All We Need is Daylight

Обычный чертов понедельник. Или то, что раньше казалось таковым, пока жизнь Фрэнка кардинально не изменилась. Он сидит в аудитории на немецком, желая tötet sich*. Он не может выбросить Джерарда из головы. Он такой милый по утрам. Его глаза полузакрыты, пока он невероятно мило зевает. Он как-то сказал Фрэнку, что, пока он не выпьет кофе, он просто мудак, но либо это ложь, либо Айеро — исключение. Он мог бы мечтать об этом парне днями и ночами, что он и делал, и все равно он бы ему не наскучил. Вчера они с Джерардом не спали до двух часов ночи, рассказывая друг другу различные истории. Уэй пытался пересказать ему «Беовульфа», но все время ошибался в деталях, и Фрэнк смеялся над этим, а Джерард утыкался лицом ему в грудь. Фрэнк же рассказал ему о том, как они с мамой ездили в Нью-Йорк и как он выиграл один из конкурсов «угадай, сколько конфет в банке» в школе, после чего съел все эти сладости и его вырвало на семейный компьютер. Они говорили о том, что Джерард до четырнадцати лет не умел ездить на велосипеде, а до двадцати — водить машину. Говорили о том, как Фрэнк обжег палец о плиту и как ему пришлось спать в маминой постели со льдом в руках, думая, что огромный волдырь останется на его пальце навечно. Говорили о том, как Джерард нарисовал свою собственную серию рождественских украшений, но Майки сломал их, поскольку ему было четыре года и он не понимал, что стекло разобьется, если треснуть его о пол. Потом они целовались, и Фрэнку очень хорошо спалось в объятиях Джерарда. Он просыпался несколько раз за ночь, но очень быстро засыпал, помня лишь руку своего парня на себе. Лицо Уэя было прижато к подушке, абсолютно каменное, а его растрепанные темные волосы делали его слишком красивым для человека. Просыпаться было кощунственно, ведь это означало, что им придется расстаться. У Джерарда самые вкусные хлопья, и он не знал, что настолько сильно ценит это, но теперь понимает, почему это так важно. У Джерарда они с клубникой, и Фрэнк помнит, как мама ела их, и он понятия не имел, насколько это вкусно, пока не попробовал сам. Джерард не притронулся к молоку и внимательно наблюдал за тем, как Айеро допивал его из чужой тарелки. Целоваться с ним приятно, когда оба почистили зубы. Джерард порылся во многих старых пакетах, которые прячет в пустом шкафу под телевизором, и нашел там одну из бесплатных зубных щеток, которые зубной врач выдает после приема, так что у Фрэнка теперь есть собственная зубная щетка в квартире Джерарда. Он скучает по нему. Он ушел от Уэя всего час назад, но это слишком большой промежуток времени, и у Фрэнка начинается ломка. У него болит голова и сердце, и во всем этом виноват лишь Джерард. Кроме того, он виноват в том, что забыл, что ему нужны учебники для занятий, и ему пришлось отказаться от кофе, чтобы пробежать через весь кампус и забрать их из общежития, прежде чем вернуться сюда. Это немного глупо, но Фрэнк уверен, что ему нужно остаться в общежитии сегодня. Он может объяснить, почему пропадает по выходным, но как он выкрутится перед Рэем за отсутствие в будние дни? Тем более, что первые занятия каждый вторник и четверг у него проходят с Рэем и Майки? Торо достаточно хороший друг, чтобы притворяться, что в этом нет ничего странного. Он очень хороший друг, потому что не слишком любопытен, даже когда знает, что у Фрэнка крайне сложный период в жизни. Однако он не собирается никому рассказывать о Джерарде. Уже и так слишком много людей знают о них. Даже если они достаточно близкие друзья с большинством парней, чтобы знать, что они не будут болтать, это все еще слишком большое давление. За десять минут до конца урока он чувствует, как его телефон вибрирует. Приближается конец первого семестра, а Фрэнк до сих пор не привык к тому, что занятия заканчиваются не по звонку. Профессор не любит, когда ученики сидят в телефоне на его парах. А Айеро не настолько храбр, чтобы прямо сейчас прочесть сообщение, хоть и надеется, что оно от Джерарда. Телефон вибрирует еще несколько раз, что довольно странно, так как никто обычно ему не писал, за исключением тех случаев, когда Пит находит мем, о котором, по его мнению, должны узнать все вокруг. Фрэнк же пользуется сообщениями для того, чтобы донести до людей, которые далеко, какую-нибудь важную информацию, и не более того. Но что, если это все же Джерард? Может, он скучает по нему так же сильно. Разве это не было бы чертовски восхитительно, если бы они обменивались сообщениями в течение дня? Например, если Фрэнк увидит дождевого червя, то может сфотографировать его и отправить Джерарду с подписью «это ты». Или, что более вероятно, поскольку в ближайшие недели начнется настоящий снегопад, он увидит черную птицу на белом снегу и напишет Уэю что-нибудь вдохновляющее об этом, а затем представит это на конкурсе поэзии и выиграет снегоход. Возможно, он погружается в задумчивость. Немного погодя Фрэнк поднимает голову и понимает, что все вокруг уже начинают подниматься со своих мест, а он и не подозревает, что занятие закончилось. Он начинает запихивать учебник и тетрадь в рюкзак, чтобы побыстрее уйти. Он достает телефон из кармана и видит, что это не Джерард пишет, что скучает по нему, из-за чего он немного расстраивается. Это также не Пит, отправивший ему очередного знаменитого кота. Это Патрик. Заглавными буквами написано: «ФРЭНК, БОЖЕ МОЙ, МНЕ НАДО С ТОБОЙ ПОГОВОРИТЬ!» Второе, третье и четвертое сообщения практически идентичны, с незначительными дополнениями, сообщающими Фрэнку, что это хорошие новости и что он предлагает ему встретиться за обедом в одиннадцать, если сможет. Фрэнк отвечает, что вполне может пообедать в одиннадцать, а потом посылает Джерарду граффити на стене в виде печального лица, добавляя «когда ты не со мной». Как ни странно, Майки посылает Джерарду очень похожее сообщение примерно в то же время. Майки пишет только «мы обедаем в двенадцать». Он ничего не спрашивает и не предлагает, только говорит об их планах, так что у Уэя, походу, нет права голоса — ему просто надо там присутствовать. В этом весь Майки. Ему приходится уточнить, где именно они будут обедать, и Майки отвечает, что в его квартире. И это так утомительно — Джерарду приходится топать от катка до квартиры, а потом обратно. Он действительно предпочел бы сходить в столовую, как обычно, потому что там ему, как сотруднику, дают бесплатный обед, а он любит все бесплатное. Если Майки хочет пообедать у него, значит, вероятно, тому есть веская причина, так как это долгий путь для них обоих, примерно двадцать минут от центра кампуса. Так что если Майки предпочел пройти лишнее расстояние, а потом поесть то, на что потрачено много денег, то это должно быть важно. Что еще более важно, Джерард отправляет Фрэнку сообщение с уткой в шляпе, решив, что тот оценит это. Проходит несколько часов, и Джерард опережает Майки по пути к квартире на целых пятнадцать минут. Он готовит традиционный обед Уэев. Кусочек холодной индейки на белом хлебе, вымоченный в горчице так, что даже не поймешь, что он из Walmart**, а хлеб просто немного черствый. Не сильно, просто чуточку. Также виноград, так как он дешевый, а еще Джерарду нравится, что все, что надо сделать, чтобы приготовить фрукты — это помыть их и засунуть в рот. Ах, старые времена. И нынешние тоже. Как уже выяснилось, Джерард не умеет готовить. Майки звонит в домофон, чтобы Джерард его впустил, и он крайне рад, что у того нет ключа. До недавнего времени Уэй даже не знал, что домофоны существуют. Это его первая квартира, в которую он переехал лишь в прошлом семестре и думал, что это нормально, пока Пит не вернул его на землю. Джерард впускает его, хотя бы для того, чтобы прекратить безжалостное жужжание. Бедная женщина из «Би Муви: Медовый заговор». Как она это терпела? Он предполагает, что Майки не откажется от такого же бутерброда, поэтому начинает делать его и только заканчивает покрывать его слишком большим количеством горчицы, как Уэй-младший открывает дверь. — Брат, — говорит Майки, и это, походу, одно из его странных приветствий. — Родич, — Джерард может поиграть. — Это старый рецепт отца? — спрашивает младший, глядя на хлеб в руке брата. — Определенно. — Отлично, — отвечает Майки, и, вероятно, это даже не сарказм, но с ним никогда нельзя знать наверняка. — В столовой продают гамбургеры, Джерард. Знаешь, сколько я их съел за последние три месяца? — Должно быть, около четырех. — Как минимум пять, — кивает Майки. — Вау. — Ага. Джерард протягивает брату бутерброд, и тот делает глубокий вдох, прежде чем съесть его за четыре укуса. — Почему горчица так хороша на вкус? — Она хороша, — кивает Джерард. В какие-то моменты ему даже кажется, что между ними есть связь. Обычно это происходит в моменты их телепатических бесед, но иногда все, что, требуется — это общее детство и немного горчицы. — Ага, отлично, — говорит Майки, прежде чем схватить коробку хлопьев, но, к счастью, не те, что понравились Фрэнку утром, и начинает копаться в них рукой. Еще одно детское воспоминание. Майки никогда не пил молоко из коробки, но всегда ел чертовы хлопья руками и оставлял игрушку себе, потому что был младше и плакал громче, чем Джерард. — Джерард, — Майки смотрит на него со своим обычным выражением лица. — Ладно, я просто выложу все, как есть, и посмотрю, что ты скажешь, хорошо? Не перебивай, — он берет горсть хлопьев и начинает их есть с самым серьезным выражением лица. — Хорошо, — кивает Джерард. — Я сказал не перебивать! — Что? Но я лишь подтвердил, что понял. — Ты перебиваешь, прекрати, взрослые говорят, — говорит Майки в своей обычной манере, так что Джерард решает вообще промолчать. — Ладно, у меня есть кусочки пазла, и если их сложить вместе, то они выдадут довольно странную картину. Итак, — Майки хрустит костяшками пальцев. — Мы оба знаем, что ты сильно, невыносимо, отвратительно влюблен в Фрэнка. Это просто факт. Дальше, мы знаем, что Фрэнк по какой-то причине был очень подавлен в последние несколько недель, печально, да, но что поделать? Мы также знаем, что около месяца назад в школьной газете была написана статья о гее-хоккеисте из нашей команды. И вот где кусочки начинают складываться друг с другом. Рэй упомянул, что Фрэнк уже несколько дней не ночует в общежитии. Как ни странно, в последний раз я видел тебя в кинотеатре, где выяснилось, что Фрэнк каким-то чудесным образом нашел себе девушку. Однако там же ты, несмотря на слухи о том, что у него есть подружка, что, вероятно, должно было просто убить тебя, был намного счастливее, чем раньше, например, когда считал, что Фрэнк встречается с той девушкой, Хейли. Ты сказал, что это из-за того, что он решил вернуться в команду, и я поверил, потому что тогда еще не сложил одно с другим. Но потом, как по сценарию, Фрэнк выбежал в середине фильма, и ты побежал за ним. Мы все думали, что его стошнит, а ты просто хотел помочь ему. Никто из вас не вернулся, и у меня есть смутное подозрение, что если я спрошу об этом Рэя, то он подтвердит, что и Фрэнк не остался тогда в общежитии. Это все кусочки, Джерард, мне надо озвучивать картину? — Я… — начинает Джерард. Теперь уже не отвертеться. Майки загнал его в угол, и ему никак из этого не выбраться. Отрицать уже бессмысленно, так что проще просто признаться. — Ладно, но не говори никому. — Я, блять, так и знал; ты совершенно не умеешь мне врать, — Майки качает головой, чувствуя себя победителем. Джерард для него как открытая книга. — Ладно, да, я плохой лжец. Но, серьезно, мы с Фрэнком стараемся держать это в секрете. Даже ему не говори о том, что ты все знаешь, я сам это сделаю. И, боже, он, наверное, поймет, что это не я тебе рассказал, а ты сам обо всем догадался. Но я все равно не хочу расстраивать его, так что если я струшу и ничего ему не скажу, сделай вид, что ни о чем не подозреваешь. — Да брось, — Майки морщится, а затем жует хлопья. — Ты думаешь, я бы кому-то сказал? Разве я когда-нибудь рассказывал тебе чей-либо секрет? — Я бы не понял, Майки, именно поэтому это секрет. — Люди сами все мне рассказывают, — говорит Майки таким тоном, будто считает это серьезной проблемой, которая его много раз беспокоила. — Если бы ты только знал, что я слышал… Но вернемся к Фрэнку. — Ты должен пообещать, — произносит Джерард. — Обещаю. Или мне надо поклясться на мизинчиках? — спрашивает Майки, и его брат качает головой. — Как долго это продолжается? Ты ведь не разбил ему сердце, правда? Он ведь не поэтому был… — Нет! Боже, нет. Я бы никогда не причинил ему боль, ни за что на свете. Это кое-что другое, над чем он работает, и я помогаю ему, ведь теперь он мой парень, и я сделаю все, чтобы он был счастлив. — И, полагаю, ты не скажешь мне, что с ним произошло, — говорит Майки. — Неа, — подтверждает Джерард, и сама мысль о том, что он расскажет кому-то один из секретов Фрэнка, смехотворна. Он помог бы ему даже скрыть заговор с целью убийства. Помог бы ему нарисовать круги на полях, если бы он попросил. — Просто Фрэнк… Майки, это очень серьезно. Серьезнее, чем когда-либо. Фрэнк такой, о боже. Майки, я люблю его. Прям люблю-люблю. Я познакомился с его мамой вчера. Это все серьезно, Майкс. — Погоди. С его мамой? Уже? Ты не сказал, как долго вы встречаетесь. Как долго ты мне лгал, Джерард? — Около… трех дней, — произносит Уэй-старший. — Господи, — Майки кладет руки на голову. — Майки, это не то, что… О боже! Он мой лучший друг. На всем свете. Больше, чем ты, намного, просто представь это, хорошо? Он мне нравился с тех пор, как приехал сюда, и, как оказалось, это было взаимно. Так что, когда кусочки сложились вместе и мы оба осознали… Это было так естественно — сказать «я люблю тебя». И это не спешка, это так отличается от всего, что я когда-либо чувствовал. Ты когда-нибудь был влюблен, Майки? Потому что есть такая любовь, которая, знаешь, не подделка. Это не так, когда типа «о, это только начало, когда все хорошо и блестяще». Я знаю, что люблю его по-настоящему глубоко и сильно. Я чувствую, Майки, что готов выйти за него замуж. Не сейчас, но через несколько лет, например. Я легко могу представить эту картину. — Мой брат немного шлюха, — говорит Майки, хрустя хлопьями. — Это не так. — Как минимум шлюха для Фрэнка. — О, ну, тут да. Они смотрят друг на друга, и Джерард улыбается, поскольку думает о том, как этим утром Фрэнк сидел на месте Майки и подробно рассказывал о том, почему клубника является идеальной составляющей завтрака, включая тосты, хлопья, вафли, овсянку и пироги. Фрэнк. Интересно, что он сейчас делает? Думает ли о нем? Наверное, он сейчас очень милый. Он не может дождаться, когда увидит его снова. Они могут поговорить о комиксах, и Джерард даст ему еще больше всего, что можно прочесть, либо же они могут посмотреть сериалы, или же Джерард просто может целовать его, пока они оба не уснут. Или Фрэнк может пойти с ним в продуктовый магазин, а потом поучить его готовке. Они смогут поговорить о музыке, фильмах и комиксах. Фрэнк в них совсем не разбирается, но ему нравится слушать, как Джерард о них говорит, потому что, как он сказал, Джерард милый, когда говорит о комиксах. Фрэнк милый, просто когда говорит. — Ты сейчас думаешь о Фрэнке, не так ли? — Ага, — как-то мечтательно отвечает Джерард. — Отвратительно, — заключает Майки в итоге. Джерард знает, что брат счастлив за него. Но понимает, что ему придется сломать ему руку, чтобы тот признался в этом. Да даже если бы он не был за них рад, то это ничего не значило бы, ведь Фрэнк стоит всего на свете. Это глупо, боже, чертовски глупо. Но он любит Фрэнка сильнее, чем за всю жизнь любил что-либо. Даже сильнее, чем комиксы. Джерард обожает их. Фрэнк — это новый цвет, который не должен существовать, но все равно, вот он. Боже, он очень красивый. И забавный. Проницательный. И чертовски умный — он очень хороший студент по сравнению с тем, каким был Джерард. Он — это то чувство, когда забираешься в постель после ужасного дня, а теплые простыни ждали тебя весь день. Он — треск винилового проигрывателя перед тем, как заиграет песня. Он как вода и как огонь. Фрэнк — это свет, небо и счастье. Он — муза, поэт, сами чернила на странице. Он освещает все и окрашивает мир. Фрэнк — это дневной свет.