All We Need is Daylight

Фрэнк выбегает из раздевалки сразу же, как только заканчивает принимать душ и переодевается в повседневную одежду. Он знает, что остальные ребята собираются праздновать и устраивают вечеринку в самом странном месте, которое только можно придумать, — в «Оливковом Саду*». Фрэнку было сложно отказаться от приглашения, но он хочет попытаться затащить туда и Хейли, если сможет. Ему надо многое наверстать и не меньше всего отпраздновать. Джерард, скрестив руки на груди, наблюдает за тем, как Айеро покидает раздевалку, и некоторые эмоции очень четко видны на лице Уэя. Он выглядит невероятно раздраженным, и никто, даже он сам, не уверен, кто именно является этому причиной, но он не настолько в праздничном настроении, как остальные, из-за тотального разгрома команды противника. Все улыбаются и дают друг другу «пять», а также Пит напевает «We Are the Champions» действительно невероятно громко, и, так как он не умеет петь, это новый опыт для всех остальных. Между тем, Патрик сидит снаружи на одной из скамеек, слушая, как Пит поет достаточно громко для того, чтобы его было слышно даже вне раздевалки. Он отчаянно желает, чтобы тот вышел, и еще сильнее ему хочется поцеловать своего парня. У них, вероятно, не будет шанса это сделать до более позднего вечера, потому что Пит, как капитан команды, ни при каких обстоятельствах не может пропустить празднование. Он не сможет это сделать, даже если его похитят инопланетяне. Когда Фрэнк наконец покидает раздевалку, он обнаруживает, что Патрик сидит примерно в пяти футах от его мамы и Хейли, выглядя очень неловко, что, к слову, происходит каждый раз, когда люди проходят через двери и оказываются в ночи. Каток покидает не такое большое количество людей, но этого достаточно, чтобы Патрик сжался до еще меньших размеров, чем сейчас, что говорит о многом. Фрэнк кивает другу, но сначала идет к своей маме, потому что с первым он видится каждый день, и тот вряд ли обидится. Его мать, прежде всего, одаряет его взволнованным взглядом, а затем хватает Айеро, крепко обнимая его. Это смесь объятий типа «я скучала по тебе так сильно с тех пор, как ты улетел в университет» и «я так горжусь, что ты выиграл», что означает, что Фрэнку могли бы сломать одно или два ребра таким образом. — Мам, слишком сильно, мне нужен воздух, — говорит Фрэнк, и только через несколько секунд она отстраняется. — Прости, — произносит женщина. — Кажется, что прошло много лет с тех пор, как я в последний раз видела тебя! — Прошло около двух месяцев, ма, — отвечает Айеро. — Что для матери как двадцать лет! — Я в этом не сомневаюсь, — Фрэнк качает головой, снова покраснев от того факта, что Патрик наблюдает, как его мать ведет себя с ним, словно с ребенком. Хотя он действительно скучал по ней, в этом нет сомнений. Он тоскует по дому. Он действительно скучает по гребаной готовке его матери, и не то чтобы в этом университете с питанием все совсем плохо, просто, черт возьми, если это приготовила не она, то это в любом случае хуже. Он также тоскует по запаху своего дома, и это одна из тех вещей, по которым вы никогда не будете скучать, пока их у вас не отберут. Там пахнет его мамой, и он просто нуждается в ней, но не хочет, чтобы это было так очевидно. Он просто желает уехать домой вместе с ней, за исключением того, что он также хочет пообщаться сегодня вечером со своими друзьями. Он, вероятно, смог бы уговорить ее остаться на выходные, но тогда ему пришлось бы пропустить сегодняшнее празднование. Ему также пришлось бы пропустить идеально запланированное времяпровождение с Джерардом на этих выходных. Фрэнк все же хочет как-нибудь приехать на пару дней домой, потому что он сможет провести практически каждую секунду времени не в кровати, а занимаясь фигурным катанием, потому что никто на катке возле его дома не знает, кто он такой. В конце концов, рано или поздно он приедет домой на выходные, но не в этот раз. — Ты был так хорош, Фрэнки, я так горжусь. — Я знаю, — произносит Фрэнк, и это не прозвучало высокомерно, ведь он мог бы просто сделать пару кругов вокруг катка, и она бы все равно гордилась им. — Знаешь, я очень рад, что ты смогла приехать. Я не ожидал, что эта игра пройдет именно так, но я рад, что ты на ней присутствовала. — Я тоже! Ты так хорош, Фрэнки, я не могу поверить, как далеко ты продвинулся всего за несколько недель, но ты действительно выглядел так здорово там, на льду. — Мне здесь очень нравится, — говорит Фрэнк, и это не ложь. Ему действительно здесь очень нравится. До сих пор он нигде не чувствовал себя так же комфортно, как здесь. Ни в старшей школе, ни в Бостоне, ни когда он был в гребаной начальной школе. У него здесь есть друзья и довольно большое количество стресса, но с этим ничего нельзя поделать. Также здесь есть человек, знающий его секрет, и это действительно утешает его всю последнюю неделю. У него не было много времени, чтобы подумать об этом или поговорить с Патриком, но факт того, что кто-то в курсе его тайны, просто очень успокаивает. — Да? Это не ошибка? — спрашивает она. — Прямо сейчас я думаю, что это то самое место, где я должен быть, — улыбается Фрэнк. Он пока что не хочет беспокоить свою мать какими-то нюансами. Может, он уйдет в следующем году, это вполне возможно. Но пока это не произойдет, ему не нужно как-либо волновать свою мать по этому поводу. — Фрэнки, я бы очень хотела остаться, но… — Все в порядке, я не злюсь, — честно говорит Айеро. У его мамы тоже есть жизнь, и с его стороны было бы неправильно ожидать, что она осталась бы здесь только ради него. — Так, ты не против, если я начну собираться домой? — уточняет она. — Ма, я просто рад, что ты приехала. — Я тоже, — она широко улыбается, и Фрэнк определенно видит себя в этой улыбке. Ему посчастливилось ее унаследовать, хотя у него она не такая яркая, как у матери, но он просто предвзят. Фрэнк обнимает ее еще раз, говорит, что любит ее, а затем чувствует, что его сердце немного разбивается, когда она идет к двери. Он не может дождаться момента, когда увидит ее снова. Может, в следующий раз он поговорит с ней подольше, но вообще просто видеть ее — это милосердие для его сердца. Затем Айеро обращает свое внимание на Хейли, про которую он не забыл, но у него в голове есть список приоритетов, и мама находится на его верхушке. — И ты! — говорит Фрэнк. — Я так рад, что ты здесь! — Я так рада быть здесь! — отвечает Хейли, и яркость исходит из ее голоса и улыбки. Фрэнк обнимает ее, но эти объятия не такие крепкие, как с матерью. Он действительно скучал по ней, если честно. Хейли — самый близкий человек в мире в качестве друга, который у него был до того, как он приехал сюда, и видеть ее сейчас невероятно. Она немного выросла с тех пор, как Фрэнк видел ее в последний раз; не в высоту, конечно, она все еще такая же крохотная, как и всегда, но она определенно выглядит старше. Не обязательно даже по возрасту, а именно в каких-то своих особенностях. Она всегда была симпатичной, это никогда не подвергалось сомнению, но она каким-то образом стала более привлекательной за те годы, которые они провели вдали друг от друга. К несчастью для Джерарда, он выходит из раздевалки прямо в тот момент, когда Фрэнк обнимает Хейли. Его настрой, который и так уже был на необычайно низком уровне, падает еще ниже, пока не рухнет с громким взрывом на дне скалы. Ненависть Уэя к знакомой Фрэнка снова бесшумно расцветает, и он чувствует, как его руки сжимаются в кулаки, а зубы дрожат. Джерард тихо ворчит что-то себе под нос, а затем подходит к Патрику, чтобы попытаться отвлечься от своей бушующей ревности. Он не может подслушать их разговор из-за шума людей вокруг, звука сотен разных голосов, каждый из которых доносится из здания. Он не знает, хотел бы он подслушивать их, так как уверен, что это не сделает ему легче. Он, вероятно, разозлится сильнее и начнет еще больше ревновать. — Как у тебя дела? — спрашивает Фрэнк. — Чем ты вообще занимаешься? — О, знаешь, тут и там, делаю то и се. Хотя я недавно вернулась в город, — говорит она. — Правда? — переспрашивает Айеро. — Да, я скучала по нему. Можно уехать далеко и надолго, но только если потом вернешься домой, — она пожимает плечами. — Но посмотри на себя! В последний раз, когда мы виделись, ты только перешел в старшую школу! — О, черт возьми, это было так давно? — спрашивает парень. — Да. Ты так хорош, Фрэнк! Невероятно видеть, как далеко ты продвинулся, — она широко улыбается. — Я помню, как учила тебя кататься на коньках, а теперь ты здесь! О боже, трудно поверить, что ты такой взрослый. — Заткнись, — Айеро смеется и снова краснеет. — Ладно, ну, я думаю, ты не особо вырос. Всего лишь на дюйм или два. — Серьезно, заткнись, — стонет Фрэнк. — Просто действительно здорово увидеть тебя в действии. Ты на самом деле используешь лучшие навыки, которые у тебя имеются. Я так рада, что ты все еще катаешься. У тебя так много таланта, гораздо больше, чем я запомнила, и я не думаю, что хотя бы один человек мог оторвать от тебя взгляд, когда ты был на льду, — говорит Хейли. — У меня хорошая команда, — произносит Фрэнк. — В каком-то смысле. Я имею в виду, некоторые из них — придурки, но большинство действительно великолепны. — Ты лучший среди них, — Хейли дерзко ухмыляется. Фрэнк закатывает глаза, а затем оборачивается, чтобы осмотреться. Он видит Джерарда, сидящего в нескольких футах от Патрика, и у него возникает идея. — Хэй, я должен представить тебя некоторым парням. Фрэнк подходит к ним двоим, не услышав ответа Хейли. Он смотрит на Джерарда, который, в свою очередь, смотрит на него в ответ, но Айеро быстро прерывает зрительный контакт, когда на самом деле видит лицо Уэя, чего он не может делать без ощущения, что его желудок медленно, но верно заполняется цементом. — Ребят, это Хейли, — говорит Фрэнк, указывая на нее. — Мы были соседями, она научила меня кататься на коньках. Вообще, она лучшая фигуристка из всех, кого я знаю. — Привет, — здоровается Патрик, достаточно дружелюбно, в то время как Джерард просто пялится на нее с самым пустым выражением, которое он только может придать своему лицу, что все еще является злобным. — Это Патрик, он, ну, не в команде, скажем так, но он пишет для хоккейной секции в школьной газете, — произносит Айеро. — А это Джерард, наш помощник тренера. Как только Фрэнк говорит это, из раздевалки вываливаются Пит и Трэви, а затем еще несколько парней, хотя, не те, с которыми Айеро в особо близких отношениях. — О, а это Пит и Трэви, — говорит Фрэнк и представляет им Хейли. — О, он, на самом деле, рассказывал нам о тебе! — вспоминает Пит. — Фигуристка, верно? — Да, — кивает она, улыбаясь. У Хейли нет никаких проблем с тем, чтобы завести друзей или поладить с людьми. Она, вероятно, смогла бы приручить бешеную собаку и стать ее другом, если бы действительно этого захотела. Она просто очень приятная и великолепная. Можно поспорить, что она идеальна во всем. — Честно говоря, я не особо большой поклонник фигурного катания, но если ты научила Фрэнка кататься, то, должно быть, в тебе есть что-то особенное, — говорит Пит, не собираясь сообщать ей прямо в лицо, что он ненавидит этот вид спорта. — О, ты просто никогда не видел правильное фигурное катание, — произносит она. — Полагаю, все возможно, — пожимает плечами Пит, хотя и сомневается в этом. Для него фигурное катание опошляет усилия и тяжелую работу, которую он вкладывает в хоккей. Пит считает, что хоккей сложнее, хотя это определенно не так. — Я ненавижу фигурное катание, — грубо говорит Джерард, с огромным количеством горечи в голосе. Хейли выглядит удивленной его тоном и оценивает его выражение в течение секунды, прежде чем прийти к заключению, что она многое не может определить в этом парне. Он выглядит очень раздраженным или подавленным из-за чего-то, но из-за чего именно, она не знает. — Мне жаль это слышать, — произносит Хейли, состроив соответствующее выражение лица и закрыв тем самым тему. Фрэнк замечает, что Джерард задумывается о чем-то, однако то, из-за чего он такой сварливый, — это тайна, учитывая, что они только что выиграли гребаную игру. Из всех людей в мире Уэй должен быть самым счастливым сейчас. Он должен прыгать вверх и вниз, импульсивно обнимать каждого, подбадривать, кричать, праздновать. Он не должен выглядеть так, словно находится на прослушивании экранизации Эдгара Аллана По. Фрэнк пытается протиснуться через большую толпу хоккеистов, собравшихся возле входа. — Джерард? — зовет его Айеро, глядя на него, когда оказывается рядом. — Что? — спрашивает Уэй. — Ты в порядке? — Что? — Ты в порядке, чувак? — спрашивает Фрэнк. — Ты выглядишь очень расстроенным. Как будто кто-то умер или типа того. — Я в порядке, — отвечает Джерард, и ему удается пожать плечами и направить все свои усилия на то, чтобы выглядеть, будто с ним все хорошо. Конечно, он себя так не чувствует; ему кажется, будто его тело разрывают на части, и он ничего не может с этим поделать. Джерард ненавидит, когда его собственная боль выходит из-под контроля; это абсолютно ужасно. Например, если он ломает раковину или имеет много невыполненной работы, то это простые вещи, вызывающие стресс или боль, и он может что-то с этим сделать. Есть способ починить эти вещи. Но когда болит то, что Джерард не в силах исправить, это ужасно. Факт, что он не нравится Фрэнку в ответ, — это то, что он не может изменить. Факт, что Айеро может уехать из университета — это то, что он не может изменить. Факт, что команда, несмотря на две победы, все еще будет неизбежно проигрывать к концу сезона — это то, что он не может изменить. Это ранит. Ему не нравится, когда он не может исправить то, что его беспокоит, это просто делает все хуже. Джерард так сильно хочет, чтобы все было по-другому. Он хочет нравиться Фрэнку, хочет, чтобы их команда была лучшей в мире. Он хочет, чтобы Айеро остался. Он хочет так много всего, но ничто из этого не зависит от него, и это просто ранит. Это тухлая, ноющая боль, которая даже хуже, чем острая, потому что он не может ее облегчить — только обнажить. Он не привыкает к боли, так что не похоже, что к ней было бы легче привыкнуть. До сих пор все только становилось хуже. Сегодня все просто начало падать вниз стремительнее, чем когда-либо. До этого дня Фрэнк был просто парнем, с которым он не может быть вместе. Теперь он парень, с которым он не может быть вместе и который собирается покинуть его. Он знает, что у него все еще есть больше года, который он может провести с Айеро, но этого недостаточно. Ему не нужен год, ему нужна вся жизнь. Джерард активно пытается сменить выражение лица, чтобы не волновать Фрэнка. Он не хочет, чтобы тот чувствовал его боль, потому что Айеро из тех парней, которые будут винить себя. В некотором смысле, то, что Джерард такой несчастный, — полностью вина Фрэнка, но не совсем. Он никогда не просил нравиться Уэю, его нельзя привлекать к ответственности за это. — Я имею в виду, если что-то не так, ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной об этом, да? — спрашивает Фрэнк. — Я уже взвалил многое на твою спину, я могу справиться с этим взамен. — Все в порядке, Фрэнк. Я не хочу, чтобы ты о чем-нибудь беспокоился, ладно? — Джерард натягивает улыбку, когда опускает взгляд на Айеро, чьи большие карие глаза — пощечина за его горе. — Хорошо. Просто, пожалуйста, скажи, если тебе надо будет с кем-нибудь поговорить, — говорит Фрэнк. — Ладно, — произносит Джерард с другой фальшивой улыбкой. Он знает, что это ложь и что последний человек в мире, с которым он мог бы поговорить о своих чувствах, — это Фрэнк, но он ценит это предложение больше, чем мог бы выразить словами. Айеро такой внимательный, добрый и нежный, что просто невероятно, как весь мир еще в него не влюбился. Фрэнк хмурится, желая сделать большее для Джерарда, но возвращается к Хейли, чтобы ей не было неудобно стоять в одиночестве среди незнакомцев. Однако его опасения оказываются необоснованны, когда он находит ее глубоко в споре с Питом о хоккейных командах. — Я не говорю, что «Блэкхокс» не хороши; все, что я говорю — это что, если бы они были в горящем здании, я бы, вероятно, не взяла огнетушитель. — Но это самая лучшая хоккейная команда за все время! — возражает Пит, что не является, на самом деле, опровержением. — Они самые высокомерные. — Ну, ты бы тоже была высокомерна, если бы была такой же крутой, как они. — Ненавижу вставать на чью-либо сторону, но, Пит, ты буквально единственный человек здесь, который любит «Блэкхокс». — Это не так, Патрик любит их! — говорит Пит, указывая на Патрика, что заставляет Фрэнка агрессивно и драматично вдыхать. — Патрик, — скандальным тоном произносит Айеро. — Не вмешивайте меня в это, — говорит тот, поднимая руки, словно сдаваясь. — «Блэкхокс» вытирают ноги о «Девилз»! — восклицает Пит. — Да? — произносит Фрэнк, и все ожидают, что он скажет больше, но это все. Это все, что он должен сказать по этому поводу. Никаких «но». Фрэнк поворачивается к Хейли, которая улыбается, несмотря на то, что Пит говорит всякое дерьмо, что он делает время от времени. Он не очень тщеславен, но тычет их этим в лицо каждый раз, когда «Блэкхокс» выигрывают; это довольно сложно. Фрэнк делал бы то же самое, если бы его команда была чертовски хороша. — Так, насколько ты еще останешься? — интересуется Айеро. — Ну, у меня нет комендантского часа, потому что я взрослая, — говорит Хейли, корча гримасу, как будто дразнит его. Фрэнк задается вопросом, в какой момент она стала такой зрелой, потому что ему действительно трудно сопоставить девушку, которую он знал, с нынешней Хейли. Она такая сильная, великолепная, своевольная, могущественная девушка, которая крута во всем и заставляет Фрэнка улыбаться. Он также гордится тем, как далеко она зашла в своей карьере фигуристки и вообще в жизни. Она выглядит гораздо более собранной, чем Фрэнк ожидает быть в ее возрасте. Даже если он действительно попадет в Национальную хоккейную лигу, что является его единственным планом на жизнь на данный момент, он все равно, вероятно, будет беспорядком, который нужно собрать вместе. — Так, хочешь пойти праздновать с нами? — Только ненадолго, — отвечает она. — То есть, я думаю, что теперь являюсь вашим новым самым большим поклонником, и я была бы идиоткой, если бы отказалась от встречи с командой. — Ты не будешь нашим поклонником, как только увидишь, как мы проигрываем каждую игру в сезоне, — произносит Трэви, выглядя разочарованным в себе даже за то, что говорит это. — Вали отсюда с таким отношением, — Фрэнк качает головой. — Мы можем быть отстойны, — опять же, это все, что он должен сказать по этому поводу. После того, как большая часть команды вываливается из раздевалки, они все начинают собираться вместе, как стая, причем громкая. Фрэнк занимает себе место между Хейли и Питом и разговаривает с ними обоими, когда они все преодолевают пятнадцатиминутное расстояние между катком и рестораном. Айеро увлекается разговорами об основных моментах игры и приходит в настоящее возбуждение, когда они начинают говорить об отдельных голах, о которых Патрик и Хейли сумели дать лучшее представление со стороны, учитывая, что в то время они наблюдали за всем со своих мест. Патрик начинает описывать гол Фрэнка, как будто уже начал писать статью об этом в своей голове. Он говорит, что действительно хочет сделать это прямо сейчас, но не может просто оставить их праздновать без него. В конце концов, Патрик — почетный член команды. Пит и Хейли, кажется, довольно неплохо поладили, не считая того разногласия по поводу «Блэкхокс», но это неудивительно для Фрэнка. Они оба очень приятные. Патрик тоже, но он немного более тихий и сдержанный, особенно учитывая, что он почти не знает Хейли. Он начал быть более теплым по отношению к Фрэнку только через неделю, к тому моменту, как тот свалил на него свой огромный секрет. Айеро хотел бы рассказать о нем своей маме, пока она еще была здесь. Он думает, что, вероятно, сделает это довольно скоро. Он не сомневается в том, что она примет его. Она такая мать, которая помогла бы спрятать труп, если бы он попросил, так что она ни в коем случае не разочаруется и примет его. Фрэнк просто должен дождаться подходящего момента, а переполненный каток, в окружении знакомых ему людей, не является лучшим местом для этого. Они наконец добираются до «Оливкового Сада», и Фрэнку насрать, что он больше взволнован едой, чем их игрой. Он чертовски голоден и хочет съесть порцию макарон и хлеба размером с него самого. Их группа втискивается в один из тех круглых столиков с сиденьями вокруг них, которые в теории являются неплохими, пока кому-нибудь из них не понадобится в туалет. Им приходится притащить несколько стульев для людей, которым не хватает места, но Фрэнк невольно сел в числе первых, так что у него нет никаких шансов на побег. Здесь гораздо больше людей, чем было, когда они только покинули каток, потому что несколько парней, большинство из которых Айеро не очень хорошо знает, таких, как Кай и Ламар, привели своих девушек. Трэви среди них, и Фрэнк делает все возможное, чтобы держаться подальше от своей подруги, так как ему действительно не особо нравятся девушки. Он не против Хейли, потому что она по большей части ему как сестра, но в целом у него проблемы с отношением или пониманием людей противоположного пола. Кроме того, они обычно пугают его. На сиденьях среди четырнадцати человек даже не хватает места для локтей. Некоторые из парней, а именно отряд Моргана, решили отпраздновать отдельно, возможно, потому, что тот ненавидит Фрэнка. Он не жалуется, так как тоже ненавидит Моргана, поэтому это своего рода компромисс. Фрэнк не пытается, он даже сказал бы, что активно пытается не делать этого, но он все же сидит рядом с Джерардом, и, учитывая, как мало места между ними, это не особо хорошо. Он едва не наваливается на него локтями, практически сидя на коленях Уэя. Это очень неудачная и удачная ситуация одновременно. Он не может перестать думать о близости Джерарда и о том, как в идеальном мире он бы целовал его прямо сейчас. Просто толкнул бы его к спинке сидения и засунул бы язык в рот парня. Фрэнк не может сосредоточиться на чем угодно, что не является теплом, исходящим от Джерарда рядом с ним, и это очень мешает. Несколько человек задают ему вопросы, ни на один из которых он не имеет никакого ответа, кроме смутного шума, потому что совершенно не может думать, когда Уэй рядом. Рука Джерарда случайно прижимается к его, и Фрэнк едва слышно хнычет, чего, к счастью, никто не слышит. Из-за неспособности Айеро вести разговор он просто жует гриссини**, надеясь, что, если его рот будет занят каждый раз, когда кто-то задает ему вопрос, он сможет уйти от ответа, не говоря ни слова. Это работает довольно хорошо, пока Джерард не предпринимает попытку поговорить с ним. Хейли с любопытством смотрит на него, сидя с другой стороны стола, рядом с одной из других девушек, никого из которых Фрэнк не знает. Она разговаривает о чем-то с Питом и улыбается, выглядя при этом просто чертовски красивой, а уж это она умеет. — Значит, Хейли — твоя девушка? — спрашивает Джерард Фрэнка, пока тот жует гриссини, что заставляет его закашлять и начать слегка задыхаться, а затем Айеро чувствует чеснок в носу, что является незнакомым и определенно неприятным ощущением. — Нет! — говорит Фрэнк. — Почему все так думают? Это не так. Мы просто, типа, друзья. У меня даже нет девушки, я тебе об этом говорил. — Но ты хочешь, чтобы она ею была, — утверждает Уэй. — Нет. Она, типа, я имею в виду, мы серьезно просто друзья. Я даже не видел ее в течение последних пяти лет, так что мы определенно не встречаемся. — Да, но посмотри на нее, Фрэнк, — произносит Джерард с тоской в голосе. — Кто бы не захотел с ней встречаться? — Я, для начала, — отвечает Айеро. — Она мне больше как сестра. То есть, я знаю ее с четырех лет, я многим ей обязан и чертовски благодарен, но она мне определенно не нравится. — Она так выглядит, а ты действительно не хочешь с ней встречаться? — не унимается Уэй. — Ну, я имею в виду, да. Она не нравится мне в этом смысле, даже чуть-чуть. Она просто друг, Джерард, честно. — Да? — переспрашивает Джерард с удивлением в голосе, чего не было раньше. Он кажется немного, из-за отсутствия лучшего слова, облегченным. Может, даже счастливым. Хотя Фрэнк все равно не понимает, что это значит. У Айеро много проблем с пониманием Джерарда. Он хотел бы сказать, что читает его, как открытую книгу, что в нем есть смысл и его легко понять, но на самом деле все намного сложнее. У Уэя есть странности, такие, которые даже Фрэнк не может объяснить. Он действительно пытается, но есть что-то, чего он не знает о нем. Айеро не имеет понятия, что это, но иногда кажется, что Джерард несет на своих плечах неподъемный груз чего-то огромного, и Фрэнк хочет знать, что это. Как будто тот скрывает часть себя от всего мира, и Айеро очень сильно желает узнать ее. Сейчас Джерард чувствует себя немного лучше. Он не совсем верит, что Фрэнку не нравится Хейли, потому что с таким лицом, как у нее, просто трудно поверить, что кто-то может быть к ней равнодушен. Джерард в каком-то смысле почти запал на нее. Но факт, что Фрэнк убеждает его в том, что он не влюблен в нее, обнадеживает. Это означает одно из двух. Либо она так сильно привлекает Айеро, что он никому не может рассказать об этом, либо она искренне не привлекает его вообще. Джерард очень доволен этой информацией. Он предпочитает верить Фрэнку, потому что тот либо хороший лжец, либо на самом деле ничего не чувствует к Хейли, и это бы значило так много в последнем случае. Джерард действительно по некоторым причинам надеется, что Фрэнк — плохой лжец. Что бы ни беспокоило Уэя, это, похоже, испаряется вскоре после того, как он спрашивает Айеро о Хейли. Фрэнк немного удивлен, но не считает, что это плохо. На самом деле, он думает как раз наоборот. Ему всегда нравится Джерард, независимо от ситуации, даже когда тот кричит на него во время тренировки, но он определенно предпочитает теплого и доброго Уэя сварливому. Фрэнк все еще испытывает трудности с формированием связных предложений, учитывая, что он все еще находится слишком близко к Джерарду, но он делает все, что в его силах. У него в затылке вертится очень назойливая мысль, что было бы здорово просто прижаться к Уэю. Ничего слишком скандального или чего-нибудь в этом духе — просто прижать себя к нему и уткнуться лицом в изгиб его шеи. Может, Джерард обернул бы руки вокруг его талии или коснулся бы щекой его макушки. Фрэнк думает, что готов отдать все, что у него когда-либо было или будет, ради этого мгновения. Он не может представить себе во всем мире ничего, чего бы он хотел больше. Фрэнк не хочет играть в хоккей, не хочет в Национальную хоккейную лигу так сильно, как хочет обнимать Джерарда. Не целоваться или трахаться с ним, а просто обниматься. Он не может придумать ничего во вселенной, что было бы лучше этого. Просто объятия. Его кожа жаждет этого, хочет, чтобы ее касались и держали. Джерарду трудно смотреть на Фрэнка. Всякий раз, когда он это делает, он смотрит в глаза, а потом опускает взгляд вниз. Когда он смотрит в сторону, его взгляд все равно попадает на губы Айеро, а это каким-то образом еще большая ошибка. Джерард не может перестать смотреть на его рот, как будто он жаждет чего-то. На самом деле он чувствует что-то вроде голода по вкусу губ Фрэнка. Каким-то образом Уэй заводит разговор о комиксах, и именно тогда сердце Айеро полностью падает вниз. Он думает, что потерял одновременно все свои чувства и счастье, потому что трудно радоваться победе в игре, когда у него нет того, чего он хочет сильнее. У него нет Джерарда, и когда тот начинает разговаривать о «Людях Икс», нет ничего, что могло бы быть лучше него. Ничто не может быть таким же красивым, занудным, возбужденным и восхитительным, как Джерард. Когда он начинает болтать о комиксах, Фрэнк видит звезды. Он чувствует совершенно новую любовь, которую никогда не чувствовал ни к кому ранее. Это поражает Фрэнка, как грузовой поезд со скоростью восемьдесят миль в час. Он влюбляется в этого парня. Наверное, уже слишком поздно. Он даже не встречается с ним и все же любит так, как будто они вместе. Фрэнк никогда не любил никого, кроме своей матери, но он не мог представить, что все будет ощущаться так иначе. Когда он смотрит на Джерарда, его сердце останавливается и ломается на две части. Когда он с ним, оно соединяется воедино, а когда тот далеко, снова разрывается надвое. Когда Уэй касается его, всплеск тепла и ясности заполняет все его тело, а когда прикосновение прекращается, появляется темнота, заполоняющая каждую щель, каждый маленький уголок. Требуется вся сила воли Фрэнка, чтобы не схватить и удерживать Джерарда рядом с собой каждый раз, когда он видит его. На самом деле, он чувствует, как борется с приближающейся армией, когда в желудке появляется боль из-за того, что Уэй не обнимает его. Фрэнк не может сказать, что когда-либо чувствовал такие сильные эмоции, как те, которые он чувствует к Джерарду. Он действительно ненавидел свою гребаную учительницу в четвертом классе. Он абсолютно недвусмысленно презирал ее, словно какого-то слизняка. До сих пор он думал, что никогда не почувствует таких же сильных эмоций, как ненависть к этому человеку, но теперь испытывает гораздо большее к Джерарду, чем когда-либо чувствовал к этой ведьме. До встречи с ним у Фрэнка никогда не было более сильных эмоций, и потребовалось почти десять лет, но этот максимум, наконец, был побит новым рекордом. — Но, в любом случае, я думаю, что сила вселенной «Людей Икс» является самой могущественной среди всех историй супергероев, потому что большая часть этой истории не о борьбе с этими прототипами плохих парней или о маленьких эпизодических приключениях, через которые проходят герои, вселяя надежду и спасая мир. Большая часть красоты этой вселенной заключается в том, что они почти не пытаются спасти никого, кроме себя. «Люди Икс» — это самая правдоподобная вселенная супергероев, потому что она анализирует реакцию человечества на другой тип существа, и я думаю, что мутанты — это действительно хорошая метафора для предрассудков, которыми страдает общество даже по сей день. — Я просто думаю, что у них крутые суперспособности, но, чувак, то, как ты выразил это все, заставляет меня хотеть по-настоящему прочесть комиксы, — говорит Фрэнк. — Чувак, — произносит Джерард, выглядя возбужденно с широко открытыми глазами. — Ты серьезно? Потому что я одолжу тебе комиксы. Я дам тебе их целую кучу. Черт, ты можешь оставить их, если это значит, что я смогу убедить тебя прочитать их. Фрэнк широко улыбается выражению лица Джерарда. Он выглядит так, будто Айеро только что рассказал ему тайну вселенной, и абсолютный восторг на его лице — это то, чего он не представлял даже в своих самых смелых мечтах. — Абсолютно! — отвечает Фрэнк. — На самом деле, я никогда раньше не читал комиксы. Если ты их любишь, я приму твои рекомендации, как будто это Евангелие. — Я совершенно не против одолжить их тебе, сколько угодно, на любой промежуток времени! «Люди Икс» — вероятно, одна из моих любимых команд супергероев. Ну, также есть «Роковой Патруль» и «Хранители», и, блять, я не могу порекомендовать что-то одно! — Кто сказал, что нужно только что-то одно? — говорит Фрэнк, и это действительно вводит Джерарда в безумие. — Блять, ох, дерьмо, я бы хотел, черт возьми, я мог бы тебе одолжить их все? То есть, потому что тогда мы могли бы поговорить о них вместе, и ты поймешь, потому что нет пути назад, как только ты узнаешь, насколько они хороши. Чувак, это бездонная яма, из которой нельзя выбраться. — Почему я должен этого хотеть? — спрашивает Фрэнк, и это накрывает Джерарда даже больше, если такое вообще возможно. Он начинает называть комиксы и супергероев, о которых Айеро никогда не слышал, и то, как он говорит о них, похоже на ребенка в магазине конфет или на Фрэнка в хоккейной игре. — Блять, я разрушу всю твою жизнь, но, типа, я не говорю, что не сделаю этого, — произносит Джерард. — Можешь прийти ко мне завтра? Я могу нагрузить тебя всеми комиксами, о которых ты только можешь мечтать. — Я бы ни в коем случае не пропустил это, — говорит Фрэнк, и это гребаная правда. Джерард достает из кармана листок бумаги, который является брошюрой для стрижки газона, затем спрашивает у каждого за столом карандаш. Проходит минута, прежде чем кто-то даже находит набор для письма, но в конечном итоге ему дают ручку. Джерард записывает путь до своей квартиры на небольшом пустом месте, которое он только может найти по краям брошюры. Фрэнк не очень хорошо знает этот город, но делает вид, что понимает, о чем говорит Уэй, когда тот говорит ему, как найти его место жительства. Фрэнк просто собирается проконсультироваться с Сири, но Джерард пытается быть полезным, поэтому он дает ему такую возможность. Фрэнк слушает, как Джерард говорит о еще большем количестве комиксов, о других супергероях, о которых Айеро никогда не слышал; слушает его разглагольствования о том, насколько он ненавидит фильм о «Людях Икс», и Фрэнк честно не может быть более заинтересован. Он думает, что Джерард мог бы зачитать ему лекцию о том, как делается бумага, и он все равно был бы бесстыдно очарован. Нет ничего, о чем Уэй может говорить, что не заинтересовало бы Фрэнка. Айеро чувствует себя немного опустошенным, когда группа решает разойтись, потому что «Оливковый Сад» закрывается. Он чувствует, как будто его разрывают на части, когда ему приходится встать из-за стола, потому что он больше не чувствует, как Джерард прижимается к нему. Без Уэя кажется, что пропала часть его мира. Это как когда вы перестаете касаться чего-то теплого, и внезапно становится так же холодно, как в Арктике. Что бы только Фрэнк ни отдал, чтобы остаться прижатым к Джерарду навечно. Однако, он находит время, чтобы снова поговорить с Хейли, чего он отчаянно хочет, учитывая, что она, вероятно, теперь будет собираться домой, так как вечер почти закончился. Фрэнк прощается с Джерардом, прежде чем пойти к подруге и спросить, может ли он проводить ее к машине. — Разумеется, у тебя должны быть манеры, зная твою мать, — шутит Хейли, смеясь. Фрэнк просто пожимает плечами, потому что это правда. Айеро — гребаный идеальный джентльмен. Возможно, ему не нравятся девушки, но, если бы он не придержал дверь для Хейли и не проводил ее до машины, его мама казнила бы его. — Нам не удалось поговорить столько, сколько хотелось бы, — говорит Фрэнк. — Мы могли бы пойти помедленней. — Хорошо, — произносит Хейли. Фрэнк и остальная команда собираются в вестибюле «Оливкового Сада», прощаются и напоследок еще раз поздравляют друг друга. У Майки улыбка до ушей, он все еще не может отойти от своего финального гола. Они не смогли отпраздновать свою прошлую игру, так как были в автобусе и это была среда, поэтому этот праздник двойной. Хотя, ради справедливости, эта игра больше достойна того, чтобы ее отметили. Фрэнк немного улыбается сам себе, когда он и несколько других ребят начинают покидать здание, и он видит, как Пит и Патрик идут вместе. Он завидует им больше, чем хотел бы признать, но в то же время так сильно счастлив, что они есть друг у друга. У Фрэнка нет Джерарда или кого-либо еще, поэтому тот факт, что у двоих его друзей есть кто-то, греет его сердце. Рэй в каком-то смысле подмигивает Айеро, когда видит, как тот вместе с Хейли идет вниз по тротуару. Фрэнк хочет закричать, что все не так, как он думает, но знает, что тот, вероятно, не поверит ему, поэтому просто сдается и обращает свое внимание на дорогу перед собой. Джерард смотрит на них двоих, вновь испытывая прилив ревности, когда видит их силуэты, идущие рядом друг с другом в лунном свете. Честно говоря, они выглядят, как милая парочка. Фрэнк действительно кажется высоким, когда он рядом с Хейли, что является зрелищем для Уэя, учитывая, что тот самый низкий парень в команде, даже ниже Пита. Личность Фрэнка вполне подходит для отношений. Даже не встречаясь с ним, можно понять, что он был бы хорошим парнем. Айеро настолько внимателен, что иногда тревожно вспоминать, что он всего лишь человек. Он может построить карьеру в психологии, если с хоккеем не выйдет, потому что само лишь его присутствие вселяет комфорт. Вся его аура излучает что-то знакомое и легкое. Джерард мысленно скулит, когда идет в одиночестве обратно в свою собственную квартиру, больше всего желая идти туда, держа Фрэнка за руку. — Чем ты сейчас занимаешься? — спрашивает Айеро. — Все еще катаешься? — Теперь это просто хобби, — говорит Хейли. — Я не думаю, что когда-либо ожидала, что это будет чем-то большим. — Ты могла бы занять почетные места, — произносит Фрэнк. — Могла бы попробовать поучаствовать в Олимпийских играх или, типа, попытаться поучаствовать в соревнованиях. — Я могла бы, — она пожимает плечами. — Но не думаю, что когда-либо хотела. — Правда? Почему нет? — Ну, кататься на коньках весело, даже очень. Но для меня на этом все. Это не вся моя жизнь, по крайней мере, теперь. Я никогда не захочу полностью бросить это и могу скоро вернуться к соревнованиям на местном уровне, как только немного восстановлюсь, но до тех пор я счастлива, что это просто хобби. — Я не думаю, что когда-нибудь мог воспринимать хоккей как просто хобби. Это слишком большая часть меня самого. На самом деле, это все. Все, что я знаю, люблю и в чем нуждаюсь. Хоккей — это все, чего я хочу от жизни. — Я вижу, — говорит Уильямс. — Я всегда знала об этом. Ты любишь хоккей так, как я никогда не любила фигурное катание. Очевидно, что для тебя это больше, чем просто игра, и это нормально. Я думаю, что круто знать, чего ты хочешь от жизни, это действительно замечательно. Ты должен этим гордиться. Никто не знает, чем они хотят заниматься, но ты знаешь, и это потрясающе. — Я все еще не взял себя в руки, — шутит Фрэнк. — Как и все остальные. — Я знаю. Кажется, что все вокруг всегда знают, что они делают, гораздо больше, чем ты сам. Но я просто хочу заниматься хоккеем. Жить хоккеем. У меня нет никаких планов, кроме этого, потому что это единственное, что я знаю о себе наверняка. — Фрэнк, если ты всегда играешь так, как сегодня, то для тебя нет ничего невозможного. — Джерард сказал то же самое, — говорит Фрэнк, улыбаясь. — Что ж, он прав, — произносит Хейли. — Ты выглядишь так, как будто уже давно взял себя в руки, когда ты на льду. Ты заставляешь это казаться простым. Делаешь хоккей своего рода танцем, ты знаешь это? — Мне всегда говорили, что я катаюсь, как девчонка. Вероятно, потому, что ты меня научила. Думаю, во всяком случае, это дает мне конкурентное преимущество. — Я рада, что смогла помочь, — смеется Хейли, а затем смотрит на небо. Фрэнк тоже смотрит наверх, улыбаясь, а затем думает обо всех звездах на небе. Ни одна из них не сравнится с Джерардом; даже все разом они не стоят рядом с ним. — Хейли, могу я кое-что тебе рассказать? — спрашивает Айеро, ощутив внезапное, но сильное желание, которое он даже не ожидал почувствовать. — Что угодно, — отвечает она. — Это, ну, в каком-то смысле важно. — Насколько важно? — переспрашивает она. — Как монументально, но не совсем. Я имею в виду, я думаю, что это так для других людей, но для меня в этом ничего такого. Но для тебя это может быть иначе. — Я во внимании, — говорит Хейли, переставая рассматривать ночное небо, чтобы посмотреть на Фрэнка. Он внезапно чувствует холодный воздух вокруг себя, так как тот буквально ударяет его в лицо, что помогает ему выровнять дыхание. Он нервничает перед тем, чтобы сказать это, потому что смог это сделать лишь однажды, и это на самом деле сложно. — Я, ну, я не хочу что-нибудь поменять между нами, — произносит Фрэнк. — Это не обязательно, я имею в виду, это не должно что-то менять. Хейли сужает глаза, чувствуя все большее любопытство из-за того, что Айеро собирается сказать, потому что он обычно не настолько серьезный человек. Прямо сейчас создается такое впечатление, будто он несет на себе груз чего-то, что по размерам больше него самого. На этот раз Фрэнк не особо много об этом думает. Он не дает себе возможности нервничать, потому что позволяет словам проскользнуть быстро, без колебаний, и он отпускает их, что само по себе является достижением. — Я, ну, я г-гей. Хейли немного опешила от слов Фрэнка. Это не являлось тем, чего она могла ожидать от него. Однако не то чтобы она не размышляла об этом. Это не является огромным удивлением. Хейли знает Фрэнка с четырех лет, даже с тех пор, когда тот еще не ходил в школу. За почти пятнадцать лет своей жизни Айеро никогда не проявлял романтического интереса вообще к кому-либо. Ни к девушкам, ни к парням. Это никогда не было чем-то важным, так что она не давила на него по этому поводу. Она просто предположила, что Фрэнк — человек, уважающий свою личную жизнь, когда дело доходит до отношений, либо же просто не хочет их. Услышав эти слова, она задумывается о том, что вообще знает о нем. Фрэнк никогда не придерживался стереотипов в чем-либо. Ему никогда не подходило то, что когда-то было создано для других. Он не стереотипный фигурист, хоккеист или парень. Он просто Фрэнк. Он как бы является особой гранью человечества, о которой никто никогда не думал. Это просто еще одна вещь, которую стоит добавить в список того, что отличает его от других. — Оу, — кивает Хейли. — Я вижу. — Это… это нормально для тебя? — Что? — спрашивает она, выглядя удивленной вопросом. — О, конечно. Почему нет? Фрэнк, ты один из моих самых старых друзей, я бы приняла тебя любым, ну, разве что, за исключением того, если бы ты был массовым убийцей. Не то чтобы эти вещи можно сравнивать. Я просто имею в виду, меня не волнует, кто ты, или что-то в этом духе. Меня в любом случае волнуешь ты. Тебе не стоит об этом беспокоиться, Фрэнк. Ты — это все еще ты, я не смотрю на тебя по-другому из-за этого. — Правда? — улыбается Айеро. Ему несложно поверить Хейли. Она каким-то образом больше заслуживает доверия, чем Патрик. Честно говоря, Фрэнк не знал, как она к этому относится. Она могла быть очень предвзятой, а он был бы не мудрее. Но Хейли просто не такой человек. Она очень теплая, нежная, заботливая. В ней есть что-то материнское; не то что бы Фрэнк видит ее таким образом — она просто человек, которому можно доверять. Она из тех людей, которые приготовят вам суп, если вы простудились, или подвезут вас, если ваша машина сломалась на расстоянии сотни миль. Хейли — та, кому, как Фрэнк чувствует, он может доверить свои самые глубочайшие секреты. Она для него действительно как сестра, и он всегда это чувствовал. Он никогда не смотрел на нее иначе. Он надеется, что Джерард верит в это. Не то чтобы у Фрэнка был шанс, просто он не хочет, чтобы тот думал, что он влюблен в нее, когда в действительности он влюблен в самого Уэя. — Фрэнк, ты единственный парень в моей жизни, которому я на самом деле доверяю, — произносит Хейли. — Ты как, я не знаю, мой младший брат. Я безусловно люблю тебя. Фрэнк улыбается ей в ответ, чувствуя, как ветер на лице отражает его внутренние чувства. Воздух на самом деле не кажется таким холодным прямо сейчас; это одно из тех затиший, когда погода кажется теплее. Ветер ощущается, как летнее дуновение воздуха. Небо ощущается мирным одеялом или обещанием. Обещанием того, в чем он не уверен, но за этим есть то же самое чувство. Фрэнк едва не подпрыгивает во время ходьбы, чувствуя, как что-то наконец щелкнуло, что не сработало в тот момент, когда он рассказал обо всем Патрику. Он его друг, один из ближайших, но Хейли — это нечто большее. Даже если они не виделись некоторое время, их отношения совершенно отличаются от тех, что у него с Патриком. Хейли — это нечто совершенно иное, и ее мнение и признание значат больше. Фрэнк чувствует гораздо больше всего из-за того, что она теперь знает. Чувствует себя гораздо спокойнее. Айеро почти ощущает умиротворение. — Так, тебе нравится один из тех парней? — спрашивает Хейли, глядя этим диким взглядом на него, как будто она готова начать сплетничать. Она хочет лишь просто провести с Фрэнком мальчишескую беседу, так как очевидно, что тому кто-то нравится, это можно видеть по его лицу, и она просто хочет выяснить, кто это. Она подозревала это весь день, хотя и не осознавала этого до сих пор. Оглядываясь назад, она видит, что было какое-то напряжение, что-то, что, вероятно, одна она могла заметить, учитывая, насколько хорошо она знает Фрэнка. Ему определенно кто-то нравится, это очевидно сейчас. — Эм, ну, возможно, — краснеет Фрэнк. — Черт возьми, я знала! Который? Подожди, нет, не говори мне, я хочу угадать. Фрэнк смеется, но пожимает плечами и думает про себя: «Почему нет?» В общем, Хейли — глупышка, которой он восхищается. — Ладно, это тот симпатичный? — спрашивает Хейли. — Они все симпатичные, тебе нужно быть более конкретной. — Тот, кто симпатичнее остальных! Как же его зовут… Трэви? — О, верно, да, Трэви. Я имею в виду, да, думаю, он немного симпатичнее, чем некоторые из других парней, но нет, это не он. — Правда? — переспрашивает она, выглядя удивленной. — Ха, ну, то есть, меньше конкуренции для меня, полагаю, не так ли? Фрэнк фыркает, и Хейли следует его примеру. Это простое чувство, но очень приятное. Айеро наслаждается легкостью, с которой он может говорить с ней об этом. Тот факт, что Хейли такая открытая и беззаботная. Возможно, любимая вещь Фрэнка в ней — это то, как, одним словом, она не заинтересована в его сексуальности. Это не значит, что она грубит или отмахивается от него; просто не похоже, что Хейли так или иначе волнует то, какой пол нравится Фрэнку, чего тот хотел больше всего на свете. Он не хочет, чтобы люди раздували драму из этого, потому что это неважно. Это самая простая вещь в мире; это просто то, кто ему нравится. Хейли просто хочет посплетничать и поговорить с ним о парнях, своего рода дружеский стеб, который должен быть у каждых друзей. Это не обязательно должно быть о том, что Фрэнк гей, это просто о том, что ему нравится кто-то. Айеро нравится парень, и ей плевать, ей просто нужны грязные подробности. Это нормально. Быть нормальным — это все, чего Фрэнк хочет. — Ладно, это тот тощий? — Определенно нет, — Фрэнк качает головой, сразу поняв, кого она имеет в виду. Майки классный и все такое, но он на самом деле не в его вкусе. — Я так и думала, — говорит Хейли, тоже качая головой. — Тебе пришлось бы быть с ним осторожней. Ты мог бы порезаться его подбородком. — Возможно, — кивает Айеро. — Хорошо, это… это ведь не Пит, не так ли? — спрашивает она. Фрэнк не удивлен, что она помнит его имя. Пита очень трудно забыть. — Боже, нет, — произносит Айеро. — Он, ну… он Пит. Нет. Кроме того, он уже состоит в отношениях. — Ладно, я думала, что это может быть плохая идея, он капитан, это просто не кажется хорошей перспективой. — Полагаю, да, — Фрэнк пожимает плечами. Ему интересно, что она подумает, если поймет, что это Джерард. Он даже важнее Пита, будучи помощником тренера. Уэй примерно на четыре года старше него, и Фрэнк считает, что она может быть против. Не то чтобы ему нравится Джерард из-за того, что он помощник тренера, или из-за его возраста, — ему просто нравится Джерард. Он любит в нем все, и не ему решать, насколько тот стар. Кроме того, день рождения Фрэнка всего через несколько дней, так что это сделает все менее странным. Айеро знает, что это все еще странно. — Ладно, тогда я не знаю, — говорит она. — Просто скажи мне. — Эм, ну, хорошо, пообещай, что не осудишь меня. — Я сделаю все, что в моих силах, — произносит Хейли. — Это Джерард, — говорит Фрэнк, кусая губу. Сбросить это со своих плеч кажется чем-то огромным, о чем он раньше даже не подозревал. Он бы очень хотел иметь кого-то, с кем можно было бы поговорить о Джерарде. Даже если она не очень хорошо его знает, сама возможность поговорить с Хейли и рассказать ей о том, как сильно он, блять, любит этого сукиного сына, является самой удивительной перспективой. Очевидно, Джерарда он хотел бы сильнее, но сдерживание всего этого внутри себя без возможности выхода наружу создает ощущение, что он вот-вот взорвется. — Джерард… — произносит она, пытаясь сообразить, который это из них. — О, тот сварливый? Фрэнк фыркает: — Да, сварливый. — Он вроде милый, — говорит она. — Вроде? — недоверчиво спрашивает Айеро. У него создалось впечатление, что Джерард — самый совершенный человек на планете, так что тот факт, что она думает, что он всего лишь милый, поражает его. — Ну, он был немного ворчливым, не так ли? Вы только что выиграли игру, для меня не имеет смысла, почему он так себя вел. — Я имею в виду… Я не знаю, я действительно не смог бы объяснить, почему он так себя вел, но я просто ничего не могу поделать. Он мне очень нравится. Очень-очень. Когда я вижу его, мне кажется, что я умираю и наконец живу одновременно. Он такой фантастический, великолепный, забавный и такой огромный гребаный придурок, и я люблю в нем буквально все. — Вот что за неловкость это была, — говорит Хейли. — Я сначала подумала, что он тебе не нравится. Очевидно, ты себя так ведешь, потому что он тебе действительно нравится. — Заткнись, — произносит Фрэнк, игриво подталкивая ее, что заставляет ее смеяться со звенящим звуком в ее голосе, и это заставляет его осознать, чего ему так не хватало все эти годы. — Ты ведь не думаешь, что это странно, не так ли? То есть, я знаю, кто он, он не учитель или типа того, так что против этого, вроде, нет никаких правил. Он едва ли даже работает в университете. — Все могло быть хуже, — пожимает плечами Хейли. — Я имею в виду, очевидно, что вы будете осторожны. — Он не гей! — говорит Фрэнк. — У меня даже нет шанса. — Нет? — искренне удивленно спрашивает Хейли, потому что это определенно не та атмосфера, которую тот создал раньше. Хотя, она, в отличие от Фрэнка, плохо его знает, поэтому решает поверить ему. — Нет. Хотел бы я, чтобы это было так. Блять, если бы он им был, моя жизнь была бы настоящей. Я бы никогда не грустил, если бы у меня был он. Он, типа, Джерард — единственное в мире, чего я хочу больше, чем карьеру в Национальной хоккейной лиге. Ну, может, не больше, но почти так же сильно. — Он, должно быть, особенный, если ты настолько запутался, — смеется Хейли тем самым смехом, который так нравится Фрэнку. Он не может это объяснить, но это наполняет его чем-то вроде радости. — Оу, блять, я не могу поверить, что мы так долго не виделись, — говорит Фрэнк, когда они приходят на парковку за пределами катка, что означает, что им скоро придется распрощаться. — Давай просто пообещаем, что не будем пропадать так надолго, не наговорившись друг с другом напоследок, ладно? — спрашивает Хейли. Фрэнк улыбается и кивает: — Договорились.