Кольцо миров

6. Кольцо миров. Сонная тишина наполняла башню Эльминстера почти до вечера следующего дня. Усталость подкосила всех, но сон оказался благодатно крепким и сладким. Майрону показалось, что за половину суток отдыха Мелькор и не переменил позы, в которой задремал. Даже когда Майрон проснулся с ватной рукой, затекшей от тяжести чужой головы на плече, перевернулся, заграбастал валу в объятия покрепче, получил ворчание, возню в попытках устроиться удобнее, пинок локтем под ребра и провалился обратно в сон. Потом их, посвежевших и одетых, маг поторапливал и ворчал, желая поскорее отправиться в то место, которое назвал Сигилом. Пожалуй, все, кроме Джарлакса, были убеждены, будто бы этот волшебный Город Дверей находится там же, где они оказались – может, в другой стороне континента или вовсе поблизости. Это было разумно и казалось очевидным, даже когда Эльминстер сообщил, что в Сигил можно только телепортироваться. Никто из них еще так не ошибался. Последним маг рассеял заклинание уменьшения, наложенное на Мелькора и Майрона. И снабдил всех пятерых подопечных простенькими медными амулетами, зачарованными на понимание языков, после чего строго-настрого приказал входить в портал быстро и по одному, но без суеты. Когда вспышка портала погасла, на них обрушился водоворот звуков, красок и особенно – запахов. Майрону и Мелькору на секунду показалось, что они оказались дома, а Цири и Йеннифэр зашлись кашлем, тяжело задышали и поморщились. В городе вокруг них, как на вершинах вулкана Тангородрим над Ангбандом, пахло дымом, камнем, гарью, кисло-терпкими нотами металла и пеплом. Воздух оказался плотным, душным, липким, и дышалось в Сигиле тяжело, как в горах. Городской котел всех оттенков коричневого и желтого кипел жизнью вокруг них, и деталей оказалось столько, что ухватить их глазом казалось невозможным. Били кузнечные молоты, шуршали шаги, что-то поскрипывало, хлопало, грохало, гвалт голосов сливался воедино. По своим делам спешили люди и похожие на них создания. Одни с рогами и хвостами, другие – с приплюснутыми, будто провалившимся носами и оливково-зеленой кожей. В отличие от других, в хвостато-рогатых Джарлакс и Эльминстер с легкостью узнали тифлингов. В зеленых и плосконосых – гитзерай. Но, разумеется, было и множество других обитателей: кто с перистыми крыльями любого цвета, кто с чешуей, кто с головами, объятыми языками пламени или водяной взвесью. Около кирпичного здания возле ярких палаток торговцев мельтешило двое странных созданий: худых и похожих лицами на недовольных обезьянок. Они парили в воздухе, не имея при этом крыльев, и деловито щелкали устрашающего вида ножницами: подрезали жуткие иссохшие ветви некого колючего и страшно ползучего растения, что выгрызло себе путь наверх по плоскому кирпичу. Над головами существ мерцала мягким лиловым светом тонкая вязь угловатых символов. Вязь постоянно менялась, словно строчки в книге или живая речь. Мужчина в кожаном фартуке звонко зазывал, перекрывая шум улицы: – Чистка обуви! Чистка лап! Всего десять медяков! Почистим копыта, почистим когти! Есть составы для любых рас! Чище обуви и ног, чем после Кастарка Фэнна, не бывает! Майрон ошеломленно смотрел, как из толпы вышло создание, которого он раньше не мог представить и в дурном сне: выше пояса это был мужчина, затянутый в узкий дублет странного фасона из черной ткани. Низкий клин воротника открывал белоснежную рубашку. На его голове красовалась цилиндрическая шляпа, на шее – темно-синий платок, больше напоминавший полоску ткани. На носу, над педантично выстриженной бородкой и усами, мерцали золотыми ободками очки. Мужчина невозмутимо читал тонкий пергамент больших размеров, развернув его перед собой. Все бы было ничего, если бы ниже пояса мужчина не оказался выхолощенным, идеально чистым… не то козлом, не то бараном-переростком гнедой масти. Там, где была бы голова животного, начиналось человеческое тело. Мужчина-баран, что звучало в голове Майрона ничуть не лучше мужчины-козла, что-то сказал чистильщику и невозмутимо протянул монеты. Чистильщик опустился на колено и принялся орудовать щетками над его копытами. Эльминстер пожурил Майрона: – Молодой человек, не пяльтесь на бариаура. Это неприлично. Майрон заставил себя захлопнуть рот и раздраженно-сконфуженно отвернулся. – Смотрите! – Цири запрокинула голову, тыча пальцем наверх. В мирах, где приходилось путешествовать, она видела много удивительных вещей, но такое наблюдала впервые. Неба в городе не было. Над ними висел плотный серо-коричневый смог, пронизанный лучами света, исходившими непонятно откуда, а сквозь дым и туман угадывались очертания все такого же, словно зеркально отраженного, города, мерцающего желтизной огней. Йеннифэр прищурилась, вглядываясь в клубы смога, а потом издала странный возглас удивления и страха, указывая куда-то на небо. – Что это?! Это облако? За ней наверх посмотрели все. Откуда-то из клубов смога над их головами вынырнуло нечто гигантское, накрывшее своей тенью целую площадь. Оно проплывало по воздуху, словно пузырь, похожий на облако. Майрон наблюдал за неведомым явлением несколько секунд, прежде чем с трепетом понял, что «облако» двигается неестественно целенаправленно. А еще, что даже сквозь гвалт и гам площади, он различает металлическую корзину под брюхом этого пузыря, мерный рокот, похожий на шум механизмов, ткань, огромные круглые лопасти, похожие на мельничные, и… – Это не облако! – потрясенно воскликнул он, пораженный собственной догадкой, чувствуя, как по телу пробегает целый табун восхищенных и завистливых мурашек. – Это… это машина! Летающий механизм! – майа посмотрел на Эльминстера с диким блеском в глазах. – Как они это сделали?! Почему он не падает?! Он же должен весить… – Майрон ошеломленно выдохнул и умолк. – Обосраться, – чуть слышно выдохнул Джарлакс. – Никогда не видел ничего подобного. Мелькор и Йеннифэр замерли с открытыми ртами. Цири оказалась единственной, кто почему-то наблюдал за плывущим по небу гигантским пузырем с легкой полуулыбкой, будто бы тот навеял ей хорошие воспоминания. Дроу навязался с ними. Майрон понятия не имел, зачем, и даже был против присутствия этого гоблина-эльфа, но Джарлакс заявил, что ему неплохо исчезнуть с Фаэруна на время. Эльминстер нетерпеливо постучал посохом по мостовой. – Эта машина, молодой человек, всего лишь обыкновенный грузовой дирижабль из Эберрона, – ворчливо произнес он. – И наверняка им владеет гильдия межплановых перевозок. Пойдемте за мной. Будьте уверены, у вас будет достаточно времени рассмотреть Сигил. «Дирижабль. Странное слово. Но оно… подходит этой штуке?» Мелькор выругался и отшатнулся от чего-то, промаргиваясь с ошеломленно-оскорбленным выражением лица. – Что встал, как невежда?! – раздался откуда-то на уровне колен валы скрипучий голос. – Не видишь, тут грузы носят! Праймеры… Они шокированно наблюдали за тем, как от Мелькора, таща по меньшей мере четыре деревянных ящика, уходит… железный куб. Майрон проморгался. Куб лязгал тонкими кривыми ногами, изолированными тканевыми гармошками там, где у человека нaходился бы тазобедренный сустав. Он трещал металлическими крыльями, шипел от выходящего из механизмов пара и звенел шестеренками. И пер по улице напролом с полным осознанием важности своей миссии таскать ящики, держа их четырьмя шарнирными руками. На одной из поверхностей куба, не забранной стальными пластинами, моргали овальные зеленые глазки, а синий жабий рот во всю ширь квадратного лица был сосредоточенно сжат. Пришла очередь удивленно распахивать рот Цири. Йеннифэр недоуменно встряхнулась. Джарлакс вытаращил глаза. Мелькор издал неопределенный звук и завертел головой по сторонам, словно где-то на углу ближайшего магазина, предлагающего трости всех форм и размеров, а также зонтики по последней моде (для дам и джентльменов всех рас, защита от кислоты на каждом изделии!), могло быть написано доходчивое объяснение всему, что он видел вокруг себя. Но на витрине, кроме вывески, была только приписка мелким почерком, которую Майрон и заметил-то лишь глазами майа. «Танар’ри не обслуживаются! Заключаем договор гарантии на каждую сделку продажи!» Их прервал укоризненный вздох Эльминстера и требовательное постукивание посоха мага по каменной мостовой. – Господа и дамы! Оставьте в покое модрона-грузчика! Они здесь повсюду, а нас ждут! Здание, к которому привел их Эльминстер, тянулось фасадом вдоль оживленной улицы. Тусклые желтые фонари, сплошь утыканные шипами на верхушках, рассеивали вокруг теплый ровный свет. Время суток стояло неопределенное: солнца, как и неба, просто не было, а потому никто не понимал, раннее ли в Сигиле утро, вечер, сумерки, которые должны перейти в закат, или вовсе разгар дня. Такая же неопределенность царила с погодой – температуру каждый истолковывал на свой лад. За время пути Майрон увидел двух человеческих женщин, затянутых в бархатные курточки с меховой опушкой и изящные, но нелепые шляпки, непонятно как держащиеся на волосах. Увидел эльфа в легких цветастых штанах и тунике на голое тело, вышибалу в кожаной броне и меховой шапке с идиотскими ушами, пьяно накренившуюся набок, а также покрытого татуировками мясника-наугрим, который предлагал отборную свинину и был раздет по пояс. Словом, казалось, что весна, зима, лето и осень в этом краю стоят одновременно. Ни одного деревца, кроме шипастых лоз, которые подрезали странные существа, Майрон тоже не увидел. Они тонули в окружающем гвалте. В глазах рябило от обилия разноцветно одетых и полураздетых людей, похожих на них существ с рогами на лбу и хвостами, эльфов, так непохожих на своих сородичей из Белерианда, бариауров, пьяных тел в канавах, модронов и прочих обитателей этого безумного места. На каждом углу висели какие-то объявления, стены уходящих в стороны темных каменных переулков были размалеваны надписями, которые оттирали все те же обезьяноподобные создания. Своему занятию они предавались с видом уныло-равнодушным. Один тер щеткой кирпич, на котором виднелась надпись: «Стань свободным! Сбрасывайте оковы рабства, товарищи! Смерть душителям!» Второй обдирал явно приклеенные на что-то объявления. «Ценишь порядок? Не терпишь преступности? Безопасность превыше всего? Гармониуму нужны добровольцы!» И опять, как и везде здесь, следовала приписка мелким почерком: «Студентов и выпускников с кафедры межпланарной философии, а также других потенциальных нарушителей порядка не принимаем в соответствии с приказом №458-ГТ506!» Майрон начинал догадываться, что эти самые приписки, похоже, имели ключевое значение в любом месте, где было что-то написано крупными буквами. За несколько минут прогулки им попытались всучить средство для повышения мужского темперамента, амулет от сглаза, женское платье, ручного павлина, неведомую крылатую тварь с зубами больше головы и размером с кошку, средство от поноса и подзорную трубу. Даже неудачно попытались украсть корону прямо с головы Мелькора, не получив ничего, кроме ловкого пинка и короткой базарной перебранки, до зубной боли традиционно поминающей интимные пристрастия родственников участников и самих участников. – Мы на месте, – довольно сообщил им Эльминстер. Майрон не понял, на каком именно они месте, но оглядевшись, понял, что они прибыли к аккуратному, внушающему уважение дому с большими закругленными окнами. Скачущие блики на стеклах мешали рассмотреть происходящее внутри. Фасад покрывали крупные шипы. На одном из них сидела жирная черная ворона раза в три больше своих родственниц. Над огромными дверями размером с амбарные ворота красовалась деревянная вывеска. «Прорицатель ключей Эрлебон Вельримино. Лавка карт, ключей и путеводителей. Скидка при покупке пакета для путешественника!» Двери удивили Майрона в первую очередь тем, что могли подойти для любого. Ручки, петли и створки располагались в четырех местах самым непредсказуемым образом, но, очевидно, это было первое помещение и первая дверь в этом безумном мире, куда он и Мелькор могли бы пройти, не сгибаясь. «Какая нелепица. Как можно прорицать ключи?» Прочитав надпись, Майрон живо представил себе полутемное нечто, подобное старой библиотеке, пропахшей мышами и пылью. И такое количество картографического барахла, что оно вываливалось из шкафов в вопиющем беспорядке. Но лавка разрушила его фантазии начисто. К его удивлению, они зашли в уютное помещение, где под стеклами лежало всего несколько карт, а пустой, нелепо узко вытянутый резной стол, примыкающий вплотную к стене, делил помещение пополам. За ним виднелись гладкие шкафы, похожие на длинные колонны. Об их назначении Майрон бы в жизни не догадался, если бы сам не любил точно такие же. В пустом пространстве слева стоял странный макет, больше похожий на гигантский шпиль, на вершину которого кто-то наколол пончик. Тянулась на второй этаж пологая винтовая лестница с широкими ступенями. У подножия изгибало сучья и кожистые листья перекореженное растение в огромном горшке. В воздухе чуть-чуть пахло лимонами и деревом, а обстановка производила ощущение серьезности, изящества и достатка. Где-то была слышна трель канарейки. Йеннифэр недоверчиво и с опаской оглядывалась. Мелькор, Цири и Джарлакс остановились рядом с «пончиком на шпиле». Эльминстер смотрел на всех троих угрюмо и устало, словно родитель – на детей, которые застряли над собственным отражением в грязной луже и принялись упоенно в ней топтаться. Мелькор навис над Цири и дроу, заглядывая куда-то внутрь этой махины, попытался потрогать ее зажившими руками изнутри и снаружи, после чего с блеском в глазах заявил: – Майрон, только посмотри на это! Здесь внутри модель города! До последнего дома, даже рамы окон сделаны! – спустя мгновение на лице Мелькора отразилось недоверчивое понимание. Округленные черные брови поднялись в удивлении. – Подождите… – его взгляд перемещался между Эльминстером и моделью. – Подождите! – вала повысил голос с возмущенным осознанием, заставив всех обернуться на себя, а потом сделал неопределенный бурный жест рукой, указывая на «пончик», и выпалил в полный голос. – Мы что, внутри этого… этой… штуковины?! Она в воздухе парит?! Огромное кольцо на огромной… палке?! Кольцо, где гуляют железные кубы с ножками и летают эти ваши… дирижабли?! Может, у вас здесь еще говорящие апельсины есть, а петухи изучают лингвистику?! В глазах и на лице Мелькора читался такой шок, как будто ему объявили, что из облаков можно делать конфеты, а кокосы выгрызаются мышами из алмазов вместо того, чтобы расти на пальмах, как и следует добропорядочным орехам. В сущности, примерно так и было. Майрон с трудом сдержал смешок, потому что Мелькор бурно жестикулировал, даже не замечая этого. Глаза сверкали, щеки порозовели, голос повысился на несколько тонов. Майрону давно не доводилось видеть его таким. Даже слишком давно. Эльминстер устало вздохнул, выдержав весь этот поток эмоций. И почесал нос. – Я позволю себе сказать, что палка – синоним в высшей степени неуважительный для оси всех планов и миров, – маг шагнул по лестнице вверх и обернулся. – К слову, об апельсинах мне доподлинно неизвестно, но мне встречалось говорящее яблоко, в которое баатезу за несоблюдение договора заключили душу одного моего приятеля. Сложное было дело. Что до лингвистики… – маг подозрительно хитро улыбнулся. – Однажды мне и впрямь довелось встретить ученого из Тэя, которого неудачным образом превратили в петуха, – Эльминстер пожал плечами. – Разум ему вернуть удалось, однако, до конца жизни несчастному пришлось вести начертательную геометрию, держа мел исключительно лапой. Мелькор возмущенно выдохнул и упер кулаки в бедра. Йеннифэр неприкрыто ухмылялась. – Ты издеваешься! – заявил он, сердито глядя на мага. – Ты издеваешься надо мной самым неприкрытым и отвратительным образом! У Эльминстера даже веко не дрогнуло. Он недовольно поморщился и прочистил ухо мизинцем. – Очень громко, молодой человек. Я не какой-то шарлатан, чтобы сочинять небылицы, – ворчливо произнес он. – Все чистая правда, и ради вашего же блага. Лучше запомните, что на планах возможно абсолютно все, – маг обвел взглядом компанию у подножия лестницы и сделал изящный приглашающий жест, торжественно возвестив. – Добро пожаловать в удивительный и непредсказуемый Город Дверей Сигил, леди и джентльмены! Пройдемте. Нас заждались. На втором этаже оказался огромный кабинет, а в кабинете – хозяин лавки. Убранство отличалось все той же подчеркнутой респектабельностью. Стену напротив больших окон с тяжелыми шторами цвета вянущей розы занимала карта Сигила необъятных размеров. Около массивного стола трещали и заливисто пели две ярко-оранжевых канарейки в золоченой клетке. На том же столе лежали аккуратно рассортированные свитки и стояла идеально выровненная по краю чернильница. Широкие подоконники больше напоминали комфортабельные диванчики для посетителей из-за аккуратно разложенных подушек, тяжелых серебряных подсвечников и большой вазы с фруктами. Сам прорицатель Эрлебон оказался седым мужчиной в возрасте с эксцентрично завитыми бородой и усами, в которых проглядывали фиолетовые пряди. На голове у него красовалась странная плоская шляпа. На взгляд Майрона, выглядела она так, словно кто-то поначалу сделал одну из жестких с виду, цилиндрических, что носили люди на улицах, а затем с размаху на нее сел, получив блин из клетчатой шерсти с козырьком. – Эрлебон! – потянул Эльминстер, широко раскинув руки. – Как живешь, старый скряга? Смотрю, дела в гору пошли? Прорицатель хмыкнул и демонстративно надулся. – Не жалуюсь, не жалуюсь, Эл, – голос у него был скрипучим и глухим. Маг широко улыбнулся и пожал руку Эльминстеру. – Конечно, я не бедствую! Ты как поживаешь? Все проблемы решаешь за счет других и живешь в своей халупе? Эльминстер хохотнул и горделиво выпрямился, стукнув посохом об пол. – Не башня красит волшебника, Эрлебон, сколько раз говорил я тебе, а волшебник – башню! Плохого же ты мнения обо мне, друг мой! Напротив, я помогаю этим интереснейшим личностям! Прорицатель бросил изучающий взгляд на неожиданных гостей. Цири, привстав на цыпочки и приоткрыв рот, с живым любопытством смотрела в окно на улицу. Йеннифэр с хмурой серьезностью наблюдала за магами и слушала разговор. Майрон решил последовать ее примеру. Вороватый взгляд единственного открытого глаза Джарлакса лукаво блуждал по комнате. Мелькор застрял перед картой. Он вертел головой, наклоняя ее то вправо, то влево, разглядывая хитросплетения улиц и обозначения, а потом положил на карту раскрытую ладонь, жадно водя по плотной гладкой поверхности с легкой улыбкой. Коса на его затылке болталась и позвякивала о корону от каждого движения, как маятник. – Это и есть твои опасные потеряшки? – задумчиво произнес Эрлебон и тут же повысил голос. – Молодой человек, оставьте в покое карту! Это тонкий инструмент! Мелькор обиженно фыркнул, отошел от карты и избрал жертвой своего любопытства тяжелые шторы. И вазу с фруктами. Майрон улыбнулся собственным мыслям. Ему было очевидно, что вала решил перетрогать голыми руками все, что мог, и останавливать Мелькора он не собирался. «Точно. Там же персик лежит. Ну-ну». – Они самые, – довольно заключил Эльминстер. – А потому, как мы договорились, оставляю их на твое попечение. Пригляди за тем, чтобы никто из них не разозлил Леди. Цири присела около клетки с канарейками, глядя на щебечущих птиц, и подвинула брусок зерен поближе к одной из них. Она обернулась, глядя на магов снизу вверх. – О какой Леди вы говорите? Никакого внимания на укоризненный взгляд Йеннифэр Цири не обратила. Чародейка сверлила приемную дочь взглядом, словно желая сказать, что взрослой девице неприлично кидаться к птичкам, едва она их увидит. Джарлакс страдальчески вздохнул. – Бросаешь нас на произвол Сигила, великий Эльминстер? Как же так? Маг ухмыльнулся и менторски поднял палец. – И вовсе не бросаю, а отдаю в радушные и заботливые руки! Уж если кто-то и помог бы вам в вашем нелегком деле, то только этот джентльмен. Прорицатель сдержанно кивнул присутствующим в приветствии, заложив руки за спину. Полы его одежды слегка разошлись, открыв объемный живот и вышитый причудливыми лиловыми цветами жилет. А еще – золотые часы в нагрудном кармане. – Потому что я, в отличие от многих других, – будто раздраженно произнес он, – веду серьезное дело, а не продаю рыбью кость под видом ключа к порталу на элементальный план воды! Что касается вашего вопроса о Леди, юная госпожа, – маг церемонно кивнул Цири, и она поднялась на ноги. – Все по порядку! Эльминстер стукнул посохом о пол. Голубой камень в навершии засветился искристым светом. – Я думаю, вы поладите, – весомо заключил он и галантно поклонился. – Возвращайтесь домой поскорее. Было любопытно встретиться с такими… неординарными личностями. Удачи вам, потеряшки, и прощайте. Маг исчез в белой вспышке портала так быстро, словно его и не было. Прорицатель смерил их внимательным взглядом и поправил на носу золоченые очки. – Ну, что ж, – серьезно произнес он. – С каких вы планов? Сдается мне, ваши миры не относятся к тем, которые здесь хорошо знакомы. Йеннифэр опередила Цири, которая уже собралась ответить. – Наш мир – это результат Сопряжения Сфер, - строго произнесла она. - Это должно было оставить уникальный магический след на нем. Туда нужно вернуться мне и моей приемной дочери, – она взглядом указала на Цири. Прорицатель кивнул, приняв к сведению, и посмотрел на Майрона. – Его и мой мир, – майа махнул рукой в сторону подоконника, где устроился Мелькор. – Эа. Его зовут Ардой. Он спет из пустоты хором айнур и похож на замкнутую сферу. Прорицатель едва заметно скривился и, наконец, посмотрел на Джарлакса, который что-то насвистывал себе под нос, разглядывая растение в горшке, и даже не обратил внимания, что на него смотрят. – А ты, Джарлакс Бэнр? – наконец, спросил он. – Эльминстер упоминал, что личность ты на Фаэруне известная. – О! – Джарлакс тут же резко развернулся на каблуках сапог и поправил шляпу, как будто салютуя. – Ничего особенного. Мне сойдет любой портал на Торил. Только, пожалуй, не сейчас и подальше от Уотердипа, очень прошу. Прорицатель задумчиво побарабанил пальцами по двухцветной бороде. – Ну, с первичным планом никаких проблем не возникнет, – проворчал он будто себе под нос. – Порталы сейчас несколько нестабильны… но есть несколько универсальных ключей и кое-какая постоянная карта. Что до вас всех, – маг тяжело вздохнул, продолжая ворчливо-размеренно. – Ну и подкинул мне Эльминстер задачку! Ни разу не слышал о ваших мирах! Но я не был бы собой, если бы не зарабатывал на хлеб возвращением по домам таких потеряшек, как вы. Для начала я расскажу вам об этом месте, а затем мне потребуется некоторое время тишины и уединения, после чего я скажу ответ. Вы ведь ничего не знаете о Сигиле? Джарлакс прочистил горло и уселся на перила лестницы, болтая ногой. – Я подозреваю, что никто из присутствующих. Даже я! Майрону показалось, что Мелькор слишком долго молчит, и бросил на него беглый взгляд. Цири опять возилась возле клетки с канарейками. «Ну, точно. Фрукты нашел». Мелькор устроился на широком подоконнике в подушках, скрестив ноги, и с блаженным видом перекатывал в руках огромный спелый персик, бархатный и ало-золотистый. И поглядывал на фрукт так, словно раздумывал, есть его или нет. Вала поднял взгляд, услышав слова Джарлакса, и тихо фыркнул. – Ты что, тоже здесь не был?! Тебя послушать, так ты во все дыры этих миров пролез! Фигурально выражаясь, конечно. Майрон присел рядом с Мелькором, уперев локти в колени. Джарлакс ощерился, а маг насупленно поглядел на них из-под кустистых бровей. – Попрошу, молодой человек! Наш прекрасный Сигил – вовсе не дыра, а крайне прогрессивное, свободное и капиталистически развитое место! Йеннифэр прыснула в кулак. Майрон нахмурился, недоуменно сдвинув брови. Слово было неблагозвучным и незнакомым. Настолько же незнакомым, как дирижабль. – Капи… что?! – Ка-пи-та-ли-сти-чес-ки! – по слогам выговорил Мелькор и перебросил персик из руки в руку. – Сказали же тебе, Майрон! – он осклабился, принюхался к фрукту, задумчиво осмотрел его, но есть все-таки не стал. Зато нахально поглядел на мага. – Мне не нравится это слово. Как будто кто-то напыжился и стучит в кастрюлю. Что оно вообще означает? – Молодой человек, вы могли бы спросить, для гостей ли это угощение! – возмутился прорицатель. – Я вам не отказываю, разумеется, но вы могли бы! Барышня, не дразните канарейку! – маг ослабил воротник и промокнул лоб щегольским лиловым платком. Цири сконфуженно уселась рядом с Мелькором с другой стороны. – Ох, правду говорил Эльминстер, с вами сладу нет. Капитализм, – важно добавил Эрлебон Вельримино, складывая платок. – Величайшее изобретение цивилизации! Ибо позволяет покупать, производить и продавать каждому, что он пожелает. Вам многие скажут, что основа общества Сигила – это, разумеется, идея, как и то, что она может заменять любые средства на счете, но я настаиваю на том, что их ничто не заменит, а посему важнейшая из идей и самая твердая валюта – это деньги сами по себе! Без них здесь бы царил хаос! – Да здесь и с ними все не слишком в порядке, – вальяжно произнесла Йеннифэр и утомленно поморщилась. – Мы отвлекаемся от темы. Вы хотели рассказать нам о городе, так рассказывайте. И вы ведь угощаете фруктами? – она обворожительно улыбнулась, но не глазами. – Угощаю, – проворчал маг. – Благодарю от всех нас, – с безупречной сдержанностью ответила чародейка. И тут же утащила большую виноградину из вазы. После сна они так и не позавтракали, поэтому возможностью решили воспользоваться все. Цири захрустела яблоком. Джарлакс с невозмутимым видом утащил под шумок две сливы. – А я бы опасался их есть, – Мелькор покачал персиком. Сильмариллы в его короне рассыпали перламутровые блики по помещению. – Я бы спросил, но раз уж бывают говорящие персики, в которых заключены чьи-то души… – Мелькор поглядел на фрукт. – А если я его съем, а там сидит что-нибудь, что превратит меня в разумное дерево с ананасами? Да, я знаю, что ананасы не растут подобным образом, но нас предупредили, что здесь бывает абсолютно все! Майрон незаметно коснулся спины Мелькора. Всего лишь пробежал пальцами вдоль косы, пересчитывая многочисленные звенья плетения волос. «Как же давно он таким не был». – Ты сам сожрешь, кого захочешь, – примирительно сказал он. – Успокойся и ешь уже. Вон то оранжевое передайте кто-нибудь. Спасибо. Йеннифэр дернула бровью. – Если ты и можешь превратиться в растение, то только в титанический аморфофаллус, а то знаешь ли… Мелькор зашипел, оскалив зубы. – А тебе, женщина, лучше превратиться в говорящее бревно или черную вдову. Будет соответствовать. Йеннифэр улыбнулась, как довольная кошка, и продолжила, не моргнув глазом. Голос чародейки был ледяной: – …знаешь ли, не знаю цветка, который лучше бы отражал твою склочную суть. Он чуть меньше тебя ростом и похож на гигантскую фаллическую лилию фиолетового цвета, но стоит ему расцвести – запах гниющего мяса разносится по всей округе. Прекрасное зрелище, если бы не мешала вонь. Сходи как-нибудь в местные оранжереи, если они здесь есть – я уверена, что найдется что-нибудь похожее! – Мама! – устало потянула Цири. Джарлакс задумчиво откусил половину сливы. – Между прочим, было познавательно, – произнес он в пространство. – Я не знал о таком цветке! Общие взгляды, обратившиеся, к дроу, были убийственными. Мелькор крайне неизящно отгрыз кусок персика с таким видом, как будто предпочел бы, чтобы это было чье-нибудь горло. Джарлакс обезоруживающе поднял руки. – Молчу, молчу! – он улыбнулся магу во все зубы. – Кажется, нас ждал рассказ? Маг тяжело вздохнул. Рассказ его занял долгое время, периодически отвлекая компанию от жевания фруктов. Главным образом повествование состояло из многочисленных предостережений, чего ни в коем случае нельзя делать, причем к этому относились самые нелепые вещи. Например, им советовали крайне внимательно смотреть на любые двери и даже лужи, на которые они наступают или в которые заходят – и ни в коем случае не проходить через них, если вдруг увидят малозаметный золотой ободок. Иначе был велик риск провалиться в места, откуда и вовсе нет выхода – в качестве примеров прорицатель привел кислотные озера в Девяти Кругах Ада, или мертвые пустоши, высасывающие жизнь за одно мгновение. Порталы, по его словам, в этом городе были повсюду – они могли вести куда угодно и оказаться где угодно, а открывать их могло что угодно, даже яблоко в кармане, шляпа, подвязка женских чулок определенного цвета или насвистывание под нос песенки. А еще маг требовал ни за что не беспокоить дабусов (он наконец-то дал название тем обезьяноподобным созданиям с символами над головой), если никто не хочет встретиться с Леди. Это слово он произносил с трепетом, словно неведомая женщина была его возлюбленной. – Леди, Леди… мы уже который раз слышим о ней! – сердито оборвала мага Цири в какой-то момент. – Да что это за Леди?! Маг нервно промокнул платком лоб, словно боялся даже того, что сказала Цири. – Леди Боли, – очень тихо и серьезно произнес он, и в его голосе зазвучал неподдельный страх, словно пугало даже то, что он произносил. – Госпожа Сигила. Королева Клинков. Леди непостижима и ужасающа, велика и являет огромную мощь. Я надеюсь, вы не увидите ее и краем глаза. Она и страж, и хранитель свободы, и повелительница, и не правит ничем. Она и божество, и враг всякого бога, желающего возобладать в нашем городе. Она не терпит поклонения себе, и не терпит тех, кто желает ее власти. Все порталы и весь город подвластны ей. Ее не интересуют ни убийства, ни кражи, ни склоки фракций, но если вы причините вред дабусам, или помешаете им, или пожелаете забрать власть в Сигиле, или начнете слишком много говорить о ее силах, а то и думать о ней не в меру… – Она убьет нас? – меланхолично поинтересовался Майрон, чистящий мандарин. Прорицатель кашлянул. – Не совсем, – с усилием выговорил он, опять промокая платком влажный лоб. Голос его понизился до шепота. – Она отправит вас в лабиринты, откуда нет выхода. Вы будете скитаться там до тех пор, пока не сойдете с ума или не умрете, и вход в него может оказаться в ближайшем переулке. Вы даже не заметите разницы, пока не поймете, что в ловушке. Не злите Леди и даже не говорите о ней! Я и так сказал слишком много. Это вам понятно? – голос мага зазвучал сердито. – О, – коротко заметил Джарлакс. – Предельно понятно! Больше вопросов о Леди не задавал никто. Спустя час маг отправил их ждать этажом ниже, попросив вести себя тихо. Мелькор сначала перетрогал в зале все, до чего смог дотянуться, случайно обломал растение в кадке, смущенно прислонил его к стене, будто так и было, после чего лениво уселся на ступенях лестницы. И принялся подбрасывать в руке огромный необработанный алмаз из кармана. Мелькор периодически ронял камень, чертыхался, подбирал его обратно, и все начиналось заново. Майрон застрял возле огромной модели города, только что не засунув голову в кольцо. Йеннифэр со скучающим видом смотрела в окно, косо наблюдая за перемещениями Мелькора. Цири сначала слонялась из угла в угол, рассмотрела все карты, а теперь зевала, сидя на лестнице позади Мелькора. Джарлакс загипнотизированно смотрел на камень. Дроу не выдержал молчания первым: – Как думаете, он действительно найдет вход в ваши миры? – обратился он сразу ко всем. Ответом ему были равнодушные взгляды и полное молчание. Мелькор подкинул и поймал в который раз свой камень. Алмаз опустился на его ладонь с легким шлепком. Джарлакс выдохнул, наблюдая за его движением. – Откуда ты вообще взял такой гигантский самородок? – голос звучал недоверчиво. – Он хоть настоящий? На этот раз взгляды всех, кроме Майрона, обратились к Мелькору. Цири склонила голову к плечу. Йеннифэр приподняла брови. Мелькор фыркнул и лениво вытянулся, опершись локтями на ступень лестницы позади себя, и посмотрел камень на просвет. – Это же безделушка. Откуда каждый раз столь сильное волнение? Глаза Цири и Йеннифэр расширились от удивления. Джарлакс чуть не подавился вдохом. – Безделушка?! Майрон наконец-то поднял голову от модели Сигила и подал голос. – Именно что, – равнодушно произнес он. – У него менее равномерная форма, чем должна бы быть. А значит, для огранки его надо либо пилить на пару бриллиантов поменьше, либо он потеряет слишком много веса. И естественная грань идет с перекосом. Тоже спиливать и выравнивать придется. Алмазы Эред-Энгрин обычно лучше. Та жила оказалась богата на количество камней, а не на качество. Мелькор кивнул и пожал плечами, выпрямившись. – Именно что. Самый большой и ровный как-то был вот такой после огранки, – он развел ладони и показал расстояние чуть меньше локтя. – В трон вделали. – А этот пойдет разве что на кольца для косы или одежду, – Майрон подошел, наконец, к Мелькору и уселся рядом с ним бедром к бедру. На лестнице раздались скрип половиц и шаги. К ним спускался прорицатель, и на его лице застыло задумчивое, но вместе с тем мрачное выражение лица. – Только не говорите, что порталов не существует! – Цири вскочила на ноги. Мелькор и Майрон обернулись через плечо. – Он еще и слова не сказал, – одернула Цири Йеннифэр. – Послушаем. – А как же колдовство? – лениво подал голос Джарлакс. – Ну, прорицание, хрустальные шары, магические круги и все прочее? Прорицатель посмотрел на дроу почти оскорбленно и напыщенно произнес: – Зрелищность заклинаний, капитан, – он особо выделил это слово, – в моем деле есть ни что иное как непрофессионализм, призванный водить за нос доверчивых идиотов, прошу прощения! Каждый из вас и без дешевых фокусов с прядями волос и каплями крови носит на себе сильнейший след вашего мира! – старый маг сердито посопел и сделал замысловатый жест пухлой рукой. – Подозреваю, это связано с тем, что вы все, в определенном смысле, являетесь… неким лицом ваших миров. Квинтэссенцией своего рода, если можно выразиться подобным образом. – Он выдержал паузу. – Порталы, разумеется, я нашел… и даже не один, представляете себе?! Это и вовсе уникальный случай! – прорицатель запнулся и махнул рукой, заметив настороженные лица. – Впрочем, это неважно. Вопрос… я бы сказал, что вопрос в ключах, которые отпирают порталы. Я дам вам нужные карты, разумеется, но ключи… Йеннифэр утомленно вздохнула. – Давайте к делу, господин Вельримино, – голос ее звучал холодно. Маг прокашлялся, и лицо его посерьезнело. Он хлопнул в ладоши. – Начнем с вас, барышни! Порталов в ваш мир в Сигиле пять, и ключ к ним един. Должен сказать, что города я увидел лишь в двух из них. Прочие – болота, море и пустыня, что, думается, неподходящие места для прибытия. Первый портал ведет в чудное место с цветными домиками в порту города и мраморным дворцом воздушной архитектуры на горизонте. Цири удивленно дернула бровью. – Это, наверное, Боклер в Туссенте, – улыбнулась она. – Хорошее место, но далековато. Маг нахмурился. – Извольте меня не перебивать! – ворчливо заметил он. – Раз уж желаете поскорее о деле! Так вот, второй портал ведет в город, где я увидел грязную речку, высокие стены, и, как ни прискорбно, обожженные трупы у стен этого города, на которые никто не обращает внимания, – Эрлебон Вельримино поправил очки на носу и продолжил с важным видом. – Ключом к порталам будет являться щупальце больших размеров чудовища, что водится в канализации Сигила. Щупальце должно быть облачено в шесть дамских подвязок. Золотую, голубую, красную, белую, черную и фиолетовую. Под белую рекомендую прикрепить пластинку серебра, а под фиолетовую – ветку сирени. Прорицатель сделал паузу и серьезно посмотрел на Йеннифэр. Мелькор, Майрон и Джарлакс смогли хранить серьезные лица не больше секунды, прежде чем по помещению грянул взрыв их хохота. Мелькор и Джарлакс хохотали заливисто и в голос, Майрон – прикрыв половину лица ладонью. Лицо Йеннифэр даже не дрогнуло. Чародейка убийственно смотрела на мага, словно на слабоумного идиота. Цири в своем выражении лица проявила полную солидарность с матерью. – Серьезно?! – наконец, раздраженно выпалила Йеннифэр. – Щупальце в подвязках?! Это не смешно! Майрон аж хрюкнул от смеха, вызвав новую волну хохота. – А мне кажется, что очень смешно! – выдавил он. – Я рекомендую немедленно вам успокоиться, молодые люди! – сердито заметил прорицатель. Бело-фиолетовая борода его встопорщилась. – Мне приходилось видеть и более нелепые ключи, нежели этот! Тем более у вас, господа, ключом к явно подходящему порталу является не что иное, как гроб с профессором! Смех замолк в одну секунду. Мелькор недоумевающе похлопал глазами. Майрон угрюмо посмотрел на прорицателя. Йеннифэр и Цири переглянулись с ухмылками так довольно, что уж лучше бы захохотали. – И как вы поняли, что нам нужен именно этот портал? – едко поинтересовался Мелькор. – О, – без улыбки заметил прорицатель. – Это было очевидно. Один портал вел в жуткое место, сплошь затянутое паутиной. Подозреваю, вам туда без надобности. Мелькор скривился и вздрогнул. Маг невозмутимо продолжал: – Второй портал вел на дивный морской берег с белыми пристанями и лебедиными кораблями, где большинство прекрасных жителей облачено в одежды весьма неброских красок. Ни в коем случае не оскорбляю, но учитывая вашу склонность к черным тонам одежды и ее яркости, вряд ли это ваш дом. Третье же… – маг прочистил горло и неодобрительно посмотрел на Мелькора. – В третьем же месте, прошу прощения, царит совершеннейший бардак! Вид и фасон ваших одежд заставляет меня думать, будто я случайно заглянул в вашу гардеробную, чего лучше бы не делал никогда! Мелькор порозовел до кончиков ушей и злобно нахохлился так, словно хотел кого-нибудь убить. Йеннифэр рассмеялась, уже не сдерживая себя. Цири прыснула в кулачок. Джарлакс присвистнул в своей обычной раздражающей манере. Майрон фыркнул. – Там не стояло расшитого золотом сапога на столике с заколками? – беззаботно поинтересовался он. – Еще есть зеркало в змеиной раме. Прорицатель согласно кивнул. – Все именно так! Майрон толкнул в бок Мелькора, в бешенстве смотрящего на Йеннифэр, которая продолжала посмеиваться и сыто наблюдать за ним. – Я же говорил тебе, что в гардеробной нужно прибраться. Мелькор выдохнул и закатил глаза, раздраженно ударив по полу каблуком. – У меня. Там. Убрано! – отчеканил он. – Я лишь запрещаю перекладывать все, что там лежит! Неужели нельзя поднять это, вытереть пыль и поставить, где стояло?! – Мелькор злобно посмотрел в глаза Майрону, понизив голос. – Когда прошлый раз там сделали уборку, как ее видишь ты, я полчаса искал нужные сапоги. Кто-то убрал их в обувной шкаф вместо того, чтобы оставить на месте. Йеннифэр издевательски надула губы. – Конечно, как нелогично! Сапоги в обувном шкафу! Цири кашлянула. – Я вот только одного не понимаю, – голос у нее был негромкий и задумчивый. – Какое отношение к их миру имеет профессор, да еще и в гробу? Как связано с нами серебро, подвязки и щупальце я, ка-а-ажется, – она витиевато взмахнула рукой, растягивая слово, – догадываюсь. Но гроб какого-то профессора и эти двое? – она с сомнением посмотрела на Мелькора и Майрона. Майрон развел руками. – Да можно подумать, мы это понимаем! У нас в мире и слова такого нет – «профессор»! Я впервые его слышу! – майа фыркнул и скептически дернул уголком рта, глядя на прорицателя. – И что нам делать с этим твоим… профессором? Эрлебон Вельримино заложил руки за спину и прочистил горло, вновь начав говорить важным тоном: – Любой портал открывается, когда сквозь его рамку проносят ключ. Собственно говоря, вам исключительно повезло – ваши порталы находятся в Великих Литейных, в разрушенном корпусе. Совсем недалеко друг от друга. Карту я вам непременно дам. Говоря же о профессоре… к несчастью, вам нужен не какой-нибудь обыкновенный профессор. Вам нужен непременно Экзорциус IV Ликонт Вертербрайер-Тондрон Клиз ле Пайт. – Кто-о?! – возмущенным унисоном вскрикнули Мелькор и Майрон. Маг вздохнул. – По правде говоря, это бессменный и почивший, но активно действующий ректор Сигильского Межпланарного Университета Философии. Мелькор наморщил лоб. – Если он почивший, как он может быть активно действующим?! Еще скажи, что он лекции читает! – он взмахнул рукой, издевательски добавив. – О, конечно, это же Сигил! Я надеюсь, ты запишешь мне на бумажке его имя, буду читать оттуда! – Именно так, молодой человек! – без всякого удивления кивнул маг. – Он столь любит свое дело, что стал призраком! Этот профессор будет жить вечно, как и его труд! И боюсь, без его непосредственного желания помочь у вас вовсе ничего не выйдет. Поиски чудовища я бы рекомендовал вам начать с различных жертв в Мортуарии. И, к слову, – прорицатель кашлянул, – мой друг Эльминстер обмолвился о ваших неурядицах. Я сдаю здесь поблизости очень интересный дом, который может вам подойти. Он отличается большой роскошью, но, увы, не подходит для жилья постояльцев одной расы, потому цена на него достаточно невысока. Не желаете взглянуть? Всего пятьдесят золотых в день, вам сделаю скидку до сорока! Майрон поднялся. Мелькор последовал его примеру и с наслаждением потянулся, выгнувшись в пояснице и хрустнув шеей. Скрестил руки на груди. – Я больше ни одного дня не собираюсь сидеть по грязным норам, спать непонятно где и есть непонятно что, – ультимативно заявил он, глядя на всех, а потом на удивление обезоруживающе улыбнулся, показывая магу алмаз. – Здесь есть место, которое меняет камни… на эти ваши деньги? Маг почему-то побледнел и поперхнулся, после чего осторожно взял запястье Мелькора и опустил его. – Спрячь-ка его и никому не показывай, – голос звучал подозрительно ласково, словно перед ним оказался недоразвитый ребенок. Мелькор поморщился и вырвал запястье из руки мага, ощерив зубы. – С чего ты вздумал говорить со мной, словно с дитем, последыш? Прорицатель слегка выпятил нижнюю губу и посмотрел на Мелькора как будто обиженно, после чего сентенциозно изрек: – С того, что камень в ваших руках, молодой человек, здесь стоит несколько приличных состояний! Особенно если это натуральный алмаз, а не пророщенный путем магических манипуляций! И я бы настоятельно не рекомендовал вам обращаться за обменом к сомнительным личностям, которые будут сулить за него якобы баснословные деньги. Лучше отправляйтесь в банк Триады – они откроют счет и это уж точно будет солидная организация, которая вас не обманет. Йеннифэр прищурилась. – Банки всегда обманывают, – лениво заявила она. – Сколько процентов они берут за свои услуги? – она одарила Мелькора лениво-снисходительным взглядом. – Цени, что я интересуюсь этим, поскольку ты, милый, наверняка в жизни не слышал о сделках с процентами, раз впервые узнал о деньгах. Мелькор ответил ей взбешенным выдохом. Майрон машинально вцепился в его косу, сжав чуть пониже шеи. Джарлакс хмыкнул. Маг нахмурился, как будто что-то обдумывая. – Обычно это составляет… я думаю, они не могут взять больше пяти процентов. Учитывая возможную сумму. Трижды свернув не туда, переругавшись дважды и один раз перевернув вверх ногами карту, они, наконец, все же нашли здание банка Триады. Массивное строение возвышалось в нескольких кварталах от пестро-безумной рыночной площади, уставленной палатками, полной разномастных запахов, гама и крика. В банке их встретил огромный мраморный зал с массивными колоннами. Половина зала была ограждена высокими металлическими перилами, а за ними виднелась стена в небольших окошечках за изящными коваными решетками, где сидели служащие. Здесь было немноголюдно, но зато посетители ослепляли яркостью. Мелькор сжал в руке алмаз и задумчиво огляделся, взвесив его в руке. – Я попробую разобраться, – произнес он. – Уж что-то должны знать эти аданет… или кто там сидит, – он кивнул в сторону окошек. Охранник-дварф с тяжелой дубиной неодобрительно покосился на них. Джарлакс с кислой миной присел на скамейку у входа, глядя на все вокруг. Цокала копытами женщина-бариаур, одетая в кожаную куртку, что-то обменивал человек в ярко-золотой мантии с безумными рукавами, опушенными мехом. Ждала очереди тифлина, покачивая хвостом. Рядом с ней пристроился пузатый, солидного вида мужчина и женщина с ребенком, который то и дело вертелся. От женщины сильно пахло жасминовыми духами, и затянута она была в чопорное зеленое платье под горло с юбкой в пол. Банки Джарлакс ненавидел. В них всегда было что-то чванливое, нелепое и претенциозное. По его опыту, любой клерк, который целый день занимался переписыванием бумажек, вместе с профессией непременно получал заоблачное высокомерие вкупе с навыком смотреть абсолютно на все свысока. «Как же, он ведь работает с деньгами! Такой важный! Вот только ни гроша с того не получает… ну, может, все-таки грош!» Цири прислонилась к стене, кисло глядя в спину Мелькору: – Он наделает нам проблем, да? – обреченно спросила она. – Ты видела, чтобы он мог иначе? – фыркнула Йеннифэр и элегантно опустилась на деревянную скамейку для посетителей, закинув ногу на ногу. – О боги, я готова поставить на время, через которое он вернется сюда и скажет, что нужна чья-нибудь помощь. – Пять минут? – Джарлакс жизнерадостно оскалился. – Или меньше? Майрон поморщился, глядя на них. Меньше всего ему нравилось, что Йеннифэр не прекращала попыток задеть Мелькора и прицепиться к любой мелочи, которую видела. «Этой аданет что, покоя не дает наша связь?» – Хватит его дергать, – проворчал он и неодобрительно посмотрел на Джарлакса. – Он не идиот. К тому же я так и не понял, с чего ты увязался за нами. Джарлакс драматически пожал плечами, сохраняя оскал. – Я похож на того, кому есть, чем заняться? Разумеется, из любви к искусству! Ваши похождения обещают быть весьма интересными. – Тебе-то с них что? – лицо Майрона было так угрюмо, что от его вида и свадьба бы превратилась в похороны. Джарлакс многозначительно ухмыльнулся. – Дух авантюризма – радость жизни! Цири фыркнула. – Он тебя не поймет, Джарлакс! Майрон собрался ответить, что дух авантюризма более тривиальным образом зовется любовью наживать себе проблемы, когда воздух прорезал жуткий, режущий уши детский визг. Мальчик рядом с жасминово-зеленой женщиной орал, морщил покрасневшее лицо и ревел. Плач ввинчивался в уши похуже воплей пленников в казематах, звуча на отвратительной высокой ноте. Цири скорчила рожицу отвращения. Йеннифэр скривилась и прижала ладонь к уху. – Как же я ненавижу детский ор, – прошипела она вполголоса. – Не могла его дома оставить, дура? Джарлакс оценивающе поглядел на мальца. – Знаете, некоторые пленники и жертвы жриц орали намного хуже. Хоть и не так… пронзительно. Терпения Майрона хватило ровно на минуту. Тем более что женщина, похоже, даже не собиралась успокаивать свое дитятко и смотрела на него с благостной улыбкой, как будто умиляясь этому дикому вою. «Кажется, я точно понимаю, за что Мелькор ненавидит эдайн. Первое, за что это можно делать – их сучьи дети». – Аданет, – бросил он холодным тоном, глядя прямо на женщину. – Успокой свое дитя. Йеннифэр откинула голову на спинку лавки. – Майрон, это бесполезно. К удивлению Майрона, мать раздраженно обернулась и бросила на него полный злости взгляд. – Еще один! И ты хочешь научить меня воспитанию детей, юноша?! Я и тебе скажу – у нас в Элизиуме детям, дару богов, позволяют и говорить, и кричать! Нельзя душить юные голоса! Майрон даже не сменил позы, так и глядя на взвившуюся от бешенства женщину. Теперь его взгляд мог соперничать по тяжести с огромной стальной плитой. – Я тебе не юноша. Успокой ребенка, – тяжело повторил он. Обычно от этого взгляда орки Ангбанда разбегались работать сами собой. Но на мать, к его удивлению, это не подействовало. – Это же ребенок! – претенциозно заявила она. – Появятся свои дети – поймешь! Джарлакс потянулся, как сытый кот, и присел на корточки, оказавшись точно на уровне глаз ревущего мальчишки. – Какой у вас замечательный мальчик! – вкрадчивым голосом проворковал он, блеснув алым глазом на женщину и улыбнувшись до ушей. – Какой здоровый и сильный! В моем родном городе такого непременно принесли бы в жертву Ллос, если бы он так орал! Богиня была бы довольна. Йеннифэр недобро улыбнулась и переменила позу, переведя на женщину едкий взгляд. – А еще дети никакой не дар, дорогуша, – голос ее звучал елейно. – Это результат соединения клеток, которые выросли в твоем животе в ребенка. Может, тебе книгу по физиологии подарить? – Выросли прямо как паразит, который раздул тебя, а потом вылез наружу, – довольно добавила Цири, гаденько ухмыльнувшись. Майрону показалось, что женщина слегка побледнела, а лицо ее замерло от ужаса, когда Джарлакс протянул руку к орущему мальчишке и поманил его пальцами. – Иди сюда, моя маленькая жертва, – промурлыкал он. – Ты понравишься паучьей королеве. Майа решил добить незадачливую мамашу. – А в моем родном городе, – Майрон продемонстрировал поистине волчий оскал, продолжая говорить интеллигентно ровным тоном. – Тех детей, которые слишком громко орут и не слушаются – просто душат, а потом ломают шеи их матерям. За то, что не умеют воспитывать. Женщина испуганно взвизгнула, с ненавистью глядя на них, а потом подхватила своего ребенка, когда тот уже приблизился к Джарлаксу на расстояние вытянутой руки. И вылетела из банка так быстро, словно ее сына и впрямь собрались принести в жертву. Проводили ее четыре зубоскальные ухмылки. Пузатый мужчина на соседней лавке косо посмотрел вслед матери и молча коснулся кончиками пальцев черного цилиндра на голове, глядя на их компанию и салютуя. Он кривовато улыбался. Мелькор небрежно бросил алмаз на столик перед первой же девушкой в зарешеченном окошке. Девушка ему не понравилась: у нее были огромные темно-синие глаза без зрачков и слегка вытянутое скуластое лицо с длинным узким носом. А еще – влажные зеленоватые волосы, скрученные в пучок на голове, и бледно-голубоватая, как у рыбы, кожа, которая слизисто блестела. На чешуйчатых пальцах с острыми ноготками, выкрашенными в синий цвет, виднелись перепонки. «Как майа Ульмо, точь-в-точь. Мерзость какая. Здесь еще и это водится?» – Мне сказали, что здесь можно обменять вот это на деньги, которые у вас в ходу, – холодно и с легким отвращением произнес Мелькор. Девушка с приоткрытым ртом посмотрела на него. Потом на алмаз. Потом вновь на Мелькора. Закрыла рот. – Сэр, – она употребила странное обращение, которое, на взгляд Мелькора, в устах этой скользкой жабы звучало еще хуже. Ее голос, отдававший глубоким журчанием реки, его вовсе взбесил. – Я боюсь, что вам не сюда, и я ничем не смогу вам помочь. Это окно валютных операций, а не отдел по работе с драгоценными камнями. «Что?!» – Нам сказали прийти сюда, и я не уйду, пока не получу желаемое, – вкрадчивым голосом произнес Мелькор, опираясь обеими руками на полку окна и нависая над сидящей за ограждением работницей. – Так что потрудись и сделай что-нибудь… милая, – он слегка скривился, выдав последнее слово. Девушка посмотрела на него раздраженно и оправила прядь зеленоватых волос. Перед ней лежала огромная раскрытая книга и несколько аккуратных стопок монет. – Сэр, я же сказала вам! Я ничем не могу помочь, вам в другое место! Вы что, не слышите? И снимите свою тиару! Здесь не ходят в головных уборах, а свет от ваших камней мешает мне работать! «Они здесь все с ума посходили?! Мне еще бегать, чтобы найти, кто из этих недоумков что обменивает?» Ее вежливость раздражала. Говорила сука гладко и с виду мягко, но по тупому выражению лица и язвительному взгляду было абсолютно ясно, что не будь вокруг этого банка, девица обложила бы его всеми ругательствами, которые знала. А то и вовсе проигнорировала бы. Но что-то обязывало ее и разговаривать, и отвратно улыбаться с ленивым видом, и отвечать на его вопросы. Насквозь фальшивое почтение, в котором не было на самом деле никакого почтения, вызывало желание убивать, никaк не меньше. «Потому что почтение ко мне, идиотка, может быть только беспрекословным и искренним». Мелькор склонился, чтобы посмотреть упрямой дуре глаза в глаза, продолжая говорить по-прежнему ледяным голосом: – Ты поможешь мне. Вне зависимости от своих желаний, которые меня не интересуют. Девица вздохнула и посмотрела на него раздраженно. Закрыла книгу перед собой и убрала перо. – Во-первых, – мерзким наглым тоном произнесла она, скрестив руки на столешнице, – у меня, как у банковского служащего, есть основания полагать, что столь заметная драгоценность добыта незаконным путем. Во-вторых, для операций с такими ценностями, вы должны предоставить документы, которые будут подтверждать, что получение вами этого самородка законно, и он действительно принадлежит вам. Мелькор почувствовал, что от злости у него разливается тепло по лицу аж до кончиков ушей. – Ты хоть знаешь, с кем ты говоришь, глупая девица? – прошипел он. – Ты это знаешь?! Какие еще документы?! У меня свои алмазные шахты! Водяная женщина пожала плечами, безразлично глядя на него. – Тем более! Значит, это вовсе не в этом здании! Финансовые сделки с владельцами предприятий находятся дальше по улице! Мелькор уже ничего не понимал. Сначала прорицатель долго рассказывал им, как прийти именно сюда. Теперь выяснялось, что обменивают деньги вовсе не здесь. Он сильно сомневался в правдивости слов девчонки, потому что Мелькору казалось, будто нахальная рабыня пера и книжки не желает делать обещанную работу из обычного упрямства. «Корона ей мешает. Дура». – Мне сказали, что это здесь, и я никуда отсюда не уйду, – упрямо произнес он. Банковская работница страдальчески вздохнула и откинулась на спинку стула. – Уважаемый сэр, говорю же вам, финансовые сделки с владельцами предприятий от трехсот тысяч золотых заключаются дальше по улице! Заверение этих сделок проходит по понедельникам! С трех до пяти! У вас есть документы? «Ах ты, дрянь. «Уважаемый», значит?» Терпение лопнуло. Мелькор грохнул раскрытыми ладонями по полке перед окошком так, что алмаз подпрыгнул, а девица вздрогнула, и рявкнул: – Да какие ещё документы?! Водная дженази (а называлась на деле водяная девушка из банка именно так) побарабанила острыми синими коготками по столешнице и безупречно спокойным тоном пояснила: – Для горнодобывающих предприятий требуется форма баланса номер один и номер два, принятая на всепланарной конвенции счетоводов. Обязательно заверенная печатью и подписью нотариуса. Бланки без печати не принимаются, так что подготовьте их заранее. «Что?!» Мелькор аж задохнулся от возмущения, поскольку за все свое существование никогда не слышал подобной чуши. Он и близко себе не представлял, о чем могла говорить эта девица, и какие балансы должны были делать счетоводы. В Ангбанде у них водились разве что инвентаризационные списки Майрона. Если их никто не съедал, не подтирался ими, не растапливал ими костер, не терял и не заливал орочьим самогоном или кровью. То есть, целые попадались нечасто. – Вы издеваетесь?! – Мелькор опять повысил голос и развел руками. – Я даже не знаю, что такое эти ваши… балансы! Дженази утомленно закатила глаза и расправила под столом юбку, без всякого страха глядя в возмущенные черные глаза Мелькора: – Сэр, это законы банковского дела, и мы, как и вы, обязаны здесь их соблюдать. Прошу вас прекратить скандалить, другие клиенты ждут! Вам вообще не сюда, а за вами очередь уже стоит! Мелькор обернулся. На него снизу вверх угрюмо смотрел какой-то адан в вычурной робе волшебника, наугрим в кольчуге и рогатая женщина с крыльями. Ее тело неприлично выразительно обтягивало красное платье, причем Мелькор уже не был уверен, что это платье, а не нижнее белье. Вала сжал зубы и шумно выдохнул через нос, опять повернувшись к девице в окошке, произнося каждое слово, как будто отчеканивая его: – Мне плевать на очередь. Мне плевать на твои балансы. Ты обменяешь мой алмаз на ваше бесполезное изобретение в виде денег. Мне отвратительны законы вашего мира, и все же я вынужден играть по их правилам, поэтому ты это сделаешь. Склоку оборвала внезапно появившаяся женщина, обдавшая его ароматом амбровых духов. Женщина была ростом с Мелькора и обладала огромными кожаными крыльями в крапинку. Она оскалилась и зашипела на девицу, обнажив жуткий ряд игольчатых зубов. Крылья угрожающе развернулись. – Дура! – прошипела она и тут же благостно-приветливо улыбнулась Мелькору. – Неужели ты не видишь, Илиссия? – ее голос тут же упал до нежного воркования, а ярко-вишневые губы сложились в приветливую улыбку. – Благородный господин, очевидно, прибыл с другого плана и слишком титулован, чтобы знать тонкости нашей низкой бумажной работы, – она изящно протянула Мелькору для рукопожатия ладонь. Мелькор жеста не понял. – Позвольте представиться, Дистерра Риджар, директор отделения. Пройдемте со мной, – она схватила Мелькора под локоть и вытащила его из очереди прежде, чем он успел сказать хоть слово. Только забрать алмаз. – Попросить принести вам чаю? Может, чего-то покрепче? Вина? Конфет? Фруктов? Майрон заметил воркующую рядом с Мелькором женщину с крыльями, которая была ростом с самого Мелькора, и она ему не понравилась. Ее зубы и декольте, несмотря на вполне скромный вырез и темно-вишневую юбку в пол – тоже. – Ну, вот и проблемы, – кисло заметила Йеннифэр, поднимаясь с лавки. Джарлакс мечтательно вздохнул. – Отлично они выглядят, эти проблемы. – Если бы не зубы, – скептически заметила Цири. Майрон схватил Мелькора за руку и притерся к нему бок к боку, раздраженно глядя на девицу. Теперь вышло, что с одной стороны в валу вцепился Майрон, а с другой – крылатая дьяволица. – Ах! – женщина крепче сжала локоть Мелькора и сладко улыбнулась ему, словно не замечая Майрона. – Это ваши компаньоны? Слуги? – Кого ты назвала слугами, женщина? – Майрон злобно и красноречиво поглядел на их крылатую проблему и покрепче сжал руку Мелькора, пытаясь утянуть его на себя. - Отпустите мои локти! – Мелькор раздраженно дернулся, вырываясь, но не отстранился, когда Майрон тут же схватил его ладонь и переплел пальцы с пальцами. Ответом ему была безупречно вежливая улыбка женщины и бархатный взгляд ее голубых глаз. – О! Прошу прощения. В подобном случае, представлюсь еще раз. Я Дистерра Риджар, директор отделения. Насколько понимаю, у вас возникли определенные проблемы с обменом… ценностей, – женщина добавила в улыбку фальшивого тепла и пригласила их жестом. – Пройдемте со мной. Я бы хотела обсудить вашу проблему лично. Я думаю, моя работница недостаточно хорошо вникла в ситуацию. Ох уж эти подчиненные, никогда не могут разглядеть вечных ценностей, – она обворожительно и очень неестественно засмеялась. Джарлакс благостно пялился на походку от бедра и покачивание ягодиц под юбкой директора. Майрон угрюмо следил за каждым движением мерзкой бабы. Цири и Йеннифэр сохраняли кисло-скептическое выражение лица. Мелькор вопросительно косился на Майрона, который держал его за руку так крепко, как будто боялся отпустить. С этой девицей по их меркам было что-то не так. Мелькор буквально кожей чувствовал висящее в воздухе безупречно вежливое вранье, и это ему не нравилось. За одной из дверей обнаружилась огромная комната, больше всего напоминающая помесь гостиной и столовой. Окон не было, но вместо них висели зеркала и парадные портреты. Пол был устлан узорчатым алым ковром, деревянные стены и кессонные потолки буквально излучали роскошь. Дистерра элегантно пригласила их присесть жестом. – Я уже предлагала это, однако, повторю. Если желаете чая, кофе, сладкого, фруктов, какао или чего-то покрепче – только попросите. – Обойдемся, – буркнул Майрон за всех, пристально наблюдая за ней. За тяжелый лакированный стол красного дерева он опять сел впритирку с Мелькором и нарочито крепко взял его за руку. Йеннифэр скользнула взглядом по их сцепленным на столешнице рукам и фыркнула. Джарлакс пялился единственным открытым глазом в вырез голубого платья Дистерры Риджар, сохраняя блаженное выражение лица, как от созерцания прекрасного произведения искусства. – Могу я узнать имена и возможные титулы наших клиентов? – женщина сложила руки на столе, и лишь сейчас они заметили, что те сплошь унизаны крупными перстнями с драгоценными камнями, а вместо ногтей пальцы заканчиваются острыми когтями. Майрон фыркнул, неодобрительно сощурившись. – Только имена, – отрезал он прежде, чем кто-либо успел сказать хоть слово. – И не более того. Майрон, Мелькор, Цири, Йеннифэр, Джарлакс, – он указал на каждого по очереди. – А теперь давайте к делу… Дистерра Риджар. Вы вроде бы женщина, которая ценит время. Женщина кашлянула, изящно прикрыв рукой алые губы, пошелестела крыльями и мигом посерьезнела. Цири переглянулась с Йеннифэр и Джарлаксом, ухмыльнувшись. – Сейчас будет цирк, – одними губами произнесла она. Как ни странно, ее поняли и Йеннифэр, и Джарлакс. – Учитывая ценность вашего вложения, – улыбнулась директор отделения, – я бы предпочла дать вам время подготовить все необходимые документы. Скажем, месяц вас устроит? До этого мы обеспечим полный доступ к вашему счету и выдадим чековую книжку. Мелькор недоверчиво нахмурился, расцепил пальцы с ладонью Майрона и скрестил руки на груди. Название очередной неизвестной штуковины ему не нравилось категорически. – Какую еще книжку? Дистерра Риджар улыбнулась им во весь рот, опять обнажив жуткие игольчатые зубы, контрастировавшие с идеальной формы губами, которые смотрелись на гладком светлом лице, будто кровь на снегу. – Это, если угодно, небольшие денежные бланки, которые принимаются по всему Сигилу, – промурлыкала она. – Вы заверяете его подписью, а тот, кому вы его выдали, приходит и забирает свои деньги с вашего счета. Также мы можем выдать вам определенную сумму наличности, но учтите, что носить ее с собой бывает небезопасно и не всегда удобно, ведь золото тяжелое. Книжка же ворам без надобности. Мелькор переглянулся с Майроном и оперся локтями на стол, пристально глядя на женщину. – То есть, – он указал пальцем в воздух, – ты собираешься забрать у меня алмаз, а в обмен выдаешь какие-то… клочки пергамента? Или что это? И зовешь эти клочки чем-то, равным по стоимости алмазу? Женщина улыбнулась, в этот раз не показывая зубов, и похлопала длинными ресницами. – Так функционирует рынок, – приветливо сообщила она. Мелькор нахмурился. «Отлично. Бумага за алмаз. Да что это за мир такой?!» – Но это же обман! Пергамент не может быть таким же ценным, как алмаз! Никогда! – Никакого обмана! Мелькор недоверчиво прищурился и покачал головой. – Я тебе не верю. У вас будет мой алмаз и все мои деньги, – медленно произнес он. – И что я буду делать, если ты не пожелаешь мне их отдавать? – он неприятно скривил губы и усмехнулся. – Пф! Или заберешь их? Я что, должен доверять твоему слову и этому мусору? Женщина рассмеялась и опять улыбнулась. Майрону захотелось дать ей по зубам. «Что-то здесь не так. Точно не так». – Для этого заключается договор! И поверьте, мы самый надежный банк в этом городе! Ваши деньги будут в абсолютной безопасности! Договор мы подпишем сейчас, и с этой минуты вы можете полностью распоряжаться вашим счетом, на который поступит вся сумма. Тратить ее вы также можете как пожелаете, как и переводить в наличность – но не больше ста тысяч в сутки. Мелькор фыркнул и прищурился еще более недоверчиво. – А если мне будет нужно больше? – О, у вас никто не потребует столько наличности! Операции от тысячи золотых обычно совершаются в чеках. За восемьдесят тысяч золотых вы можете купить процветающее заведение в районе Леди, например. Поверьте, это огромная сумма. Я бы не работала здесь, если бы обманывала таких клиентов. Мелькор шельмовато стрельнул взглядом в сторону Майрона и совершенно невинно поинтересовался у окружающих, глядя по большей части в сторону Цири, Джарлакса и Йеннифэр: – Мы управимся за месяц? – взгляд его был очень пристальным. И очень тяжелым. – Со всеми необходимыми… процедурами? Цири фыркнула и поначалу открыла рот, чтобы возразить, но спустя секунду просияла и на ее лице проступила хитрая улыбка. – Конечно, управимся. Обязательно! Мелькор ответил ей точно такой же улыбкой. Йеннифэр нахмурилась, но Цири сжала ее колено под столом. Джарлакс показал белый оскал Дистерре. – И сколько у меня там будет денег? – Мелькор повернулся к их зубастой спасительнице. Женщина кашлянула. – Строго говоря… около миллиона. Мелькор пожал плечами. – Я первый день в этом вашем… Сигиле. Сколько это? Много, мало? – О, – Дистерра хлопнула ресницами. – Я даже не слышала, чтобы кто-либо потратил такую сумму за несколько лет, питаясь самыми изысканными блюдами и самым дорогим вином. Только подпишите вот здесь, – она щелкнула пальцами, и вытащила откуда-то из-под стола пергамент, протягивая его Мелькору. Вместе со странного вида металлическим пером. Мелькор уже занес перо над пергаментом, когда Майрон вырвал документ из-под его руки. – Дай, – он сосредоточенно уставился в пергамент и изучал его с минуту в полной тишине. С обеих сторон. А потом очень пристально посмотрел на женщину. – Во-первых, пять процентов и не больше. А здесь речь о тридцати. Во-вторых, в случае, если мы не предоставим документы, никаких приписок о вечном служении души в… – Майрон опять заглянул в пергамент, – в Маладомини, Седьмом Круге, чем бы это ни было. В этом случае вы просто вернете нам наши деньги за вычетом потраченной суммы. Минус пять процентов остатка. И ваши работники по первому требованию назовут точную сумму на счете. И никаких приписок невидимыми и любыми магическими чернилами, видными только в определенных условиях! Женщина возмущенно посмотрела на него и раздраженно дернула крыльями. – Это невозможные условия договора! – прошипела она. – И как вы могли подумать о грязной игре с невидимыми чернилами и магией?! Я вам что, какой-нибудь выкормыш из Бездны?! – Очень возможные, – холодно встряла в разговор Йеннифэр. – И мы понятия не имеем ни о какой Бездне. Джарлакс ухмыльнулся. – Я, конечно, никчемный наемник, – он безмятежно улыбнулся и подмигнул женщине. – Но мне сдается, красавица Дистерра, что алмаз нашего товарища вам очень даже нужен. Это, так сказать, – он витиевато взмахнул рукой, – прекрасный актив, если я ничего не перепутал в вашей запутанной терминологии. Директор отделения обреченно вздохнула. Мелькор задумчиво следил за ходом разговора, постукивая по столешнице кончиками пальцев. – Хорошо, – недовольно сказала Дистерра. – Условие о служении души я уберу. Но тридцать процентов остается! – Пять, – без улыбки сказал Майрон. – Вам нужен этот алмаз. Мелькор фыркнул. Не то чтобы ему казалось, будто денег было мало. Но не отдавать своего, разумеется, было делом принципа. – И я даже знаю, почему, – он гадко улыбнулся и откинулся на спинку стула. В черных глазах сверкало глумливое бешенство. – Видишь ли, крылатая Дистерра Риджар, вся ваша… система денег и весь ваш… капиталистический прогресс… построен на безграничном и вдохновенном вранье гигантских масштабов. Как тот, кто практически измыслил ложь в своем собственном мире, – Мелькор патетично коснулся рукой груди, – я хорошо понимаю, как работает любая другая. И я, кажется, понимаю, что этот алмаз вы можете продать кому-нибудь другому и получить еще один миллион. Причем сразу же. Я, как вы сказали, его сразу потратить не могу. А значит, раз уж к вам каждый день приходит кто-то еще со своими деньгами, мой камень может озолотить ваш банк и дать вам прямо сейчас гигантскую сумму денег. – Мелькор подпер сцепленными пальцами подбородок и нахально улыбнулся, обезоруживающе хлопая черными глазами в обрамлении таких же черных ресниц. – Да вы мне еще доплатить должны за такое. С этим миллионом и без моего миллиона у вас, можно сказать, будет два миллиона. – Тем более что в сумму обмена камня вы наверняка заложили стоимость других сделок, – добавила Йениифэр. Женщина зашипела, дернула крыльями и застучала когтями по столешнице. – Десять процентов! – Пять, – железным голосом повторил Майрон. – Сама сказала, что за восемьдесят тысяч можно еще и купить что-то, что будет приносить тебе деньги. – Семь! – директор отделения раздраженно хлопнула крыльями. – Пять! – надавил Майрон. – У тебя заложен в обмен процент от сделок. – Семь с половиной! – женщина обнажила жуткие игольчатые зубы. – Пять, – лицо Майрона даже не дрогнуло. – Семь, и не больше! – Пять! – Майрон дернул уголком рта. – Это средний уровень для вашего мира, а для тебя это хорошая сделка. – Шесть с половиной! Или убирайтесь отсюда, а договор я сейчас порву, и вы не получите ничего! – Пять, – Майрон фыркнул, прищурив желтые глаза. – Или миллион получит другой банк. – У меня для вас самые лучшие условия, а другие вам еще поискать и выторговать придется. Шесть с половиной, и ни десятой меньше! Майрон помолчал, как будто обдумывая предложение. И, наконец, кивнул. – Мы согласны. Девица жадно придвинула к себе договор, словно боялась, что он исчезнет, что-то замурлыкала и принялась жестикулировать над ним, после чего вытащила второй. Майрон, получив оба пергамента, перечитал их. Удовлетворенно улыбнулся и, наконец, придвинул Мелькору. – Вот теперь подписывай. Мелькор поставил в нижней части пергаментов страшно витиеватую, огромную подпись, снабженную невероятным количеством завитушек и углов. И выложил на столешницу алмаз. – Осталось только одно, – он улыбнулся, помахивая железным пером, которым расписывался. – Прямо сейчас вы выдадите нам столько золота, сколько каждый сможет унести. – А теперь объясни, что это за неслыханная щедрость, – раздраженно поинтересовалась Йеннифэр, когда они покинули банк. На поясе чародейки, как и у Цири, висел увесистый кошель. Ровно столько, сколько они смогли унести. Мелькор сыто и нехорошо улыбнулся с высоты своего роста, и эта улыбка не понравилась Йеннифэр ни капельки. Во-первых, она догадывалась, что в голове венценосного идиота зреет какой-то план. Во-вторых, план этот она не могла себе представить, а не было ничего хуже, чем игра вслепую по чужим правилам. Над Сигилом начал накрапывать противный плотный дождь. Йеннифэр с отвращением отметила, что капля, упавшая на рукав курточки, отдавала странным маслянистым блеском. – Раз уж мы… – Мелькор покривился, – как вы говорите, просрали вечные ценности… Майрон приподнял густую светлую бровь. Йеннифэр скептически скривилась. Цири отчетливо фыркнула: – У тебя они что, были? Джарлакс развел руками, оглядывая всех вокруг него. – Да у кого-то здесь они вообще были? Мелькор артистически взмахнул кистью. – У меня был алмаз, и то, что я говорю об этом как о событиях прошлого, весьма печально. Так что идите и тратьте эти деньги. Встретимся в доме. Лицо Джарлакса вытянулось. Майрон встряхнулся, глядя на Мелькора, как будто впервые, а потом молча потрогал рукой его лоб. Йеннифэр приподняла брови, приоткрыв рот в ошеломлении. Цири почесала в затылке. – Мелькор… не то чтобы… – она вздохнула, не находя слов. – Спрошу покороче: ты ебнулся? Мелькор улыбнулся, волооко блеснув глазами из-под ресниц. Перебросил косу через плечо, поглаживая ее пальцами. – Нет, – вкрадчиво произнес айну. – А я думаю, что да, – проворчал Майрон. – Первый раз в жизни мне дают столько денег просто так, – Джарлакс прищурил открытый повязкой глаз и поправил шляпу. – Что ты задумал? Мелькор снисходительно фыркнул. Майрону не нравился его взгляд. Очень не нравился. – Если угодно, считай это жестом доброй воли. Я не собираюсь никуда сбегать, пока вы гуляете по базару. Берите одежду, оружие, еду домой. Все, что пожелаете. Йеннифэр раздраженно сбросила капли влаги с волос и повысила голос: – Доброй воли?! У тебя?! Мелькор, да у тебя на лице написано, что ты что-то задумал! Она встряхнулась, когда очередная капля липкого сигильского дождя попала в глаз, и выругалась. Мелькор невозмутимо улыбался. – Ты не можешь знать этого наверняка. Развлекайтесь, девочки, – он взмахнул кистями рук, словно отгоняя что-то. – И лучше не опаздывайте к ужину и не потеряйте карты. Мы уладим вопрос с домом. Ключ оставим у этого прорицателя. В другой раз прогулка по магазинам доставила бы Йеннифэр удовольствие, но определенно не сегодня. Во-первых, премерзкий липкий дождь полил сильнее, пропитал куртку и ощущался на коже и волосах отвратительной пленкой. Она в жизни не могла припомнить такого же гнусного дождя, лившегося из низких буроватых клубов дыма, выступавших здесь облаками. Во-вторых, ее чудовищно злил Мелькор. Проклятые деньги заставляли чувствовать себя обязанной ему содержанкой, а подобное положение Йеннифэр ненавидела. «Если он помянет это при нас, я выцарапаю ему глаза вместе с камнями из короны. Хитрожопый самодовольный ублюдок». Город ей тоже не нравился. Он весь состоял из однообразных буро-каменных, кирпичных и металлических оттенков. Давила нависшая над головой половина изогнутого кольца вместо неба, видневшаяся в прорехах туч из дыма. Давили огромные угловатые шипы и лезвия, которые украшали дома. От самого воздуха, в котором с трудом дышалось, Йеннифэр чувствовала себя невыносимо грязной и отчаянно хотела забраться в самую большую и горячую ванну, которую только могла найти. Они укрылись от дождя в какой-то лавке с одеждой. Манекены демонстрировали несуразные и не в меру кричащие зеленые платья с огромными декольте. Йеннифэр бездумно перебирала безвкусные белые блузки, ни одна из которых ей не нравилась. Цири уныло потыкалась между бесполезных для нее юбок и слишком вычурного нижнего белья, сшитого скорее для зрелой женщины, чем молодой девушки, после чего подошла к Йеннифэр и тяжело вздохнула. Дождь шуршал и стучал в окно лавки. Посетителей не было. Хозяйка лавки, эльфка в узком желтом жакете, наблюдала за ними с тех пор, как они отказались от ее помощи и расхваливания товаров. – Что, утенок? – тихо спросила Йеннифэр в ответ на вздох Цири. – Я совсем не хочу ничего покупать, – тихо произнесла Цири. – Ничегошеньки. И… – Что? – Геральт, – Цири досадливо закусила губу и встряхнула пепельными волосами. – Я все думала о нем, еще когда мы свалились в этот… Рашемен. Он же будет искать нас. Геральт. Йеннифэр на мгновение подумала, что Цири зря напомнила о нем. «Сколько времени я обходилась без него, прежде чем вот так расклеиться, словно брошенная возлюбленная?» – Конечно, будет, утенок, – очень тихо ответила ей чародейка. – Обязательно будет. Он всегда нас ищет. В городе шелестел дождь. Йеннифэр безразлично провела пальцами по кружевной блузке. Почему-то оказалось, что без конца сходиться и расходиться, ругаться и не зависеть от присутствия мужчины – намного проще, чем произнести единственный раз бесконечно пошлые, заезженные слова любви и теперь беспокоиться о глупом архаичном ведьмаке, который никогда не отыщет их в этом мире. Цири грустно улыбнулась. – Я тут видела поясную коробочку, – проговорила она, даже не фыркая в своей обычной манере на ласковое прозвище, которым Йеннифэр называла ее в детстве целую вечность назад. – Под эликсиры хорошо бы подошла. Для меня великовата, но ему… я опять подумала о нем и никак не могу перестать. Я скучаю и волнуюсь за него, мама. Не ходил бы он в те каналы нас искать. Там может быть опасно. Йеннифэр поправила влажные локоны, убрав их за уши, и покачала головой. – И я, Цири. И я, – она заставила себя слабо улыбнуться и прикрепила к прическе на затылке Цири растрепавшуюся прядку ее пепельных волос. – Давай поищем зонты и сапоги покрепче. Это точно пригодится. Поначалу Джарлакс испытал глубочайшее удовольствие от того количества денег, которое забрал в банке. Возможностью он, разумеется, воспользовался настолько, насколько мог – в конце концов, такие шансы выпадали лишь раз в жизни. «Чтобы получить столько, не сделав ничего? Да у меня сегодня праздник!» Он был уверен, что в безумной голове Мелькора – а что она была именно таковой, дроу уже не сомневался – родился какой-то план. Но за всю долгую жизнь Джарлакс убедился в одной непреложной истине: никто, желающий тебя убить или подставить, не вручает законным образом столько золота. Скорее уж наоборот. «Да даже если ему пришло в голову разорить этот банк – это было бы весело. А если бросит нас здесь – мне будто велика беда». В итоге золота он набрал столько, что едва мог идти под весом всех мешочков с монетами, которые рассовал под одеждой, и именно эту проблему дроу решил первой, потратившись на волшебную сумку, которая сделала бы и самую большую гору золота невесомой, как перышко. «Так-то лучше». Джарлаксу не мешал даже дождь. Под его противными мелкими струями, насвистывая под нос веселую песенку, он с головой окунулся в цветастый водоворот бесконечного базара, хаос улиц, переполненных магазинами всех мастей, и позволил воле случая вести себя. На базаре и дождя особенно не было. Все закрывали козырьки магазинов и плотно стоящие друг к другу палатки с растянутыми тентами. В полумраке-полусвете, расцвеченном всеми красками, толкались, торговались, воровали, приценивались и кричали на бесчисленных языках всех миров и планов. Джарлакс видел кожаные вещи любых мастей, дешевые браслеты из меди, дорогое оружие, торговые ряды с едой, которая щекотала нос ароматом мяса и специй, протискивался сквозь плотную толпу и заговаривал с продавцами. Он уже предвкушал азарт, который позволит выцепить что-нибудь уникальное из всей этой сумятицы. «Эх, Энтрери и Киммуриэль. Вы бы свихнулись от гвалта, воплей и безумия этого места, хитрые засранцы». Но в итоге азарт в Джарлаксе поугас, не разгоревшись. Самыми ценными приобретениями стали всего две вещи. Меч, черная булатная сталь которого была так хороша, что пела в воздухе, а клинок рассыпал искры кислоты. И серьга в ухо в виде свернувшейся кольцом птицы с разноцветными глазами. Серьга стоила баснословных денег, зато ничего подобного Джарлакс никогда не видел, потому что амулет мог на любом плане провести безопасным путем. А потом его одолела неестественная и подозрительная меланхолия. Денег оставалось в избытке, но проблуждав по рынку, Джарлакс понял, что почти ни одна вещь не стоит своих денег, за исключением тех, что он уже купил. Все казалось каким-то мелким и топорно сделанным, да и… «Да и сколько раз я без остатка терял все свои шмотки, оружие и вещи? Все, кроме шляпы и повязки». За прилавком справа от него что-то ожесточенно объясняла продавцу амулетов совсем молодая человеческая девушка, от силы лет двадцати. Она убеждала, что ей, как искателю приключений, обязательно нужно что-то сильное. И разумеется, сразу от всего. «Эх, девочка. Знала бы ты, что тебя ждет. Иногда нищая, но очень бурная жизнь, которую ты рискуешь не прожить, а если прожить – много раз теряя все, от имущества до здоровья и тех, кому можешь доверять. И хорошо, если отделаешься одним имуществом, скопленным трудом за долгие годы». – Бери защиту от огня, холода и магической энергии, – бросил он, проходя мимо. – Точно не прогадаешь. Джарлакс сам не знал, что толкнуло его ляпнуть это, тем более что девчонка была ему безразлична, и к тому же молода и глупа. Она резко обернулась через плечо, но Джарлакс уже исчез в толпе. «Старею что ли? Аж помогать молодой дурнине стал. Глядишь, еще начну учить и жаловаться на их авантюрность. Кошмар кошмаров!» Он хмыкнул собственным мыслям, представив себя в виде чинного старца с ногами в тазу с горячей водой. Непременно провонявшим мазью от боли в суставах, да еще и с пледом на коленях. «Ну, нет уж!» Таким Джарлакс становиться не собирался. Ни в коем случае. И все бы было ничего, если бы за мыслью, которую чаще всего произносили с юношеской бравадой, не маячило знание старого, побитого жизнью наемника. Джарлакс знал, что к таким, кто не становился стариком, греющим ноги у камина, смерть чаще всего приходила внезапная. И очень редко – легкая и не в бою за чужое золото и цели. Майрона и Мелькора уже как несколько часов назад затянул в себя безумный, сверкающий зеркалами, драгоценностями, яркими тканями и металлами оружия вихрь местных лавок. В том, насколько мирно они занимались столь глупым делом, как покупки, Майрону виделось что-то чудовищно непривычное и дикое настолько, что и помыслить было жутко. Он никогда не мог себе представить Мелькора, хватающего с блеском в глазах сразу несколько местных дублетов из шелка или кожи. Не мог себе представить, чтобы он тянул его к лавке с обвалянными в меду высушенными фруктами, рвался на полпути к чему-то за свежими персиками и ел их на ходу, ухитряясь при этом говорить. Не мог представить, чтобы Мелькор с восторгом трогал теплый хлеб и украшения, рассыпанные по прилавкам, как кусочки диковинной разноцветной мозаики. Мелькор на этом базаре трогал вообще все – с неприличным, полудетским, искренним любопытством. Везде совал нос, обо всем незнакомом расспрашивал, и покупал даже то, что ему просто приглянулось. Никакой практической ценности в изящных светлячках-шариках из цветного стекла с причудливыми округлыми разводами не было, но Мелькору они понравились на ощупь, и потому он взял их. Покупок было столько, что за ними с лязгом следовал модрон-носильщик. Майрон каждый раз косился на него, но модрон не задавал вопросов и ничего не комментировал. Он получил деньги, выдав сдачу с точностью до медяка, нес все их покупки и застывал на месте по команде, неестественно шевеля гигантским жабьим ртом и моргая круглыми синими глазками с железными полусферами в клепках вместо век. Моргал он с металлическим треском. Все это было сущей дикостью, которая никогда и никак не могла существовать в Арде. Но здесь диким оказался весь мир вокруг. Почти ни один продавец не ухмыльнулся, когда они брались за руки. Никто не оборачивался. Не слал в спину проклятия (ну, разве что когда Мелькор перепробовал все конфеты с одного прилавка и ничего не купил, потому что ему не понравилось). Здесь все относились к ним, как к чему-то… нормальному? Мелькора, без конца разговаривающего, с горящими глазами, любопытного, желающего всего и сразу, Майрон и вовсе не узнавал. Добиться от него ответа, что он задумал, в конце концов, Майрону тоже не удалось, потому что Мелькор отшучивался, огрызался, переводил разговор, а когда не удалось ни одного, ни другого – попросту отмалчивался. «Точно задумал что-то, что мне не понравится». И все-таки в сумасшедшем базаре были свои прелести. В мрачного вида лавке музыкальных инструментов «мастера Анк’керра» Мелькору приглянулась прекрасная обсидианово-черная лютня с прожилками золотого дерева. По мнению Майрона, инструмент был единственным заслуживающим внимания среди всего остального. Мастер оказался одним из тех странных безносых существ с зеленоватой кожей ящериц и длинной заплетенной бородкой. Он переспросил их несколько раз, действительно ли они желают купить «зачарованный Плетением Тени ужасный инструмент». Только услышав о Теневом Плетении и ужасе, Мелькор схватил лютню без торга и раздумий, а потом без устали говорил Майрону, сколько можно натворить с помощью музыки, если раньше магия подчинялась одному его голосу. К лютне, к их общему удивлению, прилагался список мелодий и заклинаний. Оказалось, что при наигрывании определенных аккордов и пропевании некоторых слов, можно было заставить всех в округе дико смеяться до изнеможения и боли, или оглушить жутким криком до того, что из ушей польется кровь. Или, что привело Мелькора в абсолютный восторг, заставить вырасти из пола гигантские щупальца, которые будут хватать и жалить всех, кто попытается через них пролезть. Майрон отвел душу в лавках оружейников и бронников. Работа, которую делали местные мастера, была удивительна. Спустя час Майрон со стыдом и отвращением осознал, что никак не может понять, каким образом оружейники усиливают чарами свое оружие так, что от разнообразия эффектов начинало рябить в глазах. Были клинки, которые отравляют без масел для лезвия. Были те, которые замораживают и жгут огнем. Были те, которые ослабляли живых и те, что были особенно опасны только для нежити и, как выразился кузнец, «тварей из Бездны и Девяти Кругов». Были те, которые позволяли владельцу пользоваться бесчисленным списком заклинаний: один меч обладал волшебными искрами, второй огненными шарами, третий усиливал удар втрое, а то и вчетверо. В итоге Майрону приглянулась прошитая металлическими пластинами удивительно легкая кожаная куртка. Изнанка залихватских широких отворотов ниже середины груди была вышита неброской смесью кирпично-коричневых красок, а в месте запаха тело защищала кольчуга. Мастер позволил проверить куртку – самая едкая кислота скатывалась по ней не хуже воды. Вторым, что легло Майрону в руки, были две роскошные сабли. Сталь была такой, что работа могла бы если не сравняться, то походить на его собственную. Металл отливал холодным зеркальным блеском, мерцая ореолом красноватых искр по клинку и вязью зачарованных рун на местном языке. Дубовую колоду он рассек с одного удара первой сабли. Со второго удара дерево вспыхнуло огнем. Мелькору приглянулся вычурный узкий клинок с непривычной для любого мастера Арды округлой гардой, защищающей руку. Мастер сказал им, что меч звался скьявоной, но это слово Майрон слышал впервые. Навершие меча усыпали туманно-серые бриллианты. Дымчатое лезвие почти не блестело, переливаясь черно-золотыми струящимися изгибами. Оружейник пояснил им, что клинок был зачарован на высасывание чужих сил, а потому требовал обращения серьезного и уважительного, иначе мог быть опасен даже для владельца. А следующим изобретением Сигила, оставившим неизгладимый след на впечатлениях и Майрона, и Мелькора, оказались… кружева. Им было привычно, что ночные одежды и мужчин, и женщин Арды, больше всего походили на длинные свободные сорочки в пол – как правило, неброские, приятные к телу и легкие. Но не в Сигиле! До этого места Майрон и не предполагал, будто кому-то может прийти в голову спать в одних штанах, в нелепых штуковинах, которые натягивались на все тело, а женщинам – в тонюсеньких кусочках кружев, которые скорее подчеркивали наготу, чем прикрывали ее. Но верхом этого стало то, что эльдар почти наверняка сочли бы безвкусным и опасным. На взгляд Майрона, это являлось подлинным торжеством машин над руками мастеров. Кружево, набитое поверх плотного шелка на ночных одеждах, которые им приглянулись, было сделано механически, и Майрон с удовольствием заметил, что такой точности углов и такой четкой безукоризненности повторяемого узора, не могли заменить ни одни живые руки. Бесконечная симметрия треугольников и квадратов закручивалась в спирали и линии, и не имела ничего общего с теми сентиментально-слащавыми цветочками, что так любили эльдар. Майрон выбрал себе длинное темно-серое одеяние с коротким вырезом углом до ключиц, прошитое более светлым узором по отворотам рукавов и воротнику. Больше никаких украшений не имелось. Мелькор вцепился в роскошный образец швейного искусства цвета густого медового золота. По овально-плоскому вороту, почти открывавшему плечи, широким углом рассыпалось все то же машинное кружево, состоящее из острых углов и полукругов – темно-золотое с вкраплениями черного. Это был крупный, геометрический, слишком грубый для женского узор. На спине такое же шитье спускалось почти до пола. Что удивило Майрона еще больше – кружево было удивительно гладким. Оно не должно было цеплять волосы или царапать кожу с изнанки. Как мастера ухитрились это сделать – он так и не понял. «Удивительные вещи. Какого только разнообразия искусства можно добиться с помощью машин! Хоть в каком-то мире это поняли!» Они и не заметили, как дождь прошел уже дважды. Некоторые магазины начали закрываться, обозначая наступление глубокого вечера, переходящего в местную ночь. Прохожих стало меньше, часть уличных торговцев свернула лавки, и перестала быть столь назойливыми. Пришлось возвращаться домой. Дабусы по-прежнему деловито подрезали шипастые лозы, разросшиеся повсюду, и стирали лозунги всех мастей, написанные на стенах, которые должны были появиться вновь уже через пару часов, и сдирали объявления. Какие-то из них, впрочем, оставались на местах. «Кабаре «Роза Элизиума». Приходите и наслаждайтесь всеми чувствами, ибо в любви и удовольствиях – истина всех миров! Аттракцион планарного путешествия для пар всех рас и полов! Наслаждайтесь друг другом на берегу прекрасного озера! Танцевальные вечера на морском берегу, фейерверки, угощение и интеллектуальные беседы в розовых садах Элизиума!» И опять следовала обычная здесь приписка мелким почерком. «Оплата по четверти часа. Отвратительным ненавистникам жизни, посвятившим себя энтропии, праху и убийствам во имя правосудия, вход воспрещен! Наслаждайтесь своими тюрьмами и моргом, ублюдки!» Нагруженный ящиками, коробками и мешками модрон лязгал железными лапками, упрямо следуя за ними по улице. Майрону все еще было странно воспринимать это маленькое железное чудовище, как нечто, способное мыслить, а мыслить оно более чем могло, в чем он убедился, когда модрон поначалу принялся торговаться. «Интересно, мозги у него тоже железные?» Мелькор привык к модрону почти мгновенно. В других обстоятельствах Майрон бы разобрал эту штуку или попытался понять, как она работает, но не сегодня. Влажная каменная дорога блестела под ногами. Весь город вокруг заблестел, потемнел от дождя и теплого света фонарей, как будто воздух сгустился, а свет пропал. Снова начало накрапывать. – Прямо как дома, – фыркнул Мелькор, морщась от попавшей на лицо капли. – Мерзкий дождь, который впитал в себя всю дрянь из кузниц и цехов. Майрон стиснул его руку крепче – слегка влажную от дождя, теплую и жилистую. Сплел пальцы с пальцами. Мелькор не возражал, только бросил на него короткий и как будто бы укоризненно-хитрый взгляд. – Дома дождь злее, – улыбнулся ему Майрон, оглядывая притихшую от непогоды улицу. – Помнишь, как однажды что-то смешали в котлах и потом из Ангбанда несколько дней никто и носа не высовывал, потому что от дождя оставались волдыри? По сравнению с этим, он здесь почти чистый. – Все равно липнет к волосам, – проворчал Мелькор и бросил короткий взгляд на вывеску с деревянной раскрашенной курткой и витрину под ней. Внутри какой-то мужчина с полу-козлиным телом красовался перед зеркалом, чинно примеряя узкий вышитый жилет. Они были уже близко к дому, который им сдал прорицатель Вельримино. Он воткнулся на ответвлении торговой улицы через два дома вперед. Мелькор бросил косой взгляд на здание напротив них. «Винный салон кависты Корсо Базиля из Чувствующих. Изысканность, которая подчеркнет ваше настроение, скрасит печаль и принесет праздник». Майрон хмыкнул. «Любителей пойла подешевле прошу обращаться в кабаки. Ближайший через две улицы направо. В салоне обслуживаются исключительно приверженцы хороших напитков, ценящих соответствие вкуса и сорта настроению и случаю». Мелькор остановился, как вкопанный, и заинтересованно поглядел на вывеску. Модрон продолжал лязгать по улице, выпуская из суставчатых лапок клубочки пара. – Стой, – одернул его Майрон. Носильщик застыл. Гармошки в сочленениях кубического тела с руками и ногами просели со скрипом пружин и сжались. – Я хочу вина, – безапелляционно заявил Мелькор. Майрон со скепсисом поглядел на него и просунул ладонь под руку: – Ты же от него не пьянеешь. Мелькор ощерил белые зубы и сощурился. – Вот и посмотрим. Кроме того, как гласит вывеска, за пьянством обращаются в кабак, чем бы это ни было, – голос валы прозвучал слегка язвительно и тут же смягчился. – Иди домой, – он бросил короткий взгляд на модрона. – Этот явно не дотащит еще несколько ящиков, если мне приглянется что-нибудь. – Предел нагрузки достигнут, – проскрипело механическое создание. – Разгрузите. Потом дайте новый груз. Остаток времени выполнения работ: два часа. Желаете продолжить работу? Майрон дернул уголком рта. – Желаем. Пожалуй, мне нравятся эти железные малыши. Все по делу и никаких лишних слов, – он задумчиво погладил ладонь Мелькора, опять переплетая с ним пальцы. – Интересно, у нас можно будет собрать таких? Они явно умнее орков. Мелькор закатил глаза. – Чтобы они путались у меня под ногами, как мыши? Нет уж! Майрон слегка сжал его локоть и задумчиво огладил ладонью по груди. – Не потеряйся. Или я через полчаса приду за тобой сюда. Вместе с модроном. В винной лавке оказалось тихо и сумрачно. Пахло деревом бочек, тонкой нотой винограда и влажной прохладой камня. Хозяин, мужчина-адан, был гладко выбрит, пребывал в благородных зрелых годах и одет с безупречной сдержанностью в темно-синий с белым дублет, такие же полосатые штаны и высокие сапоги. «Странно». Мелькор смотрел на него задумчиво, пытаясь понять, почему именно этот человек не вызывает у него столь яркого отвращения с первого взгляда, как большинство людей. – Добрый поздний вечер, – вежливо поприветствовал хозяин. Голос оказался ровным и низким, но звучал без той мерзкой самодовольной напыщенности, как у девицы в банке, для которой эта вежливость оказалась лишь способом отделаться от Мелькора поскорее. – Вы ищете определенное вино? Мелькор оглядел бесчисленные ряды бутылок, бочек, стеллажей – и с омерзением осознал, что ничего не понимает. В Амане с винами было определенно попроще, сортов – меньше, а пилось оно легко, как фруктовый сок, и чаще всего было белым или золотым. «А, пошло оно все. Пусть сам выбирает. Нечего было писать на витрине, что вино должно соответствовать ситуации». Он повел рукой. – Подходящее случаю и настроению. Корсо Базиль кивнул ему со всей серьезностью, но с места не сдвинулся. И подносить первую попавшуюся бутылку тоже не стал. Обычно почти все хозяева лавок сразу тащили самое дорогое, видя камни в его короне и бриллианты на новом мече, но только не этот. – Кажется, я понимаю, – лицо кависты даже не дрогнуло. – Чтобы внести определенность… ваш супруг предпочитает белое, красное или розовое? Мелькор чуть не подавился воздухом от вопроса. «Да почему все здесь без конца называют Майрона именно так?! Его же и рядом нет! У меня что, его присутствие на лбу написано?! Или кто-то написал это на каждом углу невидимыми чернилами?! Какого…» – Что?! – Мелькор невольно повысил голос от возмущения, застигнутый врасплох бестактным вопросом. – Приношу свои глубочайшие извинения, – адан церемонно, но без рабского заискивания поклонился ему. – К сожалению, я позволил себе заметить вашу… пару, с которой вы расстались перед моей лавкой. Будучи сам замужним человеком, не имел никакого желания вас оскорбить. В качестве компенсации могу предложить скидку за недоразумение. Я предположил, что вам предстоит приятный тихий вечер в уединенной обстановке и нужен напиток, соответствующий поводу. Еще раз приношу свои извинения, если допустил ошибку. Опишите мне ваши пожелания, и подходящее вино непременно найдется. В моих бутылках – все оттенки чувств для всех возрастов, полов и рас. «Замужним?! Не женатым?» Мелькор встряхнул головой и проморгался, глядя на адана перед ним. Украшения привычно звякнули об ободок короны. Он окончательно запутался в этом городе, в его жителях, в его улицах и в его порядках. Уважение здесь было то искренним, то показным, то откровенно фальшивым, то плохо сыгранным, то служило поводом, чтобы отвязаться от кого-то, то для привлечения, то еще для чего-нибудь! Одни кривились, глядя на то, как Майрон держит его за руку, другие мерзко щебетали, заставляя злиться и унизительно краснеть, но этот мужчина делал то, что не укладывалось ни в какие сложившиеся представления об этом мире: он и ухом не повел, словно говорил о погоде. «Что с ними со всеми не так? Или с нами? Или со всем здесь? Хотя… а что может быть нормально в мире, который существует на внутренней стороне проклятого бублика?!» – Вы не шутите? – недоверчиво поинтересовался Мелькор, сложив руки на груди. – Никаких шуток, – серьезно ответил ему адан. – Я отношусь к своему делу ответственно, а к любому клиенту – с уважением к его делам и приватности. Так какое у вас настроение? Он запутал его окончательно. Мелькор почувствовал, что в голове не осталось ни одной мысли, и он почему-то думает о булькающей в озерце лаве. «Нет, так нельзя. В конце концов, хочу я вино или нет? Почему у них все так сложно?!» Он выдохнул. – Вы меня запутали, – проворчал он. – Давайте с самого начала. Мы долго… я не знаю, как это лучше назвать, поэтому… – Мелькор запнулся, чувствуя, что катастрофически не может подобрать слов вообще хоть для чего-то, что происходило между ним и Майроном и почему вообще начал говорить именно об этом. «Мне что, до него дело есть?!» Ситуация была пошлой, низкой и отвратительной. В мыслях булькала лава, а по щекам и ушам разливалось отвратительное тепло стыда. «Если он заставит меня сказать еще хоть слово, я наиграю ему на лютне песню, которая побьет все бутылки и заставит его корчиться от смеха до смерти!» Адан спас его кошмарное положение куда более тактичным образом, чем мог предположить сам Мелькор. – Прошу прощения повторно, – он вновь поклонился. – Похоже, я бестактно затронул нелегкую струну для сдержанного в проявлении чувств мужчины. Кажется, я вас понимаю. Пройдемте в соседний зал, – торговец жестом позвал его за собой. Пока Мелькор оглядывался, тот уже плеснул вино на дно небольшого бокала. – Попробуйте вот это. Дубовые нотки стабильности и размеренности, успокаивающая нота дыма, сладость вечернего отдыха. Проверенная годами мужская классика, хотя должен признаться, что есть и дамы, которые обожают настроение этого вина. Мелькор принюхался к бокалу. Отпил. «Какая дрянь. Как будто слушаешь сотый раз одну и ту же балладу подряд». – Нет, – категорично заявил он. – Только не это. Корсо Базиль вежливо-вопросительно приподнял брови. – Каких чувств в нем не хватает? Мелькор фыркнул и отставил бокал на столик. – Искры нет. Кависта задумчиво кивнул и щелкнул пальцами, после чего выудил с верхних рядов шкафа другую бутылку. – Возможно, подойдет вот это. Непопулярный сорт. Зрелые ноты вишни – сладость, лишенная приторности первой юношеской любви. Изысканные пряности и брутальность дерева – вызывающее послевкусие, но лишенное вульгарной помпезности. Нота мужественной терпкости дыма. Это исключительное вино, которое в большом почете даже у госпожи Эрин Монтгомери, величайшей из Чувствующих, а она истинный ценитель красок жизни. Прошу! Адан ему не соврал. «Вот это точно понравится Майрону». Вино оказалось ярким, плотным на вкус, но ничего похожего Мелькор не смог припомнить даже в Амане. От него исходил слегка дерзкий запах дыма и ягод, а рот окутала сдержанная пряная сладость, которая сменилась терпким, но не вяжущим виноградом, разогретым солнцем. – Вот это! – коротко вынес вердикт Мелькор после первого же глотка и дернул уголками губ, покручивая опустошенный бокал за ножку. – И, пожалуй, мне нужно кое-что еще. На праздник мести, который греет мое сердце, если так можно выразиться. И опять от этого адана не последовало ни насмешки, ни хмыканья, ни вопросов. Он всего лишь вежливо кивнул, поинтересовавшись: – Отмечаете победу над недругами? Другим я бы посоветовал игристое сухое, с дерзкой нотой морской соли… Мелькор сморщился и перебил его до того еще как мужчина успел окончить фразу. – Никакого моря! Не хочу даже слышать о море! Кависта прищелкнул языком и жестом попросил его пройти в соседний зал, точно так же уставленный винными шкафами почти до потолка. – Прошу прощения. Мне следовало понять, что предлагать классические варианты вам не стоит ни в коем случае. Очень жаль, что пришлось поначалу пробовать красное. Но ваш случай, безусловно, нектарное игристое тысяча двести тридцать пятого с Элизиума. Снисходительные ноты персиков, хитрость кислинки яблок и винограда, золотой аромат роскоши и меда, а также свежий аромат летнего ветра, знаменующий абсолютную победу. Попробуете? «Персики, кислые яблоки и мед. То, что надо». Мелькор растянул губы в слегка пренебрежительной улыбке. – Первое вино вы тоже угадали со второй попытки, поэтому, пожалуй, доверюсь. Раз уж красное портит вкус белого. Адан церемонно кивнул ему и поинтересовался. – Как пожелаете. Значит, вам две бутылки? Мелькор фыркнул, снисходительно глянув на человека сверху вниз. – За кого вы меня принимаете? Модрона-носильщика – и все, что есть! Дом, в котором они устроились, разумеется, выглядел по-сигильски безумно: над входной дверью ярко-аквамаринового цвета, покуривая трубки, сидели две зеленых жабы в цилиндрах и сюртуках. Крыша с разноцветной красно-синей черепицей образовывала причудливые каскады вдоль неровных окон сумасшедших волнистых форм и была утыкана острыми лезвиями, как и все строения этого города. Полукруглое окно, примыкавшее к двери, огромной по меркам человека, было витражным. Такие же причудливые витражи виднелись в окнах других этажей. Обстановка дома мгновенно сняла все вопросы, в чем был подвох, когда прорицатель предложил им именно его. Внутри он был столь же безумно ярок, как и снаружи. Мебель, лестница, и даже кухня не подходили полностью ни для людей, ни для планаров. Стол в большой столовой был выгнут причудливой деревянной восьмеркой с перепадом высоты подставки. Три больших стула стояло внизу, еще три – на возвышении. В результате все сидели на одном уровне на мебели разной величины. В другой половине этой комнаты, на кухне, столешницы для готовки приходились по шею Йеннифэр, Цири и Джарлаксу, зато для Мелькора и Майрона вышли в самый раз. Потолки были необъятно высоки для всех, кроме них. – Где можно шляться столько времени, и зачем было скупать столько всего? Этот нехитрый вопрос, произнесенный исключительно раздраженным голосом Йеннифэр, встретил Мелькора первым, стоило ему явиться на кухню. Чародейка сидела в шелковом черном халате, задрав на столешницу босые ноги, и невозмутимо читала разложенную на коленях книгу. На корешке виднелась надпись: «Трактат о базовых принципах магии». Рядом с Йеннифэр на полу красовались сатиновые домашние туфельки на низком каблучке. Майрон неодобрительно покосился на нее, раскладывая по полкам безумный запас продуктов, которым, пожалуй, можно было накормить и целый взвод солдат. Цири грызла печенье, обмакивая его в кружку с молоком, после чего изрекла обиженно: – Я есть хочу. А ты, между прочим, сказал не опаздывать. Мы уже как часа три дома сидим. Мелькор наигранно вздохнул и внаглую уселся на стол прямо перед Йеннифэр, глядя на нее сверху вниз. – Я, между прочим, всех вас содержу, – голос звучал вкрадчиво. – И ты не скажешь мне за это ни слова благодарности, а, Йеннифэр? Мне кажется, я заслуживаю хотя бы его. Майрон что-то мурлыкал под нос, сортируя помидоры по размеру в ящик для овощей. Громыхал и шуршал металлическими банками, пересыпая в них крупы. Йеннифэр перевела обволакивающий фиалковый взгляд на Мелькора. Поправила бант под обворожительным декольте. Сняла со стола белоснежные ножки. Захлопнула книгу. И с шипением рассерженной кошки со всего маху огрела Мелькора по спине тяжеленным томом, а потом схватила книгу обеими руками, и принялась бить как попало и куда попало, ругаясь на него так, что если бы на подоконнике стояли цветы, то они бы непременно сдохли. Мелькор соскочил со стола одним движением, разгневанная Йеннифэр вдела босые ноги в туфельки и швырнула в него книгой, шипя, как змея. У Майрона что-то загрохотало: это был лиловый лук, который рассыпался по полу. Цири замерла с приоткрытым ртом. Мокрое печенье у нее в пальцах булькнуло и утонуло в молоке. Бардак оборвал жизнерадостный голос Джарлакса: – Какие страсти начинают полыхать, едва отойдешь на минутку! Цири обреченно начала вылавливать размокшее печенье пальцами. Майрон бросил ей на столешницу ложку и, чертыхаясь, принялся собирать лук. Йеннифэр злобно выдохнула. Мелькор упер руки в бока и драматически заявил: – Вот видишь, Майрон! Вот что бывает, когда ты действуешь из лучших побуждений! Джарлакс уселся за стол рядом с Цири. Он избавился от шляпы, и, за что Майрон возблагодарил великую тьму, переоделся в легкую серую тунику и короткие штаны. Дроу погладил безупречно гладкую лысину. – Слушай, госпожа Йеннифэр, – лениво протянул он. – Может, ты такая злая, потому что голодная? – Эта склочная женщина не ценит мою доброту и не уважает меня! – подал голос Мелькор. Чародейка подняла с пола книгу, отбросив за спину роскошные волосы, и гневно уперла руку в бок. – Я зла, – проговорила она, глядя на всех, – потому что ты, – она раздраженно ткнула пальцем в Мелькора, – что-то задумал! И мало того, что задумал, теперь еще и вынуждаешь нас чувствовать обязанными тебе. У меня такое чувство, что, столь щедро раздавая деньги с этого счета, ты бессовестно нами пользуешься. Поэтому либо объясняй, что происходит в твоей сумасшедшей голове, либо я швырну в тебя вот этой книгой, – она потрясла магическим томом. – Еще раз! Мелькор перебросил косу через плечо и едко посмотрел на женщину. – Для начала о еде, – безапелляционно произнес он и обвел всех взглядом. – Так что приготовить? – Лобстера, – фыркнула Йеннифэр, раздраженно глядя на него. – И ищи его где хочешь! – Ну, ма-ам! – потянула Цири и со страдальческим видом повернула голову к Мелькору. – Мне хватит того, где есть мясо и что не надо выковыривать из панциря полчаса. Пожалуйста! – Не надо на меня смотреть! – Джарлакс взмахнул руками. – Я как-то ел даже подземных червей. Йеннифэр продолжала гневно смотреть на Мелькора, и выражение лица чародейки стремительно поменялось, когда вала фыркнул и лениво спросил у Майрона: – Где эта морская дрянь? Я надеюсь, что все-таки сварю ее заживо. И я же говорил тебе, что она пригодится. Учись верить моей интуиции. – Твоя интуиция обычно заводит нас в мрачные безвыходные ебеня, – угрюмо отозвался Майрон со стороны неразобранных ящиков с едой. – Серьезно? – Йеннифэр наконец-то обрела дар речи. – Вы двое притащили среди всего вашего барахла лобстера? И ты еще готовить его собираешься? Мелькор пожал плечами и принялся невозмутимо раскладывать по столу доски и продукты. Майрон зажигал огонь в плите и набирал в кастрюлю воду. – О, Йеннифэр, ты говоришь так, словно на это не было денег, и как будто я кого-то из вас подпущу к кухне. Я даже не помню, почему уперся, что эта мерзкая тварь из моря нам нужна. Да и какая разница теперь? Тебе повезло, у тебя будет лобстер, которого я ненавижу. Со спаржей и шпинатом, потому что я ненавижу спаржу и шпинат. И, пожалуй, с сыром из сливок, опять же, потому что я ненавижу сыр. Йеннифэр молча выдохнула и села на место с ошеломленным выражением лица. – Серьезно? – Цири подперла щеку ладонью и поболтала босыми ногами в воздухе. – Знаешь, у нас обычно говорят, что это место бабы на кухне. – Идиоты, – ёмко заключил Мелькор, и сунул на стол две миски, одна из которых была переполнена свежим горохом в стручках. – Почистите. – Не отрави нашу сиятельную госпожу Йеннифэр, Владыка сковородок Арды, – вздохнул Майрон и дернулся, не успев увернуться от совершенного в своей грациозности прицельного пинка под зад лодыжкой. – Мелькор! Да ты как вообще дотянулся?! – Ноги длинные! – передразнил его интонации вала. – Что встал? Порежь что-нибудь. К слову о щедрости, – Мелькор заглянул в кастрюлю с водой, посолил, и принялся невозмутимо чистить морковь. Майрон резал мясо. – Вся эта… система денег, а тем более этих чековых книжек, – его голос приобрел издевательские интонации, – чистый обман. Каждый может написать такие бумажки и сказать, что они невероятно дороги. Йеннифэр устало закатила глаза. К чистке гороха она не присоединилась. – Боги, Мелькор! Все банки работают именно так! Они для этого и существуют! Чтобы хранить деньги, и чтобы никто не таскал с собой килограммы золота! Джарлакс вскрыл стручок и вывалил очередную порцию горошин себе в рот вместо миски. Цири, опасливо покосившись на Мелькора, последовала примеру наемника. – Хватит жрать, я для вас и готовлю, – раздался за их спинами невозмутимый голос Мелькора. Вала даже не обернулся, продолжая вместе с Майроном колдовать над разделочным столом, что-то нарезая и то и дело придирчиво одергивая Майрона на предмет формы кусочков тех или иных продуктов. Коса вдоль спины Мелькора раздражающе болталась туда-сюда, как позвякивающий украшениями живой хвост. – Хорошо, хорошо! – Джарлакс поднял руки. – Как скажешь… – он хмыкнул, – хозяюшка. Мелькор обернулся и убийственно посмотрел на дроу. – Джарлакс, – вкрадчиво позвал он наемника. – У меня в руках нож с лезвием больше твоей головы, только я умею готовить, а рядом – чугунные сковороды, которыми можно проломить череп. Подумай еще раз. Дроу мгновенно оценил ситуацию и прочистил горло, кашлянув: – Конечно! Мелькор, прости меня, я сейчас же беру все свои слова обратно! – Какая сговорчивость. – Может, хоть вино откроем? – грустно поинтересовалась Цири. Она уже с полчаса тоскливо смотрела на ящики, которые принес модрон вслед за Мелькором. В воздухе стоял отчетливый запах помидоров, базилика, мяса, перца и целой горы других продуктов. – Чтобы тебя на пустой желудок развезло и скрутило после молока? – иронично спросил ее Майрон. – Он прав, – отрезала Йеннифэр. – Никакого вина, пока не поешь. Цири уныло вздохнула и продолжила чистить горох. Мелькор продолжил говорить: – Весь этот… капиталистический прогресс точно такой же возмутительный, прошу прощения, пиздеж, как и банки. Как тот, кто создал и взлелеял непосильным трудом сам факт… хм, возмутительного пиздежа, я оскорблен и унижен до глубины души тем, что кто-то пытается обмануть меня. Это противоестественно и омерзительно. Те, кто пытается это сделать, должны быть мертвы и опозорены. Или разорены. Я так понял, что в этом мире разорение подобно гибели, только хуже. Мелькор с силой опустил нож на большую луковицу, после чего с отвращением покосился на лобстера, нарочито брезгливо взял его двумя пальцами за хвост и опустил в кипящую воду. И вымыл руки. С птицей для бульона он обошелся попроще. Майрон, закатав по локоть белые рукава нижней рубашки, перемешивал в миске мясо с чем-то еще. Услышав сказанное, он обернулся, и очень зло произнес: – Мелькор, нет. Мелькор нахально посмотрел на него. – Да. – Нет! – Да! – Нет, я сказал. Это плохая идея. – Да, потому что я так хочу. Майрон выдохнул с тихим рыком раздражения и мрачно сдвинул с огня кастрюлю с лобстером, достав вторую сковороду. Он, разумеется, знал, что у Мелькора, как и у любого живого существа, были принципы. Твердые и непоколебимые. И один из этих принципов гласил, что безнаказанным не стоит оставлять даже косой взгляд в его сторону. Цири положила голову на скрещенные руки. – Лучше объясни, чего ты хочешь. Джарлакс хитро прищурил открытый глаз и воровато поглядел на женщин. – А я, кажется, понимаю, к чему идет дело. – А я нет, – Йеннифэр сверлила Мелькора тяжелым взглядом. Мелькор похлопал по раскрытой ладони огромной глубокой сковородой. – Я намерен разорить и унизить этот банк за то, что он со мной связался, – елейным голосом произнес он. – Вы поможете мне, а я помогу вам. Тебе, дорогая Цири, будет неудобно лезть за твоим чудовищем в одиночку, а магия вам точно пригодится, – он поставил сковороду на каменную плиту, плеснув масла на поверхность. – Для начала, мы снимем столько денег наличными, сколько смогут унести модроны, чтобы их не смог отобрать банк. После – то, что мы не сможем забрать – мы потратим по чекам, – Мелькор швырнул на шипящее масло мясо. Кухню окончательно заполнил восхитительный аромат еды, а голос валы звучал вкрадчиво. – А когда этот банк заплатит за все, что только можно купить в городе, мы заберем мой алмаз. И это, – Мелькор ожесточенно опустил нож на несчастный помидор, – дело чести, которой у меня, разумеется, нет. Но у меня есть достоинство и уважение к себе, а они оказались втоптаны в грязь. За это я бы предпочел ограбить их драгоценное хранилище. Вынести оттуда все до последней монеты и оставить только… – Мелькор взмахнул ножом и отправил на сковороду лук. – Не знаю, что. Цири с блаженным видом потянула носом запах готовящейся еды. – Мешок с навозом? Я шучу, но я слышала, как так делали. Мелькор скривился с отвращением. – Цири, не к столу же! Это грязно, вульгарно и предсказуемо! Майрон фыркнул и одним махом разрубил пополам несчастного розового лобстера, выложив его на тарелку, после чего бросил на вторую сковороду шпинат, вывалил на него ложку сливочного сыра, а в воду отправил спаржу. Джарлакс кашлянул. – Подожди-ка, Мелькор. Я правильно тебя понял, что ты в этом городе первый день, а потому намереваешься попробовать разорить самый большой банк Сигила и совершить, возможно, самую большую кражу за все его существование, после чего сбежать в свой мир и остаться безнаказанным? Мелькор беззаботно пожал плечами и опрокинул в сковороду рис. – Примерно так. А самое восхитительное, что банк сам заплатит за наемников, которые будут его грабить! Майрон выдохнул со стоном, помешивая шпинат. Вытянул из кастрюли спаржу и бросил ее к шпинату. – Мэлко, ты иррациональная, злобная, самовлюбленная сволочь. Мелькор фыркнул и картинно ударил половником в крышку от кастрюли. – Озарение, Майрон! – отвратительно жизнерадостно воскликнул он. – На… какой мы год вместе? Или тысячелетие? Я теряюсь, как считать. По лицу Джарлакса расползлась нехорошая, глумливая и очень хитрая улыбка. – А знаете, что плохо? – очень тихо произнесла Цири. – Что? – ледяным тоном поинтересовалась у нее Йеннифэр. Майрон аккуратно выложил на большую тарелку лобстера вместе с нагромождением шпината и спаржи, после чего поставил это перед чародейкой вместе с приборами, процедив: – Не обляпайся, госпожа Йеннифэр. – Благодарю, – точно так же процедила она, глядя Майрону в глаза. – И я жду ответа, Цири! Девушка кашлянула, смущенно опустив взгляд в столешницу. – Я не знаю, почему, но мне ужасно нравится эта мысль. Джарлакс присвистнул и придвинулся ближе к девушке, понизив голос до бархатной глубины. – Милая Цири, да ты знаешь толк в развлечениях! Цири фыркнула и неизысканно зевнула в лицо дроу. Йеннифэр посмотрела на Джарлакса с таким бешенством, что могла бы превратить эльфа в пепел. – Между прочим, – заметил Мелькор, подливая в сковороду бульон, – у нас три голоса против двух. Обожаю выбор голосом большинства. Никакого уважения к… Остаток его фразы потонул в возмущенном крике Йеннифэр и Майрона. – Да вы здесь все с ума посходили?! – Нам что, проблем мало?! – И заняться нечем?! – Это не развлечение, это разбой, за который можно попасть в тюрьму! – Надолго! – Хоть у кого-то здесь есть здравый смысл?! Джарлакс улыбался во все зубы. Цири, сжав губки, гоняла по столешнице каплю молока, вычерчивая виселицу. Мелькор что-то мурлыкал себе под нос, запихивая специи в то, что в приземленном мире звалось паэльей, а когда крик стих, обернулся, демонстрируя белоснежный оскал, и ёмко ответил на последний риторический вопрос. – Нет. После ужина в доме настало благословенное затишье. Цири, Йеннифэр и Джарлакс расползлись по спальням, будучи в приятном подпитии от золотого вина. Майрон мыл посуду. Не то чтобы ему нравилось это занятие, но грязь и бардак нравились еще меньше. На кухню почти бесшумно проскользнул Мелькор: с прекрасно распущенными волосами и переодетый в роскошное золото ночного одеяния. Вала молча уселся на стол, наблюдая за майа. – Чего тебе, чудовище? – вполголоса поинтересовался Майрон через полминуты пристального молчаливого взгляда. Мелькор постучал кончиками пальцев по столешнице и покачал босой ногой. В паузе, которую он выдержал, Майрону почудилось нечто нехорошее. – Я попробовал налить в ванну ту странную штуковину, которую нам продали. – Какую из? – Майрон ополоснул очередную тарелку. – А ты посмотри! Нет, сейчас! – Мелькор сказал это еще до того, как Майрон открыл рот, чтобы возразить. – Хорошо, хорошо! – Майрон перекрыл воду, стекающую из трубы, и отправился за Мелькором. Одной из прекрасных особенностей дома оказалась именно вода, и Майрона восхищала лаконичность того, как неизвестные создатели подвели ее везде, где возможно. В Ангбанде проложить нормальные трубы из подземных источников удалось разве что в купальни и покои Мелькора. В ванной Майрон приметил на столике у раковины бутылку вина. И пару бокалов. «Что, серьезно? Мы и до этого докатились?» – А это еще что?! Майрон недоумевающе вытаращился на нечто белое и пушистое, которое угрожающе поднялось над краем большой купели и грозилось вылезти за борт. Это нечто напоминало по консистенции упругую пену, весело переливающуюся всеми цветами радуги в крошечных пузырьках. Мелькор кивнул ему в сторону ванны, обходя ее по кругу, и очень сосредоточенно пощупал ладонями пену. – А это и есть та штука. Я вылил бутылку в ванну, потом вылезло оно, и теперь я не хочу туда лезть. Она мне не нравится, потому что она растет и двигается. Может, она живая? – на лице Мелькора после этой фразы отразилось брезгливое недоумевающее отвращение. «Мелькор, чтоб тебя!» Майрон подошел ближе, с сомнением глядя на пену. Ткнул пальцем. На ощупь та оказалась почти сухой и почему-то пахла яблоками. Где-то внизу бурлила вода – кран скрылся под белой кучей. Мелькор оторвал от облачной горы внушительный кусок. Подержал, понюхал, помял в ладонях, наблюдая за тем, как с тихим шипением лопаются пузырьки. Дунул на них и заинтересованно посмотрел, как небольшой кусок легко оторвался и приземлился на вершину пенных холмов. – Только… – Мелькор запнулся. – Майрон, с чего она… оно яблочное? – вала опять подозрительно принюхался к пене. – А теперь еще и липкое! Только что была сухая на ощупь, а теперь мокрая и липнет! За дверью отчетливо хохотнул Джарлакс и сунул в ванну сонную лысую башку. Майрон закатил глаза к потолку и хрустнул костяшками пальцев, а потом шеей. «О, великая пустота и все твари в ней!» – Я бы тебе сказал, как так… я тут мимо проходил, но не удержался, – слегка развязным сонным голосом сказал дроу. – Удачи, о, возлюбленные. Очень романтично. Не смею похабить вашу дивную ночь. Майрон запустил в него кухонным полотенцем с плеча, не глядя. – Вали спать, Джарлакс! Я даже знать не хочу, откуда ты здесь! – Уже и водички попить нельзя? – недовольный голос далеко от двери звучал глухо. – Мы выдули почти ящик вина, чтоб ты знал! Мелькор, казалось, даже не обратил внимания на похабную шуточку. Он с неадекватным любопытством изучал пену и прежде, чем Майрон успел повернуться, раздался вдвойне удивленный возглас: – Майрон, она и на вкус яблочная! Майрон застонал и накрыл ладонью лицо. «Мэлко, двадцать с лишним тысяч годиков. Черный враг мира, повелитель судеб Арды, воплощение Диссонанса, зло и ложь во плоти. Пенка в ванне у него яблочная на вкус! Ну, сдохнуть теперь!» Майрон выдохнул. – Дай домыть тарелки, чудовище. Сейчас вернусь. Мелькор неодобрительно покосился на ванну. – Я там подожду. Вала последовал за Майроном на кухню с крайне недовольным видом, после чего уселся обратно на стол, продолжая сверлить тяжелым взглядом спину майа, и нахохлился как снегирь. Когда Майрон отправил сушиться последнюю тарелку, Мелькор пошевелился и очень тихо произнес: – Там еще два ящика красного вина. Оно должно тебе понравиться. «Нет, он серьезно?!» Майрон подошел к столу и коротко ткнул сидящего Мелькора поцелуем в губы, крепко огладив ладонями вдоль плеч. Потерся носом о нос, глядя в бездонные черные глаза, и тихо ответил: – Раз уж мы дожили до этого, пошли. Попробуем. Им бы следовало привыкнуть, что в Сигиле всегда что-то идет не так. За то время, пока Майрон мыл посуду и миловался с Мелькором на столе, в ванне разразилась катастрофа. Пенная экспансия достигла масштабов стихийного бедствия, поглотив и столик с вином, и половину помещения, а огромные белые горы поднимались почти до потолка. Мелькор открыл дверь и издал неопределенный возглас ужаса и удивления. – Ты сколько ее туда вылил? – со страдающим стоном спросил Майрон. Мелькор кашлянул. – Всю бутылку. Она пенилась плохо. Пена угрожающе разрасталась, наступая на них, и уже высилась на уровне их голов. – Плохо?! – выкрикнул Майрон, уже забыв о том, что на втором этаже спят еще трое компаньонов. – А-а, чтоб тебя, Мэлко! Майрон принялся ожесточено стаскивать одежду, бросая ее на ближайший комод до тех пор, пока не остался в одном белье. Мелькор ошеломленно таращился на клубы пены, которые уже заняли раковину и половину зеркала. – А что теперь делать-то с этим?! Майрон влез в ванну, оказался по колено в воде и с героическим мужеством наконец-то выключил воду. И ощупью выбил ногой пробку из слива, после чего, весь покрытый пеной и злой, огляделся по сторонам и развел руками. – Что делать, что делать! – проворчал он. – Где-то на кухне были швабры и тряпки! Бери их и как-то надо останавливать это… вторжение! Через час в дверях ванны появилась заспанная, щурящаяся от света и злая Йеннифэр, которая очень хотела пить. Улицы за окном светлели. Йеннифэр открылась удручающая картина. Мелькор пытался достать шваброй до потолка, сбивая оттуда клочья пены. Майрон сидел на полу в одном белье, выжимая в убогое деревянное ведро тряпку, и возил ею там, где не доставали швабры. Остатки пенного вторжения виднелись везде – даже там, где их не могло быть. – Что вы здесь устроили?! – прошипела она. Мелькор обернулся на чародейку, застыв со шваброй, упертой в потолок. Пожал плечами. – Так получилось.