Наивность ноя

Перед Ноем парил нежно-лиловый круг. Он медленно плавал вверх и вниз, иногда то опуская, то поднимая один из краёв. Ной попятился назад: чем бы это ни являлось, оно выглядело подозрительно. Однако бежать было некуда: только сплошная чернота клубилась вокруг, куда бы он ни посмотрел. Раздался и тут же утих тонкий смех, но его обладатель не появился. Да и был ли он вообще? Звук шёл сразу отовсюду, словно само пространство хихикало над ним. Вновь послышался смех. Теперь он будто бы состоял из тысяч разных голосов, но очень быстро они замолкали, и в конце концов остался только один, тонкий, словно принадлежавший молодой девушке, или даже девочке; этот голос запел: «Sennen ko wa sagashiteru. Daijina hāto sagashiteru. Anata wa atari? Tashikameyō»… Язык был незнаком Ною, а потому он быстро перестал различать отдельные слова. Впрочем, даже без понимания смысла песня производила жуткое впечатление. Было что-то опасное в самом голосе — настолько, что Ной почувствовал пробегающих по спине мурашек. Песня окончилась так же внезапно, как и началась. Оставалось только гадать, была ли она короткой или таинственному исполнителю просто надоело напрягать связки. Как бы то ни было, Ною не дали задуматься над этим вопросом, потому что едва воцарившуюся тишину нарушил неожиданно ласковый и нежный шёпот. «У тебя есть предназначение, предназначение, предназначение… — некто, словно эхом, повторял и повторял это, с каждым словом оказываясь всё ближе и ближе. Да, в отличие от предыдущих, этот голос доносился лишь из одной случайной точки. «Ты должен исполнить то, для чего был пробуждён», — раздалось из-за спины, и Ной подпрыгнул от неожиданности, резко разворачиваясь в полёте, чтобы посмотреть говорившему в лицо. Разумеется, за ним была только пустота. «Мы рады тебе, Ной!» — донеслось с другой стороны, и в этот раз Ною удалось определить источник звука. Это был тот самый круг. Едва он это понял, послышался очередной смешок, а затем середина фигуры стала вспучиваться и подниматься вверх, образуя цилиндр, подобный тому, какой носил его учитель. Закончив формирование, цилиндр упал на бок, как будто кто-то опрокинул его, и Ной увидел чёрное пятно там, куда, по идее, должна была помещаться голова. Ной вгляделся в это пятно. Кажется, в нём что-то шевелилось. Крохотные разноцветные точки зажигались в самом центре, а затем отплывали к краям. Ной чуть подался вперёд, не понимая, что происходит, и в этот самый момент из шляпы вырвалось не меньше сотни тонких, но острых лент. Ной прикрыл живот одной рукой и глаза другой, ожидая удара, но ленты, свистя в воздухе, пролетели мимо. Ной рискнул открыть глаза и осмотреться: ленты бешено носились вокруг. Но их движения не были хаотичными. Ной догадался посмотреть наверх. Теперь стало ясно, что ленты сплетались в один огромный ромбовидный узор, причём каждая из них меняла цвет на синий или фиолетовый, из-за чего в глазах зарябило. Закончив с «потолком», ленты начали заполнять пространство под ним, образуя что-то вроде огромного полосатого двухцветного тоннеля. Ной потряс головой, надеясь, что после этого ленты перестанут сливаться в один сплошной коридор, но стало только хуже. Теперь они будто двигались вверх — полосы проносились мимо всё быстрее и быстрее, а затем Ной осознал, что цилиндр теперь был где-то наверху. Возможно, это не ленты поднимались, а он падал? Подумав об этом, Ной словно на мгновение ощутил встречный ветер. Он падал! А что там внизу?! Ной вздрогнул и закричал, а затем всё померкло. Моргнув несколько раз, Ной осознал, что лежит в кровати. Он был в том же помещении, где, кажется, совсем недавно говорил с Доминик. Во всяком случае, решётка и тусклый свет из коридора были на месте. Ной шумно выдохнул, осознав, что это был только сон… Но даже если у его видений не было ничего общего с реальностью, этот вкрадчивый, обманно-ласковый шёпот… Жуткая песня… Они всё ещё поднимали дыбом его волосы. Ной перевернулся на спину, сжимая зубы, чтобы не застонать: боль в голове вспыхнула с новой силой. Сейчас он не знал, где ему было лучше: в реальности, в которой его голова будто бы раскалывалась на сотню маленьких кусочков, затем собиралась, а потом опять разбивалась на тысячу фрагментов, или в странных снах, смысла которых он не понимал. Ной с трудом нащупал в который раз упавшее с головы полотенце. Ах, если бы он не крутился, быть может, прохлада подарила бы ему хотя бы спокойный сон — сейчас же полотенце уже высохло и стало в любом случае бесполезным. Как на зло, Доминик не было в комнате. Впрочем, Ной помнил, как она уходила, пока он лежал в полудрёме: девушка едва стояла на ногах, так что в некотором плане было даже хорошо, что она покинула его — пусть отдохнёт. Ной осторожно прикоснулся ко лбу. Подушечки пальцев прошлись по каким-то выемкам, на ощупь похожим на шрамы. Кое-где они были покрыты корочками. Странные отметины горели и пульсировали. Должно быть, именно из-за них голова так болела. Тем не менее… Ной прислушался к себе. Он чувствовал себя необычно. Если абстрагироваться от боли, то тело, наоборот, наполняла лёгкость, какой он никогда не чувствовал. Будто отметины на лбу теперь соединяли его с каким-то неизвестным, но очень мощным источником энергии. Одни только мысли об этом будоражили кровь. Правда, пока голова горела так, словно её прижгли раскалённым железом, задуматься об этом надолго не получалось. В конце концов Ной решил, что в мире сновидений ему лучше: по крайней мере, там ничего не болит. Перевернувшись на бок, он попробовал принять удобную позу и заснуть. Через некоторое время ему это удалось. В этот раз пустота вокруг была окрашена в белый цвет. Создавалось впечатление, что он оказался в больнице: это место выглядело идеально стерильным и будто бы даже светилось изнутри. Ною показалось, что он увидел какое-то движение, хотя никого так и не появилось. Хотя… Ной вдруг осознал, что само пространство вдруг приобрело более конкретные черты: теперь оно напоминало своеобразную комнату, в которой чётко были обозначены углы. Рука почувствовала что-то мягкое, и Ной отдёрнул её, одновременно замечая большого белоснежного волка, подкравшегося со спины и теперь мягко трущегося о его ногу. Взгляды зверя и Ноя пересеклись, и он увидел, что глаза волка мерцали ярко-жёлтыми всполохами, а затем мужской голос, будто бы раздававшийся прямо в голове, приказал: «Иди за мной!». Зверь двинулся, и Ной понял, что, похоже, следовать предстояло именно за ним. Ной посмотрел вперёд: пока он отвлекался на волка, пространство вновь изменилось. Теперь коридор разделялся на две части, ведущие в противоположные стороны. Похоже, это был лабиринт. Ной уже успел напрячься, вспоминая, как часто он терялся в пространстве, прогуливаясь с Доминик всего лишь до соседнего ресторана, но тот же голос успокоил его: «Я знаю дорогу». Наверное, если бы Ной не осознавал, что всё вокруг — лишь иллюзия, то задал бы кучу различных вопросов вроде «Куда?» или «Зачем?». Однако пока исполнять условия мира снов казалось необходимым для осознания значения этих видений, Ною не оставалось ничего другого, кроме как последовать за своим проводником, стараясь не отставать от него ни на шаг. Ной запутался в коридорах после нескольких первых поворотов. Он бы не смог вернуться назад самостоятельно, если бы ему сказали это сделать, а потому он надеялся, что там, куда они идут, есть выход. Поглощённый размышлениями, он не сразу заметил, что постепенно становился ниже, а через какое-то время Ной ошарашенно замер: теперь он был одного роста со своим проводником. Заметив остановку подопечного, зверь удивлённо обернулся и подошёл ближе: «Что-то не так?». А Ной обомлел, когда увидел своё отражение в глубине необычайно широких для такого количества света зрачков: теперь он тоже был волком. Он попробовал сказать что-нибудь, но из горла теперь вырывался лишь рык. «Ах, ты об этом, — послышалось в голове. — Так нужно, но если тебе потребуется что-то сказать, просто попробуй послать свои мысли мне». Ной попробовал — не вышло. Видимо, это был своеобразный способ лишить его возможности задавать глупые вопросы. Они двинулись дальше. По ощущениям Ноя, прошло достаточно много времени к тому моменту, как они свернули в длинный коридор, чуть дальше по которому виднелась некая странная тень. Ной присмотрелся и понял, что тень была вовсе не тенью, а скорее чем-то вроде расщелины. Они приближались к ней, и с каждым шагом Ной понимал, что, похоже, это конец пути: перепрыгнуть её казалось нереальной задачей. Правда, его проводник, похоже, так не думал. Молнией метнувшись вниз, волк выпрыгнул из расщелины на другой стороне, держа в зубах мёртвую птицу, а затем в голове раздалось: «Убей». Ной удивлённо посмотрел на него и приблизился к расщелине. С его стороны было несколько выступов, должно быть, удобных для того, чтобы запрыгивать с них обратно на его сторону. Но главное — трещина была полна больших хищных птиц, напоминающих коршунов, однако отчего-то они не поднимались выше условного «пола», на котором стоял Ной. «Убей», — вновь раздалось в голове, и Ной посмотрел на волка. Тот ждал исполнения приказа, нетерпеливо виляя хвостом. Вдруг он замер, а затем резко сжал челюсти, одновременно мотнув мордой. Птица, вскинув крылья, упала на землю, и Ною показалось (или нет?), что перья на её груди на секунду сложились в стилизованное изображение крест-розы. А рядом с телом тем временем упала откушенная голова. Из обеих частей птицы потекла кровь, которая тут же тонкими ручейками устремилась в расщелину. Кажется, её было чрезвычайно много для такой тушки, однако волк отвлёк Ноя от размышлений, наклонившись к красной жидкости и лизнув её. «Тебе понравится! — пронеслось в голове. — Очень вкусно! Хотя не настолько, насколько были приятны её предсмертные судороги». Ной почувствовал, что его затошнило, но не столько от вида крови, сколько из-за бессмысленного и хладнокровного убийства. Волк в это время прервал трапезу и недовольно покосился на него: «Почему ты до сих пор не попробовал?» «Зачем? Зачем мне кого-либо убивать?» — спросил Ной. Кажется, в этот раз его услышали, потому как волк замер, а затем жёлтое мерцание быстро ушло из его глаз, только радужки остались золотистыми. Вслед за этим шкура зверя начала темнеть. Когда от ушей до кончика хвоста волк стал тёмно-серым, он открыл пасть, и Ной увидел, как его клыки начинают удлиняться. «Потому что ты хочешь этого, пусть сам пока что не понимаешь». Ной посмотрел на мёртвую птицу. Вид трупа вызывал отвращение. «Ты ошибаешься, я не хочу никого убивать». Волк зло посмотрел на него, а затем как будто бы ухмыльнулся: «Увы, в таком случае тебе пока что нечего здесь делать, однако я с нетерпением буду ждать часа, когда ты сам зальёшь эту трещину кровью, и мы отправимся дальше». Зверь издал странный звук — впервые за время их общения наяву, а не в голове. Он будто бы едко и зло хохотал, а затем вдруг поддел мёртвую птицу лапой и швырнул в Ноя. Тушка ударилась о его бок и взорвалась. Его отбросило к самому повороту в этот коридор, и он почувствовал запах паленой шерсти. Он горел! Ной осознал, что у него жар, сразу же, как очнулся. Одежда прилипла из-за выступившего на коже пота. Он попробовал пошевелиться и едва не закричал: теперь горела не только голова — ломило всё тело. Пальцы непроизвольно впились в одеяло, и Ной выгнулся на кровати, задыхаясь от боли. Хотелось вылезти из собственной шкуры и отбросить её куда подальше, лишь бы только это прекратилось, но, разумеется, ничего подобного сделать было нельзя. Плеча внезапно коснулись, и женский голос успокаивающе прошептал: — Сейчас, сейчас… Я дам обезболивающее. Ной чуть повернул голову в сторону звука и попытался сконцентрироваться на говорившем человеке, сидевшем на краю кровати, чтобы хоть немного отвлечься от ломоты. В глазах плыло, и он наугад позвал: — Доми? Человек вздрогнул, а затем неожиданно твёрдо сказал: — Джаккет, — она сделала особенное ударение на этом имени так, что даже воспалённому разуму Ноя стало понятно: Доминик здесь знают под этим именем, — очень устала. Ей нужен отдых. Но мы поможем тебе… В конце концов, пока что ты ещё человек. Девушка помогла Ною подняться. Каждое движение отзывалось сотней царапающих вспышек по всему телу, но он понимал, что так надо. Когда Ной оказался в полулежачем положении, она поднесла к его рту какую-то таблетку. Не сомневаясь, он взял её, а затем почувствовал, как в губы утыкается стакан, в котором что-то плескалось. «Вода», — догадался Ной, и с готовностью запил лекарство. Затем девушка помогла ему лечь обратно. Ненадолго Ною всё же удалось сфокусировать на ней свой взгляд, но всё, что он успел выхватить — короткие волосы, отливающие тёмно-зелёным, и нашивка крест-розы на форме. Когда добрая незнакомка положила ему на лоб ледяную тряпку, Ной едва не застонал от облегчения: невероятного эффекта приспособление, конечно, не имело, однако даже небольшое приглушение этого пожара ощущалось как божественный подарок. К девушке тем временем приблизилась другая фигура, насколько Ной мог судить по очертаниям, тоже женская. — У него уже три стигмата, — прошептала она. — Они появляются так быстро. — Что поделать, думаю, за ночь прорежется ещё и четвёртый, — ответила та, что дала ему лекарство. — Рувелье прибудет максимум к завтрашнему обеду. Представить боюсь, что тут начнётся. — Линали, ты уверена, что мы имеем право… Помогать ною? — Пока что он ещё человек, — отрезала его благодетельница, а Ной вдруг осознал, что это его шанс хоть немного разобраться в происходящем. Он дёрнул рукой, чуть толкнув всё ещё сидящую на кровати Линали, чтобы привлечь внимание, а затем с трудом ворочая языком, призвав все находившиеся сейчас в его теле силы, спросил: — Что плохого быть ноем? Кажется, его посетительницы синхронно вздрогнули и замолчали. — Нои… Приносят слишком много боли в этот мир, — сказала Линали спустя минуту размышлений. — Но я… Не хочу… — Ной не смог больше выдавить из себя и звука, но, кажется, девушки его поняли, потому что Линали ответила: — Тебе придётся принять эту часть себя, иначе… — Линали на секунду умолкла, но затем продолжила. — Иначе она захватит тебя, и твоя личность растворится в ней. Впрочем, знаешь, я не лучший советчик на эту тему. Но согласно сведениям ордена, только одному ною удалось сохранить часть своей личности, той, что была до обращения… Тяжело вздохнув, она поднялась с кровати прежде чем договорить: — Просто отдыхай, пока можешь. Линали кивнула другой девушке, и та подняла что-то с пола — звякнула стеклянная посуда. Посмотрев на него ещё пару секунд, они отвернулись и направились к выходу, а Ной, ощутив наконец-то действие лекарства, начал проваливаться в полудрёму и не заметил, как очередная капля пота, скатившаяся со лба, окрасилась в красный. Потолок посветлел, точнее, это теперь был не потолок, а серое облачное небо, будто бы собирающееся расплакаться дождём. Или он уже начался? На сидящего на коленях Ноя упало несколько капель, которые, скрывшись ненадолго в волосах, стекали затем по шее куда-то за воротник. Ной поднял голову, желая подставить лицо освежающей влаге и в ужасе остолбенел: прямо над ним висело безжизненное израненное тело, с пальцев ног которого ему прямо на щёку упала очередная капля крови. Ной отпрянул, отскочив чуть ли не на несколько метров от трупа, и упал на землю (ноги не держали), вот только с этой стороны мертвеца было видно ещё лучше. Теперь отчётливо можно было различить на нём остатки чёрной формы с красными вставками. Через лоскутки, которые больше никогда не будут выполнять свою функцию, можно было различить тело молодой девушки, но смущаться было нечего: кровь густо покрывала её, не давая увидеть ни участка голого тела. Страшнее всего выглядели ноги несчастной: на них как будто когда-то были длинные сапоги, которые сняли, или скорее содрали с неё, вместе с кожей. Ной опасливо поднял глаза вверх: девушка была повешена, но верёвка не крепилась ни к чему, а уходила бесконечно вверх, теряясь где-то в облаках. Волосы скрывали лицо, но Ной знал, где совсем недавно видел этот тёмно-зелёный цвет. — Зачем? — дрогнувшим голосом спросил он. Подул ветер, и окружающее пространство приобрело более конкретные черты: теперь Ной находился посреди простирающейся во все стороны степи с редкой растительностью, облака ощетинились на землю острыми краями, а верёвка вдруг оборвалась, но тут же закрутилась вокруг толстой ветки мгновенно выросшего для такого дела дерева. — Потому что такова её судьба. Как и всех людей. Ной обернулся. За ним стояла фигура, словно сотканная из теней. Было непонятно, кто его гость: тело неизвестного состояло из тысяч тонких линий, будто он был поднявшимся с листа бумаги рисунком, нарисованным детскими круговыми каракулями. Он не имел лица, но с лысой головы на Ноя уставились белые провалы глаз. —Вы сделали это? Зачем? — Ной повторил свой вопрос. — Она ведь была добра ко мне… Чем она, по-вашему, заслужила смерть? Неизвестный наклонил голову набок и посмотрел на Ноя под углом. — Глупый ребёнок! Ты не хочешь понять! — Ной вздрогнул от резкого вскрика, а затем тень протянула ему отросток, который, по-видимому, был её рукой: — Но я могу подсказать тебе. Ной изучил взглядом фигуру. Казалось, в глубине пустых глазниц нечто усмехалось над ним. А затем Ной вдруг осознал: тень была напряжена, словно готовилась напасть, откажись он от её предложения. Помедлив, Ной осторожно сжал протянутое щупальце рукой, и мир вдруг стал чётче. Ной почувствовал тот самый источник энергии, с которым его, кажется, теперь соединяли отметины на лбу. Только сейчас он казался гораздо ближе — стоило протянуть руку, и сила хлынет в него. Но самое главное — Ной вдруг услышал эту энергию, ощутил, как она отзывается на его эмоции и подчиняется каждому, даже бессознательному сигналу. Тень дёрнула его к себе, но, оказавшись внезапно на ногах, Ной не свалился на неё, а отпрыгнул, отпуская тёмное щупальце. Фигура зашипела. — Гадёныш! Ты не можешь взять только силу и оставить меня здесь! — Почему? — спросил Ной, действительно не понимая. Он чувствовал эту энергию и до того, как оказался здесь. Разве она теперь не принадлежала ему? — Ты не сможешь ей управлять! — глаза тени сузились до белых щелочек, и она бросилась в его сторону. Ной инстинктивно вытянул руки вперёд, защищаясь от удара, но что-то слетело с них, блеснув на секунду, а затем странный заряд ударил тень, рассеивая её в облако чёрной пыли. — Глупец! — раздалось напоследок. Ещё не осознавая, что произошло, Ной уставился на свои руки. Он убил это существо? Как так получилось? И не навредит ли он кому случайно, не умея пользоваться такими силами? И что он должен был делать теперь? Ной задумался о предыдущем сне, и в следующую секунду напротив него выросло два тонких белых столба, между которыми нарисовался знакомый лабиринт. Но, приглядевшись, Ной понял, что больше этими коридорами никто не воспользуется: через несколько шагов от входа были навалены огромные белоснежные валуны, навсегда перекрывшие проход. Если только Ной, конечно, не соберётся расчистить его своими силами вручную. Но Ною отчего-то совершенно не хотелось этого делать. Тем более, жуткий волк таким образом наверняка останется запечатанным в своём жилище. Ной посмотрел на висящую на дереве Линали и подошёл к ней. Он попробовал послать небольшой заряд в верёвку, чтобы оборвать её. С шестого раза Ной всё-таки попал. Линали упала ему в руки, и Ной понял, что не знает, что следует делать дальше. Хотелось похоронить девушку по-человечески (хотя он всё же надеялся, что в реальности Линали жива и здорова), однако едва коснувшись его, девушка вдруг начала таять. Чёрный дым, вырываясь из её тела, заполонял всё вокруг, и вскоре Ной оказался в кромешной темноте. Ной перестал чувствовать вес её тела, а затем в темноте стали проступать очертания знакомой комнаты. Снова он пробуждался в этом месте. Только на этот раз Ной оказался один в камере. Ему всё ещё было жарко, однако раны на лбу немного успокоились и теперь только ныли, что, в общем-то, было терпимо. Уловив движение у стены напротив кровати, Ной вздрогнул. Там всё же кто-то стоял, но почему он не заметил этого человека сразу? Должно быть, зрение продолжало играть с ним злые шутки. Света было недостаточно, и Ной мог рассмотреть лишь очертания фигуры. Непроизвольно подумалось о том, что, может, странная тень из сна пробилась в реальный мир, но эта мысль быстро показалась абсурдной. Человек больше не шевелился. Быть может, там не было никого? Просто игра теней в самом тёмном углу комнаты и ничего более? Ной с удовольствием бы убедил себя в этом, вот только ощущение присутствия внимательного цепкого взгляда, прикованного к нему, не оставляло ни на секунду. И это нервировало. Некстати вспомнились слова Линали о том, что некий Рувелье вскоре прибудет, чтобы решить его судьбу. Но кем он был? Судьёй? Палачом? И сколько времени прошло с момента его, Ноя, предыдущего пробуждения? Быть может, ему уже вынесли смертный приговор, и теперь человек у стены лишь тянет время, откладывая неприятную работу на потом? Ной почувствовал, что в горле быстро пересохло. Быть может, сейчас сама смерть сверлит его взглядом, ожидая, когда можно будет распахнуть свои холодные объятия? Не в силах больше терпеть это угнетающее молчание Ной спросил: — Кто вы? Экзорцист? Палач? На секунду вновь повисла тишина, а затем неизвестный рассмеялся. Но этот смех совершенно не походил на тот, какой Ной слышал в своих снах: он был более живым и… человеческим, что ли. Гость тем временем оттолкнулся от стены и сделал несколько шагов по диагонали к центру комнаты, позволяя тонким полоскам света упасть на себя. Ной успел разглядеть только странной формы плащ с эмблемой крест-розы на левой стороне груди и тёмные волосы, собранные в низкий хвост прежде, чем он заговорил: — Палач? А ты смешной. Экзорцист? Да, есть такое, но не то что бы я хотел иметь хоть какое-то отношение к Чёрному ордену… — человек приблизился к Ною, и тот смог разобрать его весёлый лукавый взгляд. — Можешь считать меня доктором. Для акум. Пожалуй, такое определение устраивает меня больше всего. Он подошёл ещё ближе и подцепил полотенце, которое в этот раз каким-то чудом не свалилось с Ноя, после чего придирчиво осмотрел стигматы. — Знаешь, я, вообще-то, и тебя тут пытался вылечить, пока ты спал, однако не похоже, что у меня получилось, — экзорцист недовольно фыркнул, а затем, сделав лёгкий взмах рукой, достал откуда-то небольшой, но тяжёлый на вид фолиант, который Ною — буквально на секунду — внезапно захотелось отобрать и уничтожить; будто бы что-то внутри него устремилось к этой книге, полное желания разрушать. Ной, испугавшись своего порыва, вжался в кровать. Но сдерживаться не пришлось: наваждение отступило так же быстро, как и налетело, а его гость только скользнул по нему любопытным взглядом, не придав значения такому поведению. Незнакомец открыл книгу, кажется, не обращая внимания на нумерацию страниц, а затем над чёрными листами вспыхнул зелёный круг, украшенный различными узорами изнутри. Секунда — и такой же возник над головой Ноя. Отметины мгновенно кольнули болью, после чего всё погасло, а незнакомец захлопнул свою книгу. — Жаль. Должно быть, я пока что недостаточно силён для того, чтобы противостоять настоящему ною, — сказал гость, но в его голосе не чувствовалось беспросветной печали из-за этого факта, а Ной тем временем осознал. — Вы… Попытались вылечить меня? Вы можете сделать это? Все, кто говорил с ним до этого момента, вели себя, как со смертельно больным: ожидая наступления неизбежного. Но этот человек, кажется, не сомневался в возможности «исцеления», разве что для него это был вопрос времени. — Именно так! Сказанное этим странным незнакомцем казалось невероятным. Не то что бы Ной горел желанием избавиться от своих сил… Он просто не понимал их (по крайней мере, пока что), однако человеческая жизнь его вполне устраивала, а сейчас все, даже Доминик, начинали бояться пробуждающихся способностей. Стоило ему задуматься о возвращении в своё прошлое состояние, всё тело от макушки до пяток пронзили короткие вспышки боли, будто бы новые силы обиделись на то, что их отталкивали. Но даже так… Ной подумал о недавнем приступе желания разрушать. А что, если в следующий раз его накроет сильнее? Прежде всего, он хотел оставаться Ноем. Просто Ноем Архивистом, который никому не приносит незаслуженной боли. И если однажды ему не хватит чего-либо для того, чтобы подчинить себе эти силы… Собравшись с мыслями, Ной спросил: — Вы поможете мне? Ной ожидал чего угодно в ответ, но только не того, что лицо незнакомца вдруг исказит улыбка, больше похожая на оскал, а затем он с какой-то иронией произнесёт: — Мне не нужно твоё согласие на это. Меня вообще не волнует, чего ты хочешь. Я сделаю то, что посчитаю нужным, — его взгляд стал совершенно жутким. — И как бы вы, нои, ни были сильны, я сумею переписать вашу Тёмную материю! Теперь незнакомец выглядел по-настоящему пугающе. Ной чувствовал: за громкими словами нет пустоты, и этот человек действительно может многое. — Впрочем, я должен поблагодарить тебя за то, что смог испробовать на тебе свои силы, — незнакомец вмиг растерял свою кровожадность и продолжил намного миролюбивее (хотя после его предыдущих слов Ной оставался напряжённым), — поэтому скажу. Я применил к тебе несколько заклинаний, пока ты спал. Не знаю, насколько хорошо всё сработало, но они должны были несколько ослабить гены ноя в тебе, так что, вероятно, теперь у тебя больше шансов сохранить свой рассудок. — Спасибо… — Ной не знал, что следует ответить в этой ситуации, но ответная благодарность показалась самым разумным ходом. Человек хмыкнул, а затем, лёгким движением руки спрятав свою книгу, развернулся. — Увидимся ещё, — сказал он, кажется, больше из вежливости, чем из реальных обстоятельств перед тем, как направиться к выходу. Ной машинально кивнул в ответ, хотя его реакции не стали дожидаться, а когда незнакомец уже скрылся и раздался тихий шепот охранников, Ной вдруг понял, что даже не спросил его имени. Когда шаги затихли где-то в дальних коридорах, Ной прислушался к себе. Боль поутихла, но это вряд ли что-то значило. И что ему теперь следовало делать? Задумавшись об этом, Ной вдруг вспомнил о своём последнем сне. Он поднял руки над головой и внимательно осмотрел ладони. Те, конечно же, не изменились, но Ной думал не о физических метаморфозах. Протянув кисти в сторону дальней стены, он попробовал сконцентрироваться на том источнике силы, что так явственно ощутил во сне и выдавить хотя бы небольшую каплю энергии во внешний мир. Ничего не вышло. Только отметины на лбу опять вспыхнули. Ной повернулся на бок. Встреча с «доктором акум» взбудоражила его. Всё произошло так быстро… Но в то же время незнакомый парень (или мужчина — в темноте возраст было не разобрать) выглядел настолько уверенным в своих поступках. Изменили ли его действия что-либо? Если задуматься… Ной вспомнил свой последний сон. Тень словно ни капли не сомневалась в каких-то своих планах. Могло ли так получиться, что именно благодаря чужому вмешательству ему, Ною, удалось отделаться от неё так просто? Конечно, при условии, что эти видения действительно что-то значат… Странная встреча с «доктором для акум» отвлекла Ноя от всего остального, но теперь жар и другие неприятные ощущения постепенно возвращались. Ной не знал, сколько он пролежал, однако через какое-то время мир вокруг вновь начал подрагивать, затем поплыл, а после Ной провалился в простую долгожданную темноту без сновидений, которая, правда, вскоре начала загораться яркими очагами боли. Все неприятные ощущения, испытываемые до этого, показались Ною лёгкими и мимолётными. Отметины больше не горели, нет, теперь они ныли тянущей болью, как будто некий садист подцепил центр каждой из них на иголку, а затем загнал эти самые иголки глубоко в череп. Кости при любом движении отдавали резью, словно кто-то раскрошил их, и теперь мелкие осколки хотели выскользнуть наружу, разорвав кожу в любом удобном им месте. Кто-то рядом что-то говорил, но Ной не мог расслышать: бешеный стук собственного сердца, отдававшийся даже в барабанных перепонках, заглушал всё остальное. Его коснулись, и это прикосновение словно плавило кожу, заставляя пытаться уклониться от него. Но отстраниться Ною не дали. Наоборот, чья-то рука уверенно сжала его плечо, и Ною показалось, что сейчас из его глаз посыплются искры. Он попытался посмотреть на человека рядом с ним, но тот расплывался, а глазные яблоки вмиг закололо, словно воздух и слизистая вступали в никому неизвестную реакцию. Будто издеваясь, некто сильнее ухватился за плечо и потянул на себя. Ной сдвинулся не больше, чем на сантиметр, но даже небольшое перемещение отозвалось новой болью: каждую сдвинутую часть тела словно попытались прибить гвоздями к кровати, чтобы больше она никуда и никогда не делась. В губы уткнулось что-то твёрдое, и Ной едва не взвыл: неизвестный предмет легко распарывал тонкую кожу (или, по крайней мере, так казалось). Но неизвестный усердствовал. Возможно, именно это рвение напугало Ноя, и краткая мысль о том, что ему, возможно, просто собираются дать очередную порцию лекарства утонула в глубине разума. Ной плотно сжал зубы. Кто были эти люди? Чего они хотели? Эти вопросы оставались без ответов, но неизвестный проявил особенно рвение в достижении своей цели и, отпустив плечо, попробовал разжать челюсть Ноя. Каждое прикосновение тонких, но сильных пальцев обжигало, словно от соприкосновения его, Ноя, кожа начинала разъедаться и отваливаться кусками. И таких прикосновений становилось всё больше и больше… Теперь Ной стискивал зубы не только из-за неизвестного предмета — если бы он разжал их хотя бы на секунду… Но терпеть становилось практически невозможно. Неизвестный упорно двигался к своей цели, награждая Ноя всё новой и новой болью, и в конце концов из него вырвался короткий вскрик. Неизвестному хватило и этого. Почти. Предмет мгновенно преодолел чуть приоткрывшуюся преграду из зубов, но вытащить свои пальцы обратно неизвестный не успел. Ной, ещё не осознав, что проиграл эту маленькую битву, поспешил сомкнуть челюсть обратно, но его зубы проехались по чему-то мягкому, и перед тем, как неизвестный выдернул часть своего тела обратно, Ной почувствовал на языке слабый солёный металлический привкус. Ной сглотнул. Вокруг будто образовался вакуум. Всё исчезло: и боль, и неизвестный человек. Мир словно в мгновение ока перестал существовать, и это будто окатило Ноя ведром ледяной воды. Не понимая, что происходит, он широко распахнул глаза и ненадолго успокоился — мир никуда не исчез — однако ровно до того момента, как осознал, что видит как-то странно. Ной точно надел очки с толстыми стёклами при своём хорошем зрении: чтобы чётко увидеть что-либо приходилось сильно напрягать глаза, всматриваться в очертания вещей. Кроме того, всё вокруг вдруг окрасилось в различные оттенки серого. Отвлёкшись на эти факты, Ной не сразу осознал, что больше не находится в камере. Теперь он стоял посреди достаточно большой комнаты, заваленной различными бумагами. Наверное, это был чей-то кабинет. Он не мог пошевелиться, но в его поле зрение и так попадало два человека. Первый был одет в длинные светлые одежды, берет, а так же носил очки. Он выглядел подавленным, и смотрел на всех тяжёлым усталым взглядом. На втором человеке был длинный плащ с тем же символом крест-розы, что Ной уже видел на Линали и «докторе для акум». Наверное, он тоже был экзорцистом. Так же в очередном незнакомце выделялись длинные тёмные волосы, собранные в хвост. Его лицо не выражало никаких эмоций, но казалось, что он полностью сосредоточен на происходящем. В комнате стояла тишина, но Ной неожиданно для себя нарушил её, заговорив знакомым женским голосом: — Братик Комуи… Что они решили по поводу Аллена? Человек в очках нахмурился ещё больше и обвёл присутствующих взглядом. Он явно медлил… Будто собирался сообщить какую-то очень плохую новость и не знал, как сделать это. — Они оставят его на свободе… Пока что. Наблюдение за ним будет очень тщательное, и, если в какой-то момент ной внутри него захватит его тело… Нам приказано схватить его и доставить в центральный штаб. Никто не отчитывался передо мной, для чего, но сомневаюсь, что они там будут пить чай. В случае яростного сопротивления… Приказано убить его на месте. Комуи говорил медленно и чётко, и с каждым словом Ной чувствовал, как его всё больше и больше заполняет отчаяние. На глаза навернулись слёзы, а дышать стало тяжелее, но… Ной быстро осознал, что эти эмоции будто бы не его. В конце концов, он даже не знал, кто такой этот Аллен. Его, в отличие от человека, чьи чувства он ощутил, гораздо больше взволновала фактическая информация, сказанная этим Комуи. Люди в комнате однозначно имели отношение к тому месту, где он находился сейчас, а потому вряд ли они имели в виду что-либо иное под словом «ной», кроме того самого существа, что сейчас «пробуждалось» в Ное. А значит… Слова Комуи трудно было воспринять двусмысленно. Ной понял, что до сих пор ничего, по сути, не знает о том, где он. Информации о его дальнейшей судьбе было также мало, но ничего не стоило догадаться, что его ждёт мало приятного. Впервые с момента своего первого пробуждения в этом месте Ной по-настоящему осознал своё положение. И испугался. Его не просто боялись, его считали угрозой, достойной надзора и устранения, и ему не было известно, насколько уже реализовано и то, и другое. Но больше, чем за себя, Ной взволновался за Доминик. Его подруга хорошо фехтовала, но вряд ли этот навык кого-то бы тут впечатлил. Что сделают с человеком, оставшимся одиноким в окружении неприятелей? Воображение мгновенно нарисовало леденящие кровь картинки. Пусть даже экзорцисты, казалось, были добры к ним… Хотя… Ной понял, что даже не зная истинных мотивов людей, носящих крест-розу на груди, он не боится их. Скорее его волновали именно те, кто командовал их действиями сверху. У них была вся власть над этим местом. А потому, даже с сочувствием их бойцов, он и Доминик оказались в окружении на вражеской территории. «Не знаю, что я сейчас увидел, но как только увижу Доминик вновь, скажу ей, что нам пора выбираться из этого места», — твёрдо решил для себя Ной.