All We Need is Daylight

Фрэнк сразу может почувствовать изменение атмосферы, как только остальная часть команды выходит на лед. Он бы не смог это объяснить — это просто возникшее в нем чувство. Все начинается с взгляда Моргана на него, который каким-то образом настолько ужасен, что это портит здоровье его нерожденных внуков. С момента, как Джерард начинает их монотонную тренировку, уже начинает казаться, будто Морган охотится на Фрэнка. Айеро не готов к тому, чтобы его отбросил назад свой собственный гребаный товарищ по команде, в то время как он просто пытается передать шайбу Питу. Он падает на лед, слишком застигнутый врасплох, чтобы попытаться предотвратить это. Он даже не успевает выставить руки, а его клюшка ударяет его по ребрам, когда он опускается, что выбивает из него весь дух. Фрэнк поднимает взгляд после падения, чтобы увидеть, как Морган смеется, отъезжая в сторону. Айеро оглядывается вокруг, чтобы проверить, заметил ли Джерард или кто-нибудь еще то, что сейчас произошло, но Уэй занят разговором с Тренером, явно ничего не замечая, иначе он бы уже придушил Моргана прямо на месте. Фрэнк поднимается настолько быстро, насколько это возможно, так как не хочет, чтобы Морган думал, что сумел сломить его. Наконец он смотрит на Пита и видит, что тот выглядит так же скандально, как Айеро себя чувствует. Вентц пялится на Моргана, который смеется с одним из своих накаченных друзей, похожим на обезьяну, которую случайно приняли за человека и выставили на лед. Пит выглядит готовым атаковать, но Фрэнк ловит его взгляд и качает головой. Айеро максимально старается забыть это и продолжает тренироваться, не думая ни о чем. До того момента, как пятнадцать минут спустя он чувствует удар локтем в бок, который не валит его с ног, но оставляет с острой ноющей болью, и он уверен, что завтра там появится синяк. На этот раз Джерард видит это и начинает кричать на Моргана. — Какого черта ты делаешь, чувак, он в твоей гребаной команде! Это чертова тренировка, и если у твоего товарища будет сломано ребро из-за твоего удара, то ты просидишь на скамейке запасных до его выздоровления! — Это была случайность! — кричит ему Морган с этой противной насмешкой, указывающей на то, что это было что угодно, но не случайность. Прошло около девятнадцати лет с момента, как кто-то поверил словам Моргана в последний раз; его собственные родители, вероятно, поняли, что он тухлое яйцо, когда тот пошел в детский сад. — Твое рождение было случайностью, долбаный мудак! — отвечает Джерард, а затем Фрэнк смотрит, как Тренер ругает его за непрофессиональную лексику. Уэй качает головой, что можно понять как отказ извиниться. Тренер вздыхает и тоже качает головой. Небольшое количество времени, которое возникло у Моргана, чтобы побыть мудаком по отношению к Фрэнку наедине, закончилось, так как все начинают осознавать, что Айеро — его новая цель. С этого момента Фрэнк прекрасно понимает, что это значит. Морган переключил свое внимание с Майки на него. Он не знает, что вызвало такое внезапное изменение, но не то чтобы он удивлен. Он знал, что это случится; он был в неизбежной опасности в течение уже двух недель. Фрэнк ненавидит тот факт, что, если случится что-нибудь ужасное, это будет его вина. Он тот, кто дал интервью; он тот, кто позволил этой статье выйти в свет. Это будет его собственная вина, что бы с ним ни случилось, как это была бы его вина, пока мишенями Моргана были Брендон и Майки. Он знает, что, вероятно, должен радоваться тому, что именно он подвергается нападению сейчас, а не невинные люди, которых он подставил, но он также понимает, что это была бы не совсем правда. Фрэнк немного эгоистичен, хоть он и будет отрицать это любому, кто его спросит об этом, но это все равно правда. Он не хочет, чтобы ему навредили, напали на него или что-то еще. Он также не желает, чтобы его друзья пострадали, но все равно предпочел бы, чтобы вред нанесли им, а не ему. Он знает, что это делает его плохим человеком, но не может ничего с собой поделать. Кроме того, большинство людей одинаково плохи, потому что все мы предпочли бы, чтобы несчастья происходили с кем-нибудь другим. Морган еще раз почти атакует Фрэнка до окончания тренировки, но тот вовремя поворачивает, заставляя парня врезаться в стену, что лишь сильнее его бесит. Это как размахивать красным флагом перед быком, и Морган, который злее, чем обычно, — ужасающее зрелище. В конце концов, слава богу, Тренер объявляет, что тренировка подошла к концу, и отправляет команду в раздевалку. Фрэнк крайне рад, что уходит, так как сможет приложить лед к синяку на ребрах, а затем лежать и в течение часа ныть о том, как тяжела его жизнь. Это и так должна была быть тяжелая пара недель, а то, что удалось сделать их только хуже, — уже своего рода достижение. Однако у Фрэнка не получается уйти сразу, потому что Джерард зовет его к себе взмахом руки. Он немного вздыхает, почти уверенный, что знает, о чем тот хочет поговорить. Айеро едет на коньках к нему, стоящему возле стекла перед рядами сидений. Фрэнк останавливается прямо напротив Джерарда, который примерно на фут выше него, когда стоит на трибунах, в отличие от трех дюймов разницы их роста, когда они оба на земле. — Фрэнк, есть ли какая-то особая причина тому, что Морган пытается убить тебя? — спрашивает Уэй, и Фрэнк вздыхает, пожимая плечами. Очевидно, он знает, почему, и Джерард тоже, просто не хочет говорить это вслух. — Он думает, что я коммунист, — отвечает Айеро, и Джерард хмурится, потому что, по-видимому, сейчас не время для шуток. — Фрэнк, — говорит Джерард тоном матери, отчитывающей свое дитя. — Я не знаю, Джерард, — произносит Фрэнк. — Он будет преследовать всех в команде, как ребенок, лопающий мыльные пузыри. Это был только вопрос времени, когда он переключится на меня, и я, честно говоря, удивлен, что это произошло так поздно. — Фрэнк, ты не воспринимаешь это так серьезно, как должен, — говорит Джерард, и Айеро стонет, поворачивая голову, чтобы увидеть, что все, кроме него, уже покинули лед, и он будет последним, кто доберется до раздевалки, что отстойно. — Джерард, я не позволю ему добраться до меня, — пожимает плечами Фрэнк. — Он просто мудак и ведет себя, как обычно. В конце концов, ему это наскучит, и он переключится на кого-нибудь другого. Просто радуйся, что это больше не Майки. — Фрэнк, все игроки важны для меня, — отвечает Джерард, опуская ту часть, где он хочет сказать «особенно ты». Он не так боялся за Майки, как за Фрэнка, — и это не потому, что он больше заботится о нем, чем о своем брате, так как это неправда. Он просто не верит, что Морган когда-нибудь навредит Майки, поскольку знает, что у этого будут огромные последствия. В глазах Моргана Фрэнк ничего не значит. Из-за этого он в гораздо большей опасности. — Я буду в порядке, — уверяет его Айеро. — Тебе могут навредить. Морган уже ненавидит тебя больше, чем он обычно ненавидит других людей, так что с тобой все будет, вероятно, еще хуже, чем с Майки и Брендоном. — Брендон в порядке, как и Майки. Кроме того, я уже взрослый, Джерард, я справлюсь с этим. — Я не пытаюсь сказать, что ты не сильный; я пытаюсь сказать тебе, что Морган меня пугает. Я боюсь, что с тобой случится что-то плохое, — говорит Джерард, и в его голове мелькают образы, один хуже другого. Уэй не хочет мыслить узко, но всегда есть вероятность, что Фрэнк будет настолько ранен, что не сможет играть некоторое время или даже весь остаток сезона. Айеро значит для него больше, чем хоккей, но, тем не менее, эта проблема существует, кружась в сознании Джерарда, как надоедливая муха. — Ну, посмотри на это с положительной стороны, Джерард, — произносит Фрэнк. — Если со мной случится что-то плохое, то у тебя наконец будет повод выгнать Моргана из команды. — Это не смешно, и ты это знаешь. Я не хочу, чтобы тебе навредили, потому что я волнуюсь о тебе, Фрэнк. Не просто как об игроке, но и как о друге, — и как нечто большее. — И даже если что-то случится; если вы с Морганом вылетите из команды, то мы никогда ничего не выиграем. Ты наш лучший игрок, и, как бы я ни ненавидел это, он на втором месте после тебя. Мы справимся без него, но мы ничто без тебя. Если уйдете вы оба, то мы можем просто распустить команду прямо сейчас. Ладно, пусть так, это лишь игра, но я все равно в первую очередь не хочу, чтобы ты пострадал. — И что ты хочешь, чтобы я сделал? Ушел из команды из-за возможности, что он меня смертельно ранит? Этого не случится, Джерард. Если он нанесет мне такой вред, что я не смогу играть, то я хочу быть частью команды, чтобы у тебя был повод выгнать его. Я проиграю в любом случае, но хотя бы утяну Моргана за собой. — Фрэнк, я просто боюсь за тебя, — говорит Уэй таким тоном, который показывает Айеро всю его слабость, чего тот не видел никогда раньше. Джерард выглядит на грани срыва, и Фрэнк не знает, что с этим делать. Он хочет обнять его, поцеловать и сказать, что все будет хорошо. Конечно, это было бы ложью, так как он не знает, что будет дальше. Он надеется на лучшее, по крайней мере. Надежда ничего не значит. Она просто дает людям несбыточные ожидания. — Не переживай, пока все равно еще ничего не случилось, — произносит Фрэнк. — Я буду осторожен, обещаю, ладно? Просто говори себе, что все будет хорошо, и так и случится, — о, как же сильно человек может ошибаться. К тому моменту, как он заканчивает разговаривать с Джерардом, Фрэнк знает, что будет последним в раздевалке. Ему не хочется уходить от Уэя, он ненавидит это. Он одаривает парня слабой утешительной улыбкой, прежде чем они расстанутся, пытаясь успокоить его, хотя все, что Джерард может ответить на улыбку, — это обеспокоенное лицо с нахмуренными бровями. Затем Фрэнк направляется в раздевалку, а его ноги начинают сводить судороги оттого, что он слишком долго катался на коньках. Его ноги всегда болят, когда он находится на льду в течение длительного периода времени, так как в коньках слишком мало поддержки, чтобы просто без усилий стоять или идти, поэтому приходится постоянно находиться в движении. Фрэнк заходит в раздевалку, где осталось всего несколько человек, никто из которых его не интересует. Хотя Морган вместе со своим головорезом все еще здесь, поэтому Айеро принимает решение поторопиться и переодеться так быстро, как он только сможет. Он хочет держаться настолько подальше от них, насколько это вообще возможно. Джерард, может, немного слишком сильно беспокоится, но это не значит, что Фрэнк находится в безопасности. Айеро держится от всех в стороне. Переодеться так быстро, как только возможно, становится все более и более важным, как только он слышит шаги, направляющиеся к выходу. Он не хочет оставаться с Морганом наедине, потому что уверен, что это в лучшем случае обернется катастрофой. Вообще-то, он совершенно не хочет оставаться один. Так он чувствует себя в меньшей безопасности. Например, как сейчас, потому что Пит, Майки и все остальные уже ушли. Вероятно, они не понимали, что бросают Фрэнка, и он не сердится на них за это, а просто желает, чтобы кто-то из них был сейчас рядом. Он шлет им зов своим сердцем, надеясь, что кто-нибудь вернется. Фрэнк так быстро переодевается, что его рубашка оказывается наизнанку, но ему плевать. Его сердце начинает биться чаще, и внезапно кажется, будто он в фильме ужасов, соревнуется со временем, а когда оно закончится, его жестоко убьют бензопилой, ножовкой или чем-нибудь еще таким же болезненным. А человек в хоккейной маске в итоге окажется Морганом. Фрэнк не видит, как это происходит, и даже не слышит, как Морган подкрадывается к нему, потому что слишком потерян в своих мыслях, чтобы обращать на него внимание. Он вроде как думал, что тот уже ушел; он знал, что кто-то еще был здесь, но надеялся, что это не Морган. Все, что Фрэнк знает, — это то, что минуту назад он стоял в рубашке и штанах, готовый натянуть свою обувь и носки, когда вдруг его голова тяжело и мучительно ударяется о шкафчик перед ним. Он появляется из ниоткуда, совершенно внезапно, и отправляет Фрэнка на пол, а тот все еще не уверен, что только что произошло и что делать дальше. Он чувствует головокружение, что характерно для травм головы, поэтому он не может предотвратить падение на пол, ощущая дежавю. Как и раньше, он не может подставить руки, что заставляет его голову удариться об острый нижний край шкафчика как раз больным местом. Фрэнк не совсем понимает, что происходит; это такая боль, которая полностью отключает от всего происходящего, и в течение нескольких мгновений он просто не знает, где находится и что случилось. Ему не приходит в голову, что кто-то толкнул его, так как в глазах временно помутнело, а в ушах зазвенело, что является звоночками для будущей мигрени. Фрэнк поднимает руку к голове, пытаясь починить себя и восстановить равновесие, даже если он валяется на полу раздевалки. Он несколько раз моргает, пытаясь вернуть зрение, и мир постепенно начинает возвращаться; именно тогда он видит Моргана, стоящего над ним, а его темная зловещая фигура напоминает вампира в ночи. Его голова невыносимо болит, и он искренне сомневается в том, сможет ли встать, поскольку у него вполне может быть сотрясение; Морган же толкает его вниз и за затылок ударяет его головой. Его лицо разбивается о грязный, вонючий пол раздевалки, из-за чего Фрэнку, вероятно, было бы противно, если бы он не был так сосредоточен на том, что его собираются избить. Фрэнк чувствует холодные, липкие руки Моргана на своих запястьях и ощущает, что их прижимают к полу, но не знает, что с этим делать, поскольку он все еще слаб после падения. Затем Айеро чувствует локоть Моргана, упирающийся в его шею и полностью перекрывающий его дыхательные пути в поразительном проявлении жестокости. Фрэнк не уверен, почему это происходит, но предполагает, что он знал, что это неизбежно. Опасения Джерарда были более, чем точны. Морган изобьет его — точно так же, как он угрожал всем своим видом в течение последних нескольких недель. Он изобьет Фрэнка до полусмерти, оставит его в синяках и ушибах на полу раздевалки, и тот ничего не сможет с этим поделать. Своим телосложением Морган напоминает поезд. У него здоровенные плечи, он почти на фут выше Фрэнка, но тот сам по себе невысокий, так что это ни о чем не говорит. Также Морган невероятно силен, что было накоплено годами протеиновых коктейлей и поднятиями тяжестей вместо уроков. Айеро знает, что не сможет вырваться из его рук. Он не может дышать, голова кружится и болит, а обе его руки прижаты к полу крепкой хваткой Моргана. Он беспомощен. Фрэнк просто смиряется со своим «наказанием», потому что в какой-то степени он думает, что мог заслужить один или два синяка под глазом. В том, что происходит, его вина, ведь, если бы он не дал то интервью, этого всего бы никогда не случилось. Фрэнку просто придется с этим смириться. Да, будет больно, чертовски больно, но ничего такого, что он не сможет пережить. Однако он немного обеспокоен тем, что Морган может сломать ему кости, что было бы не так идеально. Это вывело бы его из игры на шесть или более недель, а это не то, с чем он бы так легко справился. Конечно, на самом деле, если Морган сломает ему что-либо, то будет повод его выгнать, но, как сказал Джерард, какой в этом смысл, если Фрэнк тоже не сможет играть? Айеро начинает волноваться, потому что прошло уже около тридцати секунд, а локоть Моргана все еще душит его, и воздух никак не может попасть в его легкие. Он думает, что, должно быть, он уже посинел, и пытается цепляться за малейшую возможность освободиться, стараясь оттолкнуть Моргана, но просто не может этого сделать. Он уставший после тренировки, его голова пульсирует, ему не хватает воздуха, и это только все усугубляет. Наконец Морган убирает локоть с шеи Фрэнка, и тот начинает задыхаться, издавая громкие, болезненные звуки горлом и внезапно осознавая, насколько приятно снова иметь возможность дышать. Он делает глубокий вдох, но у него есть всего лишь минута покоя, прежде чем Морган снова ударит его головой о пол. Он прижимается лицом к земле, все еще пытаясь вдохнуть воздух в легкие, но в его рот попадает грязь, которую он изо всех сил старается выплюнуть. Он пытается использовать свое новое положение, подсунуть руки под себя, встать на ноги и убежать, но у него нет шансов, поскольку Морган сидит на нем, прижав колени к его спине. Фрэнк не в курсе, что этот парень делает прямо сейчас, кроме того, что ведет себя, как обычно, мстительно и зло, но он знает, что ему это не нравится. Он поворачивает голову в сторону, его легкие все еще горят, и он пытается подавиться огромным количеством воздуха, в котором так отчаянно нуждается, когда готовится к самому худшему, которое, он уверен, еще впереди. Это поражает Фрэнка, как метеорит, упавший на землю с огромной силой и скоростью, чтобы уничтожить целую нацию. Это сокрушительный удар и даже хуже. Все, что Айеро может делать, — это извиваться и отчаянно пытаться собрать свои последние силы и убежать. Его сердце начинает биться быстрее, так быстро, что он не может это вынести, и он так отчаянно пытается оттолкнуть Моргана, но безрезультатно. Тот сильнее него. Все, что Фрэнк может сделать, — это издать вопль невероятного ужаса и отчаяния. Он кричит изо всех сил, которые у него только есть. Это самый пугающий и ужасающий крик, который когда-либо был на свете. Вокруг нет никого, кто мог бы его услышать. Фрэнк начинает учащенно дышать, пытаясь снова закричать, но Морган просто хватает один из его носков с пола, засовывает его ему в рот и тем самым почти душит. Он пытается выплюнуть его, но тот слишком глубоко во рту, чтобы избавиться от него без помощи рук. Он продолжает издавать звуки страха и ужаса, но они заглушены носком, поэтому он с таким же успехом может просто замолчать. Но он этого не делает. По крайней мере, на протяжении всего этого. Он продолжает кричать в свой носок. Продолжает кричать. Продолжает пытаться сбежать. Продолжает сопротивляться. Но это не работает. Ничего из этого не работает. Это бессмысленно. Бесполезно. Он ничего не может сделать. Все просто становится только хуже. Наконец он просто останавливается. Сдается. Фрэнк опускает голову на пол, зажмуривает глаза и просто позволяет всему его миру взорваться. Все разваливается. Рушится. Сокрушается. Умирает. Ничего. На протяжении всего этого Фрэнк хотел бы сказать, что его разум становится пустым. Он бы с удовольствием сказал, что травма настолько велика, что его ум просто отключился, чтобы ему не пришлось это все испытывать. Но это неправда. Он остро и отчетливо все осознает. Все время. Все ясно, как день. Морган оставляет Фрэнка лежать на полу в раздевалке. Он оставляет оболочку того, что когда-то было Фрэнком. Потому что он больше не думает, что он здесь. Он не думает вообще. Он просто в каком-то смысле где-то там. Хотя и не совсем. Он не знает. Он хочет сбежать. Сбежать в ничто позади его век. Хочет, чтобы они стали такими тяжелыми, чтобы отправить его в другое место. Навсегда. Мечтает, чтобы его унесли отсюда. Он смутно слышит звук шагов, когда Морган уходит, слышит, как эхо отражается от стен вокруг него, и Фрэнк не знает, что должен чувствовать сейчас. Облегчение, что все кончено? Нет, он не испытывает этого. Он подавлен тем, что не умер. Только смерть, честно говоря, сможет вернуть все в норму, потому что, по крайней мере, он бы не лежал здесь на полу раздевалки, чувствуя себя так. Проходят десять минут, а он не двигается, не издает никаких звуков — не делает ничего. Он просто лежит. Он чувствует все это одновременно, и это заставляет его ощущать себя вообще ничем. В конце концов, чувства начинают возвращаться. Появляются эмоции, конечности начинают оживать. Он хочет, чтобы ничего из этого никогда не возвращалось. Фрэнк начинает понимать, что лежит на полу. Начинает осознавать, что испытывает множество разных эмоций, и все они отрицательные. Они за гранью худшего. Нет слов, чтобы описать порочность его чувств. Хотя есть много слов, которые близки к этому. Он чувствует себя использованным, отвратительным, холодным, подавленным, онемевшим, разбитым, усталым, грязным и, самое главное, сломанным. Он чувствует себя паразитом. Совершенным отбросом общества. Он грязный. Холодный. Убит горем. Он никогда раньше не чувствовал себя настолько отвратительным и опустошенным. Вот, каково это — чувствовать себя мертвым. Вот, каково это, когда твой труп похоронен глубоко в земле, пожираемый червями. Почему ему приходится жить после этого? Почему его прокляли жить дальше? Почему Морган просто не убил его, ведь это было бы предпочтительнее тех чувств, с которыми Фрэнк теперь вынужден иметь дело. Он оглядывается вокруг, даже не замечая того, что его голова лежит на полу. Он немного поднимается с земли. Если бы не то, как он себя чувствует, ему, вероятно, было бы противно оттого, насколько этот пол грязный, но теперь уже все просто не может стать хуже. Никоим образом с этого момента ничего не может ухудшиться. Затем Айеро смотрит на пол, видит там кровь и поднимает руку к голове, чувствуя влагу на затылке. Она щиплет, когда он прикасается к ней, но он не может вспомнить, как получил такую глубокую рану. Это, должно быть, произошло во время… во время… Хотя Фрэнку наплевать на его голову. Ничего страшного, просто немного крови, ерунда. Он не плачет. Фрэнк не способен на это. Он чувствует себя гораздо хуже, чем хранилище для слез. Сейчас в нем недостаточно жизни, чтобы собраться с силами и разреветься. Он просто поднимается с пола, медленно и мрачно. Он поправляет свою одежду, и, когда он натягивает штаны, в нем происходит вспышка, и он практически снова падает на землю. Он страдает от боли воспоминаний. Так или иначе, это хуже, чем то, что с ним на самом деле произошло. Фрэнк чувствует, что снова падает на пол, всего лишь через несколько секунд после того, как встал. Он снова ударяется головой о шкафчик, когда оказывается в сидячем положении напротив него, но ему все равно. Это ничто для него, у него может быть чертово сотрясение мозга, но ему плевать, это не имеет значения. Это неважно. Вообще ничего не важно. Именно здесь слезы накрывают Айеро; он был слишком подавлен минуту назад, чтобы позволить им вырваться наружу, но теперь он лишь увяз в этой трясине сильнее. У таких вещей есть несколько уровней: слезы, слишком грустно для слез, а затем настолько грустно, что слезы неизбежны; и именно сюда опустился Фрэнк. Затем он плачет, практически ревет и хочет, чтобы кто-нибудь остановил его, заставил это закончится. Он хочет, чтобы его мама была рядом; честно говоря, он желает, чтобы она сказала ему, что все будет хорошо, даже если он знает, что это неправда, потому что для него больше ничего не будет хорошо. Он больше никогда не будет прежним, ему придется жить с этим вечно, а прямо сейчас боль достигает своего пика, и с этого момента она может лишь ухудшиться. Иногда забавно, как можно довести эмоцию до грани, чувствовать ее настолько сильно, что она становится бесконечной и все же каким-то образом умудряется увеличиваться. Увеличиваться до неопределенности. Невозможно, но каким-то образом часто и всесторонне. Фрэнк сидит там, на полу раздевалки, больше часа. Он не может двигаться, не может ничего делать, кроме как чувствовать боль и ощущать себя мерзким, грязным, немытым, использованным. Ему требуется больше часа, еще двадцать или около того минут, прежде чем он, наконец, сможет встать и затащить себя в душ. Он больше не может оставаться в этой одежде, не может позволить себе загрязняться еще хотя бы секунду. Ему нужно смыть это, избавиться от всех его следов, которые только могут быть. Он хочет содрать с себя три слоя кожи, но, не имея при себе губку, он может только тереть, пока не исчезнет кусок мыла, став настолько маленьким, что его будет невозможно держать в руке, прежде чем он ускользнет. Но он все равно чувствует себя грязным. Не чувствует себя чище, чем до принятия душа. Айеро вообще не чувствует себя хоть немного менее грязным. Это похоже на клеймо, долгосрочное повреждение, и не только в его голове; ему кажется, что это заметно внешне. Все смогут увидеть, что Морган сделал с ним. Все будут знать. Фрэнку нужно продолжать мыться. Он продолжает тереть себя одними руками. Пытается избавиться от всего, пока, наконец, не начинает царапать себя; возможно, если он расцарапает свою кожу, никто ничего не поймет. Фрэнк просто яростно дерет свои бедра, когда понимает, что это оставляет раны. Он смотрит вниз, видит кровь, стекающую по его ногам и в канализацию, а также из некоторых ран на его руках, которые он также царапал. Он даже не осознавал, что вредит себе. Он так отчаянно пытался избавиться от всех следов, что не понимал, что разрывает себя на части в процессе. Фрэнк снова опускается на колени. Он в беспорядке. Он даже не знает, что с собой делать. Он сидит под душем, чувствуя, как вода щиплет его кожу. Он хочет, чтобы все прекратилось. Не обязательно умереть; но чтобы все, что болит, перестало болеть. Он хочет, чтобы это все исчезло. Чтобы мир просто остановился на мгновение, даже если только для него, чтобы отдышаться. Но он не думает, что когда-нибудь сможет снова догнать его. Фрэнк поднимается с пола, выключает душ, а затем медленно, очень медленно надевает запасную одежду, которую оставил в шкафчике. Он не хочет касаться вещей, которые носил. Не хочет даже смотреть на них или вспоминать о них. Он засовывает руку в запасной носок, вытирает небольшой участок засохшей крови, которую оставил на полу, при помощи своей использованной одежды, прежде чем бросить ее, включая носок, который использовал, чтобы коснуться ее, в мусорную урну. Он хочет поджечь эту чертову штуку, но это требует слишком много усилий. Он просто хочет домой. Но затем Фрэнк вспоминает, что он дома. Он здесь живет. А это его каток. Это должно быть его самое любимое место во всем мире. Вчера так и было. А сейчас он знает, что никогда больше не сможет смотреть на него, как раньше. Внезапно становится крайне важно убраться как можно дальше от этого места. Оказаться как можно дальше от катка, поэтому он начинает спешить, чувствуя, что хромает, потому что, когда он идет, это убивает его почти сильнее, чем раньше, ведь он может чувствовать Моргана. Он действительно ощущает, что тот сделал с ним, и это не в его голове — это настоящая, реальная боль. Она почти останавливает Айеро несколько раз, прежде чем ему даже удается добраться до двери, так как он снова близок к тому, чтобы заплакать. Фрэнку нужно убраться отсюда, так что, несмотря на то, что ему приходится замедлиться и идти, а не бежать, он покидает каток так быстро, как только может. Во время всего пути он чувствует, как хромает. Как будто он сам тянет себя вниз. Вокруг нет никого, или, по крайней мере, никого, кто может его увидеть. Фрэнк не знает, сколько сейчас времени, но, должно быть, уже слишком раннее утро; миновало то время, когда люди могут находиться на улице, особенно в понедельник. Фрэнк добирается до своего общежития, торопливо открывает дверь, а затем мчится по коридорам, отчаянно пытаясь рухнуть в свою кровать, чтобы иметь возможность чувствовать боль в тишине и покое, ощущать себя в безопасности. Ну, в некотором роде. Морган все еще в этом кампусе. Он, вероятно, спит прямо сейчас в своем общежитии, гордясь собой, в то время, как Фрэнк чувствует, что смерть была бы милосердием. Он никогда больше не ощутит себя в безопасности в этом месте. Вероятно, он вообще больше никогда не будет чувствовать себя в безопасности. Это впитывается в него, опускаясь вниз, как холодный комок в горле: ничего больше не будет прежним.