течный братик

Отрывками Юнги всё ещё помнил сегодняшний сон. Часть первая: в крутую гору его тащит одноклассник Чимина, перекинув руку себе через плечо, и, взобравшись на самую высокую точку зелёного холма, справа от них сверкает молния, сосредоточенная в одном месте, а её зигзаги отдалённо напоминали паутину. Небо яркое тёмно синего цвета. Трава тёмно зеленая. Не смотря на схожий тон — атмосфера контрастная, как при натуральной летней грозе в разгар дня. Юнги вздрагивал и сопротивлялся каждый раз, когда видел или слышал раскат грома.Он боялся грозы, как во сне, так и в жизни. На самом деле звуков он уже не помнил при пробуждении. А были ли они вообще? Парень проснулся лёжа на спине, как и засыпает каждую ночь, погружаясь в транс — руки так и лежали симметрично по обе стороны от туловища, ноги примерно на ширине плеч. На том же месте. Мышцы не сразу послушались, когда он решил сменить позу. Как только это удалось, Юнги сразу же заснул. Ему снова приснился какой-то сон, то была Часть вторая: он лежит в своей постели, сверху над ним нависает всё тот же юный одноклассник, пробует целовать, ищет в глазах ответа. В атмосфере чувствуется любовь: любовь этого парня к Юнги. Вскоре вновь пробудившись и так же быстро погружаясь в сон, парень узнает ту же картину. Назовём её Часть третья: Юнги разговаривает по телефону. Мальчик стоит напротив, укутанный в два полотенца: одно, вероятно длинное, прикрывает соски, аж в несколько раз обмотано вокруг груди и талии, другое на бёдрах, член его оттопыривает махровую белую ткань. «Нет, нет, нет. Останься». Юнги понимает, что крутится возле прикроватного зеркала как девочка — отражения своего он не помнит. Крутится, как девочка… Или, как Чимин. Кладёт трубку, вновь оказывать под несовершеннолетним блондином-иностранцем одноклассником Чимина. Кажется сейчас он проснулся ещё раз. Ему, должно быть что-то мешает, но усталость берет верх и это правда, сон возобновляется с участием тех же лиц, с того и начинается, ем закончилось. Часть четвёртая по праву: он, держит удобные узкие бёдра мальчика в своих руках, их кожа практически одного цвета; член у того большой и свежий: как головка, так и основание бежевые. Он использует тело и член, словно самотык, медленно погружая его в себя до конца, затем полностью вынимая и так снова и снова и снова и снова. Юнги просыпается в 5:30, берет штучку Мальборо, голубую зажигалку из своей коллекции напизженных, полотенце, пасту, щетку, ноги в тапки. В просторной ванной смотрится в зеркало — вид на удивление свежий, справляет малую нужду, и решает попробовать последнюю каплю мочи на вкус. Сперва нюхает, понимая, что вонь как у застоявшейся, словно в общественном сортире на вокзале. Такого раньше не было никогда. Он всё ещё вспоминал сон, когда подносил те же пальцы к анальному отверстию. Вонь ещё пуще. На язык — безвкусно. Дальше покурил, почистил зубы, присел раз 20, умылся, промокнул полотенцем лицо, зашел в спальню, кинул вещи куда-попало и лёг обратно — не уснуть. Из промежности всё так же воняло, как и от головки члена. Юнги выпил кофе, немного подмылся, проверил: вонь ушла. — Где Чимин? — В школе. А у нас сегодня вы-ход-ной. Есть аспирин? Ты как ся чувствуешь? — Вполне нормально. Аспирин? Должен быть наверное. У нас лекарства не обновляются, нужды нет. Посмотреть? — Будь так любезен. — Чем мне нравится экстази — он не вышибает память, даже если с ним перебрать. Хочешь обсудить вчерашнее? Было жестко. Ты так смешно ползал, а Чимин меня поразил… Да, что там, я и сам себя поразил. Но мы то вдвоём были вмазанные, и откуда у этого ребёнка столько хуйни в голове? Хах, извращенец! Да, круто. А трусы мои не видел? — Сам ищи. Я пошел за аспирином. — Давай. Чем больше, тем лучше — крикнул он вдогонку, соскочив нагой с кровати. Как только аспирин нашёлся, Тэхён явился одетый как вчера, но эффект помятости спрятал всю его «модельность», он налил и выпил из-под крана два стакана воды. — А есть алкозельцер? Охренительное средство. — Не поверишь, где-то было.Только то же видел. Ща, поищу. Тебе аспирина сколько? — Давай упаковку. Закину штучек пять. — Можно мне тоже? Тэхён протянул мне упаковку с оставшимися тремя и прибавил: — Раз ты ся нормально чувствуешь. Я подал ему алькозельцер — всего одна таблетка, он разгыз, а потом проглотил её, запив той же проточной водой. — Братик твой отпад. Только вот, что мне скажи, он не болеет ни чем? Я вот полюбас ко врау схожу, запашок от него странный. Это ведь был его первый раз? «Это ведь был его первый раз?» — бабахнуло в моей голове и долго ещё там трещало. Неужели первый раз? Слишком дико. — Ко врачу пойдешь? — ЧО? Вечно ты какие-то глупости запоминаешь. Странный ты какой-то! Пойду, а как иначе? Мой сладкий омежка, мигом подхватит эту инфекцию, а я может его ещё и обрюхачу, сечёшь? Твой братик воняет, но меня не тошнит, как впрочем и тебя. На такую вонь вряд ли какой извращенец даже позарится. Он ведь такой в школу пошёл, наверняка все носы начнут воротить, потом проблем не оберешься. Шёл бы ты, встретил его что ли. У него к обеду уроки закончатся — короткий день походу. Каникулы что ли скоро? Эх, скорей бы аспирин начал действовать. Всё равно не вырваться из этого порочного круга, хоть до следующего поворота облегчение, считай, уже всё отпад. Ладно, пошёл я. Завтра можешь не приходить, у тебя выходной — ты же станешь думать о случившемся, я тебя слишком хорошо знаю! Так что давай, займись делами, шибко мозг не нагружай. Ты понял? Тебе нужны силы, прими это, как дружеский совет, а с Чимином будь на чеку. Он вчера такие пируэты выдавал! — Тэхён говорил всё громче, и у Юнги уже начало скалываться такое ощущение, что он на него орёт. — Пока! — Пока, пока. Оставшись один, Юнги захотел, чтобы кто-нибудь из его окружения сказал: «Чимин такой самолюб и нигилист! Только о себе и думает. Интересный персонаж, ты понаблюдай за ним, попробуй понять, что значат его слова. То, о чём говорит, слушай повнимательнее и делай выводы, тебе пойдет на пользу.» Ещё раз прокрутив в голове своё странное желание, парень проанализировал подобный порыв и сказал себе: «Неужели ты настолько жалкий, что сам не можешь давать себе указания? Признай себе! Ты хочешь понять Чимина. Нет. Ты ведь хочешь понять хоть кого-то кроме себя!» Сгодится, решил он, а на явную попытку оправдать себя в собственных мыслях, специально не стал обращать внимание. Кофе показалось мерзким, и он сел за писательскую работу «Есть один мальчик 15 лет, он вроде как русский. Я не знал, как его зовут и не знаю до сих пор, но, бывая в школе на собраниях, часто сталкивался с ним взглядом. В таком возрасте редко у кого-что на лице написано, взгляд отводит неторопливо, но и смотрит без интереса. Щеки у него пухлые, а сам худой. В последний раз, когда видел, разглядел на кончике носа правильный прыщичек — сперва решил, что сама форма носа такая, а нет, всё-таки прыщик. „Влюбился что ли кто?“ Дразнил его Чимин, я понял, про что он говорит, лишь проследив за реакцией: мальчик потёр кончик носа. „Не смешно“. За ними двумя маячило в тот день ещё одно лицо. Дрожь волной заскользила по телу. Я узнал в том лице… себя! Лицо ухмылялось не то презрительно, не то насмешливо. Я моргнул и потёр глаза — за спиной моего брата и его однокашника никого не было.» Нет, нельзя так начинать! Думая об этом, он сохранил текстовый документ пока просто на рабочий стол, дав рандомное название «Желтый». Всегда за подобными словечками, а то и целыми предложениями, Юнги обращался вглубь себя, к подсознанию. Тихонько прислушивался, останавливая поток мыслей, и что всплыло в уме, так и записывал, а если мало, слушал ещё, не забывая, конечно, благодарить. Не плохо бы подкрепиться, может и Чимина успею встретить — размышлял парень, пудря пушистой кистью лицо. На улице солнце стояло высоко, проходящая мимо дама преклонных лет взглянула на него так, словно увидела что-то диковинное, юноша разгладил лицо руками, подумывая ровно ли лежит тон, как вдруг, сердце его резко забилось. Интуиция, подумал он, наверно, никуда ходить не стоит, но разве кто-нибудь, уже выйдя на улицу при параде развернётся и пойдет домой из-за дурного предчувствуя?