All We Need is Daylight

Фрэнку приходит его расписание занятий вечером в среду, а это означает, что ему придется рано лечь спать, чтобы быть готовым к своему первому учебному дню завтра, в четверг. Ему придется посещать много ненужных занятий из-за того, что он так поздно начинает учебу, так что это совсем неидеальный график. У него почти каждый день занятия с восьми утра, что будет адом, если он захочет практиковать фигурное катание каждое утро или поздно вечером. У него будет всего пять часов сна каждую ночь, если он будет придерживаться своего обычного расписания. Ему также придется ходить на немецкий, несмотря на то, что у него буквально нет необходимости и желания говорить на этом языке, но любой другой языковой класс был заполнен до такой степени, что ему пришлось бы сидеть на полу. Фрэнк также не особо хорошо говорит по испански, несмотря на то, что изучал его в течение предыдущих четырех лет. Практически все, что он уяснил из этого языка, это сценарий «В гости к Робинсонам», потому что его преподаватель был немного алкоголик и часто приходил на работу с похмелья, так что, они смотрели фильмы каждую неделю, причем только «В гости к Робинсонам» и «Коты-аристократы». До сих пор Фрэнк ни разу не смотрел «Котов-аристократов» на английском языке. Он не может попросить помощи или спросить, где туалет, но точно может сказать «Tengo una cabeza grande, y los brazos pequeños*». К счастью, у Фрэнка все уроки либо с Майки, либо с Рэем. За исключением гребаного немецкого. Ему придется потратить целое состояние в университетском книжном магазине на покупку учебников, потому что у него нет времени, чтобы купить их дешевле на eBay. Ему придется прочитать около шести глав из пяти разных учебников в течение примерно недели. Он просто, блять, сдохнет. И это все без учета тренировок. Ему придется многое нагнать, и это превратит его в зомби через две недели. Он честно не знает, как это пережить. В четверг утром Фрэнк просыпается рано, почти как вчера. Он покидает общежитие и оказывается на катке к 4:45, что, безусловно, просто убьет его через несколько часов, когда он попытается не заснуть на английском языке; но Фрэнк больше заботится о катании, чем о смерти из-за переутомления. Как и вчера, здесь совсем нет людей, но есть свет, что делает это место немного жутковатым. Фрэнк запирает переднюю дверь позади него, быстро переодевается, а затем начинает тренировку сразу, как только обувает свои коньки. Айеро проводит примерно около получаса, разогреваясь и даже не пытаясь прыгать, пока не убедится, что привык ко льду под ногами. У Фрэнка отличная грация, когда он на коньках, у него хороший стиль, но его прыжки в лучшем случае несовершенны и непоследовательны. Он хорошо приземляется после двойных прыжков, но все становится менее радужным, когда он делает тройные, и совсем редко удачно приземляется после четверных. К слову, простые неудачные прыжки у него выходят редко. У Фрэнка больше проблем, связанных с поворотами. Ему также лучше даются зубцовые прыжки, чем реберные. Если честно, у него никогда не было тренера, если не брать в счет соседку, но она на самом деле не считается. Он сам пришел к этому виду спорта, поэтому старается не требовать от себя невозможного. Но это не значит, что Фрэнк не выкладывается на все сто, когда он на льду. Он подталкивает себя к краю земли, чтобы сделать все возможное во всем, что он делает. Ему даже не особо важно, лучший ли он. Это не имеет значения для него. Его это не интересует. Делать все, что в его силах — вот, что действительно важно. Фрэнк может не быть лучшим во всем, что он делает, но он всегда уверен, что делает все, что только может. Как только он обретает уверенность, Фрэнк делает прыжок, простой тулуп, совершая только один поворот, потому что пытается сделать все как можно лучше. Минутой позже он делает тот же прыжок, только с двумя вращениями, приземлившись чисто, что заставляет его улыбнуться. Это два прыжка, которые у него почти всегда получаются, но это не значит, что ему нельзя гордиться собой. Фрэнк такими темпами переходит к тройке, выполняя то же упражнение. Он смог идеально приземлиться только с третьей попытки, но, как только он это делает, вздыхает с облегчением. Прошло слишком много времени с тех пор, когда у него была возможность потренироваться. Он не в форме, но чувствует, что словно слишком сильно таскает себя туда-сюда. Фрэнк забыл, как много нужно работать, чтобы держать себя в форме в фигурном катании, потому что это гораздо более мучительная рутина, чем в хоккее. Физика хоккея не требует такой постоянной поддержки, потому что она не такая напряженная, как повторяющиеся прыжки, даже не близко. Фрэнк делает себе заметку, чтобы сходить в спортивный зал после недели тренировок, потому что он уже может сказать, что будет нуждаться в этом, если собирается практиковаться так много. Он чувствует себя уверенно из-за того, что будет иметь доступ к этому катку по более регулярному графику, чем ожидал, так что он должен дать себе возможность извлечь максимум пользы из этого. Фрэнк продолжает ту же тренировку в течение чуть меньше двух часов. Он постепенно увеличивает вращения одного прыжка до тех пор, пока не выполнит тройной, а затем пытается, претерпевая неудачи, в течение десяти минут превратить это в четверной прыжок. На протяжении всей практики он делает такой прыжок лишь раз, но все равно едва не падает. Единственная вещь с достаточным количеством оборотов все еще заставляет его растягиваться на льду, что только расстраивает его. Фрэнк немного жесток к себе. Он пытается стать профессионалом в четверном прыжке уже почти три года, и ему все еще не становится легче. Он уверен, что смог бы это сделать, если бы у него был тренер, но это не вариант. Он не сможет ничего сделать, если не добьется этого сам. Однажды он это все же осилит. Он сделает четверной прыжок, и этот прыжок будет чистым. Возможно. Фрэнк уходит со льда, ворчит и переодевается в повседневную одежду, которую закинул в рюкзак, прежде чем покинуть общежитие. У Айеро около полутора часа до его первого занятия. Оно первое как в этот день, так и в этом университете вообще. Он находит свободную скамейку в фойе катка и достает из рюкзака учебник по химии, которая является его первым уроком. Он прочитал три главы прошлой ночью, но нужно еще несколько, чтобы нагнать нужный материал. Читает он, разумеется, медленно — это же учебник по химии. Не помогает и то, что он пронизан опечатками, потому что черта с два авторы книги заботятся об этом. Фрэнк никогда не сталкивался ни с одним учебником, в котором нет опечаток, кроме английского, в котором они встречаются только если он тридцатилетней давности. Двери открываются, пропуская очень растрепанного на вид Джерарда, примерно в семь часов. Он не обращает на Фрэнка внимания, пока не откроет все двери, а затем подходит к нему, пытающемуся понять какую-то дичь из учебника, в то время как Уэй здоровается. — Хэй, Фрэнк, — устало говорит Джерард. Он останавливается и становится рядом с Фрэнком, глядя на него, на учебник в его руке и остальные вещи, разбросанные по скамейке. Он выглядит довольно по-домашнему, так что Джерард улыбается, когда видит парня. Фрэнк напоминает Джерарду о себе, когда он на катке. Уэй слишком хорошо знает, каково это — воспринимать это место как второй дом, и если Фрэнк такой же чудак, то должен чувствовать себя так же. Айеро выглядит гораздо более расслабленным и чувствующим себя комфортно на катке, чем где-либо еще. — Хэй, — отвечает Фрэнк, едва ли поднимая взгляд. — Ты уже закончил тренировку? — спрашивает его Джерард. — Да, — кивает Фрэнк. — Я рано начал. — Боже, во сколько ты просыпаешься? — интересуется Уэй. — Примерно в четыре, — говорит он. — Черт возьми, — произносит Джерард на одном дыхании. — Как ты еще не умер? Фрэнк пожимает плечами, а потом поднимает взгляд. Он видит, что Джерард одет по погоде в бушлат с шарфом, а в руках — пластиковая кружка кофе. Айеро начинает завидовать, когда видит напиток Уэя, только сейчас понимая, насколько нуждается в нем. Его кости устали, и он сам уже тоже чувствует усталость, что, как он знает, не сулит ничего хорошего на остаток дня, который ему предстоит перетерпеть. — Простая удача, — отвечает Фрэнк. — О, извини, я отвлекаю, — говорит Джерард, глядя на учебники Фрэнка. Он едва не забыл, что Айеро — студент. Ему приходится посещать настоящие занятия и выполнять всякое дерьмо. — Все в порядке, — Фрэнк пожимает плечами. Он смотрит на Джерарда, действительно смотрит на него, вероятно, впервые с момента, как он зашел на каток, и тот выглядит именно так, каким Фрэнк себя чувствует. У него под глазами какие-то огромные мешки, и, раз ему приходится сутулиться, он точно не выспался. Он выглядит очень похожим на Майки, совершенно усталым и немного скучающим. Фрэнк хмурится при мысли, что он заставляет Джерарда скучать. — Да, но я пойду в свой офис и позволю тебе работать, — произносит Уэй. — Спасибо, — улыбается Фрэнк. Джерард останавливается и смотрит на Айеро пару секунд, прежде чем вспоминает, что собирался оставить его в покое. Он с неохотой идет дальше, хотя, была бы его воля, он бы просто остановился и еще несколько часов смотрел на парня. Тот просто чертовски красивый. Джерард приходит в офис, открывает дверь, а затем снова закрывает, чтобы создать Фрэнку подобие уединения. Айеро сидит рядом с одним из окон размером во всю стену, так что каждый, кто пройдет мимо, сможет увидеть его. Оказавшись в офисе, Джерард прислоняется к двери, чтобы снова начать дышать, о чем он забыл, как только увидел Фрэнка. Он просто убивает его, Уэй готов в этом поклясться. Каждый раз, когда он видит парня, то как будто забывает все, что знает. Забывает, как дышать или как моргать. Он клянется, что, если бы его тело не гоняло кровь по организму самостоятельно, он бы тоже забыл, как это делать. Он не понимает, почему, и в этом проблема. Фрэнк даже не такой уж и особенный по сравнению с другими парнями, которых он знает. Типа, нет веской причины, почему именно Фрэнк его привлекает, а не Пит или любой из других парней, раз уж на то пошло. В этом нет смысла. Конечно, Фрэнк немного больше в его вкусе, чем Пит, но все же, он знает последнего уже три года, и Айеро ему вообще не должен нравиться, учитывая, что они знакомы всего три дня. И все же, что-то в этом глупом чертовом парне заставляет сердце Уэя биться быстрее. Похоже на то, что, видя его, он начинает леденеть и гореть одновременно. Он просто не знает, почему. Это бессмысленно. В нем все бессмысленно. Фрэнк немного странный. Айеро почти не имеет смысла как хоккеист. Если бы он не видел его на льду и не знал его мастерство, Джерард, возможно, не поверил бы, что он вообще таковым является. Фрэнк странный на льду. Он очень особенный, не как все остальные. Он действительно катается, как девчонка, у него так много грации и баланса, что кажется почти неприемлемым для игры, но это работает. У него особый способ передвижения, и почему-то это превосходит все, что Джерард когда-либо знал. Словно Фрэнк учился иному виду спорта, чем Джерард. Он так же играет, знает те же правила, но то, как он играет, — что-то совершенно чужое. Джерард считает, что Фрэнк очень женственный, и, возможно, в этом и есть причина, почему он кажется таким другим на льду. Это также незаметная женственность, и дело не в том, как Фрэнк выглядит или как он себя ведет. А в том, как он себя преподносит. Это почти в его жестах. Это может быть причиной, почему он нравится Джерарду — потому что он настолько разительно другой и просто своеобразный, но в хорошем смысле. Что еще хуже, Майки может рассказать. Майки всегда может рассказать. Он видит Джерарда насквозь, словно он прозрачное стекло. Майки — единственный человек на планете, который знает о Джерарде все, за исключением того, почему он бросил хоккей. Он пытался это выяснить последующие после этого два дня при первой же возможности. Майки подмигнет ему, когда заметит Джерарда, пялящегося на Фрэнка, или скорчит рожицу, когда тот скажет что-то слишком кокетливое для него. Он может рассказать, и Джерард честно пытается изо всех сил скрыть это, но, честно говоря, Фрэнк просто заставляет его воспламеняться, в хорошем смысле. Майки все еще предлагает выведать у Фрэнка информацию для него. Узнать, чем он интересуется, и рассказать это Джерарду. Тот сказал «нет», но подмигнул при этом, чтобы показать, что ему все еще нужна эта информация, но он не хочет прямо признаваться в этом. Майки просто закатил глаза в ответ. Майки, возможно, единственный человек в команде, который принимает ориентацию Джерарда. Это потому что он его брат. Если бы Джерард был просто случайным парнем, возможно, он имел бы с этим одну или две проблемы. И кто сможет винить его? Парень, который обычно находится в раздевалке, полной шестнадцати полуголых парней, а затем продолжает смотреть на них же часами напролет? Как вообще кто-нибудь из них может быть в порядке? Конечно, Джерард никогда не пользовался своим положением таким образом, даже когда Фрэнк переодевался, потому что он не гребаный извращенец, но все же. Ни один хоккеист не смирится с этим. Почему они вообще должны? Фрэнк не исключение. Если бы он узнал, что Джерард чувствует, он бы, вероятно, просто разорвал с ним все связи так быстро, что у него не было бы возможности даже извиниться. Фрэнк бы ненавидел его, если бы знал. Он бы абсолютно презирал Джерарда. Почему Джерарду пришлось влюбиться в парня из команды? Почему он просто не мог иметь тайные отношения с парнем, которого встретил в Старбаксе? Все было бы намного проще. Уэй занят тем, что он сам не понимает, почти два часа, составляя разные планы для игры, а также те из них, которые предполагают включение Фрэнка в более важные позиции на льду. Он не осознает, который сейчас час, пока Тренер не заходит в офис около девяти. — Доброе утро, Джерард, — говорит она, бросая сумку на пол рядом со своим столом. Уэй здесь намного дольше, чем Тренер, и иногда он чувствует, что делает больше работы, но потом вспоминает, что он буквально ничего не знает о финансах, о бронировании гостиничных номеров, о поездках или о том, как придать команде бодрость во время разговоров между периодами хоккейной игры, или буквально что-нибудь еще, что делает она. Единственная работа Джерарда заключается в разработке стратегий. Он также запирает и открывает двери. Просто полирует все, что делает Тренер. Это третий год Джерарда в качестве помощника тренера, и они все еще ничего не выиграли. В прошлом году он думал, что они смогут выбраться из самого дна и попасть в турнир NCAA, проиграв в первом раунде, что все равно стало бы достижением для этой команды, учитывая, что они не добились даже этого за восемь лет; но это еще не произошло. Они самая худшая команда в регионе. Попасть в турнир NCAA по хоккею не так сложно, как в других видах спорта. В турнире всего соревнуется шестнадцать учебных заведений, по четыре из четырех разных регионов, из шестидесяти хоккейных команд первого дивизиона. Армстронг является частью северо-восточного региона, но, к сожалению, здесь одни из лучших команд в D-I, включая старый колледж Фрэнка в Бостоне. Чтобы попасть в турнир NCAA команда может либо заполучить автоматическую ставку, выиграв один из шести чемпионатов конференции, либо оставшиеся десять ставок, рассчитанные Политехническим институтом Ренсселера** в соответствии с сезоном. Другими словами, либо вы выигрываете конференцию, либо вы в среднем являетесь одной из четырех лучших команд в регионе. После того, как вы попадете в региональные команды, вас распределят в соответствии с вашим RPI в регионе. Номер один в каждом из них является лучшей командой в округе, номер два находится на втором месте, и так далее. Номер один играет с номером четыре, в то время как второй номер играет с третьим, и победители каждого идут соревноваться друг с другом в четвертьфинале. Победители четвертьфиналов попадают в полуфинал, иначе известный как «Ледяная Четверка», так как на тот момент остаются только четыре команды. В полуфинале команда-победитель из одного региона играет с командой-победителем из другого. В конечном счете, две победившие команды полуфинала сталкиваются в чемпионате NCAA. Чтобы наглядно понять, насколько Армстронг плох: они не были одной из шестнадцати команд в турнире ни разу за восемь лет. И они не были одной из четырех команд в полуфинале уже двадцать лет. И не выигрывали чемпионат сорок один год. В принципе, их команда — полное дерьмо. — Доброе утро, — отвечает Джерард и смотрит, как Тренер кладет стопку почтовых бумаг на стол после того, как снимет пальто. — Готов к сегодняшней тренировке? — спрашивает Тренер, подняв бровь. Это будет долгая, интенсивная, утомительная тренировка, потому что у них завтра вторая игра сезона. Джерард хотел бы, чтобы Фрэнк играл, но он еще не готов. Он надеется, что на следующей неделе Айеро будет готов к выходу, но до тех пор Джерарду придется просто выкинуть его со льда. Он определенно менее грубый вне катка, не такой потный, но есть что-то очень сексуальное в мальчике, который владеет каждым миллиметром льда. Джерард восхищается парнем, который может выбить дерьмо из других людей в хоккее. Наблюдать за Фрэнком в действии довольно зрелищно, и это, как известно, вселяет в голову Уэя грязные мысли. — Вроде того, — Джерард пожимает плечами. Он не в восторге от сегодняшней тренировки, это точно. Он определенно пессимист, когда дело доходит до состояния команды. Он хочет верить, что они способны на что-то великое, но это не значит, что Уэй это видит. — Угадай, что пришло по почте? — спрашивает Тренер, выглядя взволнованной, когда хватает посылку и разрывает ее упаковку, пока Джерард просто сидит, оглядываясь на нее, пожав плечами. Когда Джерард не высказывает предположения, она вытаскивает вещь, чтобы показать ему новый хоккейный свитер Фрэнка. — О, вау, это было быстро, — говорит Джерард, когда видит свитер. Он выглядит так же, как и все остальные, зеленого цвета, с большим логотипом «Зеленых Рыцарей» спереди. На спине написано «Айеро» крупными печатными буквами вместе с номером девяносто шесть. Джерард делает себе мысленную заметку о том, чтобы спросить Фрэнка, есть ли какое-то особое значение у этого числа, так как у большинства хоккеистов есть какой-то смысл в их номере. Номер Джерарда был годом, когда его отец выиграл турнир, — семьдесят четыре. Номер Майки — восемьдесят восемь, — год, когда сформировались The Smashing Pumpkins, являющиеся его любимой группой. Пита пришлось отговаривать от номера шестьдесят девять. — О, теперь он, возможно, начнет видеть себя частью команды! — воодушевленно произнес Джерард. — Он все еще был там, когда вы вошли? — Фрэнк? — переспросила Тренер. — Нет, я его не видела. А что, он был здесь? — Был, — кивает Уэй. — Вчера и сегодня. К слову, он что-то учил, когда я пришел сюда утром. Он очень сильно посвящает себя любимым занятиям, знаете. Он тренируется не только тогда, когда это необходимо, но и в свободное время. — В нем определенно есть что-то особенное, — говорит Тренер, довольная этим знанием, и садится за стол. — Да, — соглашается Джерард, а затем понимает, что он и Тренер, вероятно, думают о разных вещах. Уэй не заинтересован в том, чтобы притворяться, будто Фрэнк — плохой игрок, потому что это неправда, а его хоккейные навыки — не обязательно та вещь, которую Джерард использовал бы, но это делает его особенным. Даже если он чертовски хороший игрок, есть стопроцентный шанс, что он привлекал бы Джерарда, если бы не был хоккеистом. — Но почему он здесь? — спрашивает Уэй. — Я имею в виду, почему он? Из всех людей? Джерарду было поручено отсортировать кучу потенциальных игроков, как только Ланс получил травму. Тот факт, что команда была немногочисленна, заставил их придумать запасной план, а травма Ланса показала, насколько важна эта подготовка. Они уже подготовили список на этот случай, Джерард сортировал эти файлы, запомнив большое количество имен, так как он помог тренеру собрать новобранцев в прошлом году. Фрэнк, однако, не был на верхушке списка, который он отдал Тренеру. Джерард дал ей рекомендацию, основанную на людях, которых он видел; парень из Пенсильвании был его первым выбором, и это, очевидно, не Фрэнк. Айеро даже не попал в первую пятерку. Так почему же он? Почему из всех людей именно Фрэнк здесь? — Он… — Тренер замялась. — Он чинит команды. — Он что? — спрашивает Джерард. — Чинит команды, — отвечает она. — Я наблюдала за ним с середины его второго года обучения в старшей школе. Я очень хотела заполучить его в команду, но, когда мы выдали все наши стипендии в прошлом году, у меня не получилось убедить университетский совет выделить одну для Фрэнка. Очевидно, после травмы Ланса они не могли сказать мне «нет», и я с самого начала знала, кого хотела. Фрэнк исправляет команды. Он не знает, что он это делает, или, по крайней мере, так кажется со стороны, но это так. Я ездила в Джефферсон, знаешь, в старшую школу Фрэнка. Они не были отличной командой пять лет назад, а потом внезапно встали с колен, как по щелчку пальцев. Это было очень неожиданно. Ты знаешь, как важно для команды перейти от постоянных проигрышей к двухлетним победам в финале? Как только Фрэнк присоединился к ним, все изменилось. Я наблюдала за ним из-за этого. Так что, когда пришло время, разумеется, это должен был быть он. Как это мог быть кто-то еще? — Что в нем такого, что он собирает команды воедино? — интересуется Джерард. — Я понятия не имею, — честно говорит Тренер. — Но что бы это ни было, нам это нужно. — Откуда вы знаете, что это именно он изменил ту команду? — спрашивает Уэй, настроенный скептично. Это кажется ужасно рискованным, учитывая, как много существует разных переменных, как только дело доходит до хоккея. В старшей школе единственное, что важно — иметь крутого доминирующего игрока в команде, потому что это просто лучший парень в школе. В колледже ты не попадешь в команду, если ты просто не чертовски хорош. Это решение не основано на том, кто посещает то же учебное заведение; это решение, которое охватывает всю страну, ища лучших игроков для конкуренции. Делать все ставки на Фрэнка не кажется логичным. Идея того, что Фрэнк исправил свою команду в старшей школе, вполне вероятна, но это не означает, что он может сделать то же самое дважды. Даже если так упорно надеяться на его способность сделать это, в любом случае нет гарантии на какую-либо победу. — Ты видел его там на льду. Видел, что он может сделать и из чего сделан он сам, — говорит Тренер. — Ты пытаешься сказать мне, что не он изменил ту команду. И я осмелюсь попросить тебя заявить, что он не может сделать то же самое для нас.