Наивность ноя

Доминик подпрыгнула на кровати, разбуженная жутким грохотом. Стены, пол, потолок, немногочисленная мебель — всё в комнате словно пустилось в бешеную пляску. Буквально на секунду, а затем тряска прекратилась так же быстро, как и началась. Остался лишь раздающийся за крепкой дверью топот многочисленных ног, словно всем работникам Чёрного ордена именно в этот момент потребовалось пройти, хотя скорее пробежать, по прилегающему к комнате Доминик коридору. Обуздав первоначальный испуг, Доминик поднялась с постели, обрадовавшись, что лекарства, принесенные ей Жанной, подействовали, и голова больше не кружится (хотя общая слабость всё-таки осталась). И что это сейчас было? Землетрясение? Доминик не знала ответа на эти вопросы, а потому быстро нашла свою одежду и начала одеваться, анализируя происходящее. Нет, на простой катаклизм это точно не походило. Доминик была свидетелем землетрясений всего несколько раз в жизни, но и этих сравнительных знаний было достаточно для того, чтобы отмести такую теорию. Стены вновь задрожали, и Доминик инстинктивно прикрыла голову руками, словно что-либо в самом деле могло на неё упасть. Впрочем, кто знает наверняка — зато это помогло ей окончательно проснуться. Переждав очередную волну тряски, Доминик направилась к выходу, стараясь не поддаваться накатывающей бурной волной панике — что-то подсказывало ей, что стоило как можно скорее разобраться в происходящем. Даже не столько из-за опасности, какую могли нести эти беспорядочные толчки, сколько… Прислушавшись к себе, Доминик чётко ощутила неясную тревогу. С Доминик редко происходило такое, но её сестра, интуиция которой была гораздо лучше, рассказывала о подобном чувстве. Доминик ощущала, что что-то вот-вот произойдёт, вот только что, где и с кем? И эта неизвестность как будто была гораздо больше той, что скрывал за собой топот за дверью. Она словно чёрным покрывалом раскинулась над Доминик, и разглядеть её край никак не получалось. Толчки рождали грохот, тряску и панику, однако представляемая ими опасность была на виду (по крайней мере, судя по топоту, для работников Чёрного ордена — точно), и значит, от неё казалось возможным уклониться, в то время как душевная тревога не принадлежала ничему конкретно, а потому могла предвещать что угодно. И перед этим «что угодно» Доминик в смятении замирала, как и любой другой человек цепенел перед чёрной неизвестностью. Перед самой дверью Доминик застыла на секунду, а затем, резко развернувшись, метнулась к своим вещам. Она привычно запустила руку на самое дно своего сундука и достала из него широкий пояс с прикреплёнными к нему ножнами. Доминик не знала, что происходило снаружи и поможет ли ей её шпага справиться с этим, однако уже одно присутствие оружия успокаивало. Теперь Доминик была готова встретиться с врагом лицом к лицу (во всяком случае, ей так казалось). Глубоко вдохнув, она тремя широкими шагами пересекла комнату, и решительно дёрнула дверь на себя, делая шаг вперёд и тут же отклоняясь обратно: толпа людей в бежевых плащах (кажется, она слышала, как их называли искателями), несущих какое-то напоминающее огромные фонари оборудование, едва не сбила её с ног. В общем гомоне Доминик быстро удалось различить обрывки разговоров: — Двадцать акум третьего уровня! Как мы их остановим?! — Радуйся, что четвёртого уровня нет! — Генералы уже прибыли, с ними у нас есть шанс! Всего несколько фраз — Доминик стало тяжелее дышать. Несмотря на то, что она находилась в Чёрном ордене и общалась с экзорцистами, волнения о Ное настолько захватили её разум, что акумы до сих пор казались выдуманными существами из страшной детской сказки. Вот только теперь эти «выдуманные» существа практически стояли на её пороге, заставляя не только поверить в своё существование, но и, самое главное, осознать его. Доминик почувствовала, как её ноги становятся ватными и по спине пробегают мурашки. Ей казалось, что она готова ко всему, но нападение акум, против которых, по словам смотрителя Комуи, у обычных людей не было ни шанса, застало её врасплох. Зачем они напали на подразделение? Почему именно сейчас? Доминик задавала себе вопрос за вопросом, не видя на них ответов, как вдруг неожиданная догадка леденящим душу копьём пронзила её разум: Ной! И в эту секунду повисшая над ней тревожная неопределённость вдруг приняла знакомые черты, а затем, вытянувшись в воображаемый канат, потянулась в сторону камер. «Сколько я провалялась в постели? — судорожно размышляла Доминик. — Смотритель ведь говорил, что акумы неразрывно связаны с Семейством ноя! Неужели за это время Ной действительно изменился и призвал сюда этих существ, чтобы они освободили его?» Испугавшись последней мысли, она потрясла головой. «Нет. Ной никогда бы так не поступил, — мысленно заверила себя Доминик. — Но всё же это вторжение наверняка связано с тем, что он сейчас находится в подразделении». И одна только последняя мысль заставила сердце Доминик взволнованно сжаться. Ведь даже если о присутствии в подразделении пробуждающегося ноя знали немногие, те, кто был в курсе последних событий, могли обвинить Ноя в этом нападении. Перед глазами Доминик тут же встала картина: полутёмная камера, едва пришедший в сознание и слабо осознающий происходящее Ной и какой-нибудь сильный и опасный экзорцист, уже занёсший над ним своё оружие. Вздрогнув от собственных мыслей, Доминик посмотрела, куда бежали искатели, и сглотнула: Ной находился как раз в той стороне. Тем не менее… Она окинула взглядом коридор. Казалось, что все обеспокоены исключительно акумами, и никто не обвиняет её друга в происходящем. Или рядовые служащие просто-напросто не знали о том, кто находился в стенах ордена? Нет, кажется, Доминик успела увидеть в толпе пару человек в чёрной форме с красной отделкой. Экзорцисты, похоже, тоже спешили сражаться именно с акумами. Как будто пространные наблюдения могли успокоить Доминик! В коридоре за время её размышлений (которые, на самом деле, продлились не более двух-трёх минут) стало гораздо пустыннее — искатели теперь бежали не одной толпой, а маленькими группами, которые, кажется, пытались прижаться к какой-либо из стен. Несколько удивившись такому поведению, Доминик посмотрела в противоположную от направления движения людей сторону и увидела мелькающую между искателями чёрно-красную форму. Похоже, они пытались быстрее пропустить какого-то экзорциста на поле боя. В любом случае, человек в чёрном плаще крайне странного покроя, на котором, впрочем, ярко выделялась эмблема крест-розы, приближался, и Доминик показалось, что это её шанс. Выскользнуть, слиться с толпой, которая быстро пронесёт её по коридорам, а затем резко выпасть из неё на нужном повороте (хотелось верить, что акумы не преградили путь к камерам). После этого — бегом к Ною. Даже если сейчас до него не было никому дела, им наверняка займутся сразу же после отражения атаки, и он не сможет себя защитить, особенно в таком состоянии. Улучив момент, Доминик выбежала из комнаты, не закрывая дверь — ничего действительно ценного там всё равно не было, а потерять, замешкавшись, драгоценный момент, когда можно было бы спокойно пристроиться между искателями, не хотелось. Доминик успешно вклинилась между тремя мужчинами в бежевых плащах, и тут же эта группа оттеснила её к стене, едва не вписав в неё. Но их спешка была понятна: должно быть, тот экзорцист был совсем близко. Чуть повернув голову к центру коридора, краем глаза Доминик заметила развевающиеся одежды, обратила внимание на собранные в низкий хвост чёрные волосы, а затем встретилась взглядом с синими глазами, в которых мелькнула озадаченность. Экзорцист поравнялся с ней, обогнал группу искателей, с которой передвигалась Доминик, а затем, пробежав ещё немного, вдруг резко развернулся, лишь слегка сбавив скорость на повороте. Доминик не успела ничего понять, только почувствовала, как её выдёргивают на середину коридора и что её ноги в какой-то момент перестают касаться земли. А в следующее мгновение она осознала, что движется в противоположную сторону, точнее, не движется, а её несут на руках. С трудом развернувшись (держали её даже слишком крепко), Доминик посмотрела на изящное лицо схватившего её человека. Тот самый экзорцист. Она хотела возмутиться тому, что её передвижения так внезапно ограничили, но не успела: молодой мужчина, даже скорее ещё юноша (он не выглядел старше Ноя) вернул её на землю и мягко толкнул вглубь какого-то помещения. Доминик быстро осознала, что это её комната. — Броситься на акум без достойного оружия — весьма интересный способ самоубийства, — сказал он, прежде чем захлопнул дверь перед носом ошарашенной резким пресечением своей попытки добраться до Ноя Доминик. Доминик тут же бросилась к выходу, но вокруг замка вдруг вспыхнул и сразу погас красный круг с какими-то рисунками внутри, что-то щёлкнуло — дверь оказалась закрытой. Ещё не до конца осознав, что её заперли, Доминик какое-то время продолжала дёргать дверную ручку. Та, разумеется, не поддавалась. В голове зашевелились непрошенные панические и печальные мысли. Доминик заколотила по двери кулаками — а вдруг кто-нибудь услышит — но несмотря на теперь изредка доносившийся из коридора топот, никто не спешил ей помочь. Она закричала. Попросила выпустить, но её голос потонул в новой волне гула и тряски. «Ауч»! — кисть Доминик кольнуло после очередного удара, и она невольно прижала травмированную конечность к себе, правда, в следующую секунду от души пнув ни в чём не виноватую дверь. К сожалению или к счастью, боль немного отрезвила Доминик, и она прекратила попытки сломать себе что-нибудь. Постепенно до неё доходило: самой ей не выбраться, а выпускать её никто не намерен, или, по крайней мере, всем не до того; вероятнее всего, она просидит тут до конца сражения. Но ведь даже направляясь на бой с акумами, все бежали в ту же сторону, в какой находился Ной. Могло ли это быть простым совпадением? Доминик очень хотелось убедить себя в этом, но что-то внутри неё утверждало обратное, и в какую-то секунду голову Доминик пронзила жуткая мысль: «Я больше не увижу Ноя». Она тут же отмела её, но несмотря на это всё ещё чувствовала холодок, пробежавший по спине, стоило только подумать такое. В конце концов, Доминик была уверена в том, что в эту секунду должна быть там, рядом с Ноем. Всё её существо рвалось в сторону камер, так некстати спотыкаясь о запертую дверь. Она чувствовала, и даже как будто знала, что там сейчас происходит нечто важное. Впрочем, Доминик не могла с уверенностью сказать, что от неё в этих событиях что-либо зависело… Но ведь нельзя, нельзя было оставлять Ноя посреди людей, считающих его своим врагом! Почему-то Доминик казалось, что опасность сейчас исходит не от акум, а именно от экзорцистов. На секунду она плохо подумала о Жанне и Линали, которые убедили её пойти отдохнуть, но Доминик не позволила развиться этим мыслям: кто-кто, а девушки не желали им зла, по крайней мере, хотелось в это верить. Доминик вновь пнула дверь, затем ещё и ещё, но теперь топот в коридоре умолк. Вероятно, никто просто не мог её услышать. Однако, подстёгиваемая зарождающимся чувством необъятной паники, той самой, которая просыпается, когда ты не в силах ничего сделать, даже если очень хочется, Доминик продолжала стучать. Она почувствовала, что глаза слегка защипало: непрошенные слёзы были готовы вот-вот потечь по её щекам от того, что она впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему беспомощной. Стопа вспыхнула болью после очередного удара, и Доминик покачнулась от неожиданности. Она упёрлась руками в дверь, чтобы сохранить равновесие, а затем упала на колени. Какое-то время она продолжала стучать в дверь правой рукой, но, как и всё предыдущее, это было бесполезно. Доминик уткнулась лбом в дверь и впервые за много лет позволила себе разрыдаться. Она не могла ничего сделать. Совершенно. Доминик не знала, сколько просидела так. Изредка доносившиеся из коридора шаги, тряска — всё как будто проходило мимо неё. Она словно выпала из реальности, полностью погружаясь в отчаяние. Правая рука продолжала механически опускаться на дверь, создавая едва слышимые звуки, но Доминик не слышала и их, не чувствовала даже изредка пронзающую кисть боль. В какой-то момент она даже перестала видеть что-либо перед собой. Далеко не сразу Доминик заметила (да и заметила ли вообще), что толчки прекратились. Очнулась Доминик только услышав заветный звук открывающегося замка. В этот раз не было вспыхивающего круга, да она и не придала этому значения; только поспешила слегка отползти, чтобы её не ударило открывающейся вовнутрь дверью. Каждый поворот ключа в замке казался ударом барабанов в похоронном матче. Небольшая заминка перед тем, как дверь начала открываться — драматической паузой в театрах. Собрав остатки сил, Доминик подняла голову и посмотрела в лицо открывшему дверь человеку. Это была Линали. Девушка казалась измождённой. Рукав её формы был оторван, на руке краснели царапины. Они столкнулись взглядами, и лицо Линали приняло какое-то невероятное жалостливо-извиняющееся выражение. Она ещё ничего не сказала, а сердце Доминик уже застыло — у Линали явно не было хороших новостей. Однако Линали не спешила подтверждать её догадку, чуть всхлипнув, она сказала только: — Братик Комуи попросил привести тебя к себе. Доминик кивнула ей в ответ, но это движение было скорее сигналом для неё самой: надо подняться, пойти, куда просят. Линали помогла ей встать. Доминик чуть поморщилась, когда девушка слишком сильно сжала её пострадавшее запястье, но ничего не сказала: мысли сейчас были только о нападении и о Ное. Что с ним? Не в силах больше терпеть неизвестность, Доминик задала этот вопрос Линали, но та только отвела глаза и тихо сказала: «Братик Комуи ждёт нас». Неужели случилось что-то настолько плохое, что Линали не хватило сил самой сказать об этом? Доминик плохо запомнила их дорогу до кабинета смотрителя. Она даже почти не обращала внимания на пробегающих мимо людей, слишком занятая своими противоположными чувствами: желанием узнать, что произошло, и появившимся страхом открыть для себя страшную правду. Комуи был мрачнее тучи, когда они пришли. Он велел Линали закрыть за собой дверь на ключ, а затем указал им обеим на кресла перед его столом, сопроводив пригласительный жест не терпящим возражений взглядом. Доминик опустилась на мягкое видение, как на электрический стул. Нет, всё-таки ожидание становилось невыносимым, и в конце концов Доминик подумала, что пусть смотритель скажет уже какой угодно приговор, лишь бы не мучиться неизвестностью. Но как только она услышала его слова, то пожалела о таких рассуждениях. — Леди Доминик, вы отправляетесь домой, — строго сказал Комуи. — На орден было совершено нападение акум. Однако их целью не было разрушение подразделения. Они пришли за вашим другом. К сожалению, сил Чёрного ордена не хватило для того, чтобы удержать его в наших руках. Вам больше нет смысла оставаться в настолько опасном месте. Доминик как будто ударили по голове: она бы упала, если бы уже не сидела. Вот так просто? Пара часов и все её надежды на хороший конец этой истории рухнули? Наверное, Доминик могла бы впасть в истерику, но сегодня она переживала уже так много, что теперь в душе осталась лишь пустыня, по которой пыльным ветром проносились дальнейшие слова Комуи. Он говорил о том, что её экипаж надёжно спрятан, но его приготовят так быстро, как только можно. Добавил, что Линали, которая уже в курсе настоящего происхождения Доминик, будет сопровождать её часть пути, на всякий случай. Доминик в ответ на его слова только механически кивала невпопад, изредка удивляясь той поспешности, с которой её старались выпроводить из подразделения. Хотя, наверное, теперь это действительно было для неё наилучшим выходом… Потеряв смысловую нить речи Комуи, Доминик сухо спросила, перебив его и удивившись слабости своего голоса: — Он теперь ной? — Вероятнее всего, — коротко ответил Комуи. Доминик прикрыла глаза и чуть качнула головой, понимая, что ей потребуется время, чтобы не осознать, а принять случившееся, но тут в их разговор вклинилась Линали: — Никто не может знать наверняка… — она послала брату извиняющийся взгляд. — Я… попросила Ванитаса попробовать воздействовать на него своей чистой силой. Конечно, у него не получилось полностью переписать чёрную материю ноя, но вдруг его действия всё же оказали какое-либо влияние? На секунду в душе Доминик шевельнулась надежда, а затем Комуи покачал головой: — Не погружай леди Доминик в иллюзии, — сказал он, а затем, приняв более грозный вид, добавил: — Разве я не запретил подходить к ною кому-либо, кроме тебя, Жанны и леди Доминик без моего сопровождения? Линали потупила глаза, на что Комуи только вздохнул. — В любом случае, вам пора. Чем быстрее вы, леди Доминик, покинете Чёрный орден — тем лучше. Это не было предложением. Это было констатацией факта и приказом. Через минуту Доминик и Линали уже шли в сторону медпункта — прежде всего им всё же требовалось обработать повреждения. То, как закрывается за ними дверь в кабинет смотрителя, стало последним, что запомнила Доминик — всё остальное было как в тумане. Она потерянно смотрела вокруг себя, но ничего не видела, точнее, ничего не цепляло её внимание так, как образовавшаяся внутри пустота, в которой еле-еле теплилась надежда, всё же занесённая в душу словами Линали. Вид комнаты, в которой она прожила эти пару дней, ненадолго привёл Доминик в чувство. Она подумала, что за короткий промежуток времени испытала в этих стенах много эмоций… Доминик быстро, как попало покидала вещи в сундук и, захлопнув его, вышла из комнаты. Сундук ей всё равно не нести, а обстановка напоминала ей о чувствах, что она испытывала, будучи запертой здесь всего несколько часов, показавшихся ей вечностью. Доминик не хотелось вспоминать об этом, а снаружи она вновь погрузилась в себя. Их и вправду старались выпроводить как можно скорее — когда они спустились, экипаж был готов настолько, что кучер едва ли уже не занёс руку для того, чтобы приказать лошадям трогаться. Комуи, воспользовавшись суматохой после нападения, ненадолго отлучился для того, чтобы лично открыть им ворота, не привлекая излишнего внимания. Прощание было смазанным, кажется, он выражал сожаление о том, что так всё повернулось, но Доминик не стала даже задумываться о степени его искренности. С сестрой он попрощался так же поспешно. Оказавшись в карете, Доминик вспомнила, с какой уверенностью приехала сюда. Ей казалось, что самое страшное уже позади, и в ордене им помогут. Теперь эти воспоминания вызывали только грустную усмешку. Доминик сняла обувь и залезла на помост, на котором лежал Ной по дороге сюда. Линали села рядом. Девушка молчала, но тишина не напрягала. Скорее наоборот, казалось, что именно сохраняя безмолвие, Линали разделяет её чувства. Экипаж тронулся, и его мерное покачивание погрузило Доминик в собственные мысли. Это было странно, это было нелогично и походило на капризы маленькой девочки, но даже после всего Доминик не верила в то, что Ной изменился. И она… даже немного корила себя за такие убеждения так как все и всё, кроме того замечания Линали, говорили об обратном. И всё же… Когда настало время Линали отправиться обратно в орден — она должна была сопровождать экипаж лишь часть пути, Доминик тепло поблагодарила девушку за всё, что она сделала для них с Ноем в подразделении. В конце концов, Линали, пусть даже в определённый момент дав слабину и попросив о помощи Жанну, не только присмотрела за Доминик, но и позаботилась о Ное, когда Доминик была не в состоянии сделать это самостоятельно. Однако когда они расстались, Доминик недолго продолжала свой путь домой; затем вопреки тому здравому смыслу, который её пытались внушить в Чёрном ордене, она приказала своим людям отвезти её в поместье её дедушки. Просто потому, что, в конце концов, Ной был его воспитанником, и если он захочет увидеть Доминик, то он наверняка направится именно туда.