***
Туманом застилалось побережье Йорка. «Все в прошлом». Скоро тепло, весна. «Дни стали безликими». Занимался рассвет, начинался новый день. «На сердце тоска и одиночество». Еще не теплый, но уже не холодный рассвет. «Его давно уже вырвали из груди и похоронили на том дне моря». В ненужных заботах и делах прошли эти четырнадцать лет. «Я вздернул на дыбе посланника Лагерты». Теперь новый день, новый бессмысленный день. «И отослал кусочки его трупа обратно ей». Попытки войны, вот все что осталось отголосками из прошлого. Викинг, нет король Ивар Бескостный сидел на утесе, вглядываясь вдаль реки, которой он отдавал боль последние лет четырнадцать. А казалось вечность. Что в голове? Ни одной мысли. Ни одной тени. Ни идей, ни слез, ни желаний. — Вождь Ивар. Тот обернулся. Эта была Поси. Верная служанка Тати. Он все эти годы рядом. Молча служит. Терпит гнев, видит слезы, усмиряет боль. Откровенно говоря, боль с годами усилилась. А чего ждать от лет, приближающих старость, меняя осень, зиму, лето и осень местами в обычном степенном порядке. Одно и то же крутиться этими годами. Лишь «душа» молчит. Душа? А была ли она? Когда рядом была Тати, то казалось, что да. Он часто задавал вопрос, а она отвечала, что душа есть у любого живого существа, даже Ивара. Льстило. Это льстило. Покрутив в руках ее нательный крестик, спрятал его в мешочек, что носил за пазухой. — Я устал Поси. Очень. — Простите. Я бы не побеспокоила, если бы не было так важно. Совет собрался. Говорят, на юге участились набеги Каттегата на наши земли. Подробности не знаю. Нужно Ваше личное присутствие. — Иду уже. — Тяжкое бремя несете. — выдохнула служанка. — Уже не важно. Кроме этого бремени нет ничего уже в этой жизни. Ивар поднялся и выпрямился в полный рост. Левая болела сильнее. Ивар шатнулся, выругался под нос, но устоял, опираясь на костыль. — А как же дети? — засеменила за ним Поси. — Я не знаю их участь. Все поиски свелись на нет. — Но они есть. — Мы не знаем, живы они или нет. — Зачем Вы так. Надо надеяться. Они живы. И живут счастливо. — Конечно, счастливо. Они же не видели смерти матери и не видели… меня… отцом. Поси молчала, поникши головой, и просто тихо шла. — Нечего сказать Поси? Никудышный папаня был бы. Такой мысли Ивар и сам усмехнулся. Еще бы. Долгие годы играть в заботливого отца не по нему. Вождь плюхнулся в кресло со спинкой и откинулся на нее. Левая нога болела до судорог. Ивар постукал по ней, как будто срывая злость. Конечно, она не унялась, эта боль. — Эля налейте. Как и сказала Поси, народ собрался в зале. По левую руку стоял Хвитсёрк, все эти годы не покидавший брата. А может, потому что он дал слово Тати быть рядом с ним. — Начинай. — приказал вождь. — На наш юг покусились люди Лагерты. — Эта ведьма еще жива. — Ивар потянул эль из кубка. — Да. — Видно Бьерн никак не дорвется до власти. — стоящие рассмеялись. — Да, не хочет Лагерта порадовать Одина своим посещением. — Ивар приподнял кубок. — Сколь. — Сколь. — Не знаю по ее велению или отбились от ее приказов бунтари. — Так что же не выяснили? — Это тонкая работа. И это не все. Лагерта прислала нам послание. Красивый арабский меч. Что это означает и как нам реагировать, я не знаю. То ли объявление войны, как оружие, то ли подарок к примирению. — Значит, пора бы нам ответить. Хвитсёрк? — ухмыльнулся вождь. — Давно пора. — Значит решено. Собираемся. Советники загудели. Надоело войнам сидеть на месте. — Давно наши мечи и топоры не пили! — воскликнул один из командиров. — Напоим же их! — закричал Ивар, гулом разнеслось по залу крик викингов.***
Лишь ночь знала, где «причал» его рвущейся и мечущейся эти годы душе. «Причал» в голове, в его мыслях, воспоминаниях, запаху. Ивар сидел один на том же камне в полной темноте. Глаза давно привыкли к мраку, освещающий лишь чуть полумесяцем. На его ладони блестел крестик. Маленький, на цепочке. ЕЁ. Почему-то Ивару казалось, что ее душа в этом крестике и так она рядом. В их вере не было такого, чтобы считать рядом смотрящим с неба на землю, умершего человека. Тати рассказывала о душе, которая после смерти остается рядом с любимыми. Это неожиданно, непонятно, но… прекрасно сладко такое осознавать. Странная вера. Вера его жены, вера тех которых он убивал. Убивал зверски, смеясь над Богом. Слеза? Да, пожалуй, она скатилась по не выбритой щеке. Давно не обременял себя бритьем. Так он выглядел устрашающе. И пожалуй, ему и самому нравился свой образ.***
Драккары готовы. Люди собраны. Последний пир отгудел сегодня — вчера. Уже перевалило за полночь. Ивар вздохнул, настроение обычное — зло и желчь подкатывает горлу, он лишь заливает элем его. Поздно. Уснуть бы. Но сон не идет. Занимается рассвет, а сна так и не было. Не беда. Ивар сильный выдержит. Он, почему-то вспомнил свой первый раз на дракарре. Самый первый с отцом. Позор был. С этим воспоминанием пришло чуть ранее воспоминание о матери. Ее слезы и его просьбы. Она поняла тогда… все поняла. А Лагерта… убила, предательски, в спину, как рабыню. Ее глаза снились уже. Под самый рассвет Ивар все-таки закрыл глаза и впал в неглубокий сон. Скрежет металла разогнал его дрему. Ивар охнул и с неохотой сел на кровати. Те же стены, тот же потолок последние годы. Он устал от них. Да и от своей жизни. Ивар с трудом оделся. Это промозглое утро дало понять, что весна уже началась. А это значит, что он готов уже готов выступить против Лагерты и ее сыночка Бьерна. Еще как на зло Уббе там. Старшие вообще с ума посходили. Благо Хвитсёрк здесь. Предан, собран, верен, женат. Ивар умен. Слишком, порой. Страх и преданность делает из людей великих воинов и рабов. Поступив с братом так же как тот когда, привез ему девушку с Востока. Красивую, с темными глазами как ночь, другой кожей, темной, загорелой. Она верила в другого Бога, закрывала голову и лицо. Соблазняла этим, манила, будоражила воображения. Хвитсёрк всегда падок на скромность. Ивар предоставил брату эту возможность. Фериде была пленена давно уже даже неизвестно кем, но Ивар увидел, выкупил, и дал слово не менять ее веру, если та будет слушать во всем Ивара. Вера Фериде другая, не такая как была у Тати. Но Ивар любил слушать и об ее Боге — Аллахе. Нет, на Тати она не похожа. Но иноверие пленяло. И когда очи Ивара затуманились, от недавний кончины жены, хлопнув себя по щеке, очнувшись, викинг-король отдал Фериде замуж за Хвитсёрка, который украдкой и так посматривал на иноземку. Теперь они женаты. У них двое детей. Она молиться своему Аллаху. А Ивар уверен в преданности. На причале полно народа. Его войско почти собралось к рассвету. Шумно. Так и должно быть. Ивар давно мечтал покорить свой же Каттегат. Конечно, он разросся за последние 15 лет. Но цель не сам Каттегат… Давно не он… — Срубить веревки! — Ивар отдал приказ. Стук топоров, вверх вниз, вверх вниз. Драккар качнуло, и он встал ровно. Вот и все. Внутри содрогалось от неизвестности и предвкушения.***
Долгие недели в постоянно в качке выматывали его, заставляли исчерпать силы. Никогда не нравились путешествия по воде. Он понял еще в тот первый раз, когда отец взял его с собой. Теперь привычка. Всего лишь привычка. Такие путешествия заставляли Ивара не кушать порой почти сутками. Лишь вечерами, когда дракаары пришвартовывали к берегам земли, чтобы устроиться на ночлег, удавалось поесть. В таких путешествиях он заметно терял в весе. Вес терялся — это значило, что тяжелее носить свои «оковы» для ног. Знакомые места. Знакомые леса, массивы, изгибы земли. Утес. Тот утес, на котором сидя оплакивал мать и отца. Ивар рыкнул, увидев утес. Хвитсёрк все понял. Как не понять. Каким не было бы время, утешившее разум, сердца всегда полны памяти и неудовлетворенности. И, если за отца братья отплатили с полна, то мать осталась не отомщенной. Хотя по факту это была навязчивая идея Ивара. И с годами стало более непонятно: Ивар хочет отомстить за мать или это уже что-то свое. — Мы доплыли, брат. — тихо вымолвил Хвитсёрк. — Да. Давно здесь не были. Каттегат. — Как нас примут? — Как хотят. Мне плевать. У меня есть цель и готов к любому.***
Ивар не поверил своим глазам. Когда Каттегат не встретил их оборонительными сооружениям, рвами, и стоящими лучниками по периметру. Нет. Просто кипела жизнь как обычно. Затрубил рог в ознаменовании прибытия гостей. Сама Лагерта стоит на причале во все красе. Рядом как всегда Бьерн. Даже Уббе. Конечно, а где быть предателям, как не возле нее. Лагерта кивнула в знак приветствия. Ивар лишь усмехнулся, когда стоял во весь рост рядом с ней, лицом к лицу. — Удалась ли дорога? — не без иронии спросила Лагерта. Постарела. Да. Голова седая вся. Морщины в уголках глаз, рта, шеи. И Бьёрн все тат же: высокий, широкоплечий, с серьезным до страха лицом. Казалось, он никогда и не умел улыбаться. — Удалась. — Слава Богам. Я помню, как ты не терпишь воду. — С годами прошло. — Я рада. Как же выводила из себя ее наигранная доброта. Ивар это знал точно. — Идемте в залу. — Лагерта улыбнулась, указав рукой в сторону приемной Каттегата. Ивар молчал. Молчал и Хвитсёрк. Столько лет они мечтали увидеть свой родной Каттегат. Он шел, шел медленно, прихрамывая, но сам, опираясь на костыль. Все тот же зал, все те же стены, лишь в углах немного паутины и пыли. Люди внутри были, но немного. Лагерта прошла на главное место, на «трон». Рядом присел и Бьерн. А ну в принципе… Ивар лишь усмехнулся.***
Пир весело гудит. Давно не было таких именитых гостей в Каттегате. Молчалив лишь Ивар и Бьерн. Они изредка переглядываются, и вновь отводят глаза друг от друга. — В честь наших дорогих гостей, мы сегодня принесем жертвы! — воскликнула Лагерта, поднимая бокал. — Сколл. Горели костры, поднимая языки пламени ввысь, к небесам. Крик, шум, мольбы… Так обычно, знакомо. Кровь рекой, расписаны лица. Обыденно, однообразно, безразлично… Пиршество закончено, и многие жители Каттегата разошлись. Осталась лишь «семья» и друзья. Лагерта все так же сидела у построенной видать за ее правления стены из глиняного кирпича. Рядом с троном факелы. Несколько на этой стене и по узкой колее на столбах все те же факелы, освещающие путь к трону просторной тропой.Ивар в тридцати шагах от этого трона стоит, и довольно плохо видит лицо Лагерты, лишь силуэт. — А теперь наш дар Ивару Безкостному, сыну великого Рагнара Лодброка. — заявила та. У столбов с факелами в шеренгу выстроились «родственники» и друзья. Несклько стражников видимо Лагерты возникли непосредственно перед Бескостным в паре шагов, чуть закрывая обзор. Викинг глянул на брата и его жену, немного удивившись, но, не подав вида, вновь устремил свой взор на трон где сидела Лагерта. — Я знаю, Ивар, что ты пришел на мою землю не просто так. А ради мести, что терзает твой разум много лет. Ты пришел мстить за Ауслаг. Не так ли? Викинг усмехнулся, повертел кубок с элем и поднял его. — Ошибаешься, Лагерта. Я давно не будоражу свой разум, огонь там потух. Лишь моя душа не дает мне покоя. — Душа? — Конечно. Ты отняла мою душу, вырвала ее из моего тела. И месть должна быть холодной, как и мое бренное искалеченное тело. Моя душа теперь такая же убогая, как и мое тело. Лучше на нее не смотреть. — Я поняла, Ивар. Но моя месть тоже ждала этого дня. Мне не удалось посадить на цепь тебя и твою жалкую рабыню, на которой ты женился. Но мне удалось на много больше. И я буду полностью удовлетворена, когда ты, ляжешь на свое пузо, и будешь ползти, медленно, умоляя меня. Но это будет потом. А сейчас взгляни и скажи, где теперь будет твоя «душа».