Guess it was not meant to be, It’s not as bad as it seems, It only burns when I breathe, You saw the way that I fell But I’m better off by myself That’s the tale I like to tell But it’s not that easy for me to say «goodbye» Everything in me wants you back in my life, Can’t let you go
Adam Lambert - Can't Let You Go https://www.youtube.com/watch?v=sd1cI5Lqv8E
Шумные разговоры наполняли роскошный зал, в котором проходил ужин в узком кругу у королевы. Искусно украшенные блюда выплывали из-за распахнутых дверей благодаря вышколенной прислуге, бокалы на расшитой скатерти блестели золотыми боками. Эрнст объяснял своей рядом сидящей крестной Алис, как и почему именно так называются те или иные блюда. Девочка внимательно слушала, и улыбалась, когда рядом сидящий Альфред иногда вставлял свои комментарии, называя рассказы Кобурга занудной лекцией. Альфи напротив них разговаривал со старшей принцессой, то и дело в предвкушении поглядывая на высокий торт, стоящий в отдалении. Неожиданно в дверях зала появился мужчина, лет сорока. Кобург невольно залюбовался тонкими, правильными чертами смугловатого лица, обрамленного волнистыми блестящими темными волосами с проблесками серебристой седины. Идеально сидящий пиджак, модные брюки, начищенные туфли, белоснежные тонкие перчатки — Эрнст не смог найти ни одного изъяна в незнакомце. — Добрый день, — глубоким голосом произнес он, широко улыбнувшись и обнажив ряд жемчужных зубов. — Ваше Величество, продолжая наш разговор, скажу, что дворец прекрасен, я уверен, для завершения убранства гостиной понадобится добавить только пару штрихов. Виктория едва успела улыбнуться и кивнуть сказанному, как Альфред торопливо поднялся со своего места, сияя широкой улыбкой. Стиснув трость, он направился к гостю, прихрамывая на почти зажившую в который раз ногу. — J’ignorais que tu étais là! *, — воскликнул он, встречая такую же яркую ответную улыбку. Чуть приподнявшись, он обвил рукой плечи гостя, который крепко прижал блондина к себе, тихо рассмеявшись. — On ne peut échapper à toi, mon ami! **, — ответил он, отстраняясь, скользя по Пэджету взглядом сияющих глаз. — Разрешите представить, если кто из присутствующих не знаком с нашим гостем: мсье Франсуа Лонзи, прекраснейший дизайнер из Парижа, — обратился Альфред к сидящим за столом, не убирая руки с плеча гостя. — И мой близкий друг с детства! Не мог его никак вытащить из Парижа, но вот он здесь! — Ее Высочество пригласила меня поработать над дворцом, я не смог отказать, — с явным французским акцентом проговорил Франсуа. — А ты, Альфред, не навещал меня почти полтора года!.. — У меня была очень уважительная причина, — вздохнул Пэджет. — Я все тебе расскажу. — Что ж, я рада, что у мсье Лонзи будет такой хороший собеседник за нашим ужином, — радушно улыбнулась Королева и указала прислуге поставить стул и приборы рядом с Альфредом. — Присаживайтесь, вы практически успели к началу ужина. — Благодарю, Ваше Величество, — произнес Лонзи и подошел к своему месту. — Разреши тебе представить, герцог Эрнст Кобург, — указал на него Альфред. — Enchanté***, — приподнялся и усмехнулся Эрнст, пожимая руку, чувствуя, как на него обратился теплый взгляд светло-зеленых глаз. — Enchanté! — весело улыбнулся он. — Мистер Эдвард Драммонд, — указал на рядом сидящего мужчину Пэджет. Драммонд медленно поднялся и, растянув губы в неестественной улыбке, пожал протянутую ладонь. Эрнст заметил, как Франсуа окинул его изучающим взглядом. — Очень рад, мистер Драммонд, — кивнул Лонзи. — И я, — с нечитаемым выражением лица ответил Эдвард и присел обратно. — А это миссис Флоренс Драммонд, супруга Эдварда, и их дети, Альфред и Алис, — представленные члены стола привстали и поздоровались. Эрнст различил тихое «Альфред?», отчего кончики ушей Пэджета чуть покраснели, а он кинул на француза предупреждающий взгляд. Познакомившись со всеми присутствующими за столом, Франсуа присел на свое место и с любопытством окинул стол взглядом. Эрнст уже некоторое время наблюдал за тем, как Драммонд, почти не притронувшись к еде, краем глаза смотрел на то, как Франсуа и Альфред, ужиная, не прекращали разговора на французском, то и дело посмеиваясь. Оба сияли, будто погруженные в свой собственный мир. Франсуа потянулся к уху Альфреда, что-то торопливо ему шепча, и Кобург увидел, как пальцы Драммонда до побелевших костяшек сжали рукоять золотого столового ножа. — Извините, что прерываю ваш разговор, — вежливо улыбнулся Эрнст, обращая на себя внимание Пэджета и Лонзи. — Вы сказали, что вы друзья с детства. Мне любопытно узнать подробности. — О! — широко улыбнулся Франсуа. — Альфред и я вместе обучались у одной гувернантки, потому что наши семьи дружили. Однако затем моя семья переехала в Париж, а семья Альфреда осталась здесь. Я выучился на дизайнера, а Альфред вот пока ищет себя! — Ничего себе! Я себя уже давно нашел, Франс, между прочим! — ткнул засмеявшегося француза локтем Пэджет. — Я, между прочим, занимаюсь государственными делами! — И поэтому, определившийся ты мой, ты много лет назад решился в военные действия податься? Я тогда чуть не поседел, когда узнал, где ты, и каждый день ждал сообщения о том, что нужно ехать тебя хоронить! Я рад был помогать тебе с раненной ногой, когда она стала причиной того, что ты не смог дальше лезть в этот хаос! — Но я же не припоминаю тебе твои попытки стать актером? — Сравнил! Я-то на сцене не был под прицелом видимых и невидимых снарядов, которые могли угрожать жизни! …Да, не сложилось, но я в любом случае всегда актер в душе, — театрально прижал ладонь к груди он, вызывая смех у Альфреда и улыбку у Эрнста. — Если не посчитаете слишком личным вопросом, скажите, пожалуйста, есть ли у вас семья и дети? — поинтересовался Кобург. — О, у меня с этим не сложилось, — покачал головой Лонзи. — Семья не для меня, никогда даже и не стремился. Мой Альфред здесь моя семья. Он-то, кстати, хоть и твердил, что тоже не тот тип мужчин, который женятся, но всегда любил сидеть у моих родителей на обедах, рассказывать о своей семье и восхвалять уют нашего дома. Альфред — прекрасный семьянин, хоть и скрывает это. — Франсуа, тебя попросили рассказать о себе, а ты про меня говоришь, кому это интересно? — Подожди-ка! Ты часть моей жизни, самый мне близкий человек, и я не должен о тебе рассказывать? Не рань меня таким отношением! — Актер, он и в обычном разговоре драматизирует, — закатил глаза Альфред. — Не драматизирует, мой Альфред, а эмоционально и искренне отвечает на вопрос, — с наигранной серьезностью проговорил он. — А драматизируешь все вечно ты! — Ничего я не драматизирую! — Да? А помнишь в позапрошлое Рождество мы… — Франсуа, — перебил его Пэджет, в предупреждении округлив глаза. — …Ладно, — поджал губы Лонзи. Эрнсту стало очень любопытно, что там произошло у них такого, но уточнить не решился. — Насколько я знаю, вы тоже не имеете семьи, герцог Кобург? — произнес Франсуа. — Лучше будет звать меня просто Эрнст, — дождавшись согласного кивка, он продолжил, — да, верно, я не имею семью. — Понял. Тогда расскажите нам, единственный семьянин за этой частью стола, мистер Драммонд, какой вы находите семейную жизнь? - сказал Лонзи. Эдвард едва заметно вздрогнул и резко поднял взгляд. — Размеренной, приятной, — с натянутой улыбкой ответил Драммонд. — Всегда интересно наблюдать за тем, как развиваются дети. — Алис — моя крестница, — потрепал по плечику девочку Эрнст. — Прелестнейшее создание! Правда, столько вопросов задает, что иногда приходится сидеть в библиотеке, чтобы найти, что ответить. — Тяга к знаниям всегда прекрасна, это стоит поощрять! Я очень рад, что вы являетесь крестным, слышал о вас все только положительное от Альфреда, — мягко улыбался Франсуа. — …Кстати, мы как-то пропустили эту тему — что же все-таки задержало тебя на такое долгое время в Лондоне? — обратился он к Альфреду. Тот вздохнул и отпил вина из кубка. — Мы с Эрнстом и Эдвардом решили погулять по лесу, я поскользнулся на снегу и упал на простреленную ногу, — проговорил он. — Пришлось ее опять заново восстанавливать. — Mon Dieu! **** — воскликнул Франсуа, прикрыв ладонью губы. — А я не знал! Какой ужас! И как ты сейчас? — Гораздо лучше, признателен Эрнсту и Эдварду за поддержку, — кивнул Пэджет в сторону упомянутых мужчин. — Небольшая фиксирующая повязка осталась, ее пока не снимают, но, учитывая, что реабилитация длится уже больше года, думаю, я уже и от нее избавлюсь в скором времени. — А боли? Они же у тебя и после военного ранения не прошли в полной мере? — Терпимо, — сдержанно ответил Альфред. Франсуа кивнул, не продолжая эту тему. Над столом повисла тишина, прерываемая звоном приборов. Вкусный ужин медленно приближался к десерту, Альфи с готовностью принялся за долгожданный торт. — … А как вам нравится Лондон? Насколько я понял, вы в этом городе впервые? — кашлянув, подал голос Драммонд. Его спина была неестественно прямой, и Эрнст чувствовал исходящую от него напряженность, но вопросы были заданы очень ровным, вежливым тоном. — О! Очень отличается от Парижа, должен признать, — улыбнулся Франсуа. — В особенности атмосферой. Париж помпезный, Лондон… строгий. Величественный, но эта величественность достигается не роскошью, как в Париже, а… — он нахмурился, пытаясь найти нужные слова, — скорее, своими прямыми линиями, едва отличающимися по палитре оттенками, такой отстраненностью… Альфред, сидя рядом, покачал головой и усмехнулся. — Вот, что значит, человек искусства. Нет бы просто сказать, что города разные, раздражает здесь дождь, здания достаточно большие и серые. — Альфред! Это же надо чувствовать, дело не только в архитектуре и климате, но и в общем духе! — возмутился Лонзи, обращая взгляд на сияющие голубые глаза рядом. — Какой же ты иногда скучный… А иногда как в середине беседы зачитает километровую поэму, аж слезу пустишь! — Я полон контрастов и противоположностей, — поиграл бровями Пэджет, широко улыбаясь. — … А вы, мистер Драммонд? Какой город предпочитаете? — обратился к старающемуся не поднимать своего взгляда с тарелки Эдварду Лонзи. — Я… Скажу, что мне понравился Париж, хоть я и был там всего один раз. Очень впечатляющие водоемы, — по его губам скользнула тонкая улыбка. — Но признаюсь, что строгий Лондон все же мне близок больше всего по духу. — Но папа! — вдруг раздался звонкий голосок Алис, внимательно слушавшей диалог. — А Шотландия? Ты сочинил мне сказку, где принц находит свою принцессу на берегу пруда летом в Шотландии! И ты говорил, что там очень красиво! — Да, милая, Шотландия тоже очень красива, ты права, — чуть смущенно произнес Драммонд, кивнув дочери. Эрнст отметил покрасневшие скулы Эдварда, то, как вскинул голову Альфред, и изучающий взгляд Франсуа, задержавшийся на Драммонде. — Соглашусь, Шотландия впечатляет, — кивнул Эрнст. — Был один раз. Однако, должен признаться, роскошь Парижа меня тоже влечет, — произнес он, получая широкую улыбку от Франсуа, не обращая внимания на то, как сжалось сердце от воспоминания о последствиях его судьбоносной поездки. — Дорогие мои гости, попрошу вас пройти в соседний зал для просмотра выступления наших приглашенных балерин, — привстала со своего Виктория, прерывая все разговоры. Присутствующие приготовились к просмотру развлекательной части вечера. ___ Эрнст медленно брел по коридору к своим покоям, наслаждаясь спокойствием заснувшего дворца. Плотный бордовый, кажущийся при этом свете черным, ковер глушил звук размеренного шага, тени от зажженных редких свеч рисовали неровные узоры на светлых стенах. Подойдя к двери своих покоев, Эрнст кинул взгляд на распахнутую дверь, ведущую на балкон, и приметил высокую фигуру. Приглядевшись, он узнал еще одного полуночника. — Эдвард, — проговорил Кобург, ступая на балкон. Драммонд, видимо, глубоко погрузившийся в свои мысли, вздрогнул и резко обернулся к подошедшему. — Эрнст, — едва заметно растянул губы в улыбке он. Драммонда освещал только слабый свет из коридора, но было заметно, каким усталым был его взгляд. — Не спится? — Нет, — покачал головой Кобург, подходя к высоким каменным перилам. — Достаточно прохладно, несмотря на летний месяц… — Да, — кивнул Драммонд. — Прохладно, но отлично… проветривает сознание. — …Франсуа? — тихо произнес Эрнст. Драммонд не ответил, держа в зубах сигару и зажигая свою черную пороховницу. Пламя на мгновение осветило сведенные к переносице брови, образующие между собой глубокую складку. — … Да, — раздалось в ночном воздухе, после того, как Эдвард затянулся. Полупрозрачное сигаретное облачко окутало сосредоточенное лицо и рассеялось в свежести полуночной темноты. — Что тебя беспокоит? — осторожно спросил Эрнст, замечая нервные затяжки сигарой и как нижняя губа терзалась под зубами. — Не должно меня ничего беспокоить, — произнес Драммонд, отстукивая нервный ритм пальцами на каменной поверхности перил. — Но?.. — Эрнст видел желание друга выговориться, но также знал, что он это делал всегда неохотно и редко, несмотря на устоявшееся между ними доверие. — Я… — Драммонд покачал головой и, выкинув выкуренную сигару, торопливо поджег следующую. — Я… впервые ощутил эту ревность, — хрипло выдавил из себя он. — Я только сейчас понял, что за эти почти пятнадцать лет, что я его знаю, только один раз я видел его близко с кем-то настолько, чтобы дать почву ревности. Только сегодня. — Но ведь это его друг детства… — Даже если бы он был его тайным избранником, он не должен мне никаких оправданий и объяснений, — быстро покачал он головой, обхватывая себя не занятой сигарой рукой. — Но… Как же… — он болезненно нахмурился, прикрыв глаза. — Как же это больно, видеть его так близко с кем-то. Видеть их легкое общение. То, как они чувствуют друг друга, знают друг друга, как… касаются друг друга… улыбаются… — он резко вздохнул. — Я должен быть рад за него. Рад, что у него есть близкий человек, которому он может доверять. Как же я эгоистичен сейчас, потому что ощущаю эти… чувства… Но… — Ты по-прежнему его… — Я по-прежнему к нему привязан, — перебил его Драммонд. — И мне так жаль… Если он, когда испытывал чувства ко мне, чувствовал все то же, что я испытываю сейчас, к нашим с Флоренс отношениям, я даже не могу себе представить, через что он прошел. И он все равно с таким теплом относится к Флоренс, к детям, которые у меня появились… — Но и ты вел себя очень вежливо с Франсуа. — О… Знал бы ты, Эрнст, чего мне это стоило, — с грустной улыбкой покачал головой он. — Особенно то, как они перешептывались на протяжении всего балетного представления. Альфред же был на самом деле счастлив рядом с ним. На самом деле… С одной стороны, я рад, что он счастлив… и без меня. Но… Я такой эгоист… Я так хочу, чтобы он был моим, всегда рядом… — он опустил голову. — …Но я слишком многого хочу. Он не собачка, чтобы всегда бегать рядом со мной. Я не отказался от жены и детей. Как я могу требовать, чтобы он ни с кем близко не общался?.. Единственное, что я ему могу дать, это мое уважительное отношение к его близкому человеку, какое он проявлял и проявляет к моей жене. Я хочу, чтобы он был счастлив… Как мужчина. — Но ты же любишь свою жену, Эдвард, ты же все же счастлив? — Я… — он опустил голову, с силой сжав камень перил. Приглушенный свет из коридора вылавливал напряженные скулы и сжатую челюсть Драммонда. — Я люблю ее… Да… Но… Никогда, никогда я не испытывал к ней того, что испытывал и до сих пор испытываю к нему. Никогда. Как бы ужасно это не звучало, я бы так же оберегал и любил свою сестру, как ее. Я благодарен ей за детей. За ее любовь. За ее примерность и верность. За ее поддержку и понимание. Но я… Я просто привязан к ней, я забочусь о ней. Но этот вечер мне доказал… Что… — он резко выдохнул и поднял голову, устремив взгляд куда-то в пустоту перед собой. — Что я по-прежнему чувствую к нему то, что все эти годы так сильно хотел перестать чувствовать, — едва слышно прошептал он. — Боже… — он спрятал лицо в руках. Эрнст мягко провел ладонью по спине неровно дышащего мужчины, не находя что ответить. — Эрнст, извини, что я… — Не смей, — резко остановил его Кобург. — Я твой друг. И всегда им буду. Драммонд опустил руки и с едва заметной улыбкой благодарно посмотрел на Эрнста. — Спасибо. - Но... А как же после падения? Ты же тогда его... поцеловал? - ...Я тогда это списал на испуг и не дал себе разрешения трактовать свое поведение иначе, - ответил Эдвард. Эрнст кивнул, еще больше запутываясь в этом непонятном клубке чувств рядом стоящего мужчины. Постояв еще минуту на балконе и дождавшись, пока Драммонд докурит очередную сигару, Эрнст заметил, что мужчина рядом мелко дрожит, и не только от эмоций. — Эдвард, иди в тепло, — проговорил он, положив руку тому на предплечье. Тот глубоко вздохнул, кивнул и, на прощание крепко сжав плечо Кобурга, молча пошел по едва освещенному коридору, так и не поднимая головы. ___ Альфред аккуратно застегивал галстук на тонкой шее Альфи, косившего вниз глаза, пытавшегося запомнить эти хитросплетения неподдающегося аксессуара. — Это я сейчас завязал на французский манер, — пояснил Пэджет, оправляя рубашку мальчика. — Мне бы хоть на нормальный манер научиться застегивать… — пробурчал он, пальцем ощупывая гладкую ткань. Эрнст рядом, посмеиваясь и вылавливая виноградинки из блюда на подлокотнике кресла, читал Алис книгу по истории музыки и иногда отвлекался на то, чтобы дать пояснения Флоренс, осваивающей новую пьесу Кобурга в противоположном конце гостиной Драммондов. — А можно сейчас вы развяжете свой и я попытаюсь на вас завязать? — спросил Альфи, указывая на светлую ткань галстука блондина. — Но тебе же надо в первую очередь научиться завязывать на себе, — приподнял бровь Пэджет. — Но если будет брат, а не сестра, я, как старший, должен буду ему помогать с этими галстуками, — ответил Альфи. — …Брат? — медленно переспросил Альфред, опустив ладони на колени. Эрнст остановился на середине предложения и поднял голову. — Или сестра! — подала голос Алис. — И я буду помогать ей с косичками! — То есть, я могу поздравить вас, Флоренс? — чуть громче произнес Кобург, чтобы перекрыть звуки рояля. — О, они проговорились?.. — покачала головой женщина, прекращая игру и едва заметно улыбаясь. — Да, мы сами уже не ожидали… Сегодня вечером за обедом мы с Эдвардом хотели вам сообщить! Когда же он придет… — она кинула взгляд на уже потемневшее небо, затянутое дождевыми облаками. — Поздравляю, Флоренс, — произнес Эрнст, получая ответную улыбку. — …Поздравляю, — выдавил из себя Альфред и начал с неестественной улыбкой медленно развязывать на себе галстук. — Прошу прощения, — на пороге появилась прислуга, на маленьком подносе протягивая конверт. — Пришло срочное сообщение. Флоренс торопливо поднялась из-за рояля и, подойдя к дверям, быстро раскрыла сложенную бумагу. Внезапно она вскрикнула, прижала ладонь к губам, ее широко распахнутые глаза наполнились слезами. — Что случилось? — нахмурился Пэджет, вставая с кресла и подхватывая за талию, начавшую сползать по стене женщину. Эрнст помог ему усадить ее на близстоящий диван и поднял на Пэджета взгляд, когда тот вытащил из ослабших пальцев прямоугольник бумаги. Альфред, пробежав взглядом по ровным строчкам, смертельно побледнел и присел на подлокотник рядом стоящего кресла. — Да что такое, — проговорил Эрнст, подходя к нему, едва не цепляясь за прислоненную к креслу светлую трость, и выхватывая из его руки сообщение. Сердце куда-то резко провалилось. «С огромным сожалением сообщаем, что сегодня у входа Казначейства Ее Величества неизвестный произвел три выстрела из пистолета, чем ранил двоих важных сотрудников. Одним из них оказался глубокоуважаемый мистер Эдвард Драммонд. Выражаем свое глубочайшее сожаление и просим приехать как можно скорее в госпиталь к доктору Винместеру» , - гласили аккуратно выведенные строчки.