All We Need is Daylight

— Погоди, ты ведь меня разыгрываешь, верно? — спрашивает Фрэнк. — Что, тебе не нравится название команды? — Вы «волшебная викторина Гарри*»? — кисло отвечает Айеро. — Это хорошее название! — говорит Пит. — Наши предки плыли по семи морям, не отступая ни на шаг и уничтожая целые культуры, просто чтобы дать нам это название, а ты смеешь его отвергать? Я так не думаю, сэр! — Ты воспринимаешь это слишком серьезно, это плохой каламбур, — произносит Патрик, закатывая глаза. Пит наигранно хмурится и выглядит, как клоун без макияжа, и Фрэнк может сказать по глазам Патрика, что тому требуется немало усилий, чтобы не поцеловать его. Айеро очень хочет, чтобы у него был такой человек. Кто-то, кто просто является чертовым идиотом, и независимо от того, что он делает, это будет являться самой милой вещью в мире. Джерард немного придурок, если честно, но Фрэнку нельзя его поцеловать, что является серьезным обломом. — Это прекрасный каламбур, прекрати неуважительно относиться к каламбуру! — По крайней мере, ты красивый, — говорит Патрик, затаив дыхание, и Фрэнк так чертовски завидует, что сжимает руки в кулаки. Хотя он пытается не быть таким парнем. Он действительно счастлив за них; счастлив, что они выглядят влюбленными. Он знает, что является третьим лишним, и это отстойно. По крайней мере, Джерард тоже будет таковым. Если бы все зависело от Фрэнка, то это было бы двойным свиданием, но мир просто иногда несправедлив. — Мы выиграем сегодня, я это чувствую, — произносит Пит. — Мы не выигрывали целый год из-за того, что ты продолжаешь шутить вместо ответов на вопросы, — говорит Патрик. — Ответ на вопрос «В каком году человек впервые попал на Луну?» не «Митохондрия — это источник энергии клетки». — Ладно, но ты уверен? — отвечает Пит. — Я вполне уверен. — Но ты абсолютно уверен? — Я бы так сказал. — Ответ — в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, — говорит Фрэнк. — Не могу сказать, что «Зажигай со Стивенсами» ничему тебя не научил. — Я правда хочу этот бесплатный кофе, Пит, — произносит Фрэнк. — Не отнимай это у меня. — Поймите, если появляется прекрасная возможность для каламбура, я не собираюсь от нее отказываться. — Не переживай, — говорит Патрик. — Если он тебя сильно взбесит, я его ударю. — Он уже немного меня бесит, — жалуется Фрэнк, и Патрик несильно ударяет Пита в руку, потому что он хороший друг. — Сучка, — Пит качает головой. — Так, где Джерард? — спрашивает Фрэнк самым повседневным голосом, всматриваясь в оживленный кампус вокруг них, ища эти черные волосы, которые он узнает везде. — Он будет ждать нас там, — уверяет Пит. Кофейня, которая проводит ночь пустяков, — единственная в этом городе, не являющаяся Старбаксом. Это небольшое место, владельцем которого является семья, делающая лучший чай масала в мире, или, по крайней мере, это то, что ему продолжает говорить Пит, который, будучи противным геем, следит за местами, где делают лучший чай. Всего три типа людей любят чай: британцы, люди, которые хотели бы быть британцами и геи. Все остальные понимают, что чай по вкусу напоминает воду из пруда. Фрэнк смотрит в землю, когда они проходят через часть университетского городка, который технически также является небольшим городом, но все же по-прежнему кампус. Айеро задается вопросом, где живет Джерард, поскольку он никогда не видел, в каком направлении тот уходит, помимо того, что это где-то слева от катка, но это ни о чем ему не говорит. Фрэнк не может представить Джерарда, который занимается всякими взрослыми вещами; просто так странно об этом думать. Он не может представить его в собственной квартире, оплачивающим счета или готовящим еду. Джерард похож на парня, который нашел способ сжечь сок. Однако Фрэнк может представить Джерарда, живущего в квартире над студией звукозаписи или магазином комиксов. Возможно, даже над кофейней, как в «Друзьях». Он может вообразить, как Уэй заказывает пиццу каждый день, хотя у него на кухне стопка пустых упаковок, а он никогда не выбрасывает их. Джерард также из тех парней, кто снимает носки и оставляет их в гостиной. Тот, кто будет хранить коробку из-под Cheez-It** на прикроватной тумбочке. Он также может представить его коллекцию Netflix, полную дерьмовых фильмов ужасов и сериалов о супергероях, но в то же время и несколько завалявшихся там документальных фильмов о животных. Вероятно, он засыпает на диване чаще, чем в своей постели; либо чувствует себя там слишком комфортно, чтобы уходить, либо он слишком уставший посреди фильма, чтобы досмотреть его. Фрэнк теряется в своих мыслях, которые целиком наполнены тем, каким должен быть Джерард изнутри и насколько он хотел бы иметь возможность разделить это с ним. Это раздражает, на самом деле, что Джерард такой милый и потрясающий. Что за черт. Мысль о том, будто он — все, чего Фрэнк хочет, но является натуралом. Честно говоря, это просто жестоко. Это доказательство того, что если Бог есть, то он просто любит издеваться над людьми. Как когда вы удаляете лестницу из бассейна при игре в Симс. Это Джерард делает с Фрэнком. Уэй — все, чего он хочет, и даже больше, но кто-то на небесах забыл повернуть рычаг, делающий его геем. Фрэнк в потрясении обнаруживает себя в слишком-теплой-чтобы-быть-современной кофейне, где пахнет тем, из чего делаются мечты. Здесь невероятно много людей, каждый столик и даже пространство возле стен занято. Каждый из этих людей — студент, и Фрэнк узнает некоторых, так как неоднократно проходил мимо них. Фрэнк хмурится, переживая о том, что им некуда будет сесть, придется стоять или вообще уйти. По крайней мере, до тех пор, пока Пит не замечает Джерарда в углу помещения, сидящего в одиночестве и ощущающего на себе неприязненные взгляды всех людей вокруг, которые просто думают, что он один занял себе весь столик, пока они вынуждены стоять. Уэй прикрывает глаза при виде Пита и выглядит облегченным, когда они подходят. Когда Фрэнк впервые видит Джерарда, он не знает, из-за того ли, что сегодня один из тех редких дней, когда у них нет тренировки, но тот выглядит гораздо красивее, чем обычно. Его штаны, возможно, слишком узки, и он в футболке Misfits, а также, скорее всего, недавно принял душ, потому что его волосы выглядят мягкими и пушистыми. Джерард, должно быть, пытается произвести на кого-то впечатление; возможно, на девушку, которая так же каждый раз участвует в ночи пустяков, потому что он никогда не прилагает таких же усилий на тренировках. Конечно, Джерард пытается впечатлить Фрэнка; он не уверен, намеренно или подсознательно, но просто знает, что это так. Айеро упоминал что-то о том, что ему нравятся Misfits, так что Уэй пытается пользоваться этим. Джерард знает, что тот влюблен в какую-ту девушку с тех пор, как ему было пять, но глубоко внутри он оптимист и надеется когда-нибудь стать настолько неотразимым, что Фрэнк посмотрит на него другими глазами. Это могло бы случиться. Много всего странного уже случилось. Джерард не ожидал, что Фрэнк будет здесь, пока не получил второе сообщение от Пита, за час до того, как он покинул свою квартиру. Это заставило его почти полностью переодеться, действительно принять душ, а затем потратить полчаса, пытаясь заставить свои волосы выглядеть идеально. Это того стоит, потому что ему нужно выглядеть красивым для Фрэнка. Даже если тот — натурал, и у него нет никаких шансов, в обязанности Уэя все равно входит выглядеть так хорошо, как он только может. На самом деле, это что-то в его голове. — Хэй, парни, — говорит Джерард, пытаясь встретиться с Фрэнком взглядом на долю секунды, прежде чем понимает, что это плохая идея. Он знает, что если увидит эти карие глаза, то, вероятно, слишком опьянеет, чтобы отвести взгляд. Он не уверен, что сможет когда-либо здраво мыслить, пока глаза Айеро так его преследуют. Джерард обожает карие глаза, что только усугубляет ситуацию. Если бы у Фрэнка были голубые или зеленые, жизнь Уэя была бы намного легче, но нет, разумеется, его глаза должны быть настолько притягательного цвета. Они темного оттенка коричневого, и вообще, чем глаза светлее, тем более невинным выглядит человек, но у него они темного оттенка, что заставляет его выглядеть грешником. Джерард не жалуется. Фрэнк оказывается загипнотизирован Джерардом и практически замирает на месте, увидев его. Это дает Патрику возможность поговорить с ним относительно наедине, когда Пит подходит к столу, чтобы занять место рядом с Джерардом. — Фрэнк, — шепчет ему Патрик, и Айеро поворачивается, чтобы посмотреть на него и увидеть в его глазах что-то знакомое, но он не может понять, что именно. — Что случилось? — спрашивает Фрэнк, пытаясь быть таким же тихим, как и Патрик, что довольно сложно, учитывая, насколько здесь многолюдно и, соответственно, шумно. — Ты подумаешь насчет интервью, не так ли? — интересуется Патрик, что вызывает осознание у Фрэнка. Он почти забыл, о чем тот его просил немногим ранее, но теперь вспомнил. Он не уверен, что ответить на это, так как не знает, хочет этого или нет. С одной стороны, ему ничего от этого не будет. Это было бы просто интервью о его существовании, которое он бы дал Патрику. Ничего в этом не могло бы повлиять на него в положительном ключе, но вот последствия этого интервью могут быть огромными. Что, если хоккейная команда плохо к этому отнесется? Что, если они устроят настоящую охоту на ведьм, если узнают, что один из них — гей? Что он в таком случае будет делать? Если они попытаются атаковать его или кого-то другого из команды за то, что он гей, — Фрэнк не знает, что сделает. Он не может позволить им угрожать кому-либо за то, что он совершил. Что, если они узнают о Пите? В конечном счете, это была бы его вина, если бы его секрет раскрылся из-за интервью, которое дал бы Фрэнк. Он не может этого допустить. Но в то же время, Патрик говорит дело. В этом учебном заведении нет спортсменов-геев, точка. Никого. Но их должна быть дюжина или около того, может, больше. Кампус действительно большой, и даже по статистике здесь не может не быть ни одного гея. Они все, должно быть, слишком напуганы, раз никто из них не заявил о себе. Фрэнк может представить, каково им, потому что чувствует то же самое. Если бы Айеро прочел статью об анонимном гее-бейсболисте, футболисте или каком-нибудь другом спортсмене, он бы почувствовал облегчение. Он бы чувствовал себя лучше, более действительным. Ощутил бы, что не борется с течением, которое может затянуть его в водоворот. Он бы на самом деле почувствовал, что имеет право на существование, чего никогда не ощущал ранее. Фрэнк ничего не говорит Патрику, а просто обращает свое внимание на остальных двух парней за столом. Он даже не помнит, как садится, но вот он. Джерард сидит напротив него, и он сильно этому рад. Если Уэй будет напротив него, он не сможет случайно коснуться его руки, а значит, все будет в порядке. Просто то, что рука Джерарда находится в паре дюймов от него, вызывает у Фрэнка эмоции, которые он не может описать. До встречи с Джерардом он никогда не чувствовал этого раньше. Это странное и немного внеземное чувство. Знать, что Уэй находится прямо там, в нескольких сантиметрах от него, так ужасно близко, но в то же время достаточно далеко, чтобы он не мог его коснуться, — это просто безумие, и все лишь усугубляется. Это заставляет его хотеть и жаждать больше, чем обычно. Их близость лишь делает сложнее принятие того факта, что Джерард ему не принадлежит. Ему нужно избегать этого чувства, потому что оно действительно мучило его в самолете прошлой ночью, что является причиной того, почему он сбежал от Уэя сегодня утром. Он не думал, что сможет вынести это снова. Тем не менее, сидеть напротив Джерарда тоже довольно сложно. Это определенно не настолько сложно, как до этого, так как никто не держит его; но это напоминает ему о том, насколько тот привлекателен, — даже больше, чем обычно. Он просто… Фрэнк даже не знает, что он. Как он просто так выглядит? Как кто-нибудь может быть таким идеальным? Как Айеро вообще должен думать, когда Джерард рядом? Это ужасно. Он ненавидит то, насколько сильно тот ему нравится. Он просто хотел бы владеть им, целиком и единолично. Он хочет любить Джерарда, купать его в обожании. Фрэнк был бы самым лучшим гребаным парнем, он знает это. Он бы выдвигал для Джерарда стул, если бы они ходили куда-нибудь на обед, открывал бы для него дверцу машины. Он бы покупал Джерарду мягкие игрушки, когда у того плохой день, каждый раз обнимал бы его, если это сделает его счастливым. Он бы готовил для него и, вероятно, тратил бы слишком много времени на то, чтобы убедиться, что все идеально, а затем мыл бы посуду, чтобы это не приходилось делать Уэю. Он бы покупал ему Oreo в три часа ночи, если бы Джерард захотел, и нес бы корзину для продуктов, когда они ходили бы в магазин. Он просто был бы фантастичен в этом; это то, для чего он родился, и все же у него до сих пор не было возможности быть таким парнем. Он так сильно хочет им стать, идеальным возлюбленным, и тот факт, что ему не выпадало такого шанса, — настолько отстой, что он не может выразить это словами. — Я чертовски готов к ночи пустяков, — говорит Пит остальным за столиком. — Здесь, должно быть, как минимум две сотни человек, — произносит Фрэнк. — Эта ночь тянется дольше, чем обычно, — говорит Джерард. — Когда погода лучше, они проводят ее на улице. — Почему здесь так много людей? — Разве ты не слышал о бесплатном кофе? — спрашивает Джерард. — Бесплатный кофе на сумму двадцати пяти долларов. Я бы отдал свою левую руку за это. — Честно говоря, для студента двадцать пять баксов кофе хватит на полтора дня. — Но это целые сутки и еще половина, в течение которых не надо платить за кофе, — замечает Пит. — Я едва ли могу себе это позволить и не умереть. — Как они делят двадцать пять долларов на четыре игрока команды? — спрашивает Фрэнк. — Мы выясним это, когда победим, — произносит Пит. — Когда мы выиграли в прошлый раз, мы с Патриком были первокурсниками, так что, это было сто лет назад. — Мы выиграли кексы, — Патрик смотрит вдаль, как будто вспоминая. — Это стоило того, — говорит Пит и поднимает руку, ожидая, когда Джерард даст ему «пять». Тот качает головой, явно не желая делать этого, но он все еще друг Пита, и на всем свете нет ничего хуже, чтобы оставаться с поднятой рукой, поэтому он неохотно отбивает ему по ладони. — Пит съел мои кексы, — произносит Джерард, глядя на Фрэнка, но не в глаза, потому что он не может. — Я оставил тебе один! — возражает Пит. — Да, но ты съел его. — Ты не любишь арахисовое масло, — пожимает плечами Пит. — Ты специально «оставил» мне кекс с арахисовым маслом, потому что знаешь, что я его не люблю и не буду его есть. — Я? — говорит Пит преувеличенным тоном, прикладывая руку к груди и выглядя оскорбленным. — Я бы никогда. — Это жестоко, чувак, — Фрэнк качает головой. — И именно я знал финальный ответ! — восклицает Джерард. — Блять, теперь ты меня завел, чувак. Ты должен мне кексы. Чудно! — Джерард, я просто куплю тебе парочку кексов с арахисовым маслом… — и в этот момент Патрик пинает его под столом. — Ауч! Чувак! — Он заслуживает кексы, — говорит Патрик. Фрэнк бы отдал Джерарду свой кекс. — Я… — начинает Пит, но его прерывает звук микрофона со стороны того, что Фрэнк назвал бы сценой, если хорошенько прищуриться. Айеро смотрит на женщину, стоящую там. Она определенно хиппи, но, вероятно, очень милая, может быть, даже присутствовала на Вудстоке, такая пожилая леди. Также она выглядит так, словно погадает вам по ладони и поставит за вас свечку. Она в безвкусной юбке торговки, источающей ауру дамы, с которой вы не захотите связываться. Джерард называет ее Трелони. Фрэнк решает, что она нравится ему. — Дамы, господа и люди, не ограниченные социальными рамками, добро пожаловать на ночь пустяков. Для меня большая честь, что вы проведете свой субботний вечер здесь, с двумя сотнями ваших ближайших друзей. Затем она объясняет правила и предупреждает, что каждого, кто будет пойман на обмане, например, используя свой телефон, будет преследовать дух пожилого человека, который не знает, когда стоит заткнуться, и начинает каждое предложение со слов «а в мое время». Фрэнк понимает, что это серьезная угроза, и он уверен, что лучше бы умер. После объяснения правил она задает первый вопрос, касающийся каких-то переговоров, которые, несомненно, когда-то звучали на лекции, на которой он уснул. Можно с уверенностью сказать, что он не знает ответа. Проходят первые три вопроса, а Фрэнк совсем не помогает. — Хорошо, кто из них Кеннет Бьянки, а кто Кеннет Брана? Я все время их путаю, — говорит Пит. — Ну, Кеннет Брана сыграл Златопуста Локонса и Гамлета. Кеннет Бьянки убил двенадцать человек, — поясняет Патрик с этим усталым взглядом на лице, как будто это то, чем он занимается регулярно. Не Пит путает знаменитостей и серийных убийц, а скорее его идиотизм. — Как ты еще случайно не выходишь на проезжую часть? — спрашивает Джерард с таким выражением лица, которое ни с чем не сравнится. — О, со мной такое случается постоянно, — отвечает Пит. — Я просто везучий ублюдок. — Почему это меня не удивляет? — произносит Джерард, поднимая взгляд вверх и обращаясь лично к Богу. — Ну, оба варианта неверны, потому что ответ — Уиллем Дефо, но то, как вы вытащили это из самой задницы, впечатляет, — говорит Фрэнк, качая головой и хватая бумагу раньше Патрика, который записывал большую часть ответов. Айеро просто гордится тем, что знает ответ на один из вопросов. — Что бы мы делали без тебя? — спрашивает Пит. — Ну, я знаю, что бы ты сделал, — отвечает Фрэнк Питу. — Провалился бы в открытый люк. — Ну, если ты не должен в них падать, почему они так называются***? — О, Пит, — кивает ему Патрик, также возможно думая, что удивительно, что Пит еще не убился. Если бы он был персонажем «Друзей», он был бы Джоуи. Майки был прав на днях, когда назвал Пита особенным. Он действительно такой. И это на самом деле благословение, что Пит единственный в своем роде, потому что, честно говоря, мир не выдержит двоих таких. Фрэнк впадает в разговор и выпадает из него, сосредотачиваясь на вопросах, которые задает Трелони, но затем возвращается к размышлению обо всем остальном, когда понимает, что он не знает ответа. Он записывает несколько ответов: он знает название горного хребта, знает массу вопросов о музыке, даже о дерьмовой, как в вопросе о Кэти Перри. В основном он думает о Джерарде. Он также слишком много смотрит на него, но считает, что это вполне приемлемо из-за того, что Уэй сидит прямо напротив него. — Я знаю это, — говорит Пит, выглядя серьезным, прежде чем произнести: — Митохондрия — это источник энергии клетки. — О, отъебись, — говорят все остальные за столом практически синхронно. За исключением Патрика, который, по-видимому, не матерится и вместо этого произносит «отвали», как сказал бы пятиклассник, прежде чем спрятаться за своим ланч-боксом и захихикать. Фрэнк смотрит на Джерарда, который на самом деле настолько красив, что это нечестно. Нечестно, что парень, который нравится Айеро, должен выглядеть так. Может ли мир быть более жестоким? Если вы собираетесь наделить парня таким лицом, то, по крайней мере, сделайте его придурком. Наделите его огромным недостатком. Сделайте его убийцей, мудаком или фанатом «Blood on the Dancefloor». Просто несправедливо, что он идеален. Как Фрэнк может не влюбиться в того, кто выглядит, как Джерард? И когда парень, который тебе нравится, любит комиксы и панк музыку? Он считает, что у Уэя есть только один недостаток: гетеросексуальность. Крошечная часть Фрэнка знает, что у Джерарда нет даже этого. Он, вероятно, ближе всего к идеалу. Если честно, Джерард думает так же о Фрэнке. Что бы Айеро только ни сделал, чтобы Уэй был геем. Он бы буквально продал свою душу. Вероятно, он бы не бросил хоккей, но помимо этого сделал бы что угодно. Конечно, это невозможно, потому что, если бы Джерард был геем, ему пришлось бы все равно бросить хоккей, если бы он только не держал это в секрете, как Пит и Патрик. Фрэнк не знает, смог бы он это сделать, потому что он хочет иметь парня и хочет, чтобы его не волновало, знает ли кто-нибудь об этом. Он мечтает быть открытым на эту тему, не грубым, неприятным или чрезмерно ласковым на публике, он не желает этого делать. Он просто хочет держать Джерарда за руку, идя по улице. Это действительно все, о чем бы он просил. Он хотел бы иметь возможность сказать, что идет на свидание со своим парнем, товарищам по команде, и чтобы никто из них не тронул и волосок на его голове. Хотя он бы жил, храня это в секрете, если бы это был Джерард. У Фрэнка простые желания. К сожалению, их простота не делает их осязаемыми. Айеро снова начинает думать об интервью Патрика. В этом учебном заведении так много одиноких геев. Даже те, кто не скрывает это, должно быть, чувствуют себя потерянными и одинокими. Это своего рода позиция, которую каждый принимает, когда понимает, что он гей. Вы просто чувствуете себя аутсайдером, когда остальные начинают думать, что вы другой. Вы не такой, как они. Вы не ошибка, но и не правильный. Вот как большинство натуралов это видят, даже те, кто нормально к этому относится, но в то же время между ними и нами, скорее всего, всегда будет пропасть. Тем не менее, многие из них чувствуют себя опустошенными в этом кампусе. Не обязательно геи, просто так много людей чувствуют себя аутсайдерами: любой, кто не является цисгендером, и каждый, кого не привлекает противоположный пол. Их так много. Не все из них признаются в этом — некоторые полностью, а некоторые совсем немного. Не все они занимаются спортом, но у каждого из них есть друзья; люди, которым они боятся рассказать, но хотят, чтобы те знали. Фрэнк всего лишь рыба в очень большом море. Он не единственный, кто чувствует себя так. Он не единственный, у кого есть Джерард. Он не единственный в команде боится рассказать. Он не единственный, кто напуган. «Волшебная викторина Гарри» не выигрывает подарочную карту на двадцать пять долларов. Ее выигрывает команда, которая гораздо больше заслужила это, так как они ответили правильно почти на все вопросы. Хоть они и не выиграли, Фрэнк, по крайней мере, чувствует, что он внес свой вклад в команду. Он хотел бы знать, на каком они месте по сравнению с остальными, но здесь, должно быть, по крайней мере пятьдесят команд, и невозможно, чтобы Трелони и ее помощники рассчитали все настолько быстро. Тем не менее, Фрэнк не может сказать, что ему не понравилось. Это его первая ночь, проведенная вне дома, за, ну… все время. Кроме первого дня, когда он только приехал сюда, и он вместе с некоторыми другими ребятами из команды пошли выпить кофе; это была первая социальная вылазка с друзьями, на которой он присутствовал. Большая ее часть была потрачена на Джерарда, но Фрэнк не сказал бы, что это плохо. Несмотря на то, насколько мучительно любить Уэя, Фрэнку все равно нравится проводить с ним время. Очевидно, что недостатком этого является то, что, чем чаще он проводит время с Джерардом, тем сильнее влюбляется в него, но он просто должен смириться с этим. Ему слишком нравится его компания, чтобы отказывать себе в этом. Он ничего не может поделать. Смех Джерарда заразителен, его голос опьяняет. Он выражает себя даже в каких-то мелочах, жестикулируя или разговаривая глазами точно так же, как и реальным голосом. То, как он воодушевляется из-за мелочей, или как его нос немного морщится, когда он широко улыбается. Честно говоря, Фрэнк считает, что лучше всего здесь подойдет слово «мило». Это не значит, что он не привлекателен или что-то в этом духе, просто он гораздо более милый, чем что-то еще. Он хихикает, и его лицо становится выразительным при каждой небольшой эмоции или когда кто-нибудь что-нибудь скажет, словно все вокруг него достойно реакции. Большинство времени он потерян в своем маленьком мире, это похоже на то, что вы смотрите на Джерарда, пока он где-то еще, исследует другие планеты, делает новые открытия. Он так полон жизни, и все это скрыто за его мешками под глазами, но увидеть сквозь поверхностный слой не занимает много времени. Когда вы впервые видите его улыбку, вы можете сказать, что за ней скрывается. Джерард — это целый мир, который только и ждет, чтобы его выпустили. Фрэнк безнадежно влюбляется в него. — Если мы все равно были обречены на провал, я должен был использовать все эти каламбуры. Я должен был пошутить про «Джанго освобожденного», когда у меня была такая возможность. — Что бы мы делали без тебя, Пит? — спрашивает Патрик. — Я не знаю, но у вас определенно было бы меньше проблем со зрением из-за того, как часто вы закатываете из-за меня глаза. — Вот почему я ношу очки, — произносит Патрик, выглядя так, словно он только что решил сложнейшую математическую задачу. Пит ухмыляется, и Фрэнк хотел бы, чтобы они все были хотя бы наполовину такими же милыми парочками, но у них нет такой возможности. Это отстой. Он не может представить, насколько хреново ему было бы хранить отношения в секрете. Он знает, что это когда-нибудь неизбежно произойдет. Фрэнк просто не может быть одиноким холостяком вечность, не говоря уже о том, насколько сильно он этого не хочет. Ему придется когда-нибудь рискнуть, но он не уверен, что в конце концов ему когда-нибудь хватит мужества. Он хочет, чтобы это было с Джерардом. Он не будет против того, чтобы держать это в секрете, если будет возвращаться домой к нему. Это похоже на то, как когда ребенок идет к врачу за прививкой от гриппа, но мама покупает ему кусок пирога. Да, вам сделали прививку, и ваша рука болит, но, с другой стороны, у вас есть пирог. Фрэнк берет свое пальто и действительно жалеет о том, что ему придется уйти от Джерарда. Он хотел бы провести с ним всю ночь. Гораздо больше, чем одну. Джерард наблюдает за Фрэнком, изучает его с мучительным чувством. Он так сильно хочет подойти к нему и поцеловать, что очень трудно оставаться на месте. Он фактически должен сдерживаться. Тяжело, когда он так близко. Джерард хотел бы эмоционально оттолкнуть Фрэнка. Но он не может. Его манит опасность. Айеро как сирена. Он знает, что не должен ничего делать, но тот просто слишком соблазнителен, чтобы так просто уйти. Он знает, что не может поцеловать Фрэнка и что нахождение где-нибудь неподалеку от него вперемешку с мыслями, как же сильно он хочет это сделать, ни к чему его не приведет. Нахождение поблизости не сделает парня менее натуралом. Но хотя он знает, что это бессмысленно, — ему слишком сильно нравится Фрэнк, чтобы его это волновало. Он скорее будет подвергаться пыткам из-за того, как сильно он хочет Айеро, чем вообще не иметь его в своей жизни. Прошла всего неделя, но такое ощущение, будто он знает Фрэнка много лет. Наверное, потому, что он, так или иначе, где-то поблизости. Даже когда он не разговаривает с Джерардом, Фрэнк появляется прямо у него под носом. Он много занимается на катке. На трибунах, на сиденьях и иногда даже на полу в вестибюле. Он также часто видит Айеро, ходящего с одного занятия на другое, из-за того, что его общежитие расположено настолько близко к катку. Он не следит за ним, не намеренно, но всегда замечает Фрэнка, когда тот попадает в его поле зрения. Он никогда не мог пропустить его. — Ты в порядке? — спрашивает Пит, когда Джерард как бы уходит в себя, глядя на Фрэнка, надевшего пальто. — Что? — переспрашивает Уэй, возвращаясь из своих фантазий, словно кто-то выстрелил в него из рогатки. — Я в порядке. Просто задумался, наверное. Пит пожимает плечами, особо не думая об этом. Джерард часто уходит в раздумья, это нормально для него. Он никогда не бывает целиком и полностью там, где, вы думаете, он находится. Часть его всегда где-то еще. Он как космонавт, но привлекательный. Фрэнк этого не замечает, он слишком сосредоточен на своих мыслях и проблемах. Когда четверо из них выходят за дверь, Айеро начинает чувствовать что-то в животе и понимает, что принял решение относительно этой статьи Патрика. Просто в этом так много риска. Слишком много. Секрет Фрэнка и Пита. А еще тот факт, что команда может рухнуть под весом чего-то подобного, особенно если они не знают, кто именно среди них гей. Если они выяснят это, то просто вышвырнут его из команды, а если нет, то будут подозревать каждого. Но такому большому количеству людей нужна эта статья. Так много людей могут почувствовать надежду, комфорт, ураган положительных эмоций из-за жертвы Фрэнка. Они могут почувствовать себя менее потерянными. Могут почувствовать себя действительными. Даже если они не знают, кто такой Фрэнк; чувствовать, что вы принадлежите чему-то — это то, чего заслуживает каждый человек, но у многих людей этого нет. Джерард придерживает для него входную дверь, поскольку дюжина или около того других людей пытается покинуть кофейню одновременно. Фрэнк бормочет «спасибо», но он не уверен, услышал ли Уэй его. — Патрик, — говорит Айеро, догнав его, как только свежий воздух ударяет в их лица, и тот начинает спешить в свое общежитие. Он не хочет, чтобы Патрик ушел слишком далеко, пока Фрэнк не передумал. Он колеблется, потому что это важное решение, даже если оно пока не кажется таковым. Но Айеро, как правило, чувствует себя более ясно до того, как начинает серьезно задумываться над чем-либо. Немногим раньше, когда он решил рассказать Патрику о своей тайне, он сообщил ему, что ему есть, что сказать, и это усилило его решимость сделать это. Это обязательство отнимает часть веса, даже несмотря на то, что он может сказать «неважно». — Да? — спрашивает Патрик, хмуря брови, будучи неуверенным по поводу того, что Фрэнк собирается ему сказать. Он все еще ждет его ответа, почти точно зная, что тот собирается ему ответить. Он скажет то же, что и Пит. Это слишком рискованно. Все в порядке, это решение Фрэнка; он просто считает, что это помогло бы многим людям. — Эта статья, интервью? — произносит Айеро, и Патрик кивает — он уже знал, о чем тот. Фрэнк делает глубокий вдох, а затем говорит: — Считай, я в деле.