***
Жесткий удар о землю надежно вбивал в кудрявую голову, что научиться предстоит еще многому, а скрипящие кости безжалостно напоминали; процесс этот будет весьма неприятным. — Кажется, я поспешил со словом «все»… — тяжело просипел Шрам, размякнув на холодной и грязной траве. — У тебя уже неплохо получается, — довольно проговорила девушка, протягивая руку своему «спаринг-партнеру». Вита беспощадно гоняла парня все утро, заваливая различными упражнениями, приемами и заданиями, иногда совсем забывая, что человеческое тело способно уставать. Однако Шрам вовсе не собирался жаловаться. Каждый удар он уже держал достойно, и даже, когда сил совсем не оставалось, а очередной прием напарницы с грохотом валил на землю, измотанный, но упрямый он поднимался на ноги, хоть и не без сопровождения бурчаний и недовольств. Путешествие принесло несоизмеримую пользу его физической форме, с этим нельзя было поспорить. Но все-таки после четвертого часа мышцы отчетливо давали понять, что больше не выдержат, и парень обессиленно растянулся на земле после очередного сокрушительного удара. — Не-е-ет, спасибо, — измученно протянул поверженный, вяло убирая её протянутую руку, — просто дай мне спокойно умереть. — И ты позволишь услышать своим неприятелям это? Что-то мне подсказывает, что они добросердечно исполнят твою просьбу. Вита продолжала подпинывать парня, пока тот с натужным ворчанием не встал снова. — Кажется, в том разговоре я упомянул, что нам нужно восстанавливаться, а это, как правило, означает отдых! Если мне не изменяет память, то именно за этим мы остались. — Ну я же не заставляю тебя бегать, верно? Значит, твои мозоли спокойно заживут, так что не отлынивай! — усмехнулась девушка и встала на позицию, вытянув руки, ладонями к Шраму. Он знал это упражнение — одно из самых гуманных, хоть на том спасибо. Еще некоторое время парень продолжал отрабатывать удары кулаком, стараясь четко попасть по ладоням, но уже без такого энтузиазма, каким изобиловал в начале дня. — Куда же, уф-ф, мы так торопимся? — решил себя развлечь разговором запыхавшийся парень. — Раньше ты так меня не напрягала. — Тебе надо учиться постоять за себя, — сосредоточенно проговорила Вита, пытаясь не отвлекаться от дела. — Зачем же? — напарник хитро прищурился и игриво посмотрел на подругу. — У меня есть знакомая-боевой киборг. Она обычно со всем справляется! — В этом и проблема! Эта миссия… — эти слова будто еще не раз пронеслись в голове, когда девушка задумалась об этом и опустила руки, из-за чего Шрам, также отвлекшись, промахнулся со своим ударом и чуть не свалился на землю. — Она сложнее чем я думала. Поднявшись, он пристально посмотрел на понурую подругу, не совсем понимая, что та хотела этим сказать. — У меня не так много заряда. Если я потрачу столько же энергии, как и в лабиринте… Я могу не дойти до пространства с источником питания. — Но… Почему ты раньше не сказала? Мы бы могли начать тренироваться раньше! Тебе бы не пришлось все делать одной! — не понимал Шрам, ведь все могло быть куда проще! Нельзя молчать о таких серьезных вещах! Однако его прервал внезапно резкий тон Виты, выслушивающей все эти упреки, будто сама не знает насколько неправа, будто сама не знает о том, что повела себя глупо. Спасибо! Она в курсе! — Потому что я думала, что справлюсь! Парень даже легонько вздрогнул от такого крика. Благо, они были в прилесье возле озера, далеко от домов и людей, и никто кроме перепуганных животных не мог этого слышать. Удаляющееся эхо будто уносило с собой всю ярость и разочарование, вложенные в эти слова, возвращая на полянку беззаботную тишину, но остатки горечи все еще витали в воздухе, заслоняя собой любую злобу. Глубоко вздохнув, Вита, уже куда тише, продолжила: — Сколько себя помню, я со всем справлялась сама. Я никогда не нуждалась в чьей-то помощи, мне ее, собственно, никто и не предлагал. И мне казалось, что это очередное элементарное задание с которым я справлюсь в одиночку… Как и всегда, — немного помолчав, она понуро посмотрела на напарника, молча стоявшего рядом. — Я еще никогда так не ошибалась. Это было определенно что-то новое. Вездесущий образ идеала только что рассыпался прямо у него на глазах. Вечно знающая что делать, как правильно поступить, сейчас стояла в одном шаге от него с таким взглядом, который он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Именно с ним в прошлом Би2 встречала его в белоснежном пространстве. Пустой, лишенный любых радостных или хотя бы боевых искр, которые всегда сопровождали зеленые глаза, с того момента, как Би2 стала Витой. Однако осколки этого чистого перфекционизма не были ее частью, а скорее маленькими острыми кусочками одной гигантской стены между ними, которая наконец с грохотом рухнула в бездонную пропасть, забирая с собой последние осколки сомнений. Минуты шли так долго, будто внутренние настройки восприятия времени совсем сбились, и было вовсе непонятно сколько времени она простояла молча пялясь в ноги, пока не почувствовала, как чужая рука осторожно коснулась ее плеча. — Но сейчас… Ты ведь не одна, — прошептал парень, на что Вита лишь печально улыбнулась. Тогда тяжело вздохнув и стиснув зубы, чувствуя как мышцы просто вопили, чтобы им дали отдохнуть, Шрам встал обратно в боевую позицию, под взгляд недоумевающей напарницы. — Чего смотришь? — устало, но задорно подмигнул ей парень, — мы вроде еще не закончили!***
Тяжелые и грузные шаги раздавались вместе с робким поскрипыванием лестницы. Через несколько узких ступенек огромный темный силуэт заполнил коридор второго этажа, забирая с собой весь свет от масленых ламп в столовой. Подойдя к нужной двери, мужчина медленно и угрожающе постучал своей медвежьей рукой по дубовым доскам, но ответа не последовало. Тогда он постучал еще раз, куда настойчивей, но ничего так и не произошло. Потеряв с концами терпение, замахнувшись своей ножищей, мужчина распахнул дверь, которая от грохота чуть не слетела с петель. Поняв, что комната пуста, бородатое лицо перекосилось от ярости, и с бешенным рычанием мужчина захлопнул многострадальную дверь.***
Улица была заполнена людьми: рабочими, разгружающими конные телеги, продавцами, что-то кричащими из своих палаток видимо в попытке привлечь покупателей, дети резво бегали меж раздраженными прохожими, не обращая внимания на сварливых взрослых. Казалось, это совсем обычный городок, если конечно не всматриваться в его жителей. Шрам, конечно, немного привык к странному и жутковатому виду людей, но все еще предпочитал воздерживаться от зрительного контакта. — Ну что-о-о ж, — задумчиво протянул парень, чтобы не идти молча среди этой буянящей толпы, — куда пойдем? — Мы разве не идем обратно в таверну? — Чего? Нет! Ты впервые за всю свою жизнь оказалась в почти полноценном городе, и ты хочешь сидеть в комнате? Ну ты даешь! — захохотал парень, смотря на озадаченную Виту, а после притих, понимая, что она, кажется, не шутит. — Тогда, что ты предлагаешь делать? — Да что угодно! У нас свободное время, ты вообще никогда что ли не расслаблялась? Да и тем более, надо бы что-то найти перекусить… — Ты стащил две буханки хлеба со столов, когда мы уходили из таверны. — И что с того? Кто знает когда я еще поем! — Завтра, когда ты стащишь их еще раз, — насмешливо буркнула девушка на всевозможные отговорки напарника. На что тот только недовольно фыркнул, но уже через секунду, забыв обо всем поволок подругу к прилавками. На стеллажах красовалось все, что только возможно: роскошные пестрые ткани, украшения из разнообразных камней, посуда и фигурки всевозможных форм и размеров — всю эту картину разбавляли шумящие очереди, продавцы, отчаянно пытающиеся перекричать конкурентов, изредко остро поглядывая друг на друга, будто несколько хищников, что нацелились на одну и ту же добычу, а именно — кричащую толпу жаждущих покупателей. Каждый из них хотел что-то свое, особенное, а может и не очень, подешевле или покачественней, а может и все сразу, кто знает. И вот, все это сборище сновало по улице между лавками, как стая диких собак, не знающих, где кусок посвежее, а кусок такой нужен, нужен всем и каждому, и, казалось бы, непонятно зачем, а вот надо, всем надо! На навесах палаток, неаккуратно обвязанных веревками, красовались связки каких-то то ли овощей, то ли грибов, а может и просто обычный веник — сложно было разобрать, когда вокруг него вьется столько народу, где каждый тянет свои ручонки к желанному товару, а отгоняла их только какая-то сварливая старушенция на лавке. Шрам даже несколько раз ударялся о такие связки и как минимум один раз чуть ее не уронил, от чего словил хмурые взгляды продавцов. Однако несмотря на царящую повсеместно суету, шум и ругань, парень почему-то не мог сдержать улыбки. Все это казалось таким по-настоящему живым, каждое хаотичное движение, звук были по-своему приятно завораживающими и… Родными. Он помнил, как ходил в такие места с бабушкой или родителями, как клянчил какую-нибудь ерунду с прилавка, которую увидел впервые в жизни, а после строгого отказа благополучно забывал о ней, потому что через пять минут найдет еще что-нибудь интересней. Конечно, печальные мысли не обошли его стороной. Пускай это все было неправдой, но сейчас он испытывает те же эмоции, что и много лет назад, и они-то уж точно настоящие. Они шли вдоль палаток, любопытно разглядывая различные побрякушки, пока Шрам не начал активно дергать подругу за рукав, пытаясь привлечь внимание. Только она хотела повернуться и спросить, из-за чего он так яростно пытается порвать ее кофту, которая и так была не в лучшем состоянии, но не успела. Взгляд ее упал на один, казалось бы, совсем неприметный стеллаж. Солнце бегало по стальным остриям создавая море бликов, слепящих изумленные глаза, аккуратные, отполированные темные деревянные рукояти всевозможных форм сильно выделялись на фоне облезлых досок, на которых лежал товар. Целый склад бесподобных клинков красовался перед путниками, каждый экземпляр которого поражал своей элегантностью и в то же время смертоносностью. Шрам медленно подошел к столу, а за ним направилась и Вита, не отводя взгляда от такого обилия оружия. Это был не такой обычный шатер: устроен он был богато и тонко, по сравнению с остальными драными палатками; вокруг этих столов не толпился дикий народ, а хозяин тихо сидел в тени, наблюдая за ними, даже не пытаясь привлечь к себе внимание, но взгляд был все тот же — хищный. Однако приметив заинтересованных молодых людей, тут же вскочил со своего места, вальяжно направляясь прямо к ним. Это был худощавого телосложения мужчина с узкими и хитрыми глазами, острыми чертами лица, заканчивающимся тонкой черной бородкой. Он вежливо поклонился парню и, аккуратно перебирая острый нож в руке, демонстрируя таким образом товар, начал что-то говорить на незнакомом языке. Однако завидев его замешательство, торговец схватил запястье Шрама и вложил в кулак один из клинков, несмотря на пытающегося сопротивляться парня, но как только оружие оказалось в руке, тот сразу угомонился. Он сжимал гладкую темную рукоять и всматривался в гравированную сталь, даже изредка ловя глазами свое отражение. Теперь понятно, почему Вите так нравится ее нож; это действительно необыкновенное чувство. А торговец все всплескивал руками и что-то восклицал с широкой улыбкой, но со хмурыми, настороженными бровями. Он лепетал что-то на своем, но уже по выражению острого лица Шраму было ясно, что этот клинок «просто создан для него» и «они нигде такой больше не найдут». Вита тоже заинтересовалась изделиями и уже хотела взять посмотреть один из многих ножей, но резко отдернула руку, когда оскалившийся торгаш шлепнул ее по кисти, раздраженно зыркнув на девушку. — Эй! — возмутился парень, отвлекшись от красивой вещицы, что усердно втюхивал ему продавец, но тот даже бровью не повел. Тогда Шрам пренебрежительно фыркнул и попросил у спутницы, которая стояла абсолютно спокойно, будто вовсе не была задета таким отношением, ее собственный клинок. Она вопросительно взглянула на напарника, но все-таки отдала свое оружие, которое тут же заметил остробородый грубиян. Парень демонстрационно поднес ножи к друг другу так, чтобы мужик за прилавком мог отчетливо их видеть, и, поворачивая клинки всеми возможными углами и сторонами, язвительно поглядывал в расширяющиеся глаза торговца. Клинок Виты был заметно шире, длинней, и толще, часть острия покрыта цепкими зазубринами, напоминавшими акульи зубы — похожего на него не найти было среди этой кучи поцарапанного хлама. И, видимо, это понимал не только Шрам и наблюдающая за ним девушка, если судить по ошалелому выражению лица продавца. Задумчиво помычав, парень театрально вздохнул и показушно выбросил товар из рук в груду остальных под шокированный взгляд мужчины. — Хах, как я и думал. Твой всяко лучше всего этого… Как будет «барахло» на их языке? — Stercora. — Стеркора! — ядовито плюнул Шрам, смотря в округленные глаза, в первый раз оторвавшие взгляд от клинка. Вита не понимала, что он такое вытворяет, однако вмешиваться не спешила, а только тихо стояла в стороне и наблюдала за торговцем, перед которым будто только что разрушили весь его мир. По какой-то причине, она не хотела ни на секунду отрывать взгляда от нахала, прежде рисовавшегося перед ними холодным, а сейчас готового чуть ли не в ногах измываться, суя в руки свои драные мешочки с монетами. Это было странное ощущение какого-то нехорошего, непозволительного удовольствия, которое не должно ни коем случае возникать при страданиях других, но сдерживаться было невозможно. Вита из-за всех сил сохраняла спокойное выражение лица, но только Алтаиру известно, как сложно это давалось. Когда мужчина уже почти силой заталкивал деньги Шраму, попутно пытаясь выхватить нож, девушка отпихнула его в сторону, демонстративно заложив клинок в ножны, продолжая сверлить взглядом наглого торговца, и на этот раз маленькая язвительная ухмылка все-таки проскочила, а напарник победно усмехнулся и последовал за ней, оставляя грубияна позади. Однако из головы так и не выходило это злобное острое лицо, обращенное к его подруге, и каждый раз, когда он начинал об этом думать, в памяти всплывали странные фрагменты; тот местный у которого они спрашивали дорогу, странный незнакомец в таверне. Только сейчас парень начал всматриваться в лица прохожих, что прогуливались им навстречу и замечать, как каждый взгляд в сторону его спутницы нередко был косым или недоверчивым. — Почему на нас все так пялятся? — прошептал он девушке, не переставая вглядываться в прохожих. — Скорее всего их смущает наш внешний вид, — пояснила Вита, — мы самую малость выделяемся с нашей модой тридцатых годов, по сравнению со здешней, средневековой. Да и к тому же, мой вид не сильно приближен к современным стандартам, скажем так. — Что это значит? — Как много ты видишь здесь женщин со светящимися отметинами на лице и оружием наперевес? — в ответ ухмыльнулась спутница. — Так уж устроен старый мир; если девушка ведет или выглядит не как все, у нее только два пути — либо в тюрьму, либо на казнь. — Казнь? За внешний вид? — Не совсем. К этому прибегали довольно редко, только если женщину подозревали в богохульстве, колдовстве и прочих интересных вещах, которые сейчас называются наукой. В общем, не обращай особого внимания. Хм, — Шрам на секунду остановился, озираясь по сторонам в поисках чего-то, а потом потянул Виту за собой в какую-то совершенно другую сторону, — тогда пойдем туда, где людей не так много! Они прошмыгнули в какой-то узкий и грязный переулок, заваленный прогнившими досками и мусором. Девушка совершенно не понимала, куда и зачем они идут, тем более по такому пути, но Шрама это, кажется, не волновало. Он резво и с задором перескакивал через все это барахло, временами оборачиваясь на подругу, и, видя это живое и радостное выражение лица, сомнений просто не оставалось — ему очень нравилось это место. Когда спутница пробралась через завал, Шрам остановился и довольно втянул приятный и чистый воздух: — Помню как в детстве меня постоянно отправляли в подобные места. Девушка уже было хотела возразить, но вовремя затихла, взглянув в голубые глаза, пробегающиеся по пейзажу, которые впервые за много дней смотрели удовлетворенно и спокойно. Они оказались где-то за чертой города, когда массивные суровые каменные здания сменились на маленькие симпатичные деревянные домики, окруженные скромным забором, неаккуратно разбросанные по всему пустырю до самого леса, и только старая, ветхая мельница в далеке горбато, но величаво возвышалась на фоне этой безмятежной картины. — Зачем мы здесь? — сомнительно Вита посмотрела на постепенно заволакиваемое тучами небо. — Судя по проценту влажности, скоро будет дождь, не целесообразней будет вернуться? — «Зачем, зачем» — ты задаешь слишком много вопросов! Мы наконец-то в месте, где не нужно рисковать своей жизнью, чтобы выжить, почему бы тебе просто не отвлечься? — Хах, и как же ты предложишь мне отвлечься? — саркастично ухмыльнулась девушка. — «От миссии, от которой по факту зависит моя и твоя жизнь.» — Ну что ж, — напарник задумчиво сморщился, вглядываясь далеко в поле, будто пытаясь найти среди этих беспорядочных деревянных домов ответ на вопрос подруги, и вскоре, хитро улыбнувшись будто завидев нечто интересное, довольно проговорил, поминая урчащий живот. — Чудеса рынка я тебе уже показал, так что можно заняться чем-то более веселым… *** — Это отвратительный план! — прошипела Вита, пытаясь удержать на своих плечах ноги парня, который опираясь на забор еле-еле карабкался к более крупным веткам, где висели желанные плоды. — Тихо ты! Не ерзай! — как можно громче шептал Шрам, изо всех сил подтягивающийся за более мелкие сучки к толстому стволу, удачно облокотившемуся к краю забора, за которым и росла старая яблоня, иногда озираясь по сторонам, чтобы избежать столкновения с внезапно появившемся хозяином участка. — Это воровство! — Это будет воровством, если нас поймают! А нас точно поймают, если ты не перестанешь возникать и встанешь наконец прямо! Она раздраженно вздохнула и все-таки встала ровнее. — Напомни еще раз; так зачем мы это делаем? — недовольно проскрипела девушка. Это явно не было тем, что она представляла под словом «отвлечься». — Во-первых, я голодный! — морщась и скалясь, он продирался через жестко хлеставшие его лицо ветки с листьями, от которых периодически приходилось отплевываться, но большой ствол был уже совсем рядом, осталось только дотянуться… — Уф, это только ты у нас с батарейкой в заднице и можешь обходиться без еды и сна… Ай! — вскрикнул парень, когда чужая рука больно ущипнула его за ногу, от чего тот живо оттолкнулся, чуть ли не от головы подруги, последний раз и впился пальцами в дерево. — Есть! — А во-вторых? — А во-вторых, фух, это весело, — хихикал парень, ползком пробираясь по толстой ветке, иногда резко шипя, ударяя себя по спине или шее, из-за чего не раз чуть не свалился вниз. — Аргх! Ненавижу насекомых! — Из всего, что ты рассказывал про эмоции, мне показалось, что веселье сопровождается смехом и улыбкой, а не рычанием и злющей рожей, — усмехнулась Вита. — Все! — он, устало пыхтя, свалился в развилке толстого ствола, рассматривая с высоты свою подругу. — Ты отсюда такая маленькая! — А я вижу это единственный для тебя способ самоутвердиться? — съехидничала девушка, сразу получив в себя заряд мелкого неспелого яблока в ответ, но та успела подставить руки и укрыться. — Эй! — она изо всех сил попыталась состроить обиженный тон, но подлая улыбка жутко мешала и никак не хотела прятаться. — Что? Я вообще-то их тебе скидываю, — старался оправдаться Шрам, но тоже никак не мог перестать глупо лыбиться. Однако через минуту-другую ребята успокоились, тогда он начал доставать с ветвей самые спелые и большие вкуснющие яблоки, и скидывать их напарнице вниз. Вскоре внизу уже была приличная куча красных наливных фруктов, и успешный ворюга хотел было поползти обратно за забор, но очередная тварь куснула его за спину, он отчаянно дернулся и вскрикнул на весь двор. Нога соскользнула с ветки, и Шрама потянуло вниз, а от падения спасали лишь тонкие сучки, за которые он успел ухватиться руками, но те предательски обламывались и ничего не оставалось, как безнадежно скрести ногтями по твердой коре, чтобы удержаться на ветке. — Осторожно! — закричала девушка, забыв об осторожности и смотря на болтающегося на дереве напарника, который вот-вот свалится вниз. Он изо всех сил шаркал больными ногами по стволу, пока подруга что-то вопила за забором, но в один момент всю эту «идиллию» резко нарушил глухой удар. Тяжелая дверь, казалось бы, хрупкого домика, который вот-вот рухнет от такого удара, распахнулась, и из-за проема показалась невысокого роста фигура. Морщинистый, горбатый старикан хмуро покосился в сторону шума и на пару секунд застыл распахнув глаза, наблюдая в своем дворе свисающего с дерева парня, который тоже замер на пару мгновений и всматривался в старикана, не зная, что делать. — Кхем… Здрасте, — невинно пролепетал Шрам, но стоило произнести хоть звук, как хозяин двора схватил торчащую неподалеку лопату и с диким воплем понесся к неудачному воришке. Парень сразу же понял, что часть с мирными переговорами была изначально благополучно упущена, и начал куда активней взбираться выше по дереву, уворачиваясь от неловких ударов лопаты по ногам. Вскарабкавшись наверх, он живо, еле-еле балансируя руками прошелся по ветке, а потом неповоротливо перевалился за забор к взволнованной подруге, жестко приземлившись рядом со злосчастными яблоками. Стоило только подумать, что все самое худшее позади, как из-за угла вылезла эта перекошенная от ярости харя и понеслась прямо на них. Шрам неловко встал и почти побежал за нетерпеливо ждущей его впереди подругой, но с пустыми руками уходить было, как минимум, некрасиво. Парень припустил со всех ног мимо пялящейся на сумасшедшего Виты, прихватив целую груду фруктов, что могли вот-вот посыпаться из рук, а от падения их держал только подбородок Шрама. С раскатистым воплем старик гнался за беглецами, яростно размахивая своей несчастной лопатой, которую он даже не мог удержать одной хлипкой рукой. Забежав за один из домиков, парень облокотился на бревенчатую стену, чтобы отдышаться и вывалил из рук фрукты, а Вита недвижно стояла на углу, прислушиваясь, стараясь понять, оторвались ли они от мужика и нервно пихая в плечо напарника, чтобы тот дышал не так шумно. Замерев, она стояла несколько минут и решила аккуратно выглянуть из-за угла. Медленно и тихонько, она совсем немного повернула голову за стену, когда здоровое лезвие лопаты вонзилось в бревно в паре сантиметров от зеленых глаз. Завидев девушку, старик слегка опешил — этого времени хватило Шраму, чтобы быстро проскочить за спину разъяренному преследователю, ловко поставить подножку и, схватив края кафтана, натянул его на седую голову, и мужик шумно рухнул с закрытой рычащей рожей, пока парень живо загребал эти чертовы яблоки, и они с Витой снова побежали в неизвестном направлении. Через минуту они оказались у старой, видно давно заброшенной мельницы. Перемахнув через разрушенную стену, Шрам облокотился на каменные кирпичи, жадно глотая воздух, а девушка села рядом, тупо уставившись вперед и пытаясь хоть как-то обработать то, что только что случилось. Они одновременно уставились друг на друга с ошалелыми лицами, и через пару секунд комнату окатил неистовый смех. Парень хохотал так, что многострадальные яблоки просто повыкатывались из рук, неповоротливо старавшихся их поймать, но это получалось плохо, а Вита, как бы старательно не держалась, все равно все-таки выплеснула наружу раскатистый густой смех, и оба гоготали так, что заваливались друг на друга, и трясли за плечи, будто пытаясь привести в чувства и помочь, но в том-то и проблема — им кто поможет?! Поэтому каждая попытка успокоиться и состроить серьезное лицо провоцировала новый взрыв смеха, когда кто-то из двоих не выдерживал. В конце концов, видимо вспомнив о пока что не ушедшей опасности, они начал шикать друг на друга, сами при этом отчаянно сдерживаясь, прикладывать пальцы к губам, но это выглядело так нелепо, что делало все только хуже. Наконец эти двое сильно зажали друг другу рты, вжимаясь в стену и прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Медленные и тяжелые шаги со звонким треском железной лопаты о гравий направлялись в сторону укрытия, и, замерев, неудачливые воры сидели и ждали, что произойдет дальше. Хруст становился все ближе, и парень даже перестал дышать, но вдруг снаружи прогремел гром. Скромные капли постепенно превращались в нехилый ливень, и мужик, плюнув на поиски, побежал подальше от мельницы. Шрам наконец смог выдохнуть, когда Вита убрала руку, пока малые остатки смеха продолжали выскакивать из запыхавшегося парня. Напарник сидел рядом с набитым ртом и жевал яблоко, пока девушка мирно наблюдала за улицей, облаченной бушующим дождем. Пока она была под прочной крышей, что создавало какое-то необычное ощущение безопасности и покоя. Ливень жестко гремел по белыми камням, а они сидели в сухой, и тихой мельнице, от чего становилось намного теплее и уютней. — Ау! — Шрам резко вскочил, шлепая себя по ноге. В ладони у него оказался большое, жирное насекомое, чем-то напоминающее муху, но больше раза в три. — Единственный недостаток деревень! — пробурчал укушенный, тыкая в маленькую тварь, что посмела его тяпнуть. Вита протянула руку, и он выбросил полуживое насекомое в подставленную ладонь. — Tabanus autumnalis*, — методично проговорила девушка. — Меня не интересует его название, просто выбрось это! — скорчился Шрам, но девушка не спешила выкидывать насекомое. Оно еще шевелило своими мелкими лапами, и ей почему-то стало очень любопытно, что с ним будет. Взяв конец лапки, Вита медленно и осторожно потянула ее, а после, видимо не рассчитав силы, оторвала ее от тельца, и жук начал дергаться еще активней, пока та внимательно наблюдала за ним. Можно было, конечно, оставить это умирать дальше, но она так же медленно и завороженно поочередно отодрала остальные части тела: еще несколько лапок, крылышки и наконец противную голову, но ее надо было удалить последней, чтобы дольше наблюдать, как мелкое несчастное тельце существа отчаянно дергается в ладони. Она совершенно не понимала, зачем делает это, но что-то в этом процессе было… — Не пожелал бы я кому-нибудь оказаться на месте этой твари, — усмехнулся парень, наблюдая за бедной букашкой, и Вита, наконец пришедшая в себя, поспешно выкинула тельце насекомого. — Хорошо, что они ничего не чувствуют. — Ты думаешь? — М? — Ты думаешь, это хорошо… Ничего не чувствовать? — этот вопрос слегка сбил Шрама с толку. Девушка сидела рядом, понуро, но пытливо уставившись на парня. — Эм… Что ж, — что-то мямлил он, понимая на какую неприятную для нее тему нарвался, — временами да, временами нет. Всегда по-разному. Например, я бы с большим удовольствием отказался от боли, знаешь ли! Она ничего не ответила, а только перебирала пальцами белый камень, будто стараясь что-то нащупать, пока парень, притихнув, следил за ее аккуратными и робкими движениями, совсем для такой бойкой особы не характерные. Сам не замечая того, Шрам сам начал повторять за ней эти движения, абсолютно не зная зачем; то ли наслаждаясь тем, что он чувствует каждую неровную песчинку, то ли боится, что сейчас сам дотронется до холодного камня и не почувствует абсолютно ничего. — Совсем ничего? — осторожно прошептал он, вглядываясь в свою руку, что после повторила и Вита. Руки у них были вроде бы совсем одинаковые, но в то же время совершенно разные, и парень вдруг раскрыл и выпрямил ладонь перед ней, пока девушка пыталась понять чего от нее ждут. Недолго думая, она так же раскрыла руку, а Шрам аккуратно прикоснулся пальцами до чужих холодных пальцев, а потом и накрыл её ладонь своей ладонью. Долгие минуты они сидели, не решаясь пошевелиться, будто ждали чего-то; может быть реакции друг друга, а может какого-то знака, который что-то изменит, но пока что не ясно что именно. — Ничего, — наконец разочарованно проговорила девушка, убирая ладонь. Напарник также неловко убрал руку и уставился в сторону залитого дождем поля, будто было там что-то несомненно очень важное, что нужно было разглядеть. Небо понемногу начинало темнеть, а дождь прошёл. Вита все еще сидела на крыльце, пока парень шатался по зданию, и даже умудрился найти проход наверх, хоть и полуразрушенный. Но, по крайней мере, там не так сильно продувало как на почти открытом первом этаже, поэтому он предложил переместиться. Не то, чтобы там было так холодно, но нужно было придумать какую-то причину начать разговор, однако это не сработало — девушка так же спокойно села перед большим окном. — Хах, а я ведь знал, что это будет весело! — все-таки начал Шрам, поглядывая на улыбнувшуюся девушку. — Да, думаю, ты был прав. Зря я тебе не верила. Она снова затихла, рассматривая далекие и, казалось бы, уже не такие очаровательные домики при темном сине-сером свете. — И я тебе… — задумчиво протянул парень, что заинтересовало спутницу, судя по взгляду. — Ну знаешь, — замялся он, пытаясь подобрать слова, — первой моей мыслью было то, что я буду торчать всю дорогу с самоуверенной стервой и риском для жизни. Вита скептично глянула на собеседника, который явно не умел подбирать слова для вечера откровений, но она сразу же изменилась в лице, когда тот продолжил. — Сейчас я виню себя за то, как был не прав. Каждое… Абсолютно каждое утро я просыпался, молясь о том, чтобы все это было одним большим и ужасным кошмаром, и что сейчас я открою глаза, и все будет как раньше. Но сейчас… — парень улыбнулся, хоть нотки печали и проблескивали в этих зрачках, но он еще никогда не смотрел на подругу с таким теплом и пониманием, как сейчас, вспоминая все, что было, думая о том, что будет, — Я даже рад, что нахожусь здесь. Ты не такая, как я предполагал. Ты… Хорошая.Хорошая
— Ну вот, Боб, это же было совсем не страшно, верно? — П-помогите… П-пожал. — Ты уверена, что нам не стоит делать их менее живучими? — Добивать их не так трудно, чтобы возиться из-за этого в генах. — Помог… Помоги мне… — Простите! Простите меня, но я не знаю… Не могу помочь! — Ты… Х-хорошая…
Хорошая
Виту вдруг дернуло, будто ошпарило, что сильно встревожило парня, который попытался узнать в чем проблема, но она не обращала внимания на его зов. Перед глазами проносились десятки картин, разнообразных во всех своих направлениях, но их объединяла только одна общая черта — смерть. — Ты… Ты не так хорошо меня знаешь, — все-таки выдавила из себя Вита. — Ну, в таком случае, это исправимо, — Шрам подсел ближе, терпеливо ожидая, когда она таки на него посмотрит, и только потом продолжил, — Ты сказала, что Диктор был твоей семьей. А чтобы сбежать от своей семьи нужны серьезные причины. Девушка еще больше сжалась, полностью закрыв лицо коленями, а он все продолжал, аккуратно, но настойчиво, — Почему ты ушла? Что ты делала у Диктора? Ответа Шрам ждал долго. Несколько минут он пытался разглядеть спрятанное лицо и ждал, когда же оно вновь откроется, и он сможет хоть что-то узнать о своем таинственном спутнике и спасителе. Но ничего не происходило, и парню оставалось только тяжко вздохнуть и отстраниться, понимая, что на этот раз у него опять ничего не вышло. — В основном я работала с техникой, — вдруг тихо раздалось со стороны Виты, когда она наконец подняла голову, и Шрам вернулся на место. — Помогала со съемками, пространствами, а, с недавнего времени, вовсе начала создавать их самостоятельно. Он… Довольно антисоциальный человек, который много лет не выходил за пределы корпорации, так что психологическая профилактика, социум, уборка, приготовление еды, компания, беседы и прочие… Биологические потребности также были на мне. С каждым годом он все больше закрывался в своем маленьком мире, где был воистину правителем и царем, где мог делать все, что ему вздумается, вне зависимости от чужого мнения. Но вскоре он перестал видеть границы. И в какой-то я поняла что… — она замолчала. Маленькая, еле ощутимая дрожь пробежала по телу, а лицо вдруг сморщилось то ли от горечи, то ли от страха или обиды, — Я поняла, что больше так не могу. Шрам осторожно положил руку на ее плечо, после чего дрожь вмиг исчезла, а она только молча сидела, уткнувшись в колени, не желая поворачиваться к собеседнику в таком виде. — Вот как он с тобой обращался, — грозно фыркнул Шрам, — просто пользовался тобой. Похоже, он тебе не семья, а босс… В семье так не поступают! — Значит, у меня никогда не было семьи, — спокойно заключила она, подняв голову и туманно смотря перед собой, видимо хорошо осознавая, что он, в целом, может быть прав. А парень живо осекся, понимая какую ерунду сейчас сморозил, но взглянув на подругу, понял, что, возможно, это было необходимо. Дождь к тому времени уже закончился, а солнце почти зашло за горизонт. С разных сторон было видно и слышно, как хозяева поспешно загоняют в сараи свою скотину, а после и сами прячутся по домам. Скоро все посторонние грохоты, крики и даже блеяние овец утихли вовсе, оставляя за собой только шумящую высокую траву, гул далекого густого леса и воющий ветер, как и прежде, верно сопровождающий их в одиноких пространствах. Маленькие, местами развалившиеся домики с накрытой на них тьмой потеряли всю свою теплую прелесть и очаровательную неряшливость, добавляя в общую палитру больше тонов загадочных и меланхоличных. Казалось, что весь город, весь мир стих, останавливая все свои празднования и ярмарки, что уже не были слышны в далеке, только чтобы позволить им спокойно поговорить. Хорошо подумав, Шрам вскочил с места и гордо встал перед понурой девушкой: — В таком случае, я найду тебе новую семью! В ответ она лишь неясно повела бровью, не совсем понимая, что парень хочет этим сказать. — Когда я выберусь отсюда, я приведу помощь, как мы и договаривались! Мы сможем вытащить тебя как-нибудь из этой ловушки, и ты будешь свободна! Ты сможешь найти себе другую семью. — Не думаю, что это так просто… — Я помогу! — Шрам встал ровно перед Витой, приложив руку к сердцу, твердо и уверенно смотря в глаза: — Даю слово.