All We Need is Daylight

Фрэнк, возможно, раньше ошибался, когда думал, что Джерард не входит в список его потенциальных парней. Он настолько сильно ошибался, что это почти что смешно. Он чувствует, что уже пойдет на любые уступки Джерарду, а ведь прошел всего лишь день. Айеро влюбляется в каждого, это как будто что-то его. Он влюбляется в вымышленных персонажей, актеров, одноклассников, незнакомцев. Справедливости ради следует отметить, что он сексуально подавленный гормональный подросток на своем пике, поэтому неудивительно, что он настолько готов влюбляться в людей, но у этого есть свои последствия. Джерард ведет его в закусочную вне кампуса, в десяти, или около того, минутах ходьбы от катка, и начинает говорить о своем отце и о том, как он улучшил их с Майки навыки в хоккее, словно это была его вторая натура, что-то настолько нормальное, как ходить в школу или чистить зубы. — Я играл в хоккей сколько себя помню. Я был в хоккейной команде даже до того, как пошел в школу, — рассказывает он. — И каждую неделю мы ходили на игру. Это было похоже на семейную традицию, знаешь? Мы делились картошкой фри, пончиками, на следующий день я ходил в школу слишком уставший, чтобы сосредоточиться на чем-либо, а потом шел домой, и мы смотрели еще больше игр. — Моя мама никогда не увлекалась хоккеем, — говорит Фрэнк. — Мне понадобились годы, чтобы научить ее правилам. Но она в любом случае посещала каждую игру и поддерживала меня, даже если не знала, что происходит. — Моя мама была моим самым большим поклонником, — признается Джерард. — О, чувак, дождись своей первой игры, и ты услышишь, как она болеет за Майки. — Ты разрешишь мне играть во время первой игры? — спрашивает Фрэнк. Формально сезон начался на прошлой неделе, и команда уже сыграла и проиграла свою первую игру. Их вторая игра послезавтра, и это слишком скоро — настолько, что Айеро еще не готов к этому. Хоккейный сезон начинается в октябре и заканчивается в марте. Финалы проходят в марте, заканчивая чемпионатом NCAA, который обычно имеет место быть в апреле. Игры традиционно проводятся по пятницам или субботам, иногда одна за другой, а иногда только раз в неделю. В сезоне всего тридцать четыре игры, за исключением турниров, и они чаще всего делятся пополам между играми в родном городе и в чужих местах. В сезоне команда играет в дивизионе, как правило, дважды, но не всегда. У Зеленых Рыцарей игра в пятницу, домашняя, которая проводится на их собственном катке, а через неделю они будут в Висконсине. Сезон становится напряженным еще в самом начале, а это ведь еще не считая учебу. — Однозначно нет, — говорит Джерард, качая головой. — Я не собираюсь выпускать тебя на лед, пока ты не станешь частью команды. Я имею в виду, настоящей, сплоченной частью. Вероятно, ты не будешь играть до следующей недели или недели после того. — Я понимаю, — кивает Фрэнк, хотя он не рад этому. Он скоро станет одной из ярких звезд команды, но даже если он хороший игрок, он пока что не является частью «Зеленых Рыцарей», потому что недостаточно с ними тренировался. Он должен понимать образ мышления каждого игрока, потому что можно быть хорошим в команде только если вы со своими товарищами на одной волне. — Надеюсь, ты втянешься достаточно быстро, — произносит Джерард. — Команда нуждается в тебе. Они не признаются в этом, но это так. — Я знаю, — говорит Фрэнк. — Я правда надеюсь, что смогу помочь команде. — Это рассвет новой эры, на мой взгляд, — заявляет Джерард. — Пит — новый капитан, ты новичок в команде. Все довольно быстро меняется, но я думаю, что это к лучшему. Уверен, ты заставишь нас гордиться. — Надеюсь, — отзывается Фрэнк. — Хоккей — это то, почему я здесь. То, что я намерен доказать. — Что ты планируешь делать после хоккея? — интересуется Джерард, казалось бы, из ниоткуда. — Эм, ну, в идеале к тому времени я буду миллионером, поэтому, возможно, просто уйду в отставку в дом, полный собак. — Миллионером? — Игроки Национальной хоккейной лиги очень хороши, — Фрэнк пожимает плечами. — Оу, так, после хоккея ты планируешь заниматься… хоккеем. — Да, — кивает Фрэнк, потому что в этом и вся суть. — И они говорят, что у детей в колледже нет перспектив, — Джерард вздыхает. — Ну, а ты что планируешь делать? — спрашивает Айеро. — Ты уже не студент, но даже еще не покинул это место. Таким образом, у кого из нас нет перспектив? — Расслабься, я шучу, — говорит Джерард. — Мне прекрасно известен тот факт, что я не имею понятия, что делаю со своей жизнью. Это съедает меня по ночам, но давай не будем сейчас вдаваться в подробности, — произносит он, с чем-то, напоминающим смех, на его лице, но Фрэнк немного паникует просто из-за мысли об этом. Он не хочет думать о том, что будет после хоккея или если он не попадет в Национальную хоккейную лигу. Он об этом и не думал. Это всегда была его цель. Не слишком уверенно, но это единственный вариант, о котором он когда-либо вообще думал. — Но ты не хочешь вечно быть помощником тренера, — утверждает Фрэнк. — Нет, ну, следующая ступень будет… тренер. — О, очень смешно, — слегка ворчит Фрэнк, закатывая глаза. — Зачем ты вообще ходил в университет? — У меня есть степень в мультфильмах, — говорит Джерард, и, когда Айеро скептично смотрит на него, он просто пожимает плечами. — Нет, правда. Я на самом деле получил диплом. — Так, что, ты весь день сидел дома и смотрел Губку Боба? — Нет, рисовал мультипликации и иллюстрации ты, тупица. Как рисовать мультфильмы. — О, — кивает Фрэнк, — я понял; не знаю, почему мне это не пришло в голову. — Ты идиот, — Джерард качает головой. — После хоккея, если я когда-нибудь решу бросить это, то попытаюсь заниматься чем-нибудь в этом духе. Рисовать анимацию, комиксы или что-то наподобие. — Я могу представить тебя писателем комиксов, — говорит Фрэнк, и Джерард, хотя и не имеет представления, почему, краснеет. Айеро с увлечением смотрит на него: как его уши, а затем лицо по бокам становится красным, и он пытается понять, что такого сказал, раз вызвал такую реакцию. — Ты так думаешь? — спрашивает Джерард. — Я никогда не встречал никого, настолько увлеченным комиксами, как ты, — отвечает Фрэнк. — Если ты не можешь их создавать, то кто, блять, может? — Спасибо, — бормочет Уэй, не в состоянии снова взглянуть на Фрэнка в течение пары минут. Люди не верят в Джерарда. Он всегда был на втором месте во всем. Все, что он делает, является второсортным, идиотским, меньшим, чем другие сделали. Даже Майки лучший хоккеист, чем он. Всегда был кто-то, кто лучше него во всем, в чем он когда-либо был хорош. Рисование — единственное, в чем он когда-либо был лучше остальных; единственное, что он делает более хорошо, чем другие. Так что, когда он занялся этим в университете, он был очень взволнован тем, чтобы выйти на первое место. Тогда все начали говорить ему, что это не жизнеспособный вариант для карьеры и что он должен найти лучшие амбиции в жизни. Отбросить все старое, потому что этого недостаточно для жизни. Как будто это так просто сделать. Просто выкинуть свои мечты, потому что это удобно. Что-то во Фрэнке делает его слова более значимыми, чем слова других людей, вероятно, только потому, что он единственный человек, который подтверждает его ощущения. Единственный человек, который действительно поддерживает Джерарда. Это освежает, словно меняет климат вокруг. Кто-то, кто на самом деле верит в него, — это то, к чему Уэй не привык. Правда в том, что Джерард не хочет заниматься хоккеем вечно. Но это и не совсем точно, к слову. Он действительно хочет в какой-то мере всегда быть вовлеченным в хоккей, будь то настоящий тренер или только его помощник, но он хочет заниматься большим. Он хочет написать комикс, создать мультфильм или написать гребаный детский роман, что-то, что угодно, что позволит ему донести свое творчество до людей. Может быть, если бы он встречался с кем-то, кто играет в хоккей, он смог бы взять все самое лучшее из обоих миров. Возможно, с членом Национальной хоккейной лиги… — У тебя есть девушка, Фрэнк? — спрашивает Джерард, не в силах устоять. Вопрос не в тему, однако, заставляет Фрэнка подавиться и вопросительно взглянуть на Уэя. — У меня что? — Есть девушка? — повторяет Джерард. — Почему…? — Айеро хочет спросить, почему тот интересуется, но потом просто пожимает плечами. — Н-нет. — Интересно. — А у тебя? — спрашивает Фрэнк. — Нет, — Джерард качает головой, ответив практически моментально. У Фрэнка вспыхивает недоумение, учитывая его мозг, который подумал о радикальной идее, что это флирт. Что это Джерард флиртует. Пытается проверить, есть ли у него с ним шанс. Затем, Фрэнк позволяет себе вновь вернуться в реальность и закатывает глаза на самого себя из-за идиотизма собственного воображения. Разумеется, это не флирт, Джерард такой же натурал, как и все остальные игроки в хоккей. Хоккеисты не геи, даже те из них, кто сейчас являются тренерами. И даже если бы Джерард был геем, он не заинтересовался бы Фрэнком, который на четыре года моложе его и скучный, что пиздец. Возможно, он в кругу общения Джерарда, но если бы Уэй подстригся и надел более симпатичную одежду, то он, вероятно, не был бы. Джерард просто милый. Он пытается узнать больше о Фрэнке, вот и все. Вот почему он пригласил его позавтракать и интересовался, встречается ли он с кем-то. Потому что он милый. Потому что он тренер Фрэнка и должен знать как можно больше подробностей о его жизни, чтобы убедиться, что тот делает все, что в его силах, на льду. Не более того, это очевидно. Уэй просто милый. Джерард, конечно же, флиртует. — Ладно, — кивает Фрэнк, отмахиваясь. Он ошибся в суждении, когда позволил себе думать, что парень может быть влюблен в него, что, разумеется, невозможно. Их еда доставлена после нескольких минут неловкой тишины, и Айеро благодарен за возможность отвлечься. Джерард видит это как возможность сменить тему. — У тебя на самом деле нет других планов, помимо хоккея? — спрашивает он, осторожно глядя на Фрэнка, потому что не уверен, напугал ли он парня или что-нибудь в этом духе. Фрэнк вздыхает и не знает, что сказать. Если с хоккеем не получится, он предполагает, что всегда может попробовать фигурное катание. Ему бы пришлось бросить хоккей, чтобы заняться этим, что просто-напросто не стоит того. Фрэнк слишком сильно любит хоккей, и разница между ними состоит лишь в том, что можно заниматься фигурным катанием в одиночку. К слову, не получится в одиночку играть в хоккей. Он не может быть фигуристом, который играет в хоккей в свободное время. Это не работает. Можно лишь наоборот. — Я никогда не позволял себе представить какие-либо другие варианты, — говорит Фрэнк, — потому что хоккей, катание на коньках всегда были конечной целью, понимаешь? Это заставляет меня чувствовать, что жизнь достойна того, чтобы ее прожить. — Ну, тогда, нахуй все остальное, да? — произносит Джерард. — Я не имею в виду, что иметь запасной план — плохая идея, но, честно, если ты продолжить усердно работать, Фрэнк, тогда тебе не будет цены. — Что? — спрашивает Фрэнк, потому что он абсолютно не привык к тому, чтобы люди поддерживали его. Они называют его идиотом за то, что у него нет запасного плана. Его консультант по профориентации в старшей школе буквально ненавидел Фрэнка за то, что тот отказывался придумывать какие-либо альтернативные пути. Он просто не стал бы этого делать. Если бы ему сказали написать три самые идеальные работы, он бы написал: «Хоккей, хоккей, хоккей». — Чувак, если ты собираешься конкретно заняться этим, тогда делай это. Поможет то, что у тебя есть навыки, чтобы удержаться в этом, — говорит Джерард. — Ты видел меня на тренировке всего лишь один раз! — возражает Фрэнк, потому что Уэй буквально не может так быстро судить, когда он должен быть его гребаным тренером. — Ну, я видел, как ты трижды выбивал все дерьмо из моего брата, — отвечает Джерард, решив умолчать о том, что он гуглил Фрэнка вчера и смотрел ролики, где он играет, на ютубе, потому что это было бы жутко. Это не значит, что он этого не делал, — он просто не хочет признаваться в этом. — Ты должен поговорить с моей мамой и попытаться убедить ее в этом, — говорит Фрэнк. — О, чувак, кем она хочет, чтобы ты был, дай угадаю, юристом? — спрашивает Уэй. — Инженером? — Айеро пожимает плечами. — У них самые высокие стипендии, или, по крайней мере, это то, что она мне сказала. — Хах, — произносит Джерард. — Ну, нет, ты не должен это делать. Ты бы выглядел ужасно в каске. — Я не думаю, что каски придуманы для того, чтобы быть модными, — Фрэнк пожимает плечами. — Ну, в любом случае, не будь инженером. Только если ты не хочешь им быть, то есть, поскольку ты этого не хочешь, нахуй это. И нахуй юристов, чувак. — Аминь, — кивает Фрэнк, откусывая тост. Ему очень хотелось бы сказать, что спустя полчаса после завтрака ему каким-то образом удается усыпить чувство в животе. Это потому, что он мог бы чудесным образом переключиться на свою влюбленность — или называйте это, как хотите — в Джерарда. К сожалению, это не так. Фрэнку удается придумать причину, чтобы уйти, после того, как они оплачивают счет, сказав ему ложную отговорку про экскурсию по кампусу, что, конечно, только провоцирует Джерарда провести эту экскурсию, но Айеро говорит, что он лучше сам займется этим, и, не говоря больше ни слова, просто в панике убегает от него. Джерард слишком смущен, чтобы следовать за ним, поэтому Фрэнк без проблем покидает его, но не без стыда. Фрэнк убегает обратно в свою пустующую комнату, так как Рэй сейчас на занятиях, и прячется под одеялом на своей кровати в течение десяти минут или около того, прежде чем его дыхание придет в норму. Со всем свободным временем, которое у него есть, он действительно решает, что ему нужно погуглить все это дерьмо про комиксы, чтобы у них с Джерардом были общие темы для разговоров. Он не признается, что это и есть причина того, что он читает целую страницу из википедии о «Роковом Патруле», но он также не может себе в этом отказать. Рэй возвращается в комнату примерно в одиннадцать, издавая раздраженные стоны, когда бросает свой рюкзак на кровать, а после сам прыгает следом. — Я чувствую тебя, чувак, — говорит Фрэнк, глядя на него сверху вниз, что, честно говоря, происходит впервые в его жизни, и в его высокой кровати есть хоть какое-то преимущество. — Ты когда-нибудь просто хотел засунуть себя в микроволновку и умереть там? — спрашивает Рэй. — Ежедневно, — кивает Фрэнк. — Я буквально ненавижу вычисления, — отвечает Рэй. — Ох, чувак, — произносит Айеро, поморщившись. — Это грубо. — Я не могу даже просто сложить, — жалуется Торо, потягиваясь, со всеми своими волосами, как лев, которым он на самом деле и является. — Что привело тебя в такой, эм… восторг? Фрэнк подтягивается и пытается понять, что в нем могло выдать тот внутренний беспорядок, в котором он находится. Наверное, то, что он пялился в потолок и больше ничего не делал. — Просто, знаешь, — говорит Фрэнк, намереваясь сказать «мальчики», но сдерживается и вместо этого издает стонущий звук. — Эм, да, это действительно… все проясняет, — произносит Рэй. — Просто, агрх, — Фрэнк снова стонет. — У меня был хуевый день, и я уже не уверен буквально во всем. — Что ты имеешь в виду? Сожалеешь, что приехал сюда? — Нет, дело не в этом, — отвечает Фрэнк, потому что это действительно не так. Он на самом деле не сожалеет о том, что находится здесь, ну, по крайней мере, пока. Он довольно спокойно относится к хоккею и университету, если не нервничает. Он не сомневается в своем решении переехать сюда, он сомневается лишь в Джерарде и парнях в целом. Он не уверен, что такое отношения, что такое флирт, как узнать о том, что ты нравишься парню, как узнать, что парень нравится тебе, или вы просто настолько привыкаете к тому, что все вас игнорируют, что, когда в первый раз кто-то платит за вас в кафе, вы думаете, что влюбляетесь. Фрэнк просто конкретно запутался в своих мыслях, и все это из-за гребаного дерьмово выглядящего бродяги. — О, я понял, — говорит Рэй. — Девушка. Фрэнк вздыхает, полагая, что его сосед достаточно близок, так что он может согласиться с ним. — Я такой предсказуемый? — спрашивает Фрэнк. — Все предсказуемы, когда дело доходит до девчонок, — произносит Рэй. — Я бы с удовольствием задал вопросы по типу «как ее зовут?» и «где вы познакомились?», но у меня урок через двадцать минут. Я поспрашиваю тебя о ней чуть позже. — Отлично, — говорит Фрэнк и смотрит, как Торо вытаскивает некоторые учебники и заменяет их на другие, прежде чем надеть свой рюкзак и издать стонущий звук из-за тяжести на плечах. — Увидимся, — Рэй машет Фрэнку рукой, и тот равнодушно повторяет его жест. Он возвращается к своей действительно увлекательной игре в гляделки с потолком и пытается придумать личность этой «девушки», чтобы притвориться, что влюблен в нее. Он решает назвать ее Рэйчел, потому что, когда Фрэнк был маленьким ребенком, он влюбился в Дженнифер Энистон. Сейчас он немного больше увлекается Джоуи. Фрэнк уже совершенно в плачевном состоянии, хотя пробыл в этом городе меньше суток. У него уже есть объект симпатии, которого он знает совсем немного, и это все очень плохо, потому что этот парень — его гребаный тренер. Ну, помощник тренера, если быть точным, и он может быть всего лишь на четыре года старше него, но все еще являться авторитетом, в каком-то смысле. Не особо, на самом деле, потому что его личность не слишком опасна. Он взрослый, но недостаточно. И теперь Рэй думает, что ему нравится девушка, и он полагает, что сможет просто наклеить личность Джерарда на поддельную даму, о которой ему придется рассказать, но он может это заметить. Любой из парней может заметить это, они все знают Уэя лучше, чем Фрэнк, и Айеро все еще остается тем, кто влюблен в парня. Рэй не должен знать; из всех людей в мире он последний, кто должен узнать об этом. Он его сосед по комнате, ради всего святого, если парень все выяснит, он, скорее всего, выгонит Фрэнка из комнаты, и даже, возможно, из университета, если сможет. Он не слишком хорошо знает Рэя, но тот хоккеист, и нетрудно догадаться, как он отнесется к этому аспекту личности Фрэнка. Если бы он полюбил кого-то еще, это не улучшило бы ситуацию; он не может перенести свои чувства на Трэви, это не принесет ему никакой пользы. Трэви и Джерард все еще натуралы, а Фрэнк все еще гей-хоккеист. Ну, скорее всего, он станет бывшим геем-хоккеистом после того, как его выгонят из команды. В том-то и дело, что никто не должен знать, и Фрэнку не может нравиться Джерард. Просто не может. Нельзя позволять себе это. Он должен прекратить эти мысли, прежде чем они станут сильнее и начнут разрушать его стойкость. Он уверен, что его план не любить Джерарда будет невозможно осуществить и сегодня вечером, и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра. Просто замечательно, что один парень, в которого он влюбился, один из тех людей, которых ему придется видеть каждый день в течение, возможно, четырех лет. Это, несомненно, усложнит ситуацию.