Wicked Game

Sooner or later it all comes around Hopefully then I will see After the people and places are gone You will come back, You will come back to me Imagine Dragons - The Unknown https://www.youtube.com/watch?v=lK243OB5aRc

Вся гостиная была пронизана ароматом хвои, пряных напитков и наступающего праздника. Тёплая изящная чашка грела руки, подушечки пальцев, едва касаясь, скользили по позолоченным узорам. Громкий звук разбитого стекла вырвал Эрнста из задумчивости. — Это не я! — раздалось детское восклицание, сопровождаемое топотом убегающих ножек. Драммонд, проводив взглядом детей, покачал головой. Переступив через разноцветную россыпь осколков, мужчина кивнул горничной, которая поспешила скрыться за дверьми, чтобы исполнить бессловесную просьбу хозяина. — Готово, — развёл руками Эдвард, указывая на высокую ель, охваченную переливающимися золотистыми лентами. Стеклянные шары, спрятавшихся на пушистых зелёных ветках, сверкали разноцветными боками под мягким светом многочисленных свеч и разведённого пламени камина гостиной дома Драммондов. Альфред сидел в широком кресле напротив камина, балансируя на подлокотнике маленькой чашкой. Он поднял взгляд на Драммонда, отрываясь от страниц книги, лежавшей на его коленях. — Выглядит замечательно, — мягко улыбнулся Пэджет. — Только не забудь добавить звезду сверху. — Я! Можно я! — Иди ко мне тогда, — Драммонд поднял на руки дочь уже шести лет, встал на невысокий стул и помог ей закрепить большую золотистую блестящую звезду на вершине широкой ели. — Вот теперь точно готово, — улыбнулся Альфред, делая глоток теплого чая. Алис, спрыгнув с папиных рук, завороженно рассматривала красивую рождественскую ель. Альфи подошел к ней и протянул чашу с пряным теплым напитком. Сделав пару шагов, Драммонд опустился в кресло, стоящее напротив Альфреда и Эрнста. Наклонившись к разделяющему их столику, Драммонд взял чашку чая и уютно устроился, вытянув и перекрестив ноги. — В этом году вы просто превзошли себя, — усмехнулся Эрнст. — У Флоренс получаются прекрасные узоры на рождественских шарах. — Да, она большая молодец, — кивнул Драммонд. — Однако, ей всегда приходится расписывать большее количество шаров, чем требуется для украшения ели, потому что из-за Алис и Альфи мы каждый раз не можем досчитаться как минимум пары шариков точно, — усмехнулся он. — Мне это не доставляет никаких неудобств, — раздалось из-за двери, и в комнату вошла Флоренс. — Добрый вечер, Эрнст, добрый вечер, Альфред, — с улыбкой произнесла она. Эрнст встал в приветствии, чувствуя, как, несмотря на все старания докторов, найденных Альфредом и Драммондом, его организм функционирует все неохотнее. Коснувшись губами мягкой кожи бледной ладони, он присел обратно, краем глаза обратив внимание на то, как привставший Альфред сделал то же самое, опираясь больше на здоровую ногу. — Присаживайся, — проговорил Драммонд, встав и пододвинув еще одно кресло к своему. Женщина с благодарной улыбкой присела и приняла протянутую чашку. — Спасибо, дорогой, — женщина сделала глоток теплого чая. — Эти подготовки к празднованию хоть и утомительные, но все же такие приятные! Такое время волшебства… Исполнения желаний! …Впрочем, признаюсь, у меня даже нет особых желаний, я и так благодарна жизни за то, что она мне подарила, — улыбнулась она, кивнув в сторону о чем-то спорящих детей и перевела взгляд на Драммонда. — Очень благодарна, — она положила ладонь на руку Драммонда. Эдвард опустил голову и растянул губы в улыбке, стараясь не находить взглядом голубые глаза напротив. На лице Альфреда была искусно изображенная улыбка, неестественность которой мог различить только человек, который знал его близко и очень долго. Как Эрнст. И Драммонд, который также выглядел в тот момент не самым счастливым человеком, но скрывал это мастерски. Даже от Альфреда. — ...А я вот загадаю, чтобы Лондон в конце-то концов устыдился и не обливал нас дождем сутками! Сил уже никаких! — с широкой улыбкой проговорил Кобург, стараясь разрядить обстановку. Флоренс засмеялась, прикрыв губы ладонью, Альфред и Драмонд встретились взглядами и едва заметно друг другу улыбнулись. — В этом я с вами согласна, Эрнст, — кивнула Флоренс. — …А что вы будете делать после Рождества? — чуть помолчав, поинтересовалась она. — Я по-прежнему помогаю Виктории, — пожал плечами Эрнст. — Несмотря на то, что она уже практически оправилась после… события, — сглотнул Кобург, потеребив никак не заживающую рану, — она все же просит советов со стороны, несмотря на то, что у нее все же есть премьер-министр. А потом, через месяц, я все же съезжу за пределы государства — мои пьесы, к моему удивлению, интересны публике, так что меня пригласили поиграть для музыкальной академии в Шотландии. — Ваши пьесы на самом деле прекрасны, Эрнст, так что у пригласивших вас отличный вкус, — улыбнулась Флоренс. — А вы, Альфред? — Я пока буду находиться в Лондоне, — ответил блондин. — В Палате рассматривают отношения с Францией, мне надо присутствовать на заседаниях. — И, конечно же, подготовка к помолвке? — К какой помолвке? — нахмурил брови Альфред. Эрнст перевел взгляд на напрягшиеся плечи Драммонда, затаившего дыхание. — Разве это не правда? Что вы с леди Беатрис будете помолвлены? — округлила глаза Флоренс. — Боюсь, это просто слухи, — едва заметно улыбнулся Альфред, покачав головой. — При всем моем уважении к леди Беатрис, мы не питаем друг к другу романтических чувств. — Жаль… А я порадовалась, что вы, наконец, нашли свою избранницу! А то вы так одиноки… — она грустно вздохнула. — Что вы, я не одинок, — ответил Пэджет. — У меня есть семья, друзья, вы — близкие мне люди. Работа, которую я полюбил. Я точно не одинок, — усмехнулся он. — Но ведь это же не является заменой семейному счастью! — всплеснула руками Флоренс. — Кому-то оно достается, кому-то нет. Кто-то его выбирает, а кто-то ставит целью иное, — покачал головой Пэджет. — Поэтому я считаю, что счастье и то, за что человек может быть благодарен судьбе, человек определяет сам. Я рад, если вы счастливы, Флоренс. Но не считаю, что вам должно казаться, что остальные люди должны видеть счастье так, как его видите вы. — …Извините, если я вас обидела, — вздохнула Флоренс. — Вы нисколько меня не обидели, что вы, — улыбнулся Альфред. — Это обычный разговор, в котором собеседники немного не сошлись во мнениях. — А вот запри меня с роялем в комнате, и я буду тоже счастлив без всякой там семьи, — шутливо кивнул Эрнст. — Только еду подкидывать не забывай! Все рассмеялись, чуть разрядив атмосферу легкого недопонимания. Эрнст, делая глоток из чашки, заметил, как Драммонд в извинении едва заметно пожал плечами, поймав взгляд голубых глаз. — Мама! Там звонят в дверь! — закричала Алис, убегая из комнаты, Альфи торопливо направился следом. Флоренс положила чашку на невысокий столик, поднялась с кресла и обернулась к Драммонду. — Пойдем? Эдвард кивнул и направился к выходу из комнаты. В гостиной повисло молчание. — ...Как нога? — негромко поинтересовался Эрнст. — Получше, спасибо. Уже приспособился к новой трости. А как ты? — Неплохо. Не хуже, в любом случае. Этот доктор Драммонда в чем-то не сошелся с твоим, и они чуть ли не поссорились. Бедняга переводчик умаялся переводить с французского на немецкий и обратно. Забавное было зрелище, — усмехнулся он. — …Вот так вот… Не думал я, что буду с тобой болячки обсуждать, но годы берут свое… Альфред рядом с ним улыбнулся. — Что ты, Эрнст! Мы мужчины в самом расцвете сил! А раны мужчин только украшают. — Ну в случае твоего героического ранения я, конечно, не спорю, — хмыкнул Кобург и наклонился к столику напротив, подливая в чашку из резного чайника чай. Альфред вздохнул, не продолжая тему. — …Тебя задели слова Флоренс? — тихо спросил Эрнст. — Да не особо, — пожал плечами Пэджет, смотря на играющее пламя камина. — Я же знаю, что происходит, сам на это сознательно пошел. Я ей не лгал. — Уже… Шестой год… — Я знаю, — проговорил Альфред, прикрыв глаза. — Я шесть лет радуюсь каждой нашей встрече, зная, что он принадлежит своей семье. Я пытался, на самом деле пытался начать свою жизнь без него. Не получилось. Я недостаточно силен, чтобы полностью выкинуть его из своей жизни. Да и не хочу, Эрнст. Я рад видеть, что его любят, и выражают эту любовь, не скрываясь. Он достоин того, чтобы его любили. Эрнст покачал головой. — Эрнст. Ты точно не можешь меня осуждать. Ты сам… — Я знаю, — Кобург опустил голову. — Я знаю, как я поступил с Гарриет. Но я окончательно порвал с ней. Я живу своей жизнью. — А я не могу, — Альфред повернулся к нему, с силой сжимая чашку. Голубые глаза были полны безнадежности. — Я просто не могу. Я хочу быть частью его жизни. Я знаю, что это эгоистично. Что, если он что-то чувствует ко мне, я задеваю его чувства каждый раз, как мы видимся. Но… Он же тоже был рад нашей дружбе? Он же делится со мной всем, я же его друг? Помогаю советом? Поддерживаю, как поддерживал бы его друг? Я ни в чем не проявляю своих чувств. Мне кажется, он… Мне кажется он теперь на самом деле относится ко мне как к просто другу. Я должен быть счастлив, что его не терзают чувства, — и я счастлив! — но… — он резко выдохнул, покачав головой. — Я рад тому, что у нас есть сейчас. Я не могу прерывать с ним общение и потом заново знакомиться при случайной встрече. — Я понимаю… — вздохнул Эрнст, хмурясь. — Ты поступил верно… — И что я мог бы ему дать? Если бы мы тогда сбежали бы до его свадьбы? Неуверенность в завтрашнем дне, сожаление, переросшее в ненависть? Прекращение всякого общения с людьми, которых он любит?.. Я бы не смог подарить ему семью. У него не было бы Альфи и Алис. Не было бы работы, которую он любит. Он не был бы счастлив. Эрнста так и тянуло спросить, почему Пэджет был в этом так уверен, но понимал, что он сам приложил руку к тому, чтобы склонить поддавшегося эмоциям и чувствам Альфреда к рациональному решению. Люди склонны приносить себя в жертву тем, которых на самом деле любят. — …Тогда мы можем сказать, что все сложилось к лучшему? — разбил повисшее молчание Эрнст. — Да, — кивнул Альфред. — Учитывая то, что мы давно не говорили о чувствах, он охладел по отношению ко мне. А я научился маскировать свои чувства. У него отличная семья. Он доверяет мне и делится своими мыслями и выслушивает мои. Конечно же, все сложилось самым лучшим образом. В комнате опять повисла тишина, прерываемая потрескиванием дров в камине. Высокая ель переливалась украшениями под мягким светом свеч. ________ Морозный воздух колол своими порывами покрасневшие щеки замотанного в широкий шарф Эрнста. Солнце, слепя, отражалось от сверкающего снега, который глухо хрустел под шагами. Ступни замерзали в глубине сугробов, пальцы еле сгибались в шерстяных перчатках. — Напомни-ка мне еще раз, Альфред, зачем нам нужно было выходить в этот холод в лес? — глухо пробубнил Эрнст в ткань шарфа. — Потому что дети хотели покататься на коньках, Драммонд пригласил нас присоединиться, и мы согласились, — ответил Пэджет, с улыбкой посмотрев на него. Светлое тяжелое пальто блондина было припорошено падающим снегом, ладонь в теплой перчатке сжимала серебряного цвета трость, ниточки поседевших прядок переливались под солнцем в пшеничных волосах. На бледном лице выделялись румяные от холода щеки, но, несмотря на низкую температуру вокруг, Альфред находился в приподнятом настроении, которое явно читалось в его лучистых ясных глазах. — Эрнст, друг мой, насладись этим прекрасным днем. — Прекрасным днем, в который я, наконец, заморожусь насмерть и дам планете вздохнуть спокойно, — проворчал Кобург, все же чувствуя радость от того, что его друг на самом деле в кои-то веки наслаждался моментом. За ними послышались шаги, и, обернувшись, они увидели подходившее к ним семейство. — Добрый день! — поздоровалась Флоренс, которая вела за руки щебечущих между собой детей. — Рада вас видеть! — Добрый день! И мы, — кивнул Пэджет. — Эрнст немного не в духе, мороз не для него, но поверьте, и он рад. Не теряйте времени, развлекайтесь! Флоренс широко улыбнулась и направилась в сопровождении гувернантки к замерзшему озеру. Их помощница достала из холщового мешка три пары коньков. Пока они готовились к тому, чтобы ступить на лед, мужчины услышали шорох в деревьях и перевели туда взгляды. Драммонд, стряхивая с темно-коричневого пальто снег, торопливо к ним подошел, утопая сапогами в сугробах. — Добрый день, Эдвард, — широко улыбнулся Альфред, протягивая руку. Драммонд посмотрел на него и замер. Эрнст спрятал улыбку в шарфе при виде того, каким сильным чувством замерцали карие, вмиг потеплевшие глаза, как безмолвно приоткрылись тонкие губы, как взгляд заметался по точеным чертам лица блондина. — Альфред, — тихо произнес Драммонд, пожимая протянутую ладонь и стараясь взять себя в руки. Такие моменты озарения случались у Драммонда нередко, и Эрнст не был удивлен, что и сегодня это случилось — даже он мог признать, что Пэджет выглядел на самом деле впечатляюще, будто светясь изнутри в таком приподнятом настроении. Впрочем, сам Альфред то ли не замечал, то ли не хотел замечать такого поведения Драммонда, говоря, что тот воспринимает его только как друга. Эрнст и не спорил, чтобы не давать блондину какую бы то ни было надежду. — А почему ты без коньков? — с полуулыбкой поинтересовался Альфред. — Эм… Не очень люблю это дело, — ответил Драммонд, поворачиваясь к Эрнсту и пожимая его руку. — Упал один раз неудачно и не хочется этот опыт повторять. А ты почему такой счастливый? — Переговоры по французским отношениям прошли успешно! — улыбнулся Пэджет. — Два года маялись, к счастью, есть результат! — Поздравляю! — улыбнулся в ответ Драммонд. — Это важное для обоих государств событие. — Вот и я о том же. …Твоя семья уже развлекается, — Пэджет кивнул в сторону замерзшего озера. Драммонд перевел туда взгляд и помахал рукой заливающимся смехом детям. Они помахали в ответ и утянули улыбающуюся Флоренс за руки к центру озера. — Прогуляемся? Там открывается потрясающий вид! — предложил Альфред, указывая в сторону линии деревьев. Его спутники согласно кивнули и медленно побрели между тонкими стволами деревьев. Эрнст немного отстал от пары, будучи не особенно заинтересованным в обсуждении политической характеристики внешних отношений Франции. Больное тело было менее устойчиво к холоду, и Эрнст прекрасно понимал, что, несмотря на искреннее участие Альфреда и Драммонда, состояние медленно, но стабильно ухудшалось. Впрочем, если бы не они, то и не факт, что он дожил бы хотя бы до такого возраста. Незаметно для себя они подошли к снежному обрыву, на краю которого снегом припорошило изогнутые корни выросших там деревьев. И правда, с этого места противоположная сторона леса выглядела будто иллюстрация из книги сказок — ели, украшенные переливающимися снежинками, гордо стояли рядами, очерчивая уходящую в темноту между ними тонкую тропинку. — Эрнст, если я не ошибаюсь, ты перепрыгивал этот обрыв на коне один раз? — обернулся к нему с улыбкой Драммонд и сделал к нему шаг. — Что, и тебе рассказали об этом? — усмехнулся Эрнст, покачав головой. — Я был тогда вдрызг пьян. Я должен быть благодарен той лошади, которая удержалась на краю после прыжка. Я даже не помню, как потом вернулся с той стороны… Вдруг раздался громкий треск и, обернувшись к обрыву, мужчины успели разглядеть только взметнувшийся подол серого пальто. Драммонд резко прерывисто выдохнул, его лицо исказилось от полнейшего ужаса. Похолодев, Эрнст шагнул в сторону обрыва, но Драммонд в два широких шага подлетел к обрыву, сдернул с себя пальто, зацепившееся за тотчас треснувшую черную ветку, и ловко, цепляясь за выступающие корни, начал спускаться вниз, скрываясь из виду. Кобург быстро приблизился к обрыву, который оказался, к счастью, хоть и высоким, но пологим, и был полон выступов и корней деревьев, которые служили Драммонду помощью при спуске. Фигура в светлом пальто лежала на белоснежном снегу, на котором устрашающе темнели багряные капли. Аккуратно повторяя путь Драммонда и старясь не скользить на влажных ветках и камнях, Кобург ступил на берег у замерзшей речки, где Драммонд уже склонился над недвижным телом. Прерывисто дыша, Эдвард скользил пальцами по бледному лицу, покрытому царапинами. Драммонда била крупная дрожь, пар белым облаком вырывался из приоткрытых губ. — Нет, Альфред, нет, нет, — прислушавшись, расслышал Кобург, присев на колено рядом с парой. Пальцы Драммонда скользнули в побагровевшие от крови светлые пряди, отчаянный взгляд карих глаз метался по лицу, не подающему признаков жизни. Кобург подрагивающей рукой нашел ладонь Альфреда и, проведя пальцем выше, под манжету, заскользил по тонкому запястью в поисках пульса. У Эрнста вырвался облегчённый выдох, когда подушечка пальца ощутила неуверенные удары под прозрачной кожей. — Он жив, — выдохнул Кобург, положив ладонь на плечо дрожащего Драммонда. Тот поднял на него широко распахнутые глаза, — жив, пульс есть. — Тогда почему… он… — всхлипнул он, резко проведя ладонью по своему лицу, — почему… — Возможно… — Эрнст, нахмурившись, окинул фигуру взглядом. — Нога, — покачал головой Кобург, указывая на неестественно выгнутую ногу Пэджета. — Возможно, потеря сознания от боли?.. — Что же теперь делать, — взлохматил ладонью волосы Драммонд и огляделся. — Надо его поднять, но… Он резко замолчал, когда прозрачные ресницы блондина чуть затрепетали и раздался полный боли стон. — Альфред, — выдохнул Драммонд, бережно взяв холодную ладонь в руку и прижав ее к губам. Голубые глаза блеснули под ярким солнцем. Тонкая слеза скользнула по тонкой коже и скрылась в волосах над ухом. — Больно… — раздался еле слышный выдох, вырвавшийся из бледных губ. Драммонд порывисто коснулся гладкой щеки едва ощутимым поцелуем. — Сейчас, мой хороший, потерпи немного, — едва слышно прошептал он и, бережно положив ладонь, которую до сих пор держал в плену своих рук, на грудь Пэджета, и резко поднялся на ноги. — Эрнст, пожалуйста, побудь с ним. Я поднимусь, пришлю к тебе сюда кучера, — быстро и уверенно говорил он, торопливо расстегивая пуговицы на теплом пиджаке, — он знает, как фиксировать ногу. В карете есть обезболивающее, которое нужно будет дать Альфреду, кучер и его принесет. Ты рассчитаешь дозировку, я знаю. Я еду за доктором, он должен быть у себя, минут сорок езды туда обратно, — он стянул с себя шерстяной пиджак и, наклонившись, накрыл им опять лишившегося чувств друга. Под голову ему Драммонд подложил свои огромные перчатки, которые раньше скинул рядом на снег. Оставшись в одних рубашке и жилете, он, казалось, не чувствовал обжигающего холода. Брови были сдвинуты, а карие глаза смотрели уверенно. Только небольшая дрожь, таящаяся в кончиках пальцев, выдавала лихорадочное беспокойство, скрытое за этой решительностью. Кинув взгляд на неподвижное тело и кивнув Эрнсту, он развернулся и стал проворно и быстро подниматься по пологому обрыву. Кобург, пододвинув поближе упавшее рядом бревно, присел рядом с Альфредом, грудь которого неровно вздымалась. Волна беспокойства удушающе топила его грудную клетку. Только бы Драммонд успел… Эрнст не мог потерять еще одного близкого ему человека, которым стал этот молодой лорд, сейчас безжизненно лежавший на белоснежном снегу. ___ Эрнст бесшумно скользнул в чуть освещенные покои и с едва слышным щелчком прикрыл за собой увесистую дверь. Пляшущий в камине огонь и свечи, зажженные в двух канделябрах, пускали неровные тени по светлым стенам. На широкой кровати под одеялом лежал светловолосый мужчина. Сидящий на кресле подле него темноволосый мужчина бережно держал в ладонях его руку, задумчиво выводя на тыльной стороне бледной ладони узоры, едва касаясь ее. Почувствовав присутствие, Драммонд обернулся к вошедшему. Эдвард будто резко постарел за это время на пару лет, щеки заросли темной щетиной, копна вьющихся волос с прядями седины была растрепана, а карие глаза смотрели с непередаваемой усталостью. — Здравствуй, Эрнст, — скрипучим от долгого молчания голосом проговорил он и прокашлялся. — Рад тебя видеть. — Здравствуй, Драммонд, — проговорил Кобург и подошел к кровати. Альфред неподвижно лежал, и жизнь в нем выдавали только чуть дрожащие ресницы, пускающие тень на впавшие щеки, и мерно движущаяся при дыхании грудь. — Доктор сказал что-нибудь новое? — поинтересовался Эрнст, придвигая другое кресло и садясь у кровати с противоположной стороны. Драммонд покачал головой, вздохнув. — Никто не знает, когда он придет в чувство, — проговорил он. — Это может произойти в любой момент, но не происходит уже неделю. Но хоть жар прошел… — пожал плечами Эдвард. — Да, те дни были на самом деле ужасны, — поджал губы Кобург, вспоминая мечущееся на растерзанных простынях старающееся справиться с болью тело и не дающего волю страху Драммонда, принимающего участие во всех медицинских процедурах. И также то, как Эрнст в коридоре застал его, уткнувшегося лицом в ладони, гладил по дрожащим плечам и делился платком, когда из соседней палаты в госпитале раздавался нечеловеческий крик, пока Альфреду вправляли и закрепляли в правильном положении вывернутую и сломанную итак покалеченную ногу. — А ты?.. — Эрнст, только ты не начинай, — фыркнул Драммонд, упрямо нахмурившись. — Я и сплю, и ем, и дышу свежим воздухом. Но я не могу отойти от него. Он же придет в себя и испугается. А если пить захочет? Ему нужно все объяснить, что случилось. Я договорился с Казначейством о моем отсутствии. В банке отлично справляются родственники. Флоренс с детьми гостят у ее тетушки в Шотландии — я настоял, чтобы она все же поехала отметить ее день рождения. Я не могу его оставить. Кобург вздохнул. Ему нечего было сказать — на месте Эдварда он поступал бы точно так же. …Эрнст листал увесистую книгу, вчитываясь в мелкие строки исторических очерков. Драммонд, казалось, дремал, уронив голову на спинку кресла, но все же не отпуская ладони Пэджета, когда раздался резкий вздох, сопровождаемый глухим стоном. Драммонд вскинулся, проморгав, выгоняя сон из сознания, и вперил взгляд в мужчину на кровати. Светлые брови сошлись к переносице, сухие губы приоткрылись, тонкие черты пронзила гримаса боли. Драммонд с недоверием перевел взгляд на сжавшую его пальцы ладонь в его руке. — Альфред… — выдохнул он, когда на него посмотрели голубые глаза, хоть и с поволокой боли, но осознанно. — Я… — выдохнул Альфред, и Эрнст, быстро сориентировавшись, протянул ему кубок с водой. Драммонд предложил свою руку для опоры, и Пэджет тяжело приподнялся в сидячее положение, принял кубок и с заметным удовольствием сделал глоток. Вернув кубок, он вздохнул, по-прежнему опираясь на руку боком присевшего на кровать Драммонда, и медленно обвел взглядом покои. — Меня будто перемололи, — жалобно проговорил он, обращаясь к Драммонду. Эдвард молчал, просто смотря на Альфреда. Когда светлые брови приподнялись в вопросе, его нижняя губа задрожала, и с уголков неморгающих карих глаз медленно скатились крупные слезинки. — Альфред, — прохрипел он, подался вперед, запустив пальцы в спутанные светлые волосы, и поддался своей слабости, крепко прижавшись порывистым поцелуем к сухим губам Пэджета. После чего отпрянул, всхлипнув, прижал ладонь к глазам и опустил голову. Альфред не двигался, завороженно смотря на мужчину напротив. Эрнст едва слышно глубоко вздохнул. Пэджет неуверенно приподнял ладонь и провел ей по покрытому тонкой рубашкой плечу Драммонда. — Эдвард… — проговорил он, скользнув по прижатой к глазам мужчины ладони пальцами и с силой ее убрал. Драммонд медленно поднял на него взгляд покрасневших глаз. — Я думал… Я д-думал, что потерял т-тебя… — прерывисто произнес брюнет. — Ты… — Прости… — прошептал Альфред, накрывая ладонью заросшую щетиной щеку. — Я этого не хотел… Драммонд неверяще усмехнулся, с теплотой посмотрев на мужчину напротив. — Я был бы удивлен, если бы ты хотел упасть с обрыва и опять чинить свою ногу… — Я опять на нее же приземлился?.. — поморщился он, не отнимая ладони от щеки Драммонда, и опустил взгляд на накрытую одеялом фиксирующую конструкцию. — …Ну хоть не на обе ноги хромать буду, — пожав плечами усмехнулся он и, переведя взгляд на карие глаза напротив, посерьёзнел. Эрнст, как и многие разы раньше, чувствовал себя лишним с этой парой, но предпочел не шевелится и не уходить, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Они безмолвно смотрели друг другу в глаза. Драммонд, вздохнув и нахмурившись, опустил голову. Едва касаясь, Альфред провел подушечкой пальца по тонкой колючей скуле и грустно улыбнулся. — …Эрнст, рад тебя видеть, — опустив руку себе на колено, проговорил Пэджет через мгновение. — Я очень вас напугал, — извиняющимся голосом проговорил он. — Главное, что ты жив, Альфред, а мы как-нибудь переживем наш испуг, — улыбнулся Кобург. — …Ты, кстати, вовремя завершил свои французские переговоры, а то на костылях пришлось бы нести тебя на заседания в Палату. Тебя же невозможно было бы угомонить! — подмигнул он. — Радуйтесь-радуйтесь, что у меня пока не начата работа над следующим законопроектом, — подхватил шутливый диалог Альфред, светло улыбнувшись. И даже Драммонд, подняв голову, широко, до появления маленькой ямочки на щеке, улыбнулся им, отпуская свою напряженность под видимой волной облегчения.