Свет уже позади

      Парень шел по темной улице и бурчал что-то себе под нос, репетируя дальнейшую беседу. Но каждый раз, когда он пытался как-то представить себе эти слова, они казались Шраму то ли слишком жалкими, то ли, наоборот, наглыми и хамскими. Думать совершено невозможно при такой шумихе! Вдруг он поднял голову и стал подозрительно рассматривать прохожих: «Что они забыли на улице посреди ночи? Когда я шел в парк, все уже разбредались по домам…»       Люди топтались возле своих домов, шептались и подозрительно оглядывались; что-то явно было не так. Однако это — последнее, что волновало парня: надо было как можно скорее попасть в таверну. Только сейчас он начал понимать, как мерзко поступил. Как можно было только додуматься бросить ее в таком положении?       Вскоре знакомое здание начало мелькать впереди, и Шрам быстрыми, но не самыми уверенными шагами пошел вперед. Из-за распахнутой двери уже были видны некоторые, скажем так, изменения в интерьере: перевернутые столы, раскиданные стулья, тарелки и стаканы, валяющиеся по углам.       «Видать было весело здесь! Еще какой-то праздник? Это могло бы объяснить такое столпотворение…»       Дверь слегка отворилась с протяжным и непривычно громким скрипом; в комнате было совершенно пусто. Поднявшись наверх, парень наконец встал перед дверью, не решаясь войти.       Спокойно… Он знает, что сказать, знает, что сейчас все закончится, и они сейчас же пойдут дальше, пока еще не поздно. Глубокий вдох, и тело вдруг наполнила решимость. Рука уверенно стукнула по двери пару раз. Прошло несколько секунд, но никто не ответил ему. Однако Шрам терпеливо ждал, понимая, что девушка, скорее всего, очень зла и просто не хочет отвечать. Он постучал еще раз более настойчиво, и снова тишина… Парень молча стоял и ждал, немного покачиваясь из-за нервов, но с каждым покачиванием его уверенность утекала все больше.       — Вита? Ты там?       Снова ему никто не ответил.       — Я понимаю, что ты злишься, но мне надо поговорить!       — …       — Хорошо… — выдохнул парень и слегка улыбнулся, — видимо, диалог предстоит вести мне.       Послушав еще несколько секунд согласного молчания, парень неохотно продолжил:       — Слушай, я хотел извиниться. Я поступил ужасно — знаю, но пойми! Это… тяжело. Это очень тяжело. Я вел себя как эгоист! Я знаю! И мне правда жаль, что так вышло. Просто… — Шрам замялся и обессиленно сел у стены, думая, как продолжить, но вдруг понял, что голова совершенно пуста, а говорить начало нечто другое… — Я думал, что смирился с тем, что я не настоящий человек, а лишь его подобие. Я думал, что все осознал, и все в порядке, но это копилось, и копилось, и… Вылилось в совершенно безумные вещи. Я почувствовал это, еще когда мы только пришли в город. Дома, улицы, люди, хоть и жуткие на вид — все это вскружило мне голову! Я вспомнил, как жил раньше! Вспомнил прогулки с друзьями и родителями. Мне… мне их не хватает, Вит. Мне их очень не хватает. И мне стало так легко и хорошо здесь! Почти как дома. Я-я не хотел тебе зла, я клянусь! Но все это очень, очень давит… — Шрам почувствовал, что дрожит от напряжения, а голос его с болезненного хрипа сорвался на истерический смех.       — Вот жил спокойно и копался в бытовухе, а теперь ты — последняя надежда собственного вида! Я хотел лишь на пару дней вернуть свою жизнь… Я хотел просто пожить.       Он затих, надеясь услышать хоть, что-то похожее на знакомый голос, но за дверью стояла печальная тишь.       — Но все это в прошлом! — начал живо оправдываться Шрам, — Я обещаю! Я наконец все понял…       Парень аккуратно прислонился к двери, чтобы быть как можно ближе, хотя бы на чуть-чуть, и слегка коснулся твердого дерева. Девушка так и не отвечала, но он хотел говорить, как никогда. Что-то внутри распахнулось с новой силой и желало движения и жизни.       — Прошлое — есть прошлое, мне нужно было это понять, чтобы двигаться дальше. И думаю… — Шрам незаметно для себя еще больше прислонился к двери, — я знаю, в каком направлении мне идти. Вита, мне кажется… — невольные откровения прервались резким, мимолетным ощущением свободного падения, и парень чуть не рухнул в проем. Все это время дверь была не заперта.       Шрам уже был готов выслушивать едкие насмешки в свою сторону, но, к сожалению, ничего такого не прозвучало. Только поднявшись на ноги, он понял, что изливал душу пустой комнате. По телу прокатилась волна паники.       «Где? Где она может быть?», — с такими мыслями Шрам выскочил из комнаты и начал спускаться вниз, — «Куда она могла пойти? Зачем? Искать меня?»       Парень невольно рыкнул и сильнее впился в перила, — «Идиот… Идиот. Идиот!»       Пробегая мимо перевернутых столов, он мельком глянул под один из них и тут же замер. Мерзкие мурашки пробежались по шее, а дыхание напрочь сбилось, не позволяя пошевелиться и посмотреть снова. Только спустя пару секунд Шрам осмелился глянуть под раскиданную мебель и как следует рассмотреть лежащую под ней красную накидку.       Ткань перетекала в дрожащих руках, пока парень пытался найти хотя бы один признак, одну спасительную деталь, дабы убедиться, что это не одежда девушки. Вдруг за спиной послышался шум: знакомая медвежья фигура распахнула дверь из кухни и стала осматривать беспорядок. Шрам подскочил и живо направился к хозяину заведения в надежде добыть хоть какие-то ответы.       Мужчина, пыхтя, переворачивал и ставил на место столы, когда Шрам тихо подошел к нему и скромно постучал по плечу. Чернобород устало обернулся, но стоило только распознать кудрявую голову и лицо того наивного мальчишки, что сопровождал монстра, он отпрянул, как обожженный, схватил первый попавшийся кухонный нож и направил на парня.       Шрам тотчас же отскочил, неготовый к нападению, растерянно разглядывая владельца таверны: нож он держал крепко, но неуверенно, а глаза были распахнуты; брови заползли так далеко, что слились с лохматой черной волосней. Однако ничего такого не произошло. «Медведь» лишь стоял как вкопанный, не спуская с него глаз. Шрам попробовал сделать пару шагов, но тот посмотрел на накидку и сжал нож сильнее. Тогда парень спокойно поднял руки в знак того, что он безоружен и не опасен, и медленно начал подходить. Большая лапа, казалось, малость дрогнула. Шрам нервно протянул ему свернутую ткань, не прекращая переминать ее и смотреть на мужчину. Тот живо направил нож на проклятую накидку и скорчился от злобы, но «сообщник» не тронулся с места. Парень не знал языка и не мог ничего объяснить или попросить, так что они стояли в тишине еще очень долго, пока чернобородый вновь не осмелился глянуть на мальчишку, но в голубых глазах не было ни ярости, ни злобы, ни язвы… Только чистая и скорбная мольба.       — Пожалуйста, — от безысходности прошептал наконец Шрам, еще больше сжав красную, запачканную ткань.       Хозяин долго стоял вглядываясь в лицо паренька. Казалось бы, он не должен был никак отреагировать на бессмысленный для него текст, но по какой-то причине мужчина немного опустил нож. Тогда парень аккуратно провел двумя пальцами по щеке, изображая две линии, и огляделся, все так же переминая накидку. Чернобородый тоже провел пальцами по щеке, повторяя за Шрамом, будто это помогло бы лучше его понять, что, видимо, и произошло. В какой-то момент мужчина последний раз взглянул на парня и нерешительно опустил нож. Тяжело вздохнув, он направился к выходу, а Шрам засеменил за ним. Выйдя на улицу, владелец таверны указал в сторону площади, где совершенно недавно была ярмарка, и снова провел пальцами по лицу, указывая на сжатую накидку.       — С-спасибо! Спасибо! — начал судорожно кланяться парень, уходя в указанную сторону, и скоро скрылся из виду, а чернобород устало ухмыльнулся и зашел обратно в таверну. Площадь была совсем близко, и вскоре Шрам отчетливо начал различать крики — не самые дружелюбные голоса. Он ускорил шаг и уже почти что был на месте, оставалось только повернуть за угол… Но, ступив на кирпичную дорогу и осмотрев площадь, парня резко отдернуло назад, будто что-то мерзкое и ужасное врезалось в сознание, и бедолага отчаянно вжался в стену. Он почувствовал, как ноги начинают дрожать, а пальцы больно впиваются в камень. Ему понадобилось много времени, чтобы взять себя в руки и снова посмотреть за угол. Это была она. Потрепанная, раненая, безжизненная, окруженная толпой злобных сельчан. Девушку волокли к какой-то сооруженной наспех конструкции: высокому столбу на деревянной площадке, к которому понемногу подтаскивали бревна, ветки и прочий мусор. Все это происходило на фоне бешено колотящегося сердца, что било по ушам, да так, что ничего другого Шрам слышать просто не мог. Толпа не упускала возможности лишний раз что-нибудь швырнуть в Виту, отчего парня переполняла ярость, но она была заперта в застывшем от страха и непонимания теле, что, при всем желании, никак не хотело двигаться с места. Головой он понимал, что нужно сейчас же подняться и пойти на помощь подруге, но, сколько бы парень не пытался уверенно рвануть с места, как ноги, словно превратившиеся в старые костыли, снова подкашивались. Шрам не знал, что делать. Толпа. Вилы. Крики. Ее лицо, что не выражало абсолютно ничего. Он съежился у стены и вцепился в волосы, видимо пытаясь вместе с ними достать хоть какое-то решение из головы. Голоса становились все громче, и с каждым злобным воплем Шрам морщился, пытаясь спрятаться, уйти из этого кошмара. Он не может ее бросить, но он совершенно не знал, что делать, и это пугало куда больше разъяренной толпы.       Наконец парень приподнял посветлевшую на мгновенье голову, а затем медленно, но верно поднялся весь, накидывая на себя красный плащ. Голыми руками он ей никак не поможет. Нужно было заглянуть в одно место. Через несколько минут запыхавшийся Шрам стоял у знакомой палатки. Стеллажи были чисты, под навесом больше не прятались те хитрые узкие глаза, а сплошной мрак, покрывший улицу, делал это место даже более жутким. Он сделал еще пару несмелых шагов, всматриваясь в темноту, будто боясь, что кто-то, прячущийся в ней, напрыгнет и бесшумно прикончит его. Парень тихо вздохнул и, осмотрев шатер через небольшой проем, сделал шаг. В палатке, казалось, было тихо и спокойно. У одного из навесов, что образовывал стены, стоял приличных размеров стол и пара стульев, несколько шкафов, полных различными видами оружия, еще пара стеллажей, а в центре находился опорный столб, который держал шатер. Странно, что все это оставалось здесь без присмотра, однако безопасность барахла этого торгаша — последняя вещь, которая интересовала Шрама. Он сюда пришел не за этим, и убедившись, что в палатке точно никого нет, подошел к одному из шкафчиков и стал рыться по ящикам, живо перебирая и пересматривая различные лезвия и рукояти. Все они были хороши и невероятно остры, но парень не торопился уходить с первым попавшимся. Он продолжал активно копать, вываливая из шкафов все содержимое и совершенно не замечал посторонних звуков.       «Где он, черт возьми?!» — единственное, что успел мысленно произнести Шрам, как вдруг тонкий резной нож впился в деревянный настил прямо напротив голубых ошарашенных глаз. Он даже не успел испугаться и только продолжал сбито дышать, рассматривая гладкое лезвие.       Наконец неудачливый ворюга услышал в стороне неторопливые величавые шаги, направляющиеся в его сторону. Парень медленно и осторожно поднял глаза, разглядывая высокую и тонкую фигуру, что стояла посреди комнаты и холодно осматривала Шрама. Он замер, не успев даже закрыть ящик, не переставая сводить глаз со знакомого острого лица, в ожидании какого-то резкого движения или голоса. Однако его глаза даже не сверкнули обоснованной яростью или презрением, и костлявый мужчина начал медленно приближаться. Парень высчитал несколько шагов, но все-таки не выдержал и рванул в другую сторону, но и там у самого носа в доски впился острый клинок. Он замер, боясь даже вздохнуть, пока звонкое цоканье становилось все громче.       Шаг за шагом Шрам поднимал выше руки, надеясь на пощаду, ведь он ничего еще не украл. Наконец звуки прекратились. Он сидел на коленях у стеллажа и, не шевелясь, ждал, пока сердце разрывало на части его ребра.       Внезапный и резкий толчок прижал вора к земле.       Шрам шарахнулся о кирпичи и болезненно зашипел, чувствуя, как острый каблук впивается в спину, видимо очень стараясь пролезть между позвонками, чтобы причинить еще большую боль. Сквозь ломоту во всем теле, он смог почувствовать, как его тщательно охлопывают, изучая каждый сантиметр тела. Вскоре это закончилось, тогда Шрам почувствовал легкое облегчение в спине и смог расслабиться, но смачный удар в живот вернул его на землю и перевернул животом к верху. Сквозь болезненную пелену, он разглядел узкое лицо, что одним лаконичным движением махнуло в сторону выхода. Шрам смог подняться, а торговец, как ни в чем не бывало, развернулся и стал аккуратно раскладывать ножи по полочкам. Хрипя, неумелый вор уже собирался покинуть палатку с чувством отвратной ущербности и искренним желанием закончить начатое остробородым самостоятельно, как вдруг заметил знакомый блеск на его поясе. Парень развернулся, чтобы убедиться в своей правоте и начал рассматривать предмет. Большое зазубренное лезвие, массивная рукоять, идеально обработанная сталь — это определенно был знакомый ему нож.       Он еще не закончил.       Постояв пару секунд, Шрам развернулся и начал подходить к темной фигуре. Но стоило ему только потянуться к клинку, как руку резко схватили, и через секунду он уже был впечатан в столб с лезвием у горла. Парень не стал медлить. Живо нагнувшись, он проскользнул под локтем противника, заломив тому руку и выкрутив чужую кисть так, что нападавший сам чуть ли не взвыл от боли — один из самых простых приемов, которому его научила Вита. Но не тут-то было: мужик с силой пнул Шрама, вырвался из захвата и швырнул парня о столб, пока тот с хрипом разгибался. Тупая боль давила на виски, а когда он пришел в себя, то обнаружил на своей щеке холодок от камней, что стелились по земле, а перед собой — два сапога на высоких каблуках. Он быстро схватил эту пижонскую обувку и потянул на себя, из-за чего соперник рухнул на пол. Шрам тут же подобрался к ножу, но мощный удар в глаз ногой заставил его пошатнуться и отпрянуть. Голова дико заболела; сердце, колотящееся внутри, будто стучало в горле, а глаз безжалостно слезился, да так, что парень был не в состоянии кого-то увидеть. Резкий толчок — и Шрама прижали к одному из стеллажей, крепко вцепившись в горло. Воздух неминуемо кончался, но локоть парня живо проскочил меж чужими руками и разорвал захват. Не теряя драгоценные секунды, Шрам схватил другую руку соперника и с удивительной легкостью перекинул того через себя: ловкий и техничный, но сплошные кости да кожа. Соперник валялся на полу и тяжело дышал, тогда парень решил подойти и забрать нужную ему вещь. Он уже расстегнул ножны, но резкий удар в челюсть заставил Шрама, закашлявшегося своей же кровью из-за прокусанного языка и рваной губы, свалиться на ближайший шкаф. Одно движение — и в сантиметре от него нависло зазубренное лезвие; парень еле успел перехватить чужие запястья, что с особой жаждой хотели добраться до горла. Холодный блеск ножа сверкал сбоку, а руки начинали дрожать от напряжения. Стиснув зубы, Шрам смотрел на клинок — вблизи он был еще убедительней, чем в руках у Виты. Противник налегал все сильнее, и лезвие скромно сдвигалось все ближе к глотке. Что делать… Что делать?! Парень пытался пинаться, но его ноги прижали, и это было невозможно. Взгляд метался от лезвия и нахального, уверенного взгляда, до шатра и валяющихся предметов, ища любой путь. Остробородый подобрался так близко, что можно было почувствовать мерзкий смрад из его пасти, а взгляд парня уткнулся в любопытный объект. В голове будто сверкнуло: «Сейчас!»       Шрам с силой и ужасной болью резко вдарил по этой морде своей же головой, и тот растерянно пошатнулся в сторону, а парень, не теряя ни секунды, схватил подмеченный валявшийся неподалеку стул и, собрав все оставшиеся силы, замахнулся и с громким треском врезал стулом по сбитому с толку противнику. Пытаясь отдышаться, Шрам смотрел на осколки досок и валявшееся поверженное тело, что еле-еле подымало грудную клетку, в знак того, что оно еще живо. Качаясь, почти не чувствуя рук и ног, парень подошел к поясу и забрал свой приз.        Знакомые противные крики все нарастали; видимо, Шрам был совсем близко. Он уже хотел было ступить за угол, но душераздирающее зрелище заставило его вернуться. Парень стоял за стенкой, вцепившись в нож, пока та картина все еще висела перед глазами: девушка недвижно висела, привязанная к столбу, стоявшему в кругу веток и бревен; внизу, под деревянной площадкой, буянила неугомонная злобная толпа, что-то крича, скрещивая какие-то палки, вилы, дубинки; недалеко от девушки находился какой-то обособившийся от всех старик в фиолетовых балахонах, который возвышался над остальным сбродом и тоже что-то говорил, но был куда спокойней остальных. Шрам неподвижно стоял у стены, крутя нож в руках. И что теперь? Он добыл оружие, как и хотел, и думал, что сразу поймет, что делать дальше, но этого не случилось. Он продолжал вжиматься в стену, стараясь что-то придумать. Зачем он бегал в шатер? У него ведь был какой-то план? Парень с надеждой пытался вспомнить хоть что-то, упрямо отказываясь от мысли, что сделано это было в попытках потянуть время…       В любом случае, нужно было что-то делать, и делать быстро. Шрам глубоко вдохнул, накинул красный капюшон, спрятал нож под плащом и направился в сторону толпы. С каждым шагом зрелище было все ужаснее: повисшая голова с растрепанными русыми волосами, перевязанные, неестественно заломанные руки, ободранная кожа, просвечивающая сталь. Человека в фиолетовой мантии также стало видно более четко, можно было даже расслышать его хриплый, но певучий голос, что продолжал без перерыва что-то быстро тараторить. Он не прекращал смотреть наверх, в небо, хотя там, как показалось парню, не было ничего примечательного.       Прикрывая лицо капюшоном, он просачивался сквозь гудящую толпу. Старик тот не казался злым и безумным, как сельчане, также он не был похож на них: более богатая одежда, дорогие украшения на пальцах и шее. Выглядел скорее как какой-то священник — старая профессия, что была распространена до расформирования церкви в 30-х годах. Шрам не мог понять, что он говорит, но он делал это настолько спокойно и сдержанно, оборачиваясь порой на толпу, а потом снова вверх, что могло показаться, будто он их отговаривает. Может, все обойдется? За что ее подругу приволокли сюда? Почему? Это явно какая-то ошибка! Однако народ не был настроен так добродушно и не упускал возможности зашвырнуть в девушку палку или другой мусор. Пробираясь сквозь это стадо, Шрам вдруг приметил, как крупный мужик загреб в руки огромный булыжник, которым можно было не просто пробить, а по-настоящему снести голову любому. Тот замахнулся почти над парнем. Не придумав ничего лучше, он как бы невзначай врезался в бугая (хотя ему и пришлось сделать это на полном ходу, чтобы сдвинуть тушу с места), и камень пролетел, чуть не задев глаголящего в мантии. Бунтарь сразу же осекся, а в его сторону послышались возмущенные возгласы народа. Человек в балахонах тоже обратил на него внимание, но почти сразу же вновь вернулся к делу. Шрам все стоял и ждал пока тот закончит, в надежде, что толпа успокоится, поймет, что это недоразумение (чтобы это ни было) и отпустит девушку. Однако мужчина не собирался затихать, а взял у одного из сельчан горящую палку и начал подходить к куче веток. Все возможные надежды парня разрушились за пару мгновений, когда пылающий факел рухнул у женских ног. Не помня себя от ужаса, Шрам рванул к площадке, но несколько человек из толпы отрезали ему путь своими тушами и грубо отпихнули парня назад. Он вскочил и начал искать путь обхода, судорожно оглядываясь на огонь под Витой, но каждый раз его не подпускали ближе остальных. Священник закричал еще сильнее, задрав голову к небу, заглушая всю толпу, а парень метался внизу, пытаясь найти выход. Вдруг, посреди беготни, Шрам снова наткнулся на того «шкафа» и другую кучку жителей, бросающихся камнями и ветками. Подумав пару секунд, в голове появилась идея.        Снуя в толпе, подбирая мусор, Шрам остановился в удобном месте, за толпой. Пока остальные отвлекались на огонь, парень прицелился, кинул камень. Мужичок в мантии оборвал свою речь от удара по ногам, возле которых валялись осколки кирпича. По толпе прокатился возмущенный гогот, и все заоборачивались в ту сторону, откуда полетел булыжник, но Шрам благополучно покинул то место, прошмыгнув сквозь стадо. Священник фыркнул и продолжил. Не прошло и минуты, как небольшая палка прилетела прямо ему в спину. Тот что-то рявкнул и начал всматриваться в сборище, где возгласы становились все громче и агрессивней. Все обернулись на одного из сельчан, который стоял у кучи внезапно образовавшихся веток, откуда только что сбежал парень.       — Blasphemer! Blasphemer! * — орали люди, а обвиняемый лишь огрызался в ответ, расталкивая соседей, а те в свою очередь начали защищаться, и в итоге в одной части сборища началась целая заваруха.       Мужчина в балахонах кричал, пытаясь успокоить дикарей, но его заткнул меткий бросок в голову откуда-то из толпы. Люди гневно заохали, а через секунду там начался настоящий убой. Каждый обвинял соседа, тот защищался и обвинял совершенно левого человека, и так далее, по противной, но уморительной цепочке. На площади воцарился хаос, а священник орал во всю глотку с деревянной сцены.        Шрам тут же побежал к тыльной стороне площадки. Пользуясь шумихой, парень взобрался на сцену и стал распинывать успевшие загореться бревна и ветки.       — Вита! Виталия! — пытался докричаться до нее парень, молясь всем богам, чтобы она его слышала.       Огонь. Жар. Боль. Вскоре Шрам освободил себе путь и прорвался к подруге, не переставая кричать ее имя. Ноги девушки совсем облезли, обнажая стальные жгуты и пластины, а при попытке поднять голову, он увидел большую ссадину и влажную прореху в русой голове. Немедля Шрам схватил нож и начал перерезать канаты. Один за одним веревки падали вниз, оставалось только две-три. В самый неподходящий момент что-то потянуло парня назад за ноги, из-за чего он свалился прямо на тлеющие ветки, но успел рефлекторно подставить ладони, хотя сразу же пожалел об этом. Через секунду руки пронзило жгучей, раздирающей болью; он будто в раз лишился кожи на ладонях, а горло громко зашлось в хриплом вопле. В этот момент тело будто наполнила ранее неощутимая сила, с которой он пнул обидчика и резко вскочил. Руки обдало нестерпимым жжением, но, несмотря на дикую боль, парень схватил нож и развернулся на своего врага. Скалясь и чуть ли не рыча, он рассматривал разъяренного священника, готовясь к атаке.       К ней никто не приблизится.       Мужчина ринулся на него. Шрам попытался врезать ему незаточенной стороной ножа, но гад увернулся и мощно пнул парня в живот, и тот согнулся. Он уже направился к Вите, но парень вцепился в него, позабыв о любых ожогах, и отшвырнул назад. Мужик укатился куда-то вниз, а Шрам, взглянув на подругу и пылающий пол, живо снял накидку и принялся накрывать ей огонь, чтобы потушить бревна. Снова он почувствовал, как сухие, но сильные руки вцепились в его кофту. Убедившись, что Вита в безопасности, Шрам кинулся на противника, но прогоревшие доски площадки не выдержали и проломились под большим весом. Они оба рухнули на помост, застряв в дыре ногами. Парень хотел было опереться и встать, но мучительная боль в руках, а теперь и в ногах просто давили его к земле. Былая сила будто улетучилась, и он только лежал, пытаясь дышать, видя перед собой неясную кучу дерущихся сельчан. Почему-то всего одна фигура привлекла все его внимание — большеглазая девочка очень выделялась из этой буйной мужской прослойки. Парень тут же узнал особу - скромную швею с ярмарки. Она с ужасом смотрела на парня, но потом ее взгляд будто переманило что-то за его спиной, и глаза девочки стали еще более широкими и напуганными. Шрам обернулся и сердце будто замерло на пару секунд. Священник, взяв из толпы вилы, медленно приближался к девушке, чтобы в конце концов разделаться с демоном. Казалось, он слишком далеко от него, уже занес острие над измученной подругой. Парень рванул с места. Нельзя было терять ни секунды. Он схватил нож, взмахнул им, едва помня себя от ярости и страха, и почти без усилия, почти машинально вонзил в костлявый бок мужчины. Тот замер. Шрам тяжело и рвано дышал, не разжимая рукоять, пока обмяклое тело не свалилось у ног. Парень как под гипнозом смотрел на обширную рану с сочащейся кровью, из-за которой балахоны с утонченного фиолетового окрасились грязно-бордовыми пятнами. Взгляд уставился на лицо без эмоций, без боли, без жизни. Изо рта потекла скромная струйка крови, а глаза таращились прямо на парня. Моментально Шрам пришел в себя.       Руки задрожали и он чуть не выронили нож. Из ступора его вывел крик за спиной. Кто-то из разъяренной толпы заметил произошедшее, и люди понемногу начали обращать на сцену внимание. Парень, не теряя не секунды, рванул к Вите. Обрезав веревки, он взвалил подругу на себя и побежал быстро, насколько это возможно, в знакомый переулок, оставляя позади крики, полные страха и паники. Парень шмыгнул в переулок и побежал к знакомому месту, но, услышав где-то за собой гром шагов и яростный гогот, лег вниз, за деревянными ступенями и прижался к земле, закрывая подругу.       Шум был слышен где-то в паре домов от них, но среди него послышалось отдельное звонкое цоканье. Он слегка выглянул из-под лестницы и увидел знакомую девчонку, но убрать голову вовремя не успел, и она посмотрела прямо на него. Парень замер, не зная что делать, как и девочка. Они смотрели друг на друга почти целую вечность, но вдруг та разорвала контакт и обратила внимание на потрепанную девушку, что прикрывал Шрам. Заметив это, он рефлекторно прижал ее к себе еще сильнее.       Шаги становились громче, они были совсем близко. Внезапно девчонка закричала и начала активно махать руками в сторону шума.       «Черт тебя дери…» — успел подумать Шрам и уже представил, как их находят и расправляются со всей жестокостью. Но что-то пошло не так. Девочка помахала и с криками понеслась в противоположный переулок. Грохот нарастал, а парень вжался в землю и лежащую рядом Виту. Но со временем шум начал стихать, удаляясь все глубже в город. Они пролежали так еще долго, пока он наконец не осмелился выглянуть — тишина.       «Спасибо.»        В парке было спокойно, никто не вопил и не гнался за ними. Шрам осторожно облокотил девушку на ствол; она была в ужасном состоянии. Вместо мягкой кожи он мог разглядеть всю металлическую составляющую, волосы были спутанные, а лицо — безжизненное.       «Думай! Думай, » — корил себя парень, а после посмотрел на озеро. — «Вода… Вода!»       Он снова вскочил, подбегая к берегу озера. Руки горели и были все в грязи, так что опустив их в холодную воду, Шрам почувствовал невероятное облегчение. Набирая в руки воду, Шрам подбегал к ней и аккуратно поил. После не менее десятка таких попыток, парень начал замечать результат: ноги постепенно зарастали кожей, а ссадины пропадали.       Запыхавшись, не в силах больше так носиться, он сел рядом и начал ждать. Кто знает сколько времени прошло? Час, два — да сколько угодно. Это были самые прекрасные часы за последние сутки. Вдруг парень почувствовал движение и замер.       Голова Виты слегка шевельнулась.       — Ш-шрам? — еле слышимое слово прозвучало на берегу. Он живо вскочил и стал осматривать девушку.       — Вита! Вита! Живая! Не волнуйся, мы уйдем сейчас же! — страх, облегчение и счастье будто слились вместе. — Я думал! Я думал, что… Но все хорошо!       Парень радостно трепал подругу, но та почему-то не горела желанием радоваться. Она лишь сидела, потупив пустой взгляд обо что-то впереди.       — В-вита?.. Что такое?       — Зачем ты пришел? — тихо сипела девушка.       — К-как зачем?! Что ты такое говоришь?!       В ответ она лишь вяло вытянула руку и спроецировала голограмму, на которой синим шрифтом в привычном месте было выведено «7%». Шрам молча всматривался в проекцию, не шевелясь, а из ступора его вывел голос.       — Я никуда пойти не смогу…       Парень смотрел на нее так, будто не верил своим глазам. Он видел, но упорно не хотел осознавать и принимать сказанную девушкой фразу, и оттого упрямо помотал головой, умоляюще перебив её.       — Но… Но должен же быть способ!       Девушка отрешенно перевела глаза на спутника. Парень никогда прежде не видел подругу такой усталой. — Я проводила расчеты. Успех невозможен ни в одном из них. Я не пройду и одного пространства… Я провалила миссию, Шрам.       — Нет! Не говори так! Мы столько прошли! Возможно, ты что-то не учла! — Возмущенные возгласы почти переходили на крик — парень отрицал слова девушки, даже несмотря на то, что они казались очевидными. Он распалился, отчаянно ища хоть какой-то вариант, и метался взглядом по фигуре девушки, будто стремясь заметить хоть какую-то деталь, чтобы зацепиться.       — Это невозм…       — Открой карту!       — Это не имеет смысла…       — Открывай!        Вздохнув, Вита послушно открыла изображение с линией и разделенными фрагментами.       — Мы возле этого изгиба, — указала она на странную неровность. Она показалась парню смутно-знакомой. Он точно её уже видел; всмотревшись в карту, Шрам вспомнил их недавний разговор. Точно!       — Так вот же! Мы здесь обходим одно пространство, — ткнул он пальцем в изображение. —Мы можем срезать путь, и тогда…       Вита резко оборвала его на полуслове, коротко отрезав, — Это пустыня. Я не могу ходить в таких условиях.       — Значит, я помогу.       Парень уверенно посмотрел на девушку, и та уже хотела что-то сказать, но промолчала.       — Нужно попробовать, — тихо прошептал он, не переставая смотреть на Виту.       — Зачем? — наконец произнесла девушка, — Почему ты это делаешь?       Шрам помолчал немного, но потом с такой же уверенностью и теплотой прошептал:       — Потому что я твой друг.

…Д р у г…

      Вита не знала, что ответить. С ней нечасто такое случается, но сейчас… Шрам смотрел на нее и казалось, она засомневалась. Вдруг она действительно что-то не рассчитала? Почему-то хотелось верить. По-настоящему верить.       — Можно попробовать.