All We Need is Daylight

Фрэнк обнаруживает, что в университетском городке не один, не два и даже не три, а целых четыре Старбакса. И это только здесь, а в самом городе в два раза больше. Таким образом, в любой момент времени невозможно оказаться дальше, чем на тысячу футов от ближайшего Старбакса. Фрэнка приводят в одно из таких заведений, где у него появляется возможность блаженно выпить кофе. В последнее время он страдает от «кофеиновой ломки», и у него начинает болеть голова. Он вынужден заказать кофе без кофеина, так как уже довольно поздно, но одного привкуса должно быть достаточно, чтобы обмануть мозг. Или, может, он просто очень соскучился по самому вкусу кофе — он не хочет исключать такую возможность. Фрэнк — студент колледжа, а для студентов кофе словно воздух: без него вы, в буквальном смысле, умрете. Буквально просто, блять, умрете. — Итак, Фрэнк, — говорит Пит, — где ты жил до этого? — Эм, в Бостоне, — отвечает Фрэнк. — В Бостоне? — спрашивает Пит, выглядя взволнованным от одного названия. — Чувак, их команда чертовски потрясающая. — Да, — Фрэнк пожимает плечами. — Здесь все хуже, хах? — спрашивает Пит, и Фрэнк краснеет. У них была полная команда, двадцать игроков и, возможно, еще восемьдесят в запасе на случаи травм. Бостон вряд ли будет сильно скучать по нему. Армстронг — это бедный маленький университет, который никто ни по какой причине, кроме как цены, не заметит. Никто не посетит это место ради спортивных команд. Или качества образования, раз уж на то пошло. — Да ладно, — говорит Джерард, — в Бостоне один из лучших тренеров не только в университетском хоккее, но и в профессиональном тоже. Они соревновались в «Ледяной Четверке» шесть раз за последние десять лет и выиграли четыре раза. Действительно хороший колледж не опустится из-за потери одного парня. Бостон похож на гидру — вы избавитесь от одного хорошего игрока, а на его месте вырастут три лучших. — Чувак, — произносит Пит, при этом ударяя Джерарда в бок, но Фрэнк просто пожимает плечами. — Нет, все в порядке, — произносит он. — Я и не думал, что моя потеря будет много значить для них. Они хороши. Чертовски хороши. Если бы вы могли их увидеть, о, парни! Это не похоже ни на что из того, что вы могли бы себе представить — они как хорошо смазанная машина. Такие команды не страдают, у них не бывает плохих дней, они хороши в дни, когда не выигрывают, и еще более хороши тогда, когда им это удается. — Просто заткнись, или я расплачусь, — усмехается Майки. — Просто потому, что мы отстой, не означает, что я люблю слышать об этом. — Дело не в том, что мы отстой, по сути, — говорит Трэви, — просто все остальные лучше нас. — Нет, вы — отстой, — возражает Джерард. — Отъебись, — произносят несколько голосов в унисон. Фрэнк ухмыляется, делает глоток кофе, устраиваясь удобнее у окна, и рассеянно смотрит на университет снаружи. Город освещен лишь слабым светом фонарей, и Фрэнк улыбается. Он всегда любил фонарные столбы. В них что-то есть: они странные, но красивые. Может быть, это потому, что его мама любила фонарные столбы; она их любила настолько сильно, что поставила один в гостиной, назвав его символом чего-то. Эти фонари просто напоминают ему о доме и о матери. Он словно может видеть, как она улыбается, когда они зажигаются ночью. — Какая твоя команда, Фрэнк? — спрашивает Пит, вырывая Фрэнка из его раздумий. — Что? — говорит Айеро, смущенный из-за странного вопроса. — Где ты вырос? — спрашивает Пит. — Какая твоя команда? — Оу, — отвечает Фрэнк, понимая, — «Девилз». — Мило, — говорит Майки, похлопав Фрэнка по спине, очевидно, в качестве одобрения. Айеро оглядывается и видит, что Джерард улыбается, хотя он даже не знает, почему его интересует его мнение, но это так, и с этим ничего не поделаешь. Джерард и Майки — братья, они поклонники «Девилз», что, по всей вероятности, означает, что они из Нью-Джерси. — Вы из какого города Нью-Джерси? — спрашивает Фрэнк, обращаясь скорее к Джерарду, чем к Майки. Он хочет услышать, как Уэй-старший больше говорит, попытаться узнать больше об этом парне, который будет тренировать его и, как он сказал, проведет его через ад. — Бельвиль, — говорит Джерард, — как и Рэй. — Только без шуток, — произносит Фрэнк, улыбаясь, — я жил совсем неподалеку. Ты играл в хоккей? — Да, — говорит Джерард, а потом смеется. — Знаешь, ты, на самом деле, громил команду Майки три года подряд, хотя он не хотел, чтобы я упоминал об этом. — Засранец, — возмущается Майки, и Фрэнк может сказать, что тот пинает своего брата под столом, но последний просто продолжает смеяться. — Прости за это, — говорит Фрэнк, хотя ему на самом деле не жаль. Он действительно помнит, как абсолютно уничтожал три года подряд старшую школу, в которую Майки, судя по всему, ходил, и это не его вина, что они были отстой. Команда Фрэнка тоже была не особо крута, но он делал большую часть работы, и их противники не были даже соперниками команде, в которой он был. У него есть особенность повышать стандарты всего, к чему он прикасается: он отлично подходит для групповых проектов. Это не значит, что Фрэнк не работает чертовски усердно, и вам лучше просто поверить, что он заслуживает тот успех, который у него есть. Айеро заслуживает все те достижения, которых он добился, больше, чем кто-нибудь другой, потому что он вкладывает кровь, пот и слезы во все, что делает. — Тебе не жаль, — стонет Майки и краснеет, когда все осуждающе на него смотрят. — Отъебитесь, все вы. Я превосходен, это моя команда была отстойной. — Я был в этой команде, — произносит Рэй, глядя на него с соответствующим выражением лица. — На воре шапка*… — говорит Майки, пока Торо не ударяет его по руке. — Следи за языком, или я ударю тебя своей чертовой шапкой, — говорит Рэй. — Ну, — произносит Пит, — пока у вас тут разборки, я просто посижу здесь со своим чувством превосходства и посмеюсь над всеми вами, низшими существами. — Тебя никто не спрашивал, Пит, — отзываются Майки и Джерард вместе, и да, Фрэнк может видеть их взаимосвязь. Трэви поворачивается к Фрэнку и поясняет: — Пит из Чикаго, он ставит себя выше нас каждую секунду, потому что его команда лучше всех наших. Фрэнк пожимает плечами: — Весьма справедливо, не надо быть гением, чтобы увидеть, что «Блэкхокс» — лучшая команда в мире на данный момент, — он сдерживает себя от соблазна добавить «и возможно, за все время». — Ага! — говорит Пит, в восторге от того, что с ним кто-то согласен, но из-за этого и его, и Фрэнка ударяют в руку, и последний, не привыкший к этому дружескому жесту, начинает тревожиться. Он чувствует себя одновременно тепло и неясно, потому что никто никогда не считал его другом настолько, чтобы вести себя, как мудак, при нем. И из того, что понял Фрэнк, это знак истинной дружбы. Через некоторое время Айеро действительно начинает нравиться такое времяпровождение. Он разговаривает с реальными людьми и наслаждается этим. И им, кажется, нравится его присутствие? Это точно впервые, Фрэнк никогда не был приятным в чьих-либо глазах, за исключением его собственной матери. Эти ребята, похоже, действительно классные. Он на самом деле много узнает о них. Рэй, скорее всего, его музыкальный соулмейт, и тот факт, что этот парень является его соседом по комнате, сравним с очень удачным замужеством. Они начинают крайне серьезно говорить о гаражных и панк-группах, которые оба видели вживую, о некоторых концертах, на которых они могли встретиться, но упустили друг друга. Все они в значительной степени согласны с их музыкальным вкусом, но никто так сильно не заинтересован в разговоре о каких-то особенных гитарных риффах, как Рэй. Фрэнк действительно чувствует волнение, бурлящее у него в крови, от перспективы быть друзьями с этими парнями, потому что они просто нравятся ему. Ему на самом деле приятна их компания. У Фрэнка не было супер-увлекательной жизни, что очевидно по тому, что разговор с этой группой ребят является одним из лучших моментов за все его существование. Он тоже на самом деле им нравится, или, по крайней мере, так кажется: ему задавали вопросы, словно он член группы, а не просто товарищ по команде, на которого всем наплевать. Это круто, совершенно новый опыт, что-то, чего у него никогда не было в жизни, и это заставляет его в первые почувствовать себя желанным. Не в том смысле желанным, когда он в команде, потому что он знает, что его товарищи по команде хотят, чтобы он был там, но они не хотят быть в его компании, что действительно задевает до глубины души. Фрэнк разговаривает с ними о чем угодно, но в основном о хоккее, потом они переходят на музыку; Айеро выясняет, что Джерард и Майки играли в группе однажды, и, судя по всеобщей уверенности за столом, Уэй-старший, вероятно, имеет ангельский голос, но Фрэнк скептик по своей натуре. Он также узнает, что Пит, по-видимому, однажды упал в обморок на концерте Бейонсе. Каким-то образом, бог знает как, Джерард начинает разговор о комиксах, и Фрэнк, ну, становится немножко более гейским на время его пятнадцатиминутного монолога. Если честно, это даже ближе к двадцати минутам. — Но, во всяком случае, вот почему, если бы я был супергероем, я бы больше всего хотел быть Ночным Змеем, — говорит Джерард, после чего не меньше пяти минут перечисляя плюсы и минусы каждой суперспособности, и только потом снова возвращается к рассказу о каком-то комиксе, о котором Фрэнк даже никогда не слышал, под названием "Роковой патруль". Айеро в какой-то степени сторонник классики, всех историй о Людях Икс, и, в зависимости от актера, ему еще может нравиться Бэтмен. Джерард говорит каждой частью своего тела, за исключением, как ни странно, рта. Он говорит своими руками, плечами, лицом, глазами, но когда дело доходит до произнесения слова, они все выходят только из одного маленького уголка его рта. У него есть мир выражений и жестов, сопровождающих их, и Фрэнк решает, что ему нравится звук его голоса. Ну, больше, чем нравится, но он старается держать себя в руках. Фрэнк останавливает себя, потому что часть причин, почему он избегает общаться с людьми, как сейчас: он сближается с ними, и у него есть привычка регулярно влюбляться в незнакомцев. Так что, иметь друзей — это опасная игра, потому что это допускает возможность, что он просто разрушит все, что знает, и это серьезно все испортит. — Я бы хотел быть… Акваменом, — говорит Пит, прежде чем все начинают смеяться над ним. Он пытается заверить их, что просто шутит, но они слишком заняты тем, что высмеивают его, пока есть такая возможность. — Я бы хотел быть Роуг, — произносит Майки. — Потому что в таком случае я был бы как все супергерои, объединенные в одного. — Да, но только если ты всегда нравился людям, — говорит Рэй. — Не вижу в этом проблемы. — Ты бы и не увидел, — Джерард закатывает глаза. Фрэнк не может удержаться, чтобы не посмотреть на парней, и дело не только в Уэе-старшем, который ему понравился. Если честно, его привлекают все. Трэви больше всех, пожалуй, но он не говорит так же много, как Джерард, поэтому в его личность сложнее влюбиться. — Я был бы Магнето, чувак, — говорит Трэви. — И вы не сможете побить это дерьмо. У тебя в руке металлический имплантат? Бам, теперь я контролирую твою руку. — О, нет, целая рука! Что дальше, ты возьмешь под контроль мой кариес? — спрашивает Джерард. — Нет, но я все равно могу задушить тебя трубой, если ты меня разозлишь, — отвечает Трэви. — Один-ноль, — говорит Джерард. — Но, о, подождите? Что это? Я могу просто телепортироваться от твоего удушения. Просто улизнуть и бросить наковальню над твоей головой. — Ладно, извините, это супергерои, а не герои мультфильмов студии Hanna-Barbera. Фрэнк не будет лгать, он немного включается в разговор. — Это все равно сработает! — уверяет Джерард. — Я отправлю тебя в нокаут, а потом ты не сможешь навредить мне, я потрясающий. — Ах, да, но вы оба меркнете перед моей способностью разговаривать с рыбой, — произносит Пит, и ничто не выдаст того, что этот провал убивает так же, как и сам Аквамен. — Пит, иногда мне интересно, как тебе удается каждый день вставать с постели без пошаговых инструкций, — говорит ему Майки. — Моя жизнь — не каталог Икеа, — отвечает Пит. Его мозг, как Фрэнк может судить, начинается и заканчивается на льду. Дело не в том, что он идиот, он даже кажется умным, на самом деле, это похоже на то, словно он не имеет понятия, как выразить это. Пит мог бы быть гребаным гением, стать самым умным человеком в мире, но у него не было бы никакого способа показать это людям. Он просто проклят выглядеть идиотом. — Что ж, на этой ноте, — говорит Джерард, глядя на часы, — мне пора идти спать. Фрэнк еще не определил, сколько лет Джерарду на самом деле. Это все еще озадачивает его. Он выглядит достаточно взрослым, чтобы окончить колледж, и если это так, то его работа в качестве помощника тренера имеет больший смысл, чем если бы он был студентом. Но он также выглядит, словно он мог бы быть на год или два старше Фрэнка и все еще являться студентом. Айеро, похоже, не может определить, что из этого правда. Однако он уверен, что, независимо от ситуации, это не изменит того факта, что Фрэнку он безумно понравился. Совершенно противоположно знание того, что Трэви поддерживает Рейнджеров; это практически все рушит. — Как угодно, старик, — говорит Майки, насмехаясь над ним, когда он встает. — На самом деле, мне тоже пора, — кивает Рэй. — У меня завтра рано уроки. — Тогда я тоже пойду, — говорит Фрэнк, пожимая плечами. Он хочет поговорить с Рэем немного дольше, и это как раз подходящее время. При этом все остальные решают вернуться в общежитие, или куда бы там Джерард ни направлялся, так как Фрэнк все еще не выяснил это. Фрэнк и Рэй идут в центре, разговаривая о нью-вейв группах, когда Джерард останавливается, кажется, вспоминая что-то, и поворачивается назад, чтобы посмотреть на Айеро. — Слушай, Фрэнк, — говорит Уэй-старший, возвращаясь к парням, когда они выходят из кафе. Фрэнк смотрит на него, отказываясь установить зрительный контакт, потому что это колодец, в который ему не нужно падать прямо сейчас. Он видит, как Джерард протягивает ему что-то. Фрэнк берет это и смотрит, прежде чем понимает, что это ключ. — Тренер попросила меня отдать тебе это, — произносит Джерард. — Она хочет, чтобы ты поделал какие-нибудь дополнительные упражнения, потому что ты присоединился слишком поздно. Когда у меня будет возможность, я оставлю тебе некоторые из наших заметок, но, в любом случае, не стесняйся пользоваться катком, когда тебе нужно. В то время, когда его никто не использует, разумеется. — О, — кивает Фрэнк, ухмыляясь, как идиот. — Круто, спасибо, — в ненавязчивом смысле, он чувствует себя непобедимым, держа этот ключ. Может, немного навязчиво. — Да, — кивает Джерард. — Надеюсь, дополнительное время поможет, — затем он уходит, догоняя брата и обнимая его за плечо, прежде чем Майки поспешно отодвигается от него. Фрэнк слегка улыбается, завидуя, за не имением лучшего слова. Он всегда хотел себе брата; это одна из тех вещей, которую вы не знаете, что хотели бы, пока не увидите ее у других людей. Рэй жестами показывает Фрэнку, чтобы они пошли дальше, и тот так и делает, пряча ключ в карман. — Чувак, я не знаю, хорошо это или плохо, — говорит Рэй. — Что ты имеешь в виду? — Ну, насколько плох ты был сегодня, чтобы тебе понадобилось дополнительное время? — говорит Рэй, и Фрэнк с любопытством смотрит на него, чтобы понять, что тот шутит. Айеро пожимает плечами, потому что он не привык к людям, которые шутят над ним. Оскорбительный юмор — это то, с чем ему придется ужиться. — Это здорово, — произносит Фрэнк. — Словно я свободный правитель катка. — Конечно, чувак, — говорит Рэй. — Но у тебя не будет времени на жизнь вне хоккея, если ты будешь слишком много тренироваться. — Кто сказал, что есть такая вещь, как жизнь вне хоккея? — спрашивает Айеро, и Рэй смеется, хотя он не шутил. Он смеется вместе с ним, потому что, очевидно, Фрэнк — чудак. — Ты, должно быть, очень понравился Джерарду, раз он дал тебе это, чувак, — говорит Торо, и Фрэнк чувствует, что его сердце пропускает удар из-за этого. Рэй имеет в виду платонически, разумеется. Он имеет в виду, что Джерард думает, что он хороший игрок. Он был суров с ним по этому поводу, но это то, как тренеры часто имеют дело с хорошими игроками; это часть мотивационной тактики, чтобы извлечь из них все лучшее. Это когда они настолько добры к тебе, что ты должен быть настороже. — Правда? — спрашивает Фрэнк. — Да, — кивает Рэй. — Тренер, должно быть, дала бы ключ любому, кто попросил, но Джерард действительно требовательный по этому поводу. Похоже, что он считает каток своим вторым домом. Он немного странный насчет этого. — Он раньше играл? — спрашивает Фрэнк. — Да, он был очень хорош, — отвечает Рэй. — Но потом он просто бросил все на третьем курсе. Я не знаю, почему, но это так. Затем он уговорил Тренера взять его работать ее помощником; как будто бы она сказала «нет» со своим хоккейным мозгом. — Значит, он не в колледже? — интересуется Фрэнк. — Окончил в прошлом году, — кивает Рэй в подтверждение. — Он настоящий мотиватор на льду. Тренер хороша в маневрировании, планировании игры и технических вещах, знаешь, но она очень пассивная, если ты еще не заметил. Джерард на катке — мудак, но он говорит дело, и если ты начнешь выполнять то, что он требует от тебя, то он не будет так сильно на тебя кричать. Но, не пойми меня неправильно, он все равно кричит на нас, в любом случае. — Каждой команде нужен кто-то, кто кричал бы на них, когда они делают что-то неправильно, — говорит Фрэнк. — Жесткая любовь, хах? — Рэй смеется и придерживает дверь для Фрэнка, когда они достигают нужного им здания. — Когда дело доходит до спорта, иначе просто никак, — Фрэнк пожимает плечами. — У тебя слишком ограниченный кругозор. — Что ты имеешь в виду? — Жизнь — это не только хоккей, — отвечает Рэй. — Я никогда не говорил, что это так, — отвечает Фрэнк. — Жизнь — это только катание на льду. — Катание на льду, хоккей — в чем разница? — спрашивает Рэй. — Тебе не нужна клюшка, чтобы кататься. — Ты ведь не имеешь в виду то дурацкое фигурное катание? — спрашивает Рэй, и Фрэнк вздыхает. Он это и ожидал. Все хоккеисты одинаковые. Они ненавидят фигурное катание. Просто терпеть не могут. Единственное, чего хоккеисты не любят больше, чем геев — фигуристов. Если вы гей-фигурист, тогда вы можете попасть в неприятности, потому что хоккеисты вообще не выносят этого дерьма. Однако, Фрэнк привык. Он живет с этим всю жизнь. Это две страсти, которые нельзя переплетать. К сожалению, это единственные две страсти, которые есть у него. — Конечно, нет, чувак, — отвечает Фрэнк, фальшиво рассмеявшись. — Фигурное катание глупое. — Чертовски верно, — говорит Рэй, они заходят в их общежитие, и Фрэнк ждет, когда тот его откроет. — Фигурное катание — это полное позорище в спорте. Оно делает хоккей почти смехотворным, так как там все эти люди со своими вычурными платьицами, которые только и делают эти тупые вращения и прочее дерьмо. Это просто приводит меня в бешенство, они бросают тень на хоккей. — Да, абсолютно, — говорит Фрэнк, абсолютно не веря в сказанное. На протяжении всего своего существования фигурное катание и хоккей оба бросали темные тени друг на друга. Для фигуристов игра в хоккей — что-то зверское, анималистическое, детское. Для хоккеистов фигурное катание — нечто трусливое, легкое, вычурное, девчачье. Как человек, который занимается и тем, и тем, Фрэнк может снова и снова подтвердить, что фигурное катание намного сложнее, чем хоккей, но весь мир не видит этого. Он может также подтвердить, что в этом нет таких же острых ощущений, как чувство игры в хоккейной команде. Фрэнк больше ничего не говорит, он просто сдается, намереваясь сесть наконец за стол под кроватью, уверенный, что никогда не привыкнет к этому. Он может быть невысокого роста, но даже он недостаточно низок, чтобы не ударяться головой о кровать над ним каждый раз, когда пытается сесть. Рэй не хочет обидеть его, но смеется над ним, когда Фрэнк потирает ушибленное место на голове, хмурясь. Фрэнк смотрит на него, но Рэй просто пожимает плечами в ответ, как будто это конец разговора. По большей части, так и есть. У Торо завтра занятия, которых нет у Фрэнка, поэтому тот засыпает совсем скоро после того, как они вернулись в комнату, оставив Айеро смотреть на потолок всего в нескольких футах от него на своей дурацкой кровати. Он зациклен на множестве вещей прямо сейчас, и ему надо побыть наедине со своими мыслями. Он думает о том, как хорошо сегодня ощущался лед под ним, и даже если это место немного дерьмовое, это все равно в каком-то роде очаровательно. Это даёт ему надежду, словно это имеет больше смысла, чем любое другое место учебы Фрэнка. Здесь, хоть он и был все еще в ужасе от своего нового окружения и менее чем теплого приветствия большинством команды, это по-прежнему гораздо гораздо больше кажется местом, которое он может назвать домом, чем какое-либо еще. Фрэнк также думает о том, как ему придется дальше хранить свои секреты. Он и не думал, что не станет этого делать, даже наоборот, но часть его все же признала, что, может быть, он бы избавился от этих тайн. У него никогда не будет такого шанса, он это знает, но все же позволяет себе помечтать. Фрэнк, вероятно, всегда будет замкнут; он даже умрет, скорее всего, будучи таким. Он намеревается перейти в Национальную хоккейную лигу, когда окончит университет, и если он не может никому сказать в колледже об этом без привлечения внимания, то, разумеется, он не может рассказать и о чем-либо большем. Это его судьба и его вина, потому что он сам выбрал этот путь. Может, когда Фрэнк уйдет в отставку, и только тогда. Фрэнк позволяет себе пофантазировать: что было бы, если бы он смог освободиться от давления общества? Что сделал бы Фрэнк, если бы у него на самом деле была возможность быть с кем-то? Кого бы он захотел? Фрэнк думает о ребятах, с которыми познакомился сегодня. Пит был немного болтливым, неспособным заткнуться, и это нормально, если нет необходимости терпеть это все время. Майки был немного отчужденным, легкомысленным, но не в плохом смысле — с ним все нормально, это просто не типаж Фрэнка. Рэй даже не рассматривается, Айеро даже не может представить, что его привлекал бы его сосед по комнате. Трэви был достойным вариантом. Симпатичный, в каком-то смысле ангельский, немного тихий, но рассудительный, стоит только его разговорить. Несомненно, это вариант, Фрэнк допускает такую возможность. Потом идет Джерард. Он черная овца в группе. Фрэнк не может решить, как он к нему относится; ему нравится его лицо, но это очень маленькая деталь. Ему нравятся все лица парней, но дело не только в этом. Джерард, в каком-то смысле, на своей волне. Он сам по себе, что Фрэнк посчитал бы одной из самых сильных черт личности. Если вы собираетесь быть самим собой, вы должны владеть собой. Джерард уверен в том, кто он такой. Хотя он и немного кроткий, он также слегка придирчивый. Но он в то же время восхитителен, как большой зануда, который каким-то образом проложил себе путь в хоккейную команду. Когда он только начал, а затем не смог остановиться, разговаривая о комиксах, это было похоже на то, как поэт описывает любовь своей жизни. Фрэнку всегда нравилось слушать о каких-то страстях других людей, он мог остановиться и часами слушать о том, как кто-нибудь рассказывает о чем-то, что абсолютно обожает, и ему не было бы скучно. Может, это потому, что он помощник тренера, но Джерард также немного любит всем распоряжаться. Фрэнк не возражает, когда это в меру, но все время? Айеро несколько пассивен, он всегда таким был, Уэй же наоборот. После тщательных раздумий Фрэнк решает, что, хотя этого никогда и не произойдет, Джерард, вероятно, не был бы на верхушке списка его потенциальных парней. Они с ним слишком разные. Тем не менее, он не исключается полностью. К слову, есть еще слишком много людей, с которыми можно познакомиться, чего Фрэнк еще не сделал. Увы, это все притворство. У Фрэнка никогда не будет такого шанса, и он знает это. Но притворяться забавно, хотя бы ненадолго.