Perfecto

Они останавливаются в каком-то прокуренном баре, выбирают столик подальше от человеческих глаз. Костя делает заказ и оба они растворяются в атмосфере непринужденности. Бекрев сам вызвонил Валеру, возвращаясь из очередного тура со своим новым коллективом. Или точнее будет сказать, что это коллектив прибывал в 01:54 по Московскому времени на Ярославский вокзал, со своим новым клавишником? Хотя, по сути своей, коллектив давно перестал быть новым. Клавишник тоже привык к бешенному темпу (конечно, с Матрицей такого не было) и к требованиям группы, и даже выстроил для себя определенный алгоритм: знал, с чего все начнется и чем закончится. Сегодня, завтра, через неделю… И это он считал определенной долей профессионализма: подстроился, пообвык. Но прятал Костя сам от себя щемящее чувство тоски, куда-то глубоко вовнутрь, все это время. Что-то из недавнего прошлого царапало и сдавливало когтистой лапкой душу, когда Бекрев вспоминал, по разным причинам, прошлый свой проект, в котором участвовал. Жил. Был собой. Потому и набрал он номер Валеры, потому что знал — еще немного и взорвется внутренний космос! Нужен был выход скопившемуся внутри. Костя такой ламповый и уютный. Валера гладит его по голове, называет блудным сыном. Бекрев поправляет очки и улыбается, опуская глаза в пол. На столе копятся бутылки. — Вот скажи мне, — язык Аркадина уже с трудом его слушается, а желание докопаться до сути, а возможно и найти ответы на собственные вопросы, пересиливает природную скромность. — Ты же не так просто ушел из Матрицы? Кажется, Бекрев слишком долго крутит в тонких пальцах бокал с алкоголем. Льдинки бьются друг об друга, но Костя не слышит. Сигарета и зажигалка как-то автоматически встречаются около рта. Воспоминания одно за другим вырываются из заточения и больно бьют по размягченной алкоголем, душе: вот подходит Глеб. Сзади стоит Вадим… его фирменная улыбка одним лишь уголком губ. Самойлов младший что-то жарко шепчет в самое ухо Косте. Слова урывками и с трудом долетают до сознания: «не вместе», «потому что Вадим», «да, давно», «нет, не нужно», «он правда хороший»… Глеб на прощание касается губами Костиной шеи и покидает комнату. Костя садится на ближайший стул, закуривает прямо в студии… в голове всплывает строчка: «Пришел конец, сомкнулся круг. Как странно, что конец вот так приходит вдруг.» Внезапно, Бекрев понимает, что теперь нужно учиться дышать заново, самостоятельно и делает первый вдох. Оглядывается в окно студии, а за ним уже темнота. Сколько он так просидел — он не понял сам. — Нет, Валер, не просто. — Бекрев поднимает бокал, касается им бокала Аркадина. За очками сверкают слезы. — Глеб? — Глеб. Валера почему-то тянется к Косте, то ли, чтоб обнять и посочувствовать, то ли за тем, чтоб коснуться этих розовых припухших губ своими… но внезапно, падает на плечо клавишника и слезы сами катятся по небритым щекам. Неожиданно для себя, оба понимают, что стало легче. Мир остался прежним, но заиграл иначе. — Не надо, Валер. — Бекрев смущается и слегка тормозит Аркадина. — Давай я вызову такси? Куда тебе, к Снейку? Внутренний космос вытек вместе с гноем. Рану прорвало.