Юное дарование

О своем решении Шкипер быстро пожалел. После того, как обработанный их юным медиком Рико спустя полчаса вышел из лаборатории, Ковальски принялся с интересом рыться в результатах своих научных изысканий. Черт знает, что он там нарыл, но к завтраку не вышел, начисто проигнорировав тот факт, что его звали. Как только на часах высветилось шесть утра, вновь загремела музыка – запрет на шум в неположенное время на сей час уже не распространялся. Были и те, кто этому радовался – по крайней мере, Рико то и дело пританцовывал в ритм, пока занимался своими делами. Прапору был дан приказ «как только Джулиан проснется, метнуться к нему за шмотками» – Шкипер все норовил поворчать, что это «чучело» позорит форму. Позорил ее Ковальски, судя по всему, не своими заслугами, а своим видом – он попросту тонул в своей же одежде, и даже сапоги были ему велики, из-за чего он разгуливал босиком до тех пор, пока Прапор не притащил ему свои ботинки. Была в нем еще одна деталь, которую все заметили спустя пару часов: молодой тактик совершенно не пил кофе, ни глотка. Обычно Ковальски начинал с него утро, а в течение дня потреблял эту вредную для сердца штуку литрами, а сейчас даже не задумался о нем. Но вопрос этот решился быстро. В какой-то момент юноша вышел из лаборатории, отыскал Рико, как самого, на его взгляд, сговорчивого, шепнул ему пару слов и ушел обратно. Ближе к десяти утра открывший было холодильник Шкипер спросил у сослуживцев, что это за хрень в банках занимает собой целую полку на дверце. – Вы никогда не слышали про «Доктор Пеппер»? – удивленно спросил Прапор, лежа на полу на животе перед экраном телевизора. – Я предпочитаю что-нибудь попроще, – вздохнул капитан, опускаясь на стул и без интереса глядя на скачущих в кадре лунорогов. – Чем он там занят? – В последний раз что-то высчитывал, я не знаю, – пожал плечами младший член отряда. – Шкипер, как мы это решим? – Никак, – развел руками командир, тут же пояснив свое предложение бездействовать. – Кто разберется в этой его машине кроме него самого? Много у тебя знакомых гениев? – Но кто-нибудь же должен найтись, – Прапор обеспокоенно повернулся к Шкиперу лицом и сел, скрестив ноги по-турецки. – Мы не можем так его оставить. – Почему нет? – спросил тот, пожимая плечами. – Мозги у него есть, руки все те же, из плеч, а остальное наверстает. Один раз наверстал, наверстает снова. Неприятное чувство, похожее на внезапный укол иглой, посетило капитана, когда он произносил эти слова. Чувство стыда, словно он соврал, и пытался врать не только Прапору, но и себе. Тогда, много лет назад, когда они впервые встретились, Ковальски не столько наверстывал что-то, сколько просто срабатывался со Шкипером, все остальное он и так умел – ну, по большей части. Одно дело отточить владение стрелковым оружием, и совсем другое – научиться владеть им с нуля. Тогда Ковальски уже попал командиру в руки будучи сержантом, сейчас же он не был даже рядовым. Не будет от него пользы в их миссиях, в бухгалтерии он не разберется, за руль не сядет. И сколько угодно можно было говорить, что пусть все остается, как есть. Они все хотели возвращения привычного им Ковальски. И что бы там ни говорил Шкипер – он хотел едва ли не больше остальных. Прапор, чувствуя это, смотрел на командира с надеждой. Шкипер вздохнул, протянул руку и взял со стола старую телефонную трубку. Да конечно, черт возьми, у него есть варианты. Он что, без Ковальски даже вариантов придумать не может?! Длинный гудок сменился коротким, резким, что означало, что на том конце провода есть определитель номера, а разговор с этого момента записывается. – Buon giorno! – произнес знакомый, бархатистый голос на том конце трубки. – У тебя что, высветился номерок из Мадрида? – хохотнул Шкипер в ответ. – С добрым утром, signore. – А, это ты, – тон собеседника резко изменился с приветливого и дружелюбного на весьма грубоватый. – Я должен был догадаться… чего тебе? Если бы не обстоятельства, Шкипер бы не позвонил. Прапор видел это по его выражению лица. Сейчас он должен будет сказать этому парню, что попал в неприятности. Тот его, само собой, осмеет, и самолюбие Шкипера будет настойчиво велеть ему бросить трубку прямо сейчас со словами «разберусь сам». Но он не разберется. Ему нужна помощь. И эти люди последние, у кого он хотел бы этой помощи просить. Прапор сделал самое, что ни на есть, серьезное лицо и кивнул, поддерживая командира. «Мы справимся, шеф, так надо» – будто бы говорил он. И Шкипер кивнул в ответ. – У меня есть проблема, Секрет, – капитан говорил спокойно, надеясь, что собеседник сам поймет, насколько все серьезно. – И мне нужен твой аналитик. – У тебя есть свой аналитик, обратись к нему, – отрезал командир «Северного ветра», чем заставил Шкипера скривиться прежде, чем продолжить разговор. – У меня проблема с моим аналитиком, – он бы не хотел сообщать подробностей именно этому парню, а тот этих подробностей желал, и не отстал бы до тех пор, пока не вытащит из капитана всю необходимую информацию. – Ковальски сейчас, мягко говоря, не в строю, за тем я и прошу тебя дать трубку Еве. Соображаешь? Секрет соображал. Более того, после столь прямого признания Шкипера он мог бы не менее прямо потребовать объяснить все сначала ему, чтобы он подумал, звать ему Еву или же нет. Но, видимо, у него где-то еще были совесть и сочувствие чужим неприятностям. Ответив коротким: «Подожди», Секрет, видимо, оставил трубку на столе и куда-то ушел. А через минуту раздался не менее знакомый Шкиперу женский голос. – Что натворил мой коллега, что он не в строю? – сходу, не здороваясь, спросила Ева. Она была серьезна и обеспокоена: Ковальски был для нее далеко не последним человеком в этом мире. Шкипер выдохнул – волноваться не стоило, аналитик «Северного ветра» приедет тот час, как выяснит, что произошло. Договориться с ней было куда как проще, нежели с ее командиром. После короткого рассказа о том, что нужно помочь в починке одного из приборов Ковальски, так как сам он сейчас не в состоянии, Ева коротко сказала, что постарается быть во второй половине дня, не задавая лишних вопросов. Шкипер повесил трубку. Идти к Джулиану, на удивление, не пришлось. Ближе к полудню в дверь настойчиво постучали – Король Вечеринок явился к ним собственной персоной. Мориса с ним рядом не оказалось, зато вместо него за спиной фееричного их соседа маячил Морт. – Это нарушение общественного спокойствия! – воскликнул Джулиан, едва переступив порог. – Мой клуб закрывается в шесть, ровно в шесть! И в это время я обычно предпочитаю идти спать. Но именно в шесть у вас начала жутко греметь музыка! – Теперь ты понимаешь, что мы чувствуем с завидной регулярностью, да? – усмехнулся ему в ответ Шкипер. – У моего клуба есть строгое расписание, – надул губы сосед. – А по какому расписанию вы шумите уже часов пять? – По уставу, – не задумываясь, ответил капитан. Спорить с ним было бесполезно, но Джулиан спорил. Спорил, не умея, не зная как, но никогда не прекращал. В большинстве случаев можно было махнуть рукой и уйти, якобы оставив за собой последнее слово. Но уйди он сейчас – музыка не смолкнет. А он пришел за тем, чтобы добиться того, чтобы она смолкла, наконец! Ну или хотя бы слегка убавилась… – Ну и кто у вас тут фанат этого старья? – Джулиан с вызовом скрестил руки на груди. – Твой громила, правильно? Кто еще может это слушать… Упомянутый в разговоре «громила» выглянул в коридор, жестом показывая, что местная рок-дискотека – не его рук дело. Король Вечеринок ни на шутку удивился: если не Рико, тогда кто? Именно в этот момент Шкиперу в голову пришла гениальная идея, которую немедленно следовало осуществить. Если не можешь совладать с двумя врагами – натрави их друг на друга, не так ли? – Идем, познакомлю, – он махнул рукой в знак того, что Джулиан может и должен следовать за ним, и, войдя в комнату, гаркнул так, что стены содрогнулись. – Пацан, а ну дуй сюда! Дважды повторять не пришлось. Ковальски вышел из лаборатории, отвечая тем самым на зов командира, и остановился, вопросительно на него глядя. Шкипер уже приноровился если не перекрикивать сабвуфер, то хотя бы делать так, чтобы его голос можно было различить среди прочих звуков. Теперь в комнате было сразу два «чучела» - юный лейтенант в форме на несколько размеров больше, и Джулиан в шелковом домашнем халате поверх вычурной полосатой пижамы. Оба в меру взъерошенные и в одинаковой степени недовольные происходящим. Можно было считать, что капитан свою задачу выполнил. – Знакомься, это Джулиан, наш сосед, – махнул рукой Шкипер. – И он жалуется, что твоя музыка ему мешает. – И что? – ответ Ковальски был краток и начисто лишен сопереживания чужим неудобствам. Цепляющийся за полы халата Джулиана Морт поглядывал на юного лейтенанта с некой долей опасения и настороженности. Самого же соседа парень совершенно не впечатлил. Его явно сейчас волновал только звук его проигрывателя. – С тобой все нормально? – спросил вдруг Морт, едва подаваясь вперед. – Ты не заболел? Шкипер прыснул в кулак, отворачиваясь. Объяснить той же Еве, что случилось, было вполне легко – она бы поверила и не в такое, скажи ей, что все происходящее всего лишь плод очередного изобретения ее коллеги. Но объяснить это цивилам из соседнего клуба? Как, скажите на милость? А от Морта чего-то подобного следовало ожидать, но капитана это все так или иначе только смешило. Джулиан, сам того не ведая, спас ситуацию. Оглянувшись, он отпихнул от себя чересчур назойливое липнущее к нему существо. – Иди, иди отсюда, не мешай, – шикнул Король Вечеринок на своего младшего помощника, и повернулся к Ковальски. – Ты родственник этого зануды, что ли? Уж больно вы похожи… – Ага, кузен, приехал на недельку в гости, – стараясь не рассмеяться, ответил Шкипер. – Вы мне так и не ответили, – прервал их диалог Ковальски. – Моя музыка кому-то в чем-то мешает, отлично. Что дальше? – Я пытался уснуть, начиная с шести утра, – вновь встал в позу Джулиан. – Поздравляю, надо было заниматься этим раньше. Король Вечеринок не нашелся, что ответить. Он напоролся на такую же непробиваемую стену, какой был он сам, только у этой стены, кроме наглости, была еще способность логически обосновать свои постановления. У Джулиана же такого инструмента в арсенале не имелось, да и вообще он привык решать вопросы иначе. – Вы, вероятно, можете договориться, – Шкипер прислонился к стене, наблюдая за их полемикой, словно за зритель за петушиными боями. – Как видишь, Джул, у нашего гостя возникли некоторые проблемы с обмундированием. Поможешь ему в этом? А он, вероятно, взамен убавит динамик. – Это что, сделка или шантаж? – с прищуром, не сулящим ничего хорошего, спросил Джулиан. – Выгодное деловое предложение, – заверил его капитан. – Ну как, договорились? Штаны и футболка в обмен на возможность спокойно выспаться. Ковальски смекнул, к чему ведет командир. Может, он и не особо-то желал убавлять звук, но раз дело обстоит подобным образом… ему, как минимум, было интересно, что из этого получится. По крайней мере, он не возражал. Джулиан еще некоторое время сомневался, глядя то на Шкипера, то на стоящего перед ним «нового знакомого», после чего подошел, придирчиво осмотрев Ковальски с ног до головы, вплоть до того, что оттянул ворот рубашки, за пару секунд изучив, что под ней скрывается. – Размер подойдет, – в конце концов, констатировал он, схватив юного лейтенанта за запястье цепкими пальцами и потащив за собой к двери, шлепая по каменному полу домашними тапочками. Шкипер кивнул недоумевающему юноше, чтобы тот не волновался. Тряпье и тусовки – призвание Джулиана, это у него в крови. Оставалось надеяться, что то, что он на Ковальски нацепит, будет выглядеть не так ужасно, как его ежедневные прикиды. Ну, по крайней мере, не шелковый халат, и на том спасибо... – Я так и думал, что он на тебя что-то подобное узкое наденет. Что, и без блесток? – Шкипер заглянул в лабораторию, когда Ковальски уже вернулся, и теперь склонялся над столом, изучая какие-то неведомые простым смертным чертежи. – К нам скоро прибудет гостья. – И причем тут я? – не отрываясь от бумаг, спросил юноша. – Боитесь, что я проболтаюсь о том, что вы лажанулись? – Нет, она уже в курсе, что ты лажанулся, – хмуро оборвал его командир. – Просто будь осведомлен, ей понадобится твоя лаборатория. – А я в тридцать с лишним одобрил бы эту идею? – поднял голову Ковальски, прищуриваясь. Вопрос он задал явно из чистого интереса, а не для того, чтобы как-то опираться на полученный ответ. – Ты в тридцать с лишним ей бы жизнь свою доверил, не только лабу, – хмыкнул Шкипер, и не ясно было, доволен он этим фактом или же, наоборот, раздражен. – Причешись хоть, приличия ради. Ковальски его совет полностью проигнорировал. Все уже поняли, что будь на то воля командира, он бы его светлые патлы попросту срезал своим штык-ножом, и на том бы его раздражение по этому поводу завершилось. Но вряд ли это как-то могло способствовать улучшению атмосферы внутри отряда. Они и без того все время были напряжены из-за происходящего. Прапор опасался лишний раз пересекаться с Ковальски. Тот был резок, груб, совершенно не считался с чужим мнением, а молодой человек к такому обращению со стороны ученого не привык. Рико ходил, как в воду опущенный – он, может, и мог пользоваться куда как большим доверием юного лейтенанта, нежели остальные, но ему нужен был прежний Ковальски, его напарник. В их команде слово «напарник» означало, что этот человек – твоя третья рука и второе сердце. Лишившись сейчас такого человека, Рико словно лишился и своих собственных сердца и рук тоже. Он смотрел, как Ковальски работает, останавливаясь у приоткрытой двери в лабораторию, разворачивался и уходил. Прапор попытался было его успокоить, на что подрывник лишь отмахнулся. Младший член отряда мог понять его – как не понять, если каждый раз, стоит Шкиперу пропасть дольше, чем на двое суток, он не находил себе места и словно цепенел, терял часть естественной защиты, и казалось, что за спиной все время кто-то есть, а прикрыть эту спину, увы, некому. Ева, как и обещала, приехала во второй половине дня. Ровно в два часа пополудни во дворе остановился, резко затормозив, серо-голубой седан, и, наплевав на все возможные правила, припарковался у края дороги. Видимо, хозяйка не разменивалась на мелочи, вроде тех, чтобы в спальном районе искать нормальное место локации. Хотя, это же ей хватило ума в свое время оставить «Фантом» прямо на пристани... Прапор выглянул, привлеченный визгом тормозов, и радостно распахнул дверь перед гостьей. – Здравствуй, Ева, – перед этой женщиной он испытывал некоторое благоговение, как перед какой-нибудь супергероиней из очень известного комикса. – Привет, пацан, – аналитик «Северного ветра» потрепала Прапора по кудрявой макушке, второй рукой поправляя висящую на плече спортивную сумку. – Где мой наворотивший дел научный коллега? – В лаборатории, – кивнул младший член отряда, и тут же затараторил. – Ты только не удивляйся ничему, пожалуйста… – Я знакома с этим кадром не первый день, думаешь, меня что-то способно удивить? – она вопросительно выгнула бровь – так, словно это была своеобразная фишка всех ученых. В комнате ее встретил Шкипер с хмурым взглядом и послеобеденной кружкой кофе. Еве нужны были объяснения ситуации, краткие и по делу. А как кратко и по делу объяснить, что произошло за последние два дня? Командир сказал лишь то, что у Ковальски в лаборатории сломанный Хронотрон, который тот не смог, да и не сможет в дальнейшем починить, вот они и вызвонили аналитика, чтобы та попыталась что-то сделать. Судя по слову «попыталась» было ясно, что Шкипер отдает себе отчет: Ева может с задачей и не справиться. Подошедший за это время Рико сгреб Еву в радостные приветственные объятия, на что получил ответный смех, дружеский тычок под ребра и ласковое: «Здравствуй, маленький». Неизвестно, что конкретно толкало ее называть подрывника таким образом: вероятная разница в возрасте, которой, к слову, могло и не быть, или его поведение, порой напоминавшее ей родного Капрала. Или ей просто приятно было называть «маленьким» эту махину, и видеть, что та не сопротивляется. – Будешь ржать – делай это не при мне и потише, – вздохнул Шкипер, пропуская чужого аналитика в лабораторию. – Постараюсь, – совершенно серьезно кивнула Ева, открывая дверь, и остановилась на пороге, тут же едва не нарушив только что данное слово. Это стоило ей некоторых усилий, но к ее части стоило заметить, что она и не бросилась требовать технологию «вечной молодости», как могла бы сделать иная женщина. – Как ты это сделал, дьявольское ты научное отродье?! – воскликнула она, не сводя глаз с открывшейся перед ней картины. «Дьявольское научное отродье» подняло голову, сняло с лица защитные очки, оставив их висеть на шее (еще одна изжившая себя привычка, «их» Ковальски поднимал очки на лоб), и воззрилось на гостью с явной долей заинтересованности. Объект его изучения на столе слегка дымился. – Пытался починить свою машину, где-то лажанулся и помолодел лет на двадцать, – ответил на ее вопрос Шкипер, стоящий позади. – Все бы ничего, если б он еще что-нибудь помнил. – То есть, мы не знакомы? – аналитик взяла на заметку слова капитана, но обращалась все равно к Ковальски, тут же проследовав в комнату, бросив сумку на стул и протянув руку. – Значит, будем, коллега. Я Ева, покажешь мне, что чинить? Вопреки всем мыслям и предположениям Шкипера, его юный лейтенант, весьма удивленный таким положением вещей, внезапно для всех улыбнулся, ответил на рукопожатие и кивнул. Никаких реакций на утвердительные интонации в голосе, никакой скептической гримасы. Капитан буквально дар речи потерял. – Очень рад познакомиться, – отпустив руку Евы, Ковальски обогнул стол и положил ладонь на основание Хронотрона. – Вот это, если сможешь в нем разобраться. Я нашел кое-какие записи, но все равно ни черта в них не понял. – А ты на каком курсе? – деловито осведомилась Ева, и, бросив еще один изучающий взгляд на Ковальски, неуверенно добавила – В каком классе?.. Они остались в лаборатории вдвоем. Шкипер задумчиво смотрел в потолок, закинув ноги на стол. Он пытался работать, но в голове все путалось, и даже в старых документах он не мог связать между собой строчки. Как только Ева вышла, чтобы спросить, не найдется ли у них, например, некоторое количество черного чая, командир накинулся на нее, как коршун на добычу. – Как ты это сделала?! – спросил он, не боясь быть услышанным – музыка из-за железной двери гремела так, что устрой Рико тут взрыв, Ковальски бы и его не услышал. – Ты о чем? – Ева потянулась, пока спина ее не захрустела, и опустилась на ближайший стул. – Договорилась с ним, – Шкипер сел напротив. – Он же маленький дьявол, приказов не слушает, никакого уважения к старшим… К его удивлению, Ева расхохоталась. Рико, только что притащивший для нее с кухни металлический походный чайник, остановился, вопросительно склонив набок голову. – Когда Пороха только к нам направили, он был не намного старше, шеф все время спрашивал, – она наигранно насупилась, пародируя своего командира. – Ева, как ты с ним ладишь? Почему он тебя слушает, Ева? Аналитик снова улыбнулась, кивая Рико в благодарность за чай. Кофе она не переносила, слишком, на ее взгляд, тот был горький и противный. Хотя, сама умудрялась бухнуть столько заварки, что чай ее от кофе мало отличался. Шкипер силился вспомнить: кажется, подобная штука именуется словом «чифирь», и берет свое начало из сибирских лагерей, что-то такое ему Ковальски рассказывал. Только Ева свой не вываривала, а просто делала напиток чересчур крепким. – А характер у Пороха куда хуже, – завершила она мысль, переходя к другой. – Ковальски слушает логические рассуждения и не спорит ради споров… Так вот, с подростками надо проще. На деле, я ничего в своем поведении и не меняла, просто говорю с ним так же, как и всегда. – Я тоже с ним говорил так же, как и всегда, – проворчал Шкипер. – А получил черт-те что. – Уверен? – прищурилась аналитик. – Или ведешь себя, вроде бы, как обычно, а про себя думаешь о нем: «вот сопляк малолетний»? – Да он и есть сопляк малолетний! – сорвался капитан, ударяя кулаком по столу. – Вот в том и проблема, – совершенно спокойно ответила Ева, наливая чай в жестяную кружку. – Ты что, психолог? – спросил Шкипер уже спокойнее, но, стоило Еве кивнуть, едва не подскочил с места. – Серьезно?! – Вот тебе крест, у меня высшее психологическое, но я тебе этого не говорила, – аналитик шумно отхлебнула кипяток из кружки. – А ты думал, я, как и твой зам, физик? Нет уж, дудки, этому всему я научилась в отряде. Между нами говоря, в том-то и проблема… Капитан вздохнул. Он заранее знал, к чему она ведет, и понимал, что ей самой сейчас не очень-то хочется произносить это вслух. Словно скажешь – и все тут же сбудется, а пока молчишь, еще есть надежда. Но надежды не было. Надежда вообще очень глупая штука. – Мы попробуем еще, Шкипер, но я на девяносто пять процентов уверена, что ничего не получится, – покачала головой Ева. – Он уже сейчас сам объясняет мне какие-то вещи, понимаешь? Он объясняет мне, а я без его объяснений не понимаю. Я сначала думала: он забыл что-то из университетской программы, в чем я, если поднапрягусь, смогу ему помочь, но это его собственные разработки. Значит, нет от меня толка. Мы конечно попробуем, но начинай искать альтернативу. – Да нет никакой альтернативы, – Шкипер говорил спокойно и раздосадовано. – Нам кроме тебя не к кому было обратиться… – Есть, – молча стоявший все это время в дверях Прапор подал голос, и от нервов он чуть ли не до синяков сжимал пальцами собственные плечи. – Есть, Шкипер, еще один вариант… – Нет, нету! Командир снова ударил кулаком по столешнице с такой силой, что Ева рефлекторно подхватила кружку и чайник, видимо, привыкшая к чему-то подобному, и ожидавшая продолжения в виде перевернутого предмета мебели. Ни она, ни, по-видимому, Рико, не понимали, о чем или о ком говорят эти двое. Прапор впервые на ее памяти слегка нахмурился. – Но вариант есть, и он точно сработает, – настаивал он. – Вы не можете отрицать… – Только через мой труп, – не менее грозно оборвал его капитан. – Мы не будем ему звонить, ни за что, и не будем просить у него помощи, ты меня понял? Я лучше буду с нуля воспитывать нашего лейтенанта, чем позволю этому чудовищу появиться в пределах этого места. Разговор окончен. – Но… – Отставить, солдат, я же сказал, разговор окончен, – судя по тону Шкипера, спорить с ним и правда было бесполезно.