нее спускался светловолосый юноша. Вероятно, думая, что он один, Альфред позволил себе не скрывать гримасу боли, пока он медленно, тяжело опираясь на трость, уже почти достиг подножья. Эрнст не успел ничего предпринять, как Драммонд уже оказался у лестницы и протянул руку, предлагая помощь. Пэджет испуганно вскинул голову и чуть не поскользнулся, делая шаг. — Не нужно, я не инвалид, — отрезал он, восстановив равновесие и стиснув трость, и преодолел последние ступеньки. Отверженная рука Драммонда опустилась и у бедра сжалась в кулак. Альфред, остановившись напротив Эдварда, вздохнул и прикрыл глаза, опустив голову. — Извини за резкость, Драммонд, — проговорил он, покачав головой. — Я еще… Пока не до конца зажило. И иногда больно. Но мне не нужно, чтобы меня… — Жалели, — тихо закончил Драммонд. Пэджет поднял взгляд. Эрнст почувствовал себя явно лишним в обществе двух мужчин, стоящих друг напротив друга на расстоянии шага и просто смотревших друг другу в глаза. Они будто пытались через этот зрительный контакт рассказать друг другу все, что произошло за годы их разлуки. — …Твой сын очень похож на тебя, — негромко проговорил Альфред, нарушая молчание. — И Флоренс приятная женщина, она не изменилась. — Альфред… — выдохнул Драммонд, и его рука невольно потянулась к предплечью Пэджета. Альфред сделал шаг назад. Рука Эдварда снова была отвергнута. — Я слышал, что Флоренс с Альфи уже спускались к карете, — кашлянув, сказал блондин. — Не стоит заставлять их долго ждать. — Я… — Я был очень рад нашей встрече, Эдвард. Я рад, что у тебя все хорошо, — мягко улыбнулся Альфред. — Надеюсь, мы увидимся еще. Эм… Я должен уехать в Париж завтра днем, — произнес он после мгновения безмолвия. — Надолго? — тихо спросил Драммонд. — Пока не знаю, — пожал плечами Пэджет, потирая ручку трости. — Но, надеюсь, мы еще увидимся, — повторил он. — Королева такими темпами может пригласить нас на еще одно празднование рождения наследника и притом очень скоро, — усмехнулся Альфред. Драммонд вымученно улыбнулся в ответ, и будто не находил, что сказать, нервно кусая губу. Почти осязаемое напряжение повисло вокруг них. — Мистер Драммонд, прошу прощения, просили передать, что миссис Драммонд ожидает вас в карете, — раздался громкий голос. Все трое мужчин вздрогнули и обернулись к слуге, незаметно появившегося в коридоре. — Спасибо, — кивнул ему Драммонд и перевел взгляд на Альфреда. — …До встречи, — он протянул блондину руку. Тот с едва заметной улыбкой пожал прохладную ладонь, скользя нечитаемым взглядом по лицу мужчины напротив. — До встречи, Эдвард, — произнес он. — Эрнст, — кивнул Драммонд, также пожав герцогу руку. Кобург улыбнулся в ответ, со вздохом отметив, как в карих глазах плескалась ничем не прикрытая грусть. — До свидания, Драммонд. Высокая фигура развернулась и направилась к выходу из дворца. Звук торопливых шагов гулко отражался от высоких стен коридора. Эрнст посмотрел на молчаливо проводившего ее взглядом Пэджета. — Альфред. Блондин вздохнул и посмотрел на Кобурга. Светлые брови были сведены, образовывая глубокую морщинку, голубые глаза смотрели очень устало. — …Ты знал, что он будет здесь сегодня? — тихо произнес он. Эрнст сложил пальцы в замок и опустил голову. — Я не знал, будешь ли ты. Я видел его несколько дней назад в Лондоне и… решил позвать. Я знал, что Виктория будет не против, она сама его недавно вспоминала. Он был настолько заинтересован в новостях отсюда, я не мог не предложить ему возможность опять пройтись в стенах дворца. Помнил, что ты говорил о своей поездке в Париж, не думал, что вы пересечетесь. Кобург, не понимая, почему, но все же чувствовал себя какой-то степени виноватым в их встрече. Понимая, что они друг друга избегали, он ненамеренно свел их вместе. — Рано или поздно это должно было случиться, — покачал головой Альфред. — Мы не можем бегать друг от друга вечно. … А он… — опустив голову, Пэджет смущенно улыбнулся и нервно поправил манжет. — Что, прости? — нахмурился Эрнст. — Не расслышал. -…Он стал только лучше, — позволил себе еле слышно проговорить Альфред, щеки которого залил яркий румянец. Кобург рассмеялся, покачал головой и, обхватив мужчину за плечи, приобнял его. — Ну хоть что-то хорошее ты вынес из сегодняшней встречи. — Но это значит, что сейчас нужно заново стараться забыть о нем, — тяжело вздохнул Альфред, похлопав ладонью по спине Эрнста. — А нужно ли?.. — Нужно, — мрачно произнес Пэджет. — Я не буду ничего делать. У него есть семья, где его любят. У него есть карьера, для которой он усердно работал. Я на самом деле рад тому, как у него складывается жизнь. — Думаешь, он счастлив? Он хотел поговорить с тобой, но ты очень… — Он счастлив, я верю в это, — прервал его Пэджет. — И мы с ним были счастливы, я не отрицаю. Но я не хочу, чтобы он из-за меня рушил свою жизнь. А я пока не достаточно… силен?.. самоотвержен?.. чтобы дать ему просто свою дружбу. Эрнст покачал головой. — Я понимаю, почему ты так говоришь. Но… А ты, Альфред? Ты рад тому, как у тебя складывается жизнь? Пэджет кивнул. — Да. Мне не на что жаловаться. — …Но ты одинок? Альфред поджал губы и ничего не ответил. Эрнст с сожалением подумал о том, насколько Пэджет своим упрямством и рациональностью похож на него самого. … Темно-янтарная. Глубокая темно-янтарная жидкость. Глоток — и горло прожгло, приятно прожгло, заливая ноющую пустоту в груди. Солнце било в глаза. Поморщившись, махнул рукой — послушная штора закрыла собой дневной свет, еле слышно зашелестев. Руки были слабы, пришлось уткнуться лбом в поверхность прохладного деревянного стола. Если поднять голову и резко ее на нее опустить — каков шанс того, что это движение выбьет остатки жизни из гниющего тела? На плечо легла тяжелая рука, прожигая теплом сквозь тонкую ткань. — Эрнст, — прозвучал низкий голос. Пальцы на плече чуть сжались. Лучше игнорировать. Не подавать признаков жизни. — Эрнст, ответь мне, — проговорил тот же голос. — Я не желаю, — удалось вытолкнуть из саднящего горла. — Ни с кем. Разговаривать. Над ухом раздался глубокий вздох. — Нужно поесть. Такое количество алкоголя без приема пищи нельзя допускать. — Я могу допустить все, что я хочу. — Но… Раздался громкий стук о деревянную поверхность. — Притворись, что нас нет, — проговорил, не поднимая головы со стола, Кобург. Однако звук удаляющихся шагов говорил о том, что его не послушались. Подняв глаза и сфокусировав размытое изображение перед собой, он увидел свою привычную темную гостиную в своем маленьком домике в окраине Лондона. Светловолосый мужчина в пепельном костюме появился в поле его зрения. Он, опираясь на трость, подошел к двери и открыл ее. В комнату резко ворвался зимний воздух, вмиг освежив мрачную комнату и колючим облаком пройдясь по горящей изнутри коже Эрнста. — Здравствуй, — чуть помедлив, поприветсвовал пришедшего Альфред и сделал шаг в сторону. Драммонд, ладонью стряхнув с шерстяного пальто снег, вошел в коридор и с еле слышным щелчком прикрыл за собой дверь. Комната опять погрузилась в полумрак, освещенный только высокими свечами в резных канделябрах. — Я узнал утром, поехал в дворец, но там его не оказалось, подумал, что он может быть здесь, — быстро проговорил Эдвард, сняв перчатку и пожав протянутую ладонь. — Да, он здесь. С прошлой ночи, — вздохнул Альфред, помогая вошедшему повесить тяжелое пальто на крючок рядом с дверью. — Пьет…Я сам смог прийти только пару часов назад — приехал из Парижа только вчера, заснул, и почти тотчас мне принесли эту весть, — вздохнул, покачав головой, блондин. — Сначала тоже поехал во дворец, потом сюда. Шаги приблизились, и Эрнст увидел даже в такой полутьме заметные раскрасневшиеся щеки Драммонда. Видимо, мчался прямо на лошади в такую метель… — Эрнст… — выдохнул он, подходя к столу. — Мне так жаль… Альфред тенью последовал за ним. Жаль… Конечно жаль. Такому человеку как Драммонд, точно жаль. Сердце у таких людей такое, сочувствующее. Что на такое ответишь… Центнеровую руку сложно было отрывать от стола. Но получилось, и гладкий бок хрупкого кубка приятно лег под подрагивающую ладонь. Обжигающий глоток, спутывающий мысли. — Эрнст… — нахмурившись, проговорил Альфред, подойдя к столу и пододвинув ближе блюдо с чем-то горячим. От запаха наверняка вкусной еды становилось дурно. — Нужно поесть. Он мог есть. А Альберт уже нет. Горло опять сдавило колючим комком, от которого начало жечь влажной волной глаза. Голова опять опустилась на деревянную поверхность стола. Единственное, что различил Эрнст, прежде чем сознание окончательно затуманилось, это шепот «надо его уложить»… … Жарко. Единственная мысль, которая стучала в сознании, пока тело будто лавой выжигало изнутри. Когда получилось разлепить сухие глаза, мужчина над собой разглядел два обеспокоенных лица. Оцарапавший болезненный стон вырвался из высушенного горла. Струйки пота стекали по лицу, даря секундное облегчение легким холодком и быстро испарялись, оставляя мужчину дальше плавиться на обжигающих простынях. Его лоб накрыла прохладная сухая ладонь. — Он весь горит! — воскликнул Альфред. — Нужно много холодной воды… Драммонд, безмолвно кивнув, торопливо направился в сторону двери из покоев. Сознание Эрнста опять провалилось в небытие. Проблески реальности наступали несколько раз. Эрнст успевал увидеть, как скинувшие пиджаки и засучившие рукава мужчины прикладывали к его лбу и груди влажные ткани, меняя высохшие на только что смоченные. Через некоторое время жар отпустил мужчину из своих удушающих объятий и позволил провалиться в глубокий сон. … Воспалённые глаза медленно открылись. Внутренняя пустота после секундного замешательства только что проснувшегося сознания зазияла с новой силой. Полумрак, освещённый проблесками света за не до конца задернутыми шторами и шелестящим пламенем в камине напротив, обволок мягкой вуалью. Эрнст, несколько раз поморгав, привык к освещению и разглядел в двух напротив друг друга стоящих креслах две мужские фигуры. До его слуха дошёл тихий разговор. -…Вот и начался обстрел. Я даже не помню, что тогда происходило. Нужно было бежать в укрытие, и я почти его достиг, но рядом что-то подорвалось и вонзилось в мою ногу. Я упал, мне помогли, и я оказался в укрытии. Потом я не смог принимать участие в боевых действиях и перешел на руководство. Но сейчас занимаюсь делами французских отношений в Палате общин, потому что передвижение с армией оказалось слишком сложным. Нога не успевала заживать из-за постоянных нагрузок, — пожал плечами Альфред. — А что нравилось больше? — спросил Драммонд. — Принимать участие в войне или сидеть в Палате общин? — ответом был кивок. — Я не уверен… — вздохнул блондин. — И то, и другое, в общем-то… -…А что изначально послужило причиной желания принять участие в боевых действиях? Альфред опустил голову и посмотрел в сторону резвящегося в камине пламени. Драммонд вздохнул. — Извини… — проговорил он, опуская взгляд на сложенные на коленях руки. — Я должен был догадаться. -…Не только это, — покачал головой Пэджет. — Как ты знаешь, я младший из шести братьев. Теперь из пяти, — он вздохнул, потер переносицу. — После затяжной болезни не стало моего брата, Фернанда. Он долго болел, не выходил в свет, мы все ожидали такого исхода… Но, конечно же, в любом случае мы не оказались готовы потерять его. В конечном счете все скопилось… Я и решился сменить обстановку. Papá хотел создать проблему при моем обращении в армию. Но мы с ним нашли общий язык, и меня допустили. — Мне жаль, Альфред. Я не знал… — Спасибо. А я не знал, что у тебя появился сын. Хоть и должен был догадаться, что за столько лет супружеской жизни такое вполне ожидаемо, — усмехнулся блондин. — Флоренс сейчас беременна вторым ребенком, — проговорил Драммонд, мгновение помолчав. — Да?! — на лице Пэджета расцвела широкая улыбка. — Поздравляю, Драммонд! — Спасибо, — повел плечами Эдвард. Он неуверенно, но счастливо улыбнулся. — Я не знал, что так привяжусь к Альфи. И сейчас мне очень интересно, каким будет второй ребенок… — он внимательным взглядом окинул лицо собеседника, стараясь узнать отношение Альфреда к такому разговору. — Будет таким же красивым и умным, как и его отец, — убежденно кивнул Пэджет. От него не скрылось, как изучающе на него смотрел Драммонд. — Эдвард. Я… — лорд глубоко вздохнул. — Мы прошли через многое и вместе, и раздельно друг от друга. И, думаю, и надеюсь, этого все же достаточно. Я скучал по твоему обществу. Я приношу свои извинения за то, как отстраненно повел себя на праздновании рождения принца Леопольда, я оказался не готов к нашей случайной встрече… Мы сделали тогда, несколько лет назад, свой выбор, и мы живем с результатами этого решения. Я, когда услышал новость об Альберте, испугался. Испугался, что здорового и молодого мужчины не стало так неожиданно и так быстро… Я не хочу терять тебя. Ты — прежде всего мой друг… И если ты мне позволишь, я был бы рад быть частью твоей жизни. Чтобы не узнавать о рождении ребенка близкого мне человека аж через три года, — усмехнулся он, поднимая взгляд. Темные при полумраке голубые глаза направили взгляд, полный ожидания, на собеседника. — Я буду только рад, — выдохнул Драммонд, широко улыбнувшись. — Я… Я думал… — он замолчал, покачав головой. — Не буду отрицать, Эдвард, что первое время мне было очень сложно. И, уверен, сложно было и тебе. Но, думаю, ты согласишься, что это время в разлуке нужно было нам обоим… Разобраться… Брюнет напротив кивнул. — Однако, жалко, что этого осознания толчком послужило такое событие, — тяжело вздохнул Альфред. — Такой удар для Эрнста… — Я и представить не хочу, что он чувствует… Эрнст не сдержал всхлипа, вырвавшегося из его груди. Два взгляда резко метнулись в его сторону. Альфред подскочил с кресла и, насколько позволяла его нога, подлетел к изголовью кровати. — Эрнст… Драммонд тоже встал с кресла, смотря на Кобурга. — Я… — удалось выдавить из сухого горла. Эдвард, шагнув к широкой тумбе, наполнил лежавший там кубок водой из предусмотрительно поставленного кувшина и, подойдя к кровати, протянул его Кобургу. Осушив емкость жадными глотками, Эрнст опять уронил голову на высокую подушку и прикрыл глаза. Головная боль молотком стучала по вискам, тело ломило, сознание по-прежнему было чуть затуманенным из-за остатков алкоголя в крови. — Спасибо, — еле слышно проговорил Эрнст. Альфред сел рядом с ним на кровать и положил ладонь на обнаженное плечо. — Ты пролежал здесь уже около двух суток. Мы сбивали жар, к счастью, успешно. Но тебе обязательно нужно поесть, — проговорил он, изучая взглядом измученное лицо. — Спасибо, — смог проговорить он. Альфред, посчитав этот ответ за согласие, встал и торопливо пошёл к дверям, опираясь на трость. Драммонд неуверенно подошёл ближе. — Я надеюсь, твоя семья знает, где ты? — поинтересовался Кобург с полуулыбкой. — Да, я отправил им посыльного. И в Казначейство тоже, — с видимым облегчением ответил Эдвард, не находящий тему, на которую следовало в такой момент говорить с Кобургом. — При подготовке к следующей сессии понадобится подготовить доклады по каждому из регионов, понадобится также провести перерасчет в нашем семейном банке… Сейчас, к счастью, пока не такое напряженное время. …Альфи в начале недели стащил из кабинета бумаги с завершенными расчетами и сделал из них кораблики, — вздохнул Драммонд и с еле скрываемой улыбкой покачал головой. — Пришлось еще целую ночь эти кораблики раскрывать и переписывать на чистые листы. И потом сворачивать их обратно, чтобы Альфи не расстраивался из-за отсутствия своих корабликов, — поджав губы, произнес Эдвард, взгляд которого разом потеплел. — Вот так приключения, — улыбнулся Эрнст. — Скоро придется вдвое больше неприятностей устранять. — Это верно… — вздохнул Эдвард, опустив голову. Дверь распахнулась, и Альфред, держа в одной руке накренившийся поднос и в другой придерживая трость, появился в проеме. Драммонд быстро подошел к нему и забрал из рук обед и, вернувшись к кровати, положил его на колени присевшему Эрнсту. — Очень аппетитно выглядит, — проговорил он, изучая содержимое. — Вы готовили? — Альфред, — кивнул в сторону довольно улыбнувшегося Пэджета Драммонд. — Золотые руки во всем. — Не во всем, но во многом, — подмигнул ему блондин. Эрнст с едва заметной улыбкой смотрел на диалог перед собой, медленно прожевывая кажущуюся картонной еду. Он был уверен, судя по аромату, что обед вкусный, но раздраженные вкусовые рецепторы давали сбой. — Я рад, что вы опять хорошо общаетесь, — проговорил Кобург. — Я очень бы хотел, чтобы вы были друг у друга… — вздохнул он, опустив голову. — Мы есть и у тебя, Эрнст, и всегда будем, — мягко улыбнулся Альфред, подойдя к кровати и проведя ладонью по плечу Кобурга. — Ты не одинок. Кобург не удержал слезы, скатившейся по заросшей щетиной щеке, и быстро ее смахнул. — Спасибо, — прерывисто выдохнул он, крепче сжав вилку. — Я на самом деле это ценю. Они молча сидели в полутемной комнате в приятной тишине, которую нарушал только треск дров в камине. Через пару минут, впихнув в себя все, что смог, Эрнст приподнялся и положил на рядом с кроватью стоящую тумбу поднос. Заметив под спиной рубашку, которую, расстегнув, не вытащили из-под него мужчины, пока пытались сбить жар, Кобург решил ее достать. Чуть приподнявшись, он развернулся и выудил мятую ткань. Скинув ее на рядом стоящий стул, он хотел присесть обратно на кровати, когда его спины коснулась прохладная ладонь и, крепко схватив за плечо, остановила на месте. — Эрнст… Что это?.. — взволнованно проговорил Альфред. Кобург услышал за собой шорох шага Драммонда, который подошел ближе и также встал за его спиной. После чего раздался испуганный вздох. — У тебя такая… сыпь?.. — проговорил Пэджет, и прохладные пальцы несколько раз коснулись горячей кожи спины. Эрнст похолодел. С этими переживаниями он совершенно забыл о проявлениях своей болезни. В частности, о жуткой сыпи, которая уже и не исчезала с его спины, а только увеличивалась. — Наверно, небольшое раздражение… — попытался он отговориться, но, как только с его спины исчезла рука и он смог сесть обратно на кровать, он увидел мужчин, которые с одинаковым недоверчивым и выжидающим выражением лица на него смотрели. — Ты должен нам рассказать, Эрнст, — произнес Альфред с серьезным выражением лица. — Ты же знаешь, что можешь нам доверять. К тому же я подозреваю, что это что-то серьезное, потому что замечал, как быстро ты устаешь и каким бледным становишься достаточно часто. Что с тобой? — У меня неизлечимое заболевание, называемое сейчас сифилисом, передающееся от зараженной женщины мужчине после... связи с ней,— не стал ходить вокруг да около Кобург. Драммонд заметно побледнел. — Уже как почти пятый год. Я лечусь парами и обертываниями, доктор говорит, что устранил проблемы в дыхательных путях, но болезнь будет прогрессировать. В моем случае медленно, но все же верно. …Как видите, там, наверху, сделали неправильный выбор. На месте Альберта должен быть я — одинокий, прогнивающий насквозь старший брат, — прерывисто вздохнул Кобург, чувствуя снова разрастающийся в горле колючий комок и подступающую к глазам влагу. — Эрнст… — прошептал Альфред, коснувшись его плеча ладонью. — Нельзя так говорить… — Я заработал это проклятие как раз накануне того, как получил возможность открыто и счастливо прожить свою жизнь с женщиной, которую так сильно люблю. По глупости, моментально. Как полнейший идиот, — солоноватая слеза текла по щеке, но уже и не хотелось ее вытирать. — А сейчас я не рискну и пальцем к ней притронуться, чтобы не осквернить. Я просто рад, что она счастлива в браке и с ребенком. Она вышла замуж за по-настоящему достойного человека, я уверен…Она на меня в обиде. И это замечательно. Не так часто вспоминает обо мне. А мой удел — доживать свою жизнь в одиночестве, ожидая, пока, наконец, болезнь возьмет свое. Мужчины молчаливо переглянулись. — Мне очень жаль… — проговорил Драммонд, нервно перебирая пальцами. — Но у моего знакомого тоже были похожие симптомы с таким диагнозом, и доктор моей жены, тот, который спас ее после родов с осложнениями, помог ему прожить примерно двадцать лет. Сейчас наверняка лечение только усовершенствовалось, и есть шанс прожить долгую жизнь. — И я помогу! — кивнул Альфред. — Доктор, который наблюдал моего Фернанда, невероятно помог ему, человеку почти без шансов выживания, продлить жизнь как минимум на десять лет. И у этого доктора межгосударственный опыт, так что может узнать в своих кругах новейшие методы лечения. — Какой смысл… — покачал головой Эрнст. — Что значит «какой смысл»?! — возмущенно округлил глаза Пэджет. — Ты — прекраснейший композитор! Интересно описываешь свои путешествия! — И к тому же, не хотел так рано говорить, но скажу. Я хотел попросить тебя стать крестным отцом моего второго ребенка, — произнес Драммонд, склонив голову набок. — Ты будешь иметь своего ребенка по Церкви, сможешь с ним общаться, когда только захочется. Я буду только рад и посчитаю за честь, если такой души человек, как ты, примет мое предложение. Пэджет кинул на Эдварда теплый взгляд своих лучистых глаз. — Но… Я ведь… — сведя брови, проговорил Эрнст, сминая в пальцах ткань одеяла. — Я болен, я… — Эрнст! Люди с такой болезнью живут десятки лет, тем более, если ты говоришь, что прогресс болезни очень медленный. К тому же я знаю, что она передается только при сношении, так что при обычно общении с людьми у тебя нет никаких причин стеснять себя. К тому же у тебя есть мы! Люди, весьма опытные по жизни и обладающие определенной властью, — вспомнил давно сказанную фразу Драммонд, за что ему наградой был смешок и от Эрнста, и от Альфреда. Кобург опустил голову, по-прежнему мучая расшитую ткань. — …Спасибо, — на его лице нарисовалась улыбка, кончики губ дрожали. — Совсем на старости лет рассентиментальничался… — выдохнул он, проведя по щеке ладонью. — Или это все еще не вышедший виски… Его спутники рассмеялись, с теплотой смотря на Кобурга. — Альфред, — через некоторое время молчания, пока Эрнст привел свои разбереженные мысли в порядок, произнес Кобург. Блондин вскинул голову, обратясь во внимание. — Расскажи про свои парижские приключения? — О! — воодушевленно хлопнул в ладони Пэджет. Драммонд, усмехнувшись, сел в свое кресло и приготовился слушать подробную историю путешествий своего лорда. … Эрнст, сменив одежду и надев на себя тяжелый халат, тихо спускался по лестнице на первый этаж дома, идя на звук тихого разговора. Заглянув в дверной проем, он увидел идиллическую картину. На приятно освещенной солнечным зимним солнцем кухне, у раковины плечом к плечу стояли Альфред и Драммонд и, широко улыбаясь, о чем-то спорили: закатав широкие рукава, Альфред мыл посуду, а Драммонд, заведуя водой, которую он черпал из близ стоящего чана, вытирал посуду салфеткой и затем расставлял их на немногочисленных полках. Светло-серая трость с узорной рукояткой была прислонена к ножке стола за ними, так и норовя сползти на пол, пиджаки висели на спинках стульев, на них жилеты и галстуки. Во время разговора один из рукавов рубашки Пэджета раскрылся, и Драммонд, не прекращая своей реплики, аккуратно подхватил едва не намокшую ткань и бережно ее подвернул, на мгновение задержав пальцы на бледной коже блондина. Тот мягко улыбнулся, кивнул и что-то ему ответил, продолжая разговор. Эрнст прислонился к косяку двери и вздохнул: они на самом деле смотрелись невероятно гармонично за таким будничным делом, которым вряд ли занимались в своих домах. По-прежнему друг в друга влюбленные мужчины, которым приходилось играть в друзей даже наедине… Скрип старой половицы выдал наблюдающего за парой Эрнста. Те, развернувшись, поприветствовали его, внимательно изучая взглядами его наверняка не самое презентабельно выглядящее лицо. — Доброе утро, Эрнст. Приходи, нам удалось приготовить завтрак из того, что нашли в окрестной деревне. И мы подготовили карету. Нужно все же ехать в дворец… — На похороны моего bruder, — с кровоточащим сердцем проговорил Кобург и подошел к дубовому столу. — Мы будем рядом, — проговорил Альфред, грустно переглянувшись с рядом стоящим Драммондом, поджавшим губы. … Альфред, не думая о приличиях и правилах, нервно грыз ноготь, вперив взгляд в дубовую дверь, за которой раздавался пронзительные женские крики. Пальцы на ручке трости часто постукивали по гладкой поверхности. Эрнст с легкой улыбкой наблюдал за ним вот уже примерно час. Альфред трогательно переживал за жену Драммонда — было все же приятно то, что Эдвард и Пэджет пережили и переждали эти годы разлуки, необходимые для того, чтобы горящие молодые сердца немного окрепли, обросли защитной корочкой, которую дарят только время и пройденные испытания, и все же потянулись друг к другу, даже через те условности, которые для них создавало общество. Да, им приходилось таить свои чувства, которые могли вспыхнуть от одного только неверного дуновения ветерка в виде какого-то неожиданного события, но пока их дружба, искренняя и верная, поддерживала их обоих. Было видно, как их грело то, что они, наконец, были рядом. Не вместе, но хоть рядом. Драммонд, иногда выглядывая из-за дверей, отрицательно качал головой, успокаивался под ясным взглядом каждый раз вскакивающего с кресла Пэджета, и возвращался обратно в покои, где на свет должна была появиться новая жизнь, созданная им. Альфи, который появился в этом коридоре дома Драммондов один раз, радушно встретил Пэджета, показал картину, на которую он ориентировался, когда отвешивал ему комплимент на королевском балу, и скрылся, сияя румянцем на щечках, когда ему передали, что пришла Сьюзи для урока чтения. Уже четыре часа сидел в этом кресле Альфред. Сам Эрнст смог примчаться только час назад — уже примерно шесть месяцев как Королеве нужны были руки, знающие толк в разборе корреспонденции, взамен тем, которые потеряли жизнь в ту роковую зиму. Как только посыльный принес новость, Виктория, одетая в черное платье, пожелала удачи и отпустила. Внезапно к женским крикам потуг и громким репликам врачей присоединился звонкий плач. Альфред вскочил с кресла, едва не выпустив из пальцев свою трость. Не прошло и минуты, как в коридор вылетел Драммонд и резко остановился напротив Пэджета. — Девочка. Здорова, — выдохнул он и порывисто обхватил блондина за плечи. Тот, сначала опешив, рассмеялся, и прижал новоявленного отца в крепком объятии к себе, пряча лицо в ткани светлой жилетки. Эрнст улыбался, не мешая им.