* * *
— К концу недели у меня должна быть статья об этом актёре, — редактор газеты кладет на стол фотографию Дерека Хейла. Это единственный человек, о котором в городе говорят каждый день. — Это задание для тебя, Уиттмор. Джексон с победной улыбкой тянет к себе фотографию, бросив на Стайлза короткий взгляд. Разочарованный вздох Стилински сейчас для него как сладкая музыка, и он не слышал в жизни ничего более приятного. Теперь у Джексона есть отличная возможность доказать, кто здесь всегда будет первым. Лидия лениво зевает, листая страницы модного журнала. У неё нет настроения отвлекаться на работу, когда вечером назначено свидание с местным кравчиком. — Ты тоже в деле, Стилински, — редактор указывает пальцем на фотографию и направляется к двери. — Вместе напишите толковую статью и положите мне на стол в пятницу. Стайлз провожает спину редактора сердитым взглядом, толкнув плечом Джексона. Говорят, совместная работа сближает, но Стилински такая перспектива ни грамма не радует.* * *
Ранним утром, когда Лидия заходила в редакцию, Стайлз едва не подрался с Джексоном из-за заголовка статьи. Они чудом сошлись на том, что будут писать о личной жизни актёра, но ни один не хотел отступать и работать сообща. Стилински не мог сосредоточиться, потому что в голове всё время всплывали слова Лидии. Откуда она могла узнать? Джексон разболтал о них всем друзьям? Кто ещё был в курсе? Мысли путались, жужжали, нападали одна на другую, как пчелы, и Стайлз все пристальнее поглядывал на Джексона. — Чего пялишься? — Уиттмор вспыхивает, как озверелый, и сталкивает со стола руки Стайлза. — Ты с ума сошёл? — Стайлз смотрит на него широко раскрытыми глазами, будто ничего не понимает. Собравшись с мыслями, добавляет уже шёпотом: — Когда ты Лидии всё рассказал? Джексон удивленно хмурится, всматриваясь в карие глаза. Он так давно не видел в них ничего, кроме алой злости, что уже и забыл об их со Стайлзом дружбе. Повышенный тон стал нормой, а кулаки — железным доказательством правоты. Им нужно было держать дистанцию, чтобы не возвращаться назад. — Ты о чём? — Уиттмор отвечает шепотом, но их разговор внимательно слушают. Лидия слишком умна, чтобы поверить во вражду двух старых друзей, которые когда-то были так близки. Она не привыкла лезть в чужую жизнь, но отношения Стайлза и Джексона всегда интересовали её больше своих. Детская влюблённость Стилински, ночные похождения Джексона — всё это меркло в сравнении с тем, что было между ними на самом деле. Это не объяснить словами. Этого невозможно не заметить. — Зачем ты рассказал ей, что мы переспали? — Стайлз говорит сбивчиво, едва ощутимо касаясь плеча Уиттмора. — Мы ведь договорились, что не будем вспоминать об этом. Мы были подростками и хотели попробовать, но ничего не получилось. — Я ей ничего не рассказывал, — Джексон отрицательно качает головой и чувствует, как вибрируют его плечи. Снова этот дурманящий аромат. Неужели не изменился за столько лет? Раньше он не ничего не чувствовал, потому что металлический запах крови блокировал всё. Его ощущения, его мысли, его движения. Как сигнал «стоп». Уиттмор отчаянно боялся того, что однажды не выдержит и накинется на Стайлза. Поцелует так жадно и глубоко, как шесть лет назад в школьном дворе. — Он ничего мне не говорил — ты всё сделал сам, Стайлз, — Лидия с кошачьей улыбкой обходит свой стол. — Значит, я была права. Вас тянет друг к другу не просто так. Мартин смотрит на них с интересом, а Стилински не знает, что сказать. Он не сможет соврать, даже если попытается. Мучительная правда вылезла из глубины спустя столько лет. Их по-прежнему тянет друг к другу, и это по-прежнему неизлечимо.* * *
— Ты поможешь мне закончить статью? — Джексон стучит по клавишам, набирая очередной абзац, а Стайлз не отходит от окна. Ночью в кабинете особенно тихо. Лидия ушла домой ещё два часа назад, а они так и не потрудились включить свет. Может, вспомнили о просьбе редактора экономить электричество. Может, им было стыдно посмотреть друг другу в глаза. Стилински с Джексоном ещё и словом не обмолвился, даже не подколол ни разу. — Стайлз, может, хватит? — Джексон поднимается со стула. — Что? — Стайлз протирает глаза, будто только что проснулся. — Ты что-то говорил? — Хватить думать об этом, — Уиттмор подходит слишком близко, и Стайлз вжимается ягодицами в подоконник. — Мы жили с этим шесть лет. Да, грызли друг друга. Да, обходили эту тему стороной. Да, нам было непросто. Но мы ведь научились. Давай просто забудем. Он произносит это с такой невероятной легкостью, что у Стайлза трескает что-то в груди. Они боялись вспоминать о той ночи, как о страшном сне, но Стилински не забывал о ней ни дня. Где-то глубоко внутри жила надежда, что однажды они вернутся к этому. Вернулись, но легче не стало. — А ты сможешь? — у Стайлза слишком ярко блестят глаза. — Ты сможешь забыть? Джексон опускает глаза в пол и отступает на шаг. Стилински слушает, как судорожно тот дышит. Вдох-выход. Искра-порох. Неужели ничего не поменялось? — Нет, — Джексон обнимает его за шею и выдыхает в ухо. — Я не хочу забывать тебя, Стилински. Стайлз проваливается под землю и летит. Он раз и навсегда прощается с жизнью, с прежней жизнью. В которой были ссоры, маты, удары, но не было настоящего Джексона. Джексона Уиттмора, которого Стайлз любил столько лет. Теперь у них будет общая работа, общая жизнь и любовь, которую они сохранили.