The wall is coming down

Когда после очередного — очень важного — матча, вымотанный Петров влетает в тренерскую по первому зову, Меньшикову хочется внимательно рассмотреть парня: его откровенно завораживают крупные капли пота, бегущие по бледной коже, хриплое рваное дыхание, и сияющие глаза цвета морской волны. Тренер молча смотрит на своего игрока, а после с излюбленной ухмылкой говорит: — Отличный гол, Петров. Спасибо. Опоздаешь завтра на тренировку — опять на ворота поставлю. Без защиты. Понял? — Олег получает в ответ активный кивок и откидывается на спинку кресла, давя рвущийся из грудной клетки судорожный вздох. — А теперь сгинь с глаз моих. Саша слушает и не может сдержать дурацкой улыбки — от слов тренера внутри разливается пламенная волна то ли гордости, то ли радости, то ли благодарности, то ли просто какого-то безграничного восхищения. А может, и всего вместе. И одержимый этой волной, он стоит, так и не двигаясь с места. Тренер внимательно смотрит на него, и поправляет очки, вопросительно изогнув бровь. — Александр Андреевич, тебе особое приглашение нужно? Брысь, я сказал. Саша вздрагивает, но продолжая по-дурацки улыбаться, поднимает взор. В очередной раз сталкивается с пронзающими насквозь темно-карими безднами. Больше всего парень сейчас напоминает растрепанного воробья, и Меньшиков усмехается этому сравнению. А Сашу вдруг прорвало: — Олег Евгеньевич... Это вам спасибо, я безумно​ вам благодарен.. вы не представляете себе.. это всё вы! — Саша говорит торопливо, почти взахлёб, ни на секунду не отрывая взгляда​ от тренерских глаз. — Если бы не вы, я бы не был... таким... Я... Да я... Да ничего бы без вас не было, понимаете? Я просто... Глаза цвета морской волны полны такого чистого, яркого, слепого обожания, что у Олега по спине идёт холодок, а едва не вырвавшийся из глотки стон он успешно маскирует под кашель. Петров... Невозможный мальчишка. — У тебя всё? — Олег Евгеньевич, я.. да, — выдыхает парень, вновь опуская голову. — Тогда пошёл нахер отсюда. Входная дверь громко хлопает, но Олег не обращает на это внимания. Он сидит, уронив голову на руки, и зарывшись пальцами в собственные волосы. Меньшикова трясёт.

***

На льду Меньшиков — Бог. Он редко надевает коньки, но когда он проводит тренировку вот так, Саша чувствует себя абсолютно безвольным. Он вздрагивает от каждого окрика, жадно ловит каждый предназначенный ему взгляд — неважно, насмешливый или сердитый, и с замиранием сердца наблюдает, как тренер быстро, резко и грациозно передвигается по льду. — Шевелитесь, полуфабрикаты! — кричит он, пронзая взглядом каждого, и пиная клюшкой особо ленивых. — Быстрее! Расслабились они... И Петров без раздумий ускоряется. Сегодня очень длинная и очень насыщенная тренировка. Мышцы ног и плеч, кажется, искрятся от напряжения, а сам организм будто умоляет Петрова остановиться, сходить к врачу, и отлежаться хотя бы день. Но он лучше сдохнет, чем пропустит хоть одну тренировку. «Тебе не больно» — всплывает в памяти властный голос тренера, и у Саши уже нет ни сил, ни мысли остановиться. Выполняя последнее на сегодня задание, парень чувствует, что готов выключиться прямо на льду, но старается не обращать на это внимания. Он яростно ведет шайбу, обходит четверых препятствующих игроков, но в последний момент, переоценив свои возможности, делает слишком сильный рывок вперёд, нанося удар. Шайба попадает в руки вратаря, а Петров с громким вскриком падает на лёд. Спина взрывается такой болью, что Саша, отчаянно ругаясь, понимает — ему сейчас не встать. Затуманенными от предательских слёз глазами он наблюдает, как Меньшиков подъезжает к нему. Олег возвышается над ним, словно статуя, а Саша лежит у его ног и вымученно улыбается. — Соперников может быть больше четырёх, — доносится до него резкий глубокий голос. — Ты должен уметь предугадывать их действия раньше, чем они сами поймут, что им делать. Вставай! «Тебе не больно.» Но в ответ — стон. — Петров, вставай немедленно. «Тебе не больно.» Саша послушно пытается, но боль в спине вновь почти оглушает его, заставляя лечь обратно на лёд. — ОлегЕвгеньч... Я не могу.. — со свистом выдыхает он. Получается жалобно. Сашу накрывает волной презрения к самому себе. «Тебе не больно!» — мантра. Он не сразу замечает, что Меньшиков уже сидит на корточках возле него. И до воспалённого сознания не сразу доносится неожиданно тихое, надтреснутое: — Сейчас врач придёт, посмотрит тебя. Загонял совсем, да, Саня? Где болит-то? — Спина... Тренер поджимает губы и отводит глаза. Саше очень не хочется, чтобы Меньшиков хоть в чём-то себя винил, и он из последних сил зовёт: — ОлегЕвгеньич... — Тише, Саня. Сейчас. Парень с трепетом вслушивается в непривычно тихий и даже почти нежный голос Меньшикова. Когда же его длинные тонкие пальцы бережно касаются светлых прядей и замирают на лбу, Саша чувствует, как боль притупляется. «Тебе не больно.» Он успевает улыбнуться, прежде чем сознание накрывает темнота.