Наивность ноя

Ной сидел в одной из многочисленных гостиных Нового ковчега и пытался собраться с мыслями. Акумы оставили его совсем недавно, и у него появилось немного времени для того, чтобы подготовиться к разговору с Тысячелетним графом, но как только Ной начинал продумывать свою речь, его мысли соскальзывали в воспоминания о встрече с экзорцистами. Ной до сих пор не мог поверить в то, что вернулся в логово Семьи ноя. В частности потому, что когда он встретил людей из Чёрного ордена, то убедил себя в том, что ему помогут и его кошмар закончился. А в итоге он едва не оказался убит. По крайней мере если не для него — ноя, то него — человека точно была такая угроза. Хотя перед тем, как вернуть тело Ванитаса, сердце «извинилось» за свой секундный необдуманный порыв, но Ной сомневался, что ему действительно было жаль. На самом деле, Сердце чистой силы чем-то напоминало Семью ноя: оно обладало такой же непоколебимой уверенностью в том, что его действия правильны и верны. А если где-то решения оказывались противоречащими или ошибочным, сердце не обращало на это никакого внимания, словно так всё и должно происходить. В какой-то момент Ной подумал, что это просто он сам потерял связь с реальностью, но Линали и Жанна тоже казались взволнованными и сбитыми с толку тем, что наговорило им Сердце. А Ванитас… Ванитас взял голлемов и отошёл за деревья, сказав, что настроит их как нужно. И Ной не хотел подглядывать за ним, честно, но когда смотреть на развороченную поляну надоело, и он решил чуть прогуляться, то понял, что пошёл в ту же сторону, что и Ванитас, только когда услышал тихое, но раздражённое ворчание: «Как же всё надоело. Почему она меняет своё мнение так резко и часто?» Ной замер, услышав эти слова и на секунду решив, что это акумы подобрались к нему, но затем обнаружил сидящего чуть в стороне между деревьями Ванитаса. А Ванитас увидел его и быстро вернул себе хитрое выражение лица, однако Ной успел заметить, каким уставшим он выглядел до этого. А ещё он был уверен, что слуховые галлюцинации его не посещали. Они молча посмотрели друг на друга, после чего Ной развернулся и быстрым шагом вернулся на поляну. А что ещё он мог сделать? Но даже больше, чем собственное несостоявшееся убийство, Ноя волновала Линали, отправившаяся в поместье Учителя. Добралась ли она? Не увязались ли за ней акумы? И… Сообщила ли, что он, Ной, всё ещё человек, пусть его внешний вид и отрицал это? Ной посмотрел на свои руки. Он так и не привык к этой тёмной коже, но хотя бы видения и голоса прекратились после того, как Ванитас использовал на нём свою силу. Ной надеялся, что эффекта хватит для того, чтобы узнать о местоположении Сердца тёмной материи и в своём уме отправить сообщение экзорцистам. Когда Сердце чистой силы говорило о том, что у Ноя всё получится, он поверил, но теперь страх уступить генам ноя вернулся. Ной сжал кулаки и потряс головой. Ему срочно надо было собраться, чтобы быть готовым к любому повороту событий в разговоре с Графом. Некогда распускать сопли. Ной похлопал себя по щекам и сделал глубокий вдох. Пока гены ноя вели себя тихо, надо было сосредоточиться на других вещах, более важных в данный момент. Ной попытался представить, как уверенно объясняет Графу предложенную версию про побег во имя поисков сердца, и покачал головой. Ему казалось, что она выглядит слишком притянутой за уши, но также была надежда, что помешанный на семье Тысячелетний граф захочет поверить в эту версию. За дверью послышались приближающиеся шаги и Ной встал, быстро растрепав как можно сильнее остатки одежды — бегство от акум, а затем и стычка с Ванитасом и так оставили на нём лишь лохмотья, но, быть может, Граф проникнется большим сочувствием, увидев, «как пострадал Ной во имя семьи». Ной усмехнулся. Он не был уверен в том, что сумеет соврать Графу правдоподобно, но то, что он смог придумать затею с одеждой, внушало ему надежду на лучшее. Двери с грохотом распахнулись, и Ной почувствовал, как его ударила ментальная волна гнева — он упал на колени. В комнату вошёл Тысячелетний граф, а за ним в дверной проём тихо скользнул Тикки, и Ной на секунду потерял собранность, потому что этот ной, в отличие от всех остальных, видел его насквозь с первой встречи. Однако Ною удалось быстро взять себя в руки — в конце концов разговаривать он ведь будет с Графом? А Граф широкими шагами пересёк комнату и грузно упал в кресло напротив сидящего на полу Ноя. Ноя захлестнула очередная волна раздражения, но в этот раз она была ощутимо меньше. Граф не стал тянуть и сказал: — Я разочарован твоим побегом. Я надеялся, что у нас никогда не появится второй Четырнадцатый, но ты! Ты! — Ной не рискнул поднять на Графа глаза, но и по одному голосу было понятно, что он в ярости; однако со следующей фразы его слова стали мягче: — Но ты вернулся. Поэтому я готов выслушать тебя. Надеюсь, у тебя была уважительная причина поступить так, как ты поступил. Подними голову, Наивность ноя, и говори. Ной постарался изобразить раскаяние на своём лице и посмотрел на Графа. Тот изучал его внимательным взглядом и словно прислушивался к каждому вздоху. Это нервировало, и Ной не смог удержаться от того, чтобы на несколько мгновений прикрыть глаза перед тем, как начать: — У меня была уважительная причина, Граф, — Ной старался говорить размеренно и твёрдо, но его голос всё равно чуть дрогнул. — Все мои действия имели одну цель, не достигнув которой, я не мог позволить себе вернуться домой. Ной запнулся перед последним словом, но, к счастью, Тысячелетний граф не обратил на это никакого внимания. Вместо этого он напрягся, очевидно, заинтересовавшись таинственной миссией Ноя, которую тот сам себе придумал. Ной тихо вдохнул и посмотрел Тысячелетнему графу в глаза, пытаясь вложить в свои слова всю уверенность, какая у него была. — Всё, что я совершил, я сделал для того, чтобы втереться в доверие к экзорцистам Чёрного ордена, — глаза Тысячелетнего графа заинтересованно блеснули. — И выяснить, кто из них является Сердцем чистой силы. Ной замолчал, давая ноям возможность осознать, что он имеет ввиду, но этого не требовалось: Граф ловил каждое его слово и быстро сложил в голове два и два. Тысячелетний граф будто вытянулся вперёд, не вставая с кресла, и напряг слух, готовый узнать, кому из экзорцистов следует вынести смертный приговор как можно быстрее. Осталось произнести всего одну фразу, но отчего-то именно в этот момент в голову Ноя начали лезть различные идеи: может быть, сказать имя другого экзорциста? Или соврать, что сердце никому не принадлежит и хранится в подземельях Чёрного ордена? Ной почувствовал, как его губы пересохли. Он не задумывался об этом раньше, но теперь ему с чего-то не захотелось подвергать экзорцистов, которые так или иначе помогли ему, опасности. Граф поторопил его, и Ной быстро решил, что уже поздно что-то выдумывать. Тем более, что у него может не получиться связать это всё в правдивую легенду. Надеясь, что у Линали, Жанны и Ванитаса хватит сил противостоять надвигающейся на них буре, Ной сказал: — Ванитас. Экзорциста, владеющего Сердцем чистой силы, зовут Ванитас. Глаза Графа хищно блеснули, а затем он подлетел к Ною, вновь заговорив с ним в своей добро-слащавой манере. — Я так счастлив, что ты снова с нами! Что мы не ошиблись в тебе! Ной не успел ничего ответить, как оказался в крепких объятьях, а Тысячелетний граф продолжил: — Ты сделал большое дело, Наивность ноя! Ты заслужил награду! Проси всё, что хочешь! Что угодно! Что угодно?! Сердце Ноя бешено застучало: он мгновенно подумал о том, можно ли использовать этот шанс, чтобы перейти к следующему шагу плана Сердца. Разрешит ли Граф укусить себя? А ничего другого Ною от него не было нужно. Но радоваться пока не стоило. Дождавшись, когда пульс чуть стабилизируется, Ной заговорил, делая длинные паузы, словно ему было совестно попросить о чём-то подобном: — Знаете, Граф… Мне так понравилась человеческая кровь, но… С тех пор, как я попробовал её, я не могу выкинуть из головы одну задачу… А какова на вкус кровь ноя? Ной сделал особо длинную паузу перед тем, как задать главный вопрос: — Тысячелетний граф, могу я попробовать вашу кровь? Ною показалось, что мир успел свалиться в бездну и возродиться обратно за те несколько секунд, что Граф раздумывал перед тем, как плавно отстраниться, резким движением скинуть плащ и начать закатывать рукав рубашки, сказав в своей привычной манере: — Я рад, что ты проявляешь интерес к своей силе, Ной! Твоя просьба необычна, но ты заслужил её выполнение. Ной почувствовал головокружение. Неужели ему так сильно повезло? Тысячелетний граф позволит ему узнать, где скрыто Сердце тёмной материи? Ною сложно было сохранить лицо спокойным, когда внутри всё забурлило от радости. Тысячелетний граф протянул Ною запястье, и он поспешил наклониться, спрятав возбуждённые успехом глаза под упавшей чёлкой. В отличие от лица, кожа рук у Графа была такой же, как и у всех ноев. Ной осторожно прихватил её зубами, прокусывая — к счастью, с этим не было проблем, потому что более острые, чем у людей, клыки, прилагались к его физическим изменениям. Капля за каплей на его язык потекла почти безвкусная, слегка солоноватая жидкость, и Ной приготовился запоминать все детали предстоящего видения. Ной сглотнул. Ничего не произошло. Кровь Тысячелетнего графа продолжала капать на язык ноя, но никаких миражей не появлялось. Словно он потерял свою способность. Сердце ноя рухнуло на землю. Неужели из-за воздействия силы Сердца он не сможет видеть никаких видений? Но ведь Ванитас ослаблял гены ноя и перед тем, как он, Ной, укусил Линали! Или дело в самом Графе? Ной сглотнул следующую порцию, надеясь, что надо просто выпить больше крови, но всё осталось по-прежнему. Ной забыл, как дышать. Весь план Сердца строился на том, что Ной сможет узнать таким способом, но он оказался бессилен. Взгляд ноя заметался по комнате, словно что-то в ней могло помочь, натолкнуть на нужную мысль, но всё было бесполезно. Только Тысячелетний граф спросил: «Ну как?» — видимо, намекая, что Ною пора оторваться, потому что иначе ответить на вопрос было нельзя. Ной отпустил чужое запястье. Что-то ответил. Даже собственные слова доносились до него словно через толстый слой ваты. Граф вновь обнял его, и Ной машинально обхватил его руками в ответ. Подбородок ноя упёрся в плечо Графа, и он механически посмотрел выше. Ной столкнулся взглядом со стоящим у стены Тикки, и его прошиб холодный пот. Тикки усмехался, глядя на них, и Ной осознал: Тикки всё понял. Граф отпустил его и отступил на несколько шагов, окинув встревоженным взглядом. — Думаю, ты заслужил несколько дней отдыха, — сказал он, разглядывая одежду Ноя. — Ты отлично постарался, но и пострадал. Я надеюсь, тебе станет лучше в скором времени. Ной сухо кивал на каждую фразу, не понимая, что ему теперь делать. Доложить экзорцистам о неудаче? Сердце ведь что-то говорило о том, что у него есть ещё один план? Ной надеялся, что память его не подводит. Задумавшись, он пропустил большую часть дальнейших слов Графа и услышал только конец: — Тикки проводит тебя. Тысячелетний граф напоследок потрепал Ноя по голове и чуть ли не в припрыжку вышел из комнаты. Они остались вдвоём. Ной в упор посмотрел на Тикки. Тот снова ухмыльнулся, но ничего не сказал. Только протянул Ною руку, ехидно-ласково сказав: — О, ты, наверное, устал после своей вылазки? Я быстро доставлю тебя в твою комнату. Ной ничего не стал ему отвечать, да и что он мог сказать? Тем более, что Тикки, очевидно, понимал, что происходит с ним, гораздо лучше Графа. Ной взял Тикки за руку, и в следующее мгновенье почувствовал, как земля под ногами становится зыбкой. Оцепенение мгновенно испарилось, и Ной вцепился в руку Тикки, но они оба уже падали. Перед глазами всё замелькало, тело словно находилось вне пространства ­— Ной не чувствовал не единой точки опоры, кроме руки Тикки, которая всё ещё была твёрдой и осязаемой. В то же время, их словно тянуло к какой-то определённой цели. В какой-то момент хаос вокруг закрутился, и Ной схватился за руку Тикки и второй рукой, боясь, что и он сейчас исчезнет. Но Тикки не исчез. Ещё и рассмеялся, когда всё кончилось так же внезапно, как и началось, а Ной обнаружил себя сидящим на полу, вцепившимся побелевшими от напряжения пальцами в его кисть. Тикки же стоял над ним с видом, как будто они только что не пережили самое странное путешествие в их жизни. Хотя… Ной покосился на Тикки. Быть может, это была часть способностей Удовольствия ноя? — Не смотри на меня так злобно, — снова рассмеялся Тикки. — Мы всего лишь прошли сквозь несколько этажей. Лучше оглянись вокруг. Лулу хотела показать тебе фабрику акум ещё в прошлый раз, но даже лучше, что ты увидишь её впервые именно теперь. В голосе Тикки чувствовалось неприкрытое веселье, и Ной оглянулся вокруг. Они находились на каком-то помосте с прозрачными перилами, так что даже сидя всё можно было рассмотреть. А разглядывать было что. Фабрика являлась фабрикой в самом прямом смысле этого слова, и каждую секунду, что Ной наблюдал за ней, она производила на свет всё новых и новых акум, но, к счастью, пока что это были только пустые машины. Словно услышав его мысли, Тикки указал куда-то в левый угол, сказав: — Самое вкусное — вон там. Недавно Граф нашёл способ ценой всего двух душ оживлять сразу десять акум, и если бы ты не сбежал, то не пропустил бы первые успешные практические опыты. Впрочем, теперь ты, можно сказать, успел к десерту. Большая часть предполагаемой армии уже готова в ближайшем времени атаковать Чёрный орден. Ной посмотрел в указанном направлении и обомлел. Даже с такого расстояния были видны стройные ряды металлических акум, готовых по первому приказу отправиться убивать. И пусть они все имели лишь первый уровень, у них были все шансы одолеть противников просто количеством. И все эти акумы были бы бесполезны, если бы он, Ной, узнал, где находится Сердце тёмной материи. Ной почувствовал тошноту. Он не справился с миссией, а пострадают из-за этого другие люди. Быть может, и Доминик с Учителем в том числе, раз они связаны с Чёрным орденом. Ною показалось, что сам воздух стал тяжелее и придавил его к земле. Он был слишком сильно виноват. Тикки, словно желая добить его, приторно-радостно сказал: — Ну, а теперь можно и отдохнуть. В конце концов ты действительно хорошо постарался. Я знаю этого Ванитаса. Не думаю, что станет большой проблемой убить его, если не будем нападать по одному. Пожалуй, надо придумать, как покончить с ним наиболее болезненно, как думаешь? Не сдержавшись, Ной бросил на Тикки беспомощный взгляд, на что тот только усмехнулся. Пол вновь поплыл, но в этот раз Ной уже не испугался. У Сердца был другой план по поиску Сердца тёмной материи, но он, как понял Ной, занял бы слишком много времени, которого у них больше нет. И это было намного важнее непонятного способа перемещения. Как только они оказались в комнате, Ной мгновенно отпустил руку Тикки, после чего поспешил отвернуться и отойти от него, чем вызвал угрожающий смешок: — О, мог бы быть и поприветливей с тем, кто может помочь тебе с добычей информации. Ной вздрогнул, услышав это, а затем послышался едва различимый шелест бумаги. Он резко обернулся и увидел, что Тикки держит в руке сложенный листок. — Теперь, когда я завладел твоим вниманием, слушай. Здесь написано, где находится Сердце тёмной материи. Тебе, конечно, не нужна какая-то бумажка, чтобы знать это, ведь каждый полностью пробудившийся ной понимает, где находится наше Сердце, но если ты забыл, то я могу тебе напомнить. Тикки прищурил хищно блеснувшие глаза и облизнулся, а Ной недоверчиво посмотрел на него. Он всё же не был настолько глуп, чтобы поверить в то, что ной отдаст такую ценную информацию. По крайней мере, просто так. — Что тебе нужно? — тихо спросил Ной. — Какая тебе выгода от всего этого? И разве ты можешь разболтать семейные секреты? Тикки загадочно улыбнулся. — Да какие уж тут секреты. Так, напомнил любимому братику элементарную математику. И даже если ты расскажешь об этом экзорцистам, то ты видел армию акум на фабрике. Сопротивление бесполезно. Можно сказать, что мы уже победили, — Тикки говорил так просто, словно они обсуждали семейную поездку, а не планы Семьи ноя по уничтожению мира. — Но, разумеется, ты не получишь этот листок просто так. Знаешь ли, я не люблю, когда мои сиюминутные желания становятся наваждением. Внезапно взгляд Тикки потемнел, и он цепко осмотрел Ноя с головы до пят. Ной поёжился, а затем вдруг осознал, на что ему намекают. Догадаться было просто, ведь Тикки уже говорил с ним «о сиюминутных желаниях». Ной ощутил, как по спине пробежала капелька пота. Конечно, у него уже был подобный опыт — несколько лет назад им с Доминик было очень любопытно, каково это, целовать в губы другого человека, но тогда они оба хотели этого, а Тикки пользовался его безвыходным положением для удовлетворения своих желаний. Ной почувствовал тошноту. Тикки не выглядел мерзко, но то, что он предложил такое… Ной не чувствовал себя оскорблённым, но был сбит с толку, а ещё ему совершенно точно не нравилось, что его принуждают к чему-то настолько личному. И всё же, другого шанса могло не быть. — Ну, не хочешь — как хочешь, — сказал Тикки, смяв листок бумаги. — Нет! — Ной дёрнулся вперёд прежде, чем понял, что именно делает. Тикки ухмыльнулся. Ной подумал, что его порыв, наверное, выглядел довольно двусмысленно, но они оба понимали, что им двигало. Впрочем, это не помешало Тикки «весело» пошутить: — О, так что ты сразу не сказал, что в восторге от моей идеи? Ной скрипнул зубами, но ничего не ответил на эту колкость. Потому что Тикки мог и передумать, а другой возможности добыть необходимую информацию не было. Ной выпрямился и сделал глубокий вдох, почувствовав, как сильно бьётся его сердце. Ной закрыл глаза, словно это могло как-то помочь, и сказал: — Я согласен на сделку. Ной услышал тихий шорох — Тикки приблизился к нему. — Не такой уж я и страшный, чтобы закрывать глаза, — промурлыкал он ною на ухо. Ной наклонил голову, уходя от жаркого дыхания. Тикки хмыкнул, а затем вдруг потёрся носом о шею. Ной вздрогнул и зашипел, а Тикки рассмеялся. — Ладно, ладно, не будь таким колючим. Он чуть отстранился, а затем Ной почувствовал длинные холодные пальцы на своём подбородке: Тикки, не нежничая, развернул его лицо к себе, и через несколько мгновений Ной ощутил чужие губы на своих. Тикки целовал его грубо и уверенно, заботясь только о своём удовольствии. Его губы были тонкими и сухими, и Ной невольно подумал, что с Доминик всё было совсем по-другому. Почувствовав, что Тикки пытается проникнуть в его рот, Ной сильно сжал губы, но получив ощутимый укус, расслабился и позволил Тикки делать всё, что тот хочет. На самом деле, Ной не мог сказать: понравилось ему или не понравилось. Поцелуй с Тикки был просто… Никаким. А если не задумываться, то можно было легко представить, что ничего необычного не происходит. Тем более, Тикки не пытался сделать чего-либо, о чём они не договаривались. Всё закончилось довольно быстро. Ною показалось, что прошла только минута или две до того, как Тикки отстранился и сунул ему в руку смятый листок. Ной посмотрел на Тикки. Тот выглядел довольным. — Что ж, мне даже интересно, что попытаются сделать экзорцисты, узнав, где Сердце тёмной материи. Можешь сказать спасибо моей скуке. Желание развеять её подтолкнуло меня к тому, чтобы сказать тебе правду, — Тикки хитро улыбнулся, а затем провалился сквозь пол, не утруждая себя выходом через дверь. Ной ещё с полминуты смотрел на место, где только что стоял Тикки перед тем, как броситься вытаскивать из единственного целого внутреннего кармана притихшего голлема. Оказавшись на поверхности, прибор связи тут же ожил и закружил вокруг Ноя, готовый передавать ценную информацию, а Ной поспешил развернуть смятый листок. Тикки написал координаты. Ной почувствовал, что с него словно упал камень, придавливающий до этого к земле. Дышать стало легче, а в голове заметалась одна-единственная радостная мысль: не обманул. Ной подозвал к себе голлема и незамедлительно стал диктовать полученные цифры. Ной повторил своё сообщение дважды до того, как голлем спиралью подлетел к потолку: это означало, что сообщение получено. Ной облегчённо выдохнул и осел на пол. Затем лёг. Он не чувствовал безудержной радости от того, что выполнил свою часть плана, но определённо присутствовало облегчение: наконец-то Ной смог хоть немного расслабить напряжённые тело и разум. Ной не знал, как ему снова сбежать с Ковчега, как там Доминик и Учитель, но… У него получилось. — Быстро же ты справился. Ной подпрыгнул на месте, когда Тикки вернулся в комнату через стену. Тикки усмехнулся. От него мгновенно повеяло угрозой, и воздух в комнате потяжелел. Какой-то первобытный инстинкт внутри Ноя взвыл и заставил его попятиться, попытаться отползти от угрозы так далеко, как только было можно, что вызвало у Тикки снисходительную улыбку. — Ты же не настолько наивный, что думал, что мы — я — позволим тебе пребывать на Ковчеге в том состоянии, в котором ты находишься сейчас? — Тикки не сделал ни шага, но вдруг оказался рядом с Ноем и навис над ним. — Граф хочет верить в то, что ты часть нашей семьи. Что ж, ты станешь ей очень скоро. Тикки присел на корточки и оказался опасно близко — теперь между ним и Ноем было расстояние меньше вытянутой руки. Их взгляды пересеклись, и Ноя прошиб холодный пот: глаза Тикки горели диким, неуправляемым и опасным огнём, готовым сжечь всех, кто встанет у него на пути. Его губы исказились в жуткой ухмылке. — Пришло время пробудить тебя, Наивность ноя. Тикки резко махнул рукой, и Ной попытался уклониться, но было незачем: рука Тикки прошла сквозь него, не причинив вреда. Так подумал Ной за секунду до того, как закашлялся, и разглядел в чужой руке что-то красно-розовое, едва пульсирующее. Тикки встал, а Ной согнулся в новом приступе кашля. На руке, которой он прикрыл рот, оказались капли крови. — Порванные лёгкие. Утерянное сердце, — заговорил Тикки. — Не то, от чего умирают нои. Однако исцеление таких ран потребует много сил. Достаточно для того, чтобы ты наконец-то забыл о своей человеческой сущности. Он снисходительно объяснял, но в этом не было нужды: новый приступ болезненного кашля заставил Ноя понять, что он-человек скоро исчезнет. Ной всё ещё пытался сопротивляться. Пробовал сосредоточиться хоть на чём-либо, что помогло бы ему удержать рассудок ясным, но боль растекалась по грудной клетке вязкой смолой, заставляла всё новые и новые клетки вспыхивать, а затем возрождаться в истинном обличье ноя. В голове помутилось. Перед глазами всё поплыло, но Ною показалось, что белоснежный лабиринт из его снов медленно, но верно восстанавливается, а, значит, и волк, запертый в его глубинах вскоре выберется наружу. Сильный спазм заставил Ноя свернуться в позу эмбриона, но это не помогло ослабить боль. Ной взвыл и почувствовал, как его сознание проваливается в черноту. Ной понял, что проиграл.