All We Need is Daylight

— Ты вообще хоть что-нибудь ешь, кроме макарон? — спрашивает Патрик. — Иногда я макаю чесночный хлеб в соус. — Это добром не кончится. — Патрик, я сжигаю больше калорий, чем ты себе можешь представить, играя в хоккей каждый вечер. Если бы ты знал, сколько протеиновых батончиков я съел за все время, ты бы не поверил. В моей крови текут три вещи: макароны, корневое пиво и протеиновые батончики. — Твое существование поражает меня, — заявляет Патрик, когда Фрэнк начинает есть макароны и издает тихий звук блаженства, потому что, черт возьми, он слишком их любит. Это как пицца — и помидоры, и сыр на месте. Просто альтернативная пицца. К тому же, Фрэнк — итальянец. — А что за важная новость, которой ты хочешь поделиться? — спрашивает Фрэнк с набитым ртом, потому что он больше не живет с мамой, которая указывает ему, что делать. Ему отчасти все равно, если честно, потому что Джерард только что прислал ему фотографию жирной птицы на ветке дерева, и это, вероятно, пока что самое захватывающее, что случилось с ним за день. Джерард — самый милый человек, которого он когда-либо встречал. Ну, он сексуален, и Фрэнк не отрицает этого. Он горяч, сексуален, невероятен. Но помимо этого, он чертовски милый. Он такой мягкий, с пухлыми щечками, пушистыми темно-каштановыми волосами и темными объятиями. У него красивые губы, которые Фрэнк просто обожает целовать, и, помимо того, у него, в отличие от Айеро, крутая задница. — Эм, Фрэнк? — говорит Патрик, и Фрэнк поднимает взгляд. — Что? — Ты только что задумался. Я позвал тебя раза четыре. — Да? — Фрэнку хотелось бы сказать, что это не так уж и плохо. Впервые за долгое время он задумался не о чем-то грустном. Он все еще подавлен, но в то же время прилагает много усилий, чтобы не ненавидеть себя, и лучший способ сделать это — думать о том, насколько Джерард милый. Его крошечные зубки, черт возьми! Его животик! Какого хрена! — Ага, и причем довольно сильно, Фрэнк. Это хорошие новости. Ты точно здесь, а не где-то в своих мыслях? — Да, да, давай уже. Патрик делает глубокий вдох, а затем широко улыбается. — Вчера вечером я получил письмо от одного футболиста, — как только Фрэнк слышит эти слова, он моментально понимает, каким будет конец предложения. — С ума сойти. — Да! Так что, по-видимому, — говорит Патрик, — здесь, в Армстронге, есть гей-футболист, и он прислал мне что-то вроде ответа на твою статью. — О боже, — выдает Фрэнк, все еще не выкидывая Джерарда из головы, поскольку это невозможно, но уступая место для кого-то еще, что уже является достижением. Думать о чем-то, кроме того, насколько он невероятно подавлен и постоянно сдерживает слезы, либо же насколько Джерард милый, — это задача для людей не из робкого десятка. — Письмо было анонимным, как и твое интервью. Он прямо сказал, что оно вдохновило его выйти из тени, поэтому он так же захотел вдохновить и других людей. — Можешь переслать его мне? — просит Фрэнк. Это же и было его целью, разве нет? Он дал это интервью как раз-таки для того, чтобы другие люди, такие, как он, почувствовали себя менее одинокими. И это сработало. Кто-то прочел эту статью и нашел себя в ней. Увидел себя в ней. Фрэнк действительно не одинок. Что за гребаное чувство. — Я собираюсь его опубликовать, — говорит Патрик. — Это не совсем в духе моей газеты, но, по сути, это же моя история. Ну, и твоя, и кем бы ни был этот футболист, ну, ты понял, что я имею в виду. Фрэнк думает об этом, чувствуя себя ошеломленным. Он кого-то вдохновил. Все, чего он хотел, это чтобы другие геи-спортсмены чувствовали себя немного менее одинокими, и это сработало с одним футболистом. Он что-то сделал. Статья что-то сделала, хоть и причинила ему столько боли. Так много ужасных вещей произошло из-за этой статьи, вещей, с которыми он никогда не сможет смириться. Когда Фрэнк начинает думать об этом, внутри что-то надламывается. Все будто возвращается назад. Фрэнка изнасиловали. Это произошло. У него что-то отняли, и он никогда не получит это обратно. Морган забрал его чувство безопасности, часть его способности быть счастливым, и подарил новый тип страха. Самое худшее, что когда-либо происходило с ним в жизни, не случилось бы, не будь этой статьи. Даже если Фрэнк сможет себя простить за то, что позволил опубликовать эту статью, даже если он сможет смириться с тем, что случилось с ним из-за этого, он никогда не сможет смириться с тем, что случилось с Брендоном. Этого никогда не произошло бы, если бы не Фрэнк. Он ненавидит признавать это, но то, что с ним случилось, было его собственной виной. Нет, он не сделал Моргана чудовищем и не просил, чтобы его изнасиловали. Он не виноват конкретно в случившемся, он виноват в том, что оказался в такой ситуации. Теперь Фрэнк понимает, что все это неправильно. Во всем этом нет ни капли его вины. Само то, что он даже думал об этом, показывает, насколько испорчено общество. Но все же, он не может отрицать того факта, что сам заставил это все случиться. Это глупо. Фрэнк всегда продвигал идею не винить жертву, но вот он, жертва, винит себя. Что, если случившееся с Фрэнком произойдет и с тем футболистом? Что, если в футбольной команде есть еще один Морган? Что, если история повторится? Фрэнк и так уже погубил достаточно жизней. То, что случилось с Брендоном, на его совести. И то, что было с ним самим, тоже. Айеро сильно ошибся с этой статьей, даже если его намерения были чисты. Но он не допустит цепной реакции. — Тебе нельзя его публиковать, — произносит Фрэнк, обдумав все это за считанные секунды. Да, статья достигла своей цели, но, может, ей просто стоит остаться такой, какая она есть. Молчаливым помощником. Людям не стоит раздувать из этого нечто грандиозное. Пусть это будет видно, понято, но молчаливо. — Что? — переспрашивает Патрик. — Почему нет? — Просто нельзя. Разве ты не помнишь, насколько злым М… Насколько злым М… Мор… Морган стал после этого? Он словно… — Фрэнк пытается подобрать нужные слова, не раскрывая при этом Патрику того, что произошло. — Он словно хотел съесть меня живьем. И Брендона тоже. Он был, ну, злым. — Морган — не футболист, Фрэнк. — Нет, но кто сказал, что он не решит отомстить и ему? Он же акула, Патрик, и если почувствует запах крови, то придет. И даже если не лично он, то в футбольной команде может быть даже несколько похожих на него. Что, если футбольный Морган увидит эту статью и пойдет охотиться на других футболистов? Он плохой, Патрик, и он не одинок. Такие, как он, есть везде, и именно поэтому мы с Питом не можем раскрыться. А спортсмены? Они одни из самых отсталых людей в стране, — это все чертов тестостерон и мужественность. Именно из-за этого Фрэнк не может быть фигуристом — оно недостаточно агрессивно для мужчины. — Да ладно тебе, Морган поганый, но он же не собирается избить кого-нибудь. Этого-то уж точно не случится. — Неужели? — спрашивает Фрэнк, делая вид, что ему не так хреново сейчас, и понимая, что отпустить это он сможет лишь когда упадет в объятия Джерарда. Не то чтобы он считал Патрика глупым, но сейчас он конкретно тупит. Разве он не видел Моргана? Неужели он правда верит, что он побоится избить кого-то? Или даже хуже? — Он… Подожди, он тебя избил, Фрэнк? — шокированно переспрашивает Патрик. Он даже не представляет, насколько все было хуже. И он никогда об этом не узнает, говорит себе Фрэнк. — Патрик, он не просто задира. Он… хуже. — Фрэнк, если он тебя побил, тебе нужно рассказать об этом Тренеру. Если он обидел кого-либо из вас, то об этом нужно доложить. — Мы оба знаем, какая она. Никого не вышвырнут из команды, пока кого-то не убьют. И то, даже в этом случае ей понадобится видео-доказательство. — Да, она упряма, но если он тронул тебя, Фрэнк… — Ничего не было, Патрик, — лжет Айеро. — Он просто… неважно, — очень важно. Патрик издает разочарованный звук и смотрит на Фрэнка пристально, почти сердито, что довольно неожиданно с его стороны. — Если он причинил тебе боль, ты должен об этом рассказать… — Я не об этом, Патрик. Не публикуй статью, — этого достаточно, чтобы остановить Патрика. На его лице проносится целый вихрь эмоций, но затем он со вздохом успокаивается. Видно, что он и расстроен, и любопытен. Стамп видит, что Фрэнк лжет, но считает, что это касается только избиения. Он даже и не догадывается, насколько Морган на самом деле плохой человек. Что бы он подумал, если бы узнал всю правду? Многие вообще не поверят ему, если он когда-нибудь решится рассказать обо всем. Фрэнк — парень. Он спортсмен. Сильный. Может, он не такой крупный, но он достаточно силен, чтобы отразить нападение. Никто из таких, как он, ни за что бы не позволил подобному случиться. И парней в любом случае не насилуют. Такое случается только с девушками. Фрэнк — последний человек на земле, с которым могло произойти подобное. Если он расскажет, ему не поверят. Что подумают его товарищи по команде? Что вообще скажет полиция? Фрэнк — гей. На него напал мужчина. Откуда им знать, что это было не по обоюдному согласию? Это глупо. Ему нужно перестать винить себя. Он этого не хотел. Но другие могут смотреть на ситуацию иначе. Но Патрик — не такой человек. Он выслушает его. Поймет. Он пожалеет его, но все равно будет знать, что Фрэнк говорит правду. На самом деле, Айеро никогда и не видел разъяренного Патрика. Что случится, если он обо всем узнает? Джерард был почти готов убить Моргана, и, честно говоря, сложно сказать, насколько серьезны были его намерения. Как бы Патрик отреагировал на ту же новость? В тихом омуте черти водятся, в конце концов. Но Фрэнку так стыдно. Может, когда-то это чувство пройдет. Возможно, однажды он перестанет ощущать себя грязным. Перестанет чувствовать повсюду на себе следы Моргана. Он просто не хочет, чтобы люди иначе смотрели на него из-за произошедшего. Он не станет жертвой в чужих глазах. Не станет лишь цифрой в статистике. — Фрэнк, — говорит Патрик, — я правда ненавижу это. Я думаю, что другим людям было бы важно узнать об этом футболисте. В конце концов, твоей целью было вдохновлять людей, и ты добился этого. Ты вдохновил этого человека, он может вдохновить кого-то еще, и так далее. — Патрик… — Но я не стану ничего публиковать. Меня это не устраивает, но я принимаю это. В конце концов, это скорее твоя статья, чем моя. Это ты оказался под прицелом, и именно тебе пришлось столкнуться лицом к лицу с гомофобным куском дерьма Морганом. Если ты боишься, что это случится с кем-нибудь еще, то я не буду ставить тебя в такое положение, чтобы ты чувствовал на себе ответственность за других. — Патрик, — произносит Фрэнк и смотрит ему в глаза. Он не говорит больше ничего. — Я знаю, что ты чего-то недоговариваешь. Знаю, что тебе не нужны поучительные лекции, но Тренер — не единственный вариант. Очевидно, ты можешь еще поговорить с Джерардом, но у него нет такой большой власти, поэтому ты можешь решить, что тут ничего нельзя поделать. Но у Тренера тоже есть босс, над ней стоит целый отдел легкой атлетики. Я не буду притворяться большим поклонником Тренера. Мы все знаем, что она уже давно закрывает глаза на слишком многое. — Я ценю это, Патрик, но я в порядке. Правда, — Фрэнк ненавидит эти слова. Очевидно, что он не в порядке, так зачем заставлять себя произносить это? С ним случилось ужасное, и лишь два человека на всем свете знают об этом. Это действительно чертовски трудно. Такое чувство, что он никогда не сможет пережить это. В средней школе он посмотрел так много эпизодов «Закона и порядка», всегда понимал, насколько это все хреново, но ему никогда не приходилось переживать на этот счет. Он впал во все те же заблуждения, которые мешают ему принять себя. Потому что он не знает, как отреагировал бы на то, если кто-нибудь рассказал бы ему о подобном, до того, как это произошло с ним самим. Кто-то однажды сказал, что изнасилование подобно убийству души. Так вот что с ним случилось? Неужели его душу убили? Вот почему он чувствует себя таким опустошенным? Айеро понимает, что вновь погружается в раздумья. Может, это и есть диссоциация? Он уже несколько лет слышит это слово, но никогда не задумывался, что бы оно значило, но, должно быть, вот оно. Он больше не принадлежит себе целиком — возможно, никогда и не принадлежал, — но сейчас часть его будто бы порвана в клочья. Будто Морган отнял эту часть, когда оставил Фрэнка валяться на полу в раздевалке. Телефон вибрирует, и он не до конца осознает, что Патрик пялится на него. Фрэнк рассеянно глядит на мобильник. Это Джерард. Как по щелчку пальцев, Фрэнк вдруг кое-что понимает. Он не может быть опустошенным. Потому что в таком случае Уэй не мог бы заставить его чувствовать себя так. Он бы не смог ощущать его тепло, даже на расстоянии. Как он может быть пустым, если у него есть Джерард? Блять, у него есть еще и мама. У него есть Хейли. И Рэй, Пит, Майки, и сидящий прямо перед ним Патрик. Последний всегда был рядом. Когда Пит порвал с ним, думая, что статья была о нем, Патрик поддержал его, даже ценой того, что, несомненно, является одной из самых важных вещей в его жизни. Пит никогда не упускал возможности заставить Фрэнка чувствовать себя по-домашнему уютно, чтобы ему было приятно, чтобы он смеялся даже тогда, когда он не в настроении для этого. Даже если Рэй не знал, что с ним такое, он всегда поддерживал его и был лучшим соседом по комнате. Майки каким-то образом умудрялся защищать Фрэнка около дюжины раз, и он не уверен, было ли это нарочно или же это просто часть того, кем он является. У него так много чертовых друзей и людей, которые заботятся о нем, и ему правда хотелось бы, чтобы они смогли заставить его чувствовать себя лучше, но они и так делают все, что в их силах. Все, каждый, кого он знает. Они помогают. Он бы соврал, если бы сказал, что это не так. Да, ему все еще грустно, и так может быть всегда, но ему становится лучше? Этого не было бы без всех этих людей вокруг. Он открывает сообщение от Джерарда, потому что это единственный человек в мире, который всегда может подбодрить его, даже если это почти ничего не значит. Уэй делает кофе чуть менее горьким. Фрэнк без труда читает сообщение его голосом. Боже, звук голоса Джерарда. «мой брат либо самый умный, либо самый сумасшедший человек на свете, я расскажу тебе все позже, когда увидимся, и я наконец поцелую твою милую мордашку. также я задумался о твоей тату, и мне кажется, что это горячо. целую, обнимаю» Фрэнк улыбается. Пытается сдержаться, но не может. Как вообще возможно подавить улыбку, когда Джерард пишет такое? Как вообще можно не влюбиться в этого человека? Какой же ужасной должна быть жизнь у человека, если он сразу не запал на Джерарда? — Это Джерард? — спрашивает Патрик, и Фрэнк поднимает взгляд, немного смущенный тем, что тот так быстро догадался. Он сидит напротив и никак не мог заглянуть в его телефон. — Угу. — Хорошо, нам нужно поговорить еще кое о чем, — решительно заявляет Патрик, глядя прямо на растерянное лицо Фрэнка. Может, он просто хочет сменить тему, так как тот немного расстроен, но, что бы это ни было, Стамп действительно выглядит очень решительным. — О чем именно? — Ты встречаешься с Джерардом Уэем. — Я что?