Свет уже позади

      Блаженное тепло разливалось по телу, и казалось, что так можно пролежать целую вечность, ни о чем не беспокоясь и не сожалея. Однако ранее приятный жар уже начинал щипать ногу парня и перерастал в жжение, от чего Бобу пришлось напрячься и пошевелить ею, чтобы убрать подальше от предполагаемого источника тепла. Морщась и барахтаясь, он двинул ногу в сторону, но от резкой боли распахнул глаза и зашипел, рефлекторно отдернув ее. Приподнявшись, парень спросонья посмотрел на находящиеся перед ним остатки костра, брезгливо отодвинул ногу подальше от источника неприятных ощущений и, сладко потянувшись, снова устроился на чем-то мягком, готовясь опять провалиться в сон.       Лишь через пару секунд в голове пронеслось мимолетное:       «Стоп. Что?»       Он вновь открыл глаза, но уже проморгался и встряхнул голову, избавляясь от остатков сна. Когда муть с глаз прошла, парень начал осматривать свое необычное окружение, в котором он, хоть убей, но не помнил, как оказался. Это была какая-то яма с белыми плотными стенками, на одну из которых он опирался; судя по нарастающему ощущению холода в ногах, ранее заглушавшимся жаром костра, это был уплотненный снег или просто лед. Сейчас же импровизированный источник тепла и света, а заодно и боли, представлял собой кучу догорающих веток и угли. Сам костёр находился вокруг торчащего из земли столба. Посмотрев наверх, Боб увидел зеленый хвойный навес, что почти касался его головы, и наконец понял, что этот странный столб в центре ямы был ни чем иным, как стволом дерева, а его ветки изображали собой крышу.       Это все походило на какую-то странную берлогу, поэтому парень решил глянуть на то, служило ему мягкой опорой, на которой он лежал все это время; вдруг это какая-нибудь зверюга, к которой он случайно завалился в беспамятстве? Это мысль одновременно веселила парня и в то же время напрягала, но, повернув голову, Боб тут же отпрянул к другой стороне ямы, то ли от неожиданности, то ли от ужаса. Вместо какого-нибудь медведя, ему предстало кое-что похуже — его спутница. Но не в том смысле «хуже», как, наверное, люди воспринимают это слово, а в том, что если б она не спала, как сейчас, с закрытыми глазами и видела происходящее, то это точно стало бы самой неловкой ситуацией за всю его недолгую жизнь. С медведем такого не было бы… Не то, чтобы он испытывал какую-то неприязнь — вовсе нет! Возможно, даже наоборот, однако, зная строгий нрав девушки, он бы не рискнул ощутить на себе ее озадаченный взгляд.       Просидев в небольшом напряжении еще пару минут, Боб понял, что она все-таки точно спит, и ему не о чем беспокоиться. Хотя подождите, почему он вообще беспокоится? Вита никогда не желала ему зла, так почему становится так некомфортно, думая о том, что он как-то может ее разочаровать? Возможно, и остался небольшой осадочек с их первой встречи, когда та пыталась его убить, но это ведь в прошлом, верно? Они ведь сейчас что-то вроде команды. Не съест же она его? Хотя…       Подобные мысли сразу улетучились, когда Боб начал разглядывать лежащую рядом с ним девушку. Она выглядела как обычно; спокойной и невыразительной, просто сидела с закрытыми глазами. И как он может даже думать о том, что Вита с ним что-то сделает? Она — его друг! Вроде… Глянув еще раз, парень понял, что что-то все-таки с девушкой не так, чего-то не хватает. Осмотревшись вокруг второй раз, в надежде найти что-то, чего явно нет на месте, он наконец понял, что укрыт той самой вещью — красной жилеткой, что обычно носит Вита поверх черной кофты. Что ж, теперь ему не только неловко, но еще и стыдно, из-за того, что Вите пришлось отдать свою одежду ради него — да уж, «потрясающе» постарался!       Поняв, что так будет правильно и справедливо, Боб решил вернуть ей жилетку, пока та не проснулась, и попытался аккуратно укрыть девушку, чтобы не разбудить. Хотя кто знает, как этот ее «режим сна» работает? Она может и от землетрясения не очнуться, а может наоборот, проснуться от любого шороха. В любом случае, надо было что-то сделать. Привстав на колени и чуть было не свалившись на свою спутницу, он кое-как смог набросить на нее одежку. Однако расправляя жилет, парень случайно коснулся чужой шеи и мгновенно отдернул руку, как ошпаренный, но не чем-то горячим, а очень-очень холодным. Подумав пару секунд, он снова аккуратно прислонил тыльную сторону ладони к шее, надеясь, что ему просто показалось, но нет — она ледяная. Руки Боба начали суетливо трогать шею, щеки, лоб и руки девушки, ища хоть какой-то намек на жизнь, но так и не почувствовали тепла. Парень спешно стащил с себя голубой жилет и укрыл им оледеневшую Виту, поменявшись, на сей раз, с ней ролями. Казалось все, что можно Роберт уже сделал, но все-таки решил взять ее плечи и растереть, чтобы хоть как-то согреть, а в лучшем случае — разбудить.       Спустя всего несколько секунд, девушка распахнула глаза и вопросительно глянула на клона, который что-то делал с ее руками.       — Что ты делаешь?       От неожиданности он едва ли не подпрыгнул и живо убрал руки.       — Ну, э… Ты просто была, ну… Холодная. Вот я и подумал, что ты замерзла, или что-то типа того.       — Я не чувствую холода.       — Ах да, точно, — парень виновато опустил руку и отодвинулся. — Я и забыл…       Наступившую неловкую тишину, которой так опасался Боб, прервала Вита, попытавшись встать. Вместо этого в яме послышался раскатистый треск.       — Э-это что? — нервно прошептал парень, мотая головой, стараясь найти источник скрежета.       — Я… — вздохнув, произнесла девушка, приподнимая руку, после чего снова издался этот режущий уши звук. — Видимо, вода внутри подмерзла.        Сделав еще одно легкое движение ладонью, она включила проекцию, уже виданную Бобом. Все те же странные графики и схемы, а также картинка с батареей, чей уровень немного понизился с момента пребывания на острове.       — И что это значит? Это можно как-то починить? Можно, да?       Девушка поспешила остановить начинающую панику, сказав, что все в порядке, и она просто нуждается в обогреве. После этих слов, Вита посмотрела на клона, будто что-то разыскивая:       — Где твоя жилетка?       Смущенный взгляд и кивающая в ее сторону голова, немного сбивали с толку, но осмотрев себя, поняла, что он имеет ввиду.       — Зачем?       — Что «зачем»?       — Зачем ты отдал мне свою одежду, если сам в ней нуждаешься?       Озадаченный таким вопросом парень сидел и смотрел в сверлящие насквозь глаза, не зная что и сказать под таким давлением:       — Ну, я подумал, что так будет правильно. Оставлять себе все самое хорошее — это как-то эгоистично! Друзья так не поступают…       — Мы друзья? — она вопросительно, как любопытный ребенок, наклонила голову, и даже жутковатый треск льда не сделал этот жест менее очаровательным.       — Ну, если только ты хочешь…       — Хочу!       — Эм, — Роберта даже поставила в тупик такая реакция. Даже на секунду показалось, что она как-то неловко улыбнулась. — Отлично.       — Отлично! — Она глухо облокотилась на ствол дерева, поближе к горячим углям. Парень тоже чуть подвинулся, понимая, что начинает дрожать из-за отсутствия жилета. Спустя минуту, Вита вдруг заговорила:       — А что должны делать друзья?       — М-м-мм, друзья — это… Ну, скажем так, люди на которых тебе не наплевать. Хотя нет, как-то грубовато. Друзья это когда… Не знаю, ну, есть доверие, желание помочь и как-то постоять друг за друга. Друзья часто бывают вместе и что-то делают; развлекаются, там, или, может, работают над чем-то или путешествуют, — Боб усмехнулся и глянул на свою спутницу, что внимательно его слушала. — Как мы например. Или… вот! Дают друг другу клички! Тоже как у нас, верно?        В ответ на смешки парня, Вита задумалась, а потом ликующе произнесла, будто сделала какое-то открытие:       — То есть, если мы официально друзья, я теперь могу на всех основаниях звать тебя Шрамом?       Он уже хотел выразить свое недовольство, но посмотрев на лицо своей спутницы, которое так редко выражает что-то кроме безразличия, тяжко вздохнул и по-доброму пробурчал:       — Ладно.       Она снова оперлась обратно о ствол, но тут вспомнила и стянула с себя голубой жилет.       — Возьми, тебе это нужно.       — Но ты же сказала, что тебе нужно греться, разве нет?       — У меня есть система внутреннего обогрева и остатки костра, так что я не думаю, что это что-то сильно изменит.       Тогда Роберт согласился и взял назад свою одежду; с ней все-таки было куда лучше. Пока Вита сидела и перебирала пальцами, пытаясь, видимо, размять лед внутри, Боб рассматривал их небольшую берлогу. Его заинтересовал сам ствол от которого отходило множество пушистых лап, поэтому он пододвинулся совсем близко и смог увидеть, как дерево продлевается высоко вверх, окружая себя еловой хвоей. Тут на ум резко пришел вопрос, который витал вокруг него, еще когда тот проснулся.       — А-а, как мы сюда попали? — протянул парень, вновь оглядывая снежную нору.       — Ты потерял сознание от резкой перемены климата и давления, поэтому пришлось соорудить укрытие на скорую руку.       — Хочу сказать, что вышло здорово! — он снова усмехнулся, пытаясь привлечь внимание, но увидел лишь помрачневшее лицо спутницы. — Что-то не так?       — Зачем ты соврал? — Вернув былую строгость, заворчала девушка.       — О чем ты?       — Ты говорил, что все в полном порядке, и ты чувствуешь себя нормально, а я ведь спрашивала не один раз! Какой смысл во вранье, я не понимаю? Почему нельзя было сразу сказать, что тебе плохо?       Если Боб раньше только догадывался, то сейчас знал точно из-за чего так злится Вита. Что ж, она приволокла его в яму, сделала костер для обогрева и отдала свою одежду; кажется, она имеет причины негодовать.       — Я жду.       После долгой паузы и мыслей Роберт таки осмелел и начал объясняться:       — Я решил, что из-за меня и так много проблем, поэтому не захотел… Ну, показаться слабым.       — Быть умным и быть слабым — это разные вещи.       Парень лишь молча мрачновато кивнул, соглашаясь с ней и не произнеся больше ни слова.       «Кажется, этот урок он усвоил», — удовлетворенно пронеслось в голове у Виты, поэтому она больше не стала допытываться до клона и продолжила греться.

***

      Снаружи было уже куда приятней, чем вчера: никакого ветра, только яркое солнца, блестящий снег, покрывающий все вокруг, и тишина. Вита шла впереди и проминала дорогу через сугробы, попутно рассматривая виртуальную карту со встроенным компасом, который указывал путь, чтобы они не зашли на какой-нибудь вулкан, о котором говорила спутница. Было уже не так морозно, как тогда в буре, но холод все ещё ощущался. Они шли весь день, но намека на конец всего этого ледяного ада так и не было, а пальцы на ногах начинали подмерзать.       — Сколько нам еще осталось? — со слабой надеждой спросил парень, пытаясь издалека разглядеть карту.       «Пожалуйста, скажи, что недолго»       — Тринадцать с половиной километров, — она повернулась и закрыла карту. — Все нормально?       «Что б его…»       Он уже хотел что-то ответить, но был резко прерван:       — Только на этот раз — честно.       — Хочу лечь посреди тропы, чтобы меня кто-нибудь сожрал и дотащил в теплом желудке до барьера, — саркастично парировал парень.       «Довольно честно», — подумала Вита и уже хотела продолжить идти дальше, но вдруг услышала легкий шорох за кустами и замерла. Парень тоже встал столбом, не издавая ни звука — тоже что-то услышал. Шум повторился, и тогда уже менее решительный Шрам дернулся к подруге:       — Ладно, я передумал! Не надо меня есть!       Девушка достала нож и начала медленно приближаться к зарослям, несмотря на отчаянные просьбы не идти туда, а оставаться на месте. Подходя все ближе и ближе, она слышала шум все отчетливей, нервно сжимая деревянную рукоять в руках, и наконец резко раздвинула кусты, чтобы увидеть своего врага. Однако перед ней не предстало никакого хищника или другой опасности, только в нескольких десятках метров от нее были два свободно гулявших животного: одно побольше и еще одно поменьше. Движением руки Вита подманила к себе стоящего недалеко от нее парня, который, предположив, что все в порядке, расслабился и подошел. Вглядевшись в даль он восхищенно воскликнул, от чего звери вскочили, а Вита дернула его вниз, под куст, чтобы их не заметили. Через минуту она вновь посмотрела через заросли и убедилась, что те двое на месте, а потом приподняла клона, прислонив палец к губам, прося быть потише. Парень тихо кивнул и продолжил разглядывать животных. Это было два красивых, мохнатых оленя, один из которых, видимо, взрослый, судя по гордой осанке и мощным копытам, но без больших ветвистых рогов, что были у зверя, которого они видели вчера; другой был меньше по размерам, куда скромнее, а походка была шатающейся и неловкой. Своими маленькими, ещё некрепкими ножками олененок расхаживал вокруг, судя по всему, своей мамы, иногда пытаясь разбегаться и резво скакать меж деревьев, но часто падал и зарывался всем своим небольшим тельцем в снег, а мама тихо подходила и подталкивала его носом, побуждая продолжать попытки.       Вдруг недалеко от животных ветки деревьев зашевелились, и Шрам уже немного напрягся, надеясь, что это не какие-нибудь волки, пожелавшие полакомиться свежей оленятиной. Вита тоже, сама того не замечая, крепче сжала клинок в руке. Через секунду из-за деревьев вышла третья, более мощная фигура — тоже олень, но куда крупнее этих двух. Парень облегченно выдохнул и продолжил наблюдать за зверем, рассматривая того как следует. Серо-бурая шкура и огромные ветвистые рога… Они видели его! Он уже хотел потрепать за руку спутницу, но та его опередила, будто озвучивая мысли клона.       — Это тот олень, которого мы видели.       — Точно, — лишь прошептал парень, продолжая следить за ним. Животное приблизилось к двум другим и нежно потерлось мордой об обоих, после начал играючи бодать маленького оленя, а тот не собирался сдаваться! Вставая снова и снова, он продолжал нападать на «обидчика». Шраму даже стало как-то стыдно за себя, а девушка, заметив его нервное переминание листьев в руках, спросила, что не так.       — Чувствую себя ужасно.       — Что такое? Снова голова кружится? Тебе плохо? — впервые за все время, она отвлеклась от животных.       — Нет-нет! Не в этом смысле! Просто… — парень вновь посмотрел на предполагаемого главу семейства. — Как-то неудобно перед ним. Я имею ввиду, я хотел вспороть ему брюхо, просто чтобы согреться. Прямо мерзко от самого себя становится.       — Ты замерзал и почти терял сознание, так что такие мысли вполне нормальны.       — Но я бы разрушил семью, — восхищение вдруг переросло в печаль, когда он вновь посмотрел на маленького олененка — счастливого обладателя этой самой семьи, а потом и на свою подругу, которая то ли задумчиво, то ли вопросительно смотрела на парня. — Ты ведь знаешь, что такое семья?       — Семья — это социальный институт, базовая ячейка общества, характеризующаяся… — она снова включила надоедливый режим ботаника-лаборантки, произнося странные и сложные слова монотонным голосом, поэтому Шрам поспешил ее остановить.       — Так-так-так! Постой-ка, давай договоримся. Если я стараюсь больше не лгать, то ты, в свою очередь, должна забыть все эти… Термины-определения, сложные слова, коими исписаны от и до корешки учебников! Давай-ка лучше своими словами, буду учить тебя разговаривать по-человечески.       В ответ девушка послушно кивнула и попыталась придумать что-то сама, но судя по озадаченному лицу, ничего не выходило. Тогда он решил помочь:       — У тебя ведь была семья, да?       Но Вита лишь отвела взгляд и продолжала молчать.       — Да, была? — уже настороженно, но тихо переспросил клон.       — У меня нет кровных родственников, которые были бы рядом, — после долгой паузы ответила Вита.       — Что ж, ладно, но семьей можно быть не только по крови! Например, очень близкие друзья тоже могут считаться семьей. Почему нет? Семья — это не только родство, а желание помогать, защищать и любить кого-то. Без нее никуда! А если все-таки смотреть на кровь, то у тебя в любом случае есть семья. Ты же как-то появилась, верно?       «Ты и понятия не имеешь с кем разговариваешь…»       — Верно, — устало вздохнула девушка, — но сколько себя помню, я была в стенах корпорации BobSoc вместе с Диктором, так что, по идее, он — моя семья.       — Диктор вырастил тебя?! — Шрам был ошарашенно распахнул глаза и встал прямо перед ней, не давая шанса на побег от разговора. Будет крайне забавно, если сейчас окажется, что он прогуливается с дочуркой доктора-садиста.       — М-м, нет, не совсем. На самом деле он… Спас меня.       Вита уже приготовила идеальную легенду своего появления на фабрике еще на острове, когда выздоровевший парень начал задавать много вопросов, в том числе, о ее происхождении. Она ждала этот разговор, и сейчас клон удивленно воскликнет…       — Спас?! Он спас кого-то?       Тогда девушка рассказала все, что успела придумать, якобы со слов Тома. О том, как она в юности своей попала в серьезную аварию, и все хирурги поголовно отказывались браться за такой «безнадежный» случай, а Диктор, будучи владельцем уникальных технологий, смог заменить ее изуродованное тело на новое — бионическое. Однако при операции был серьезно поврежден мозг, поэтому она ничего не помнит до того, как она очутилась в BobSoc. Предполагаемые родители девочки-киборга, так и не объявились, видимо, посчитав ее мертвой, поэтому молодой доктор взял ее под свое крыло и превратил в своего помощника.       — По этой причине, я — частично робот, еще и с неизвестным прошлым, — закончила свой рассказ девушка под пораженный возглас клона, но тот сразу же осекся, так как речь шла об отсутствии родителей, поэтому Шрам извинился и решил больше не возвращаться к этой теме.       Они наконец решили двигаться дальше, но совсем не заметили, что солнце начало садиться. Парень еще не привык, что здесь такие короткие дни, в отличие от райского островка посреди моря. Было решено найти укрытие, пока совсем не стемнело, и вскоре они обнаружили пушистую здоровую ель. На этот раз никакой ямы Вита не делала, а лишь нарубила огромный сноп хвойных веток для подстилки, каждый раз восхищаясь, какой нож — потрясающий инструмент в хозяйстве. Она выделила место для костра, с ролью крыши отлично справились лапы ели, что свисали до самой земли. О себе напоминало противное ворчание, издававшееся со стороны живота, что долгое время не давало парню заснуть. Но нарастающая усталость и желание просто свалиться на холодную подстилку постепенно одолели голод, и досадные ощущения прекратились, оставляя Шрама наедине со своими мыслями и снами.