***
Чонгук медленно брёл в сторону подпольного бойцовского клуба, не обращая внимания на холод. Единственное место, где он чувствовал себя почти как дома. Дом. Чонгук уже давно не может вспомнить, каково это, чувствовать себя как дома. Раньше у него была счастливая семья. Но всё изменилось, когда какой-то богатенький сынок высокопоставленного чиновника выскочил на красный сигнал светофора и насмерть сбил мать Чонгука, переходившую дорогу. Чону тогда было 13 лет. Конечно, тогда никого не посадили. Откупились деньгами. Отец начал пить, убиваясь по утрате любимой женщины, не обращая внимания на собственного сына, который в тот день потерял не только мать. Отца в скором времени выгнали с работы, за постоянные прогулы, а новую работу мужчина не искал, продав все ценные вещи. Чону пришлось слишком рано стать самостоятельным. На последние деньги они переехали в другой город, где их никто не знал, с надеждой, что здесь все наладится. Не наладилось. Отец продолжал напиваться, все чаще поднимая на сына руку за непослушание. Чонгук рос запуганным подростком, щупленьким, не умеющим постоять за себя. Ему некуда было податься. Он пытался выжить, стараясь совмещать учёбу в школе и временные подработки. Учёба всегда давалась ему легко, поэтому он спокойно уходил на работу. Отец постоянно приводил в дом сомнительных людей, с которыми они сидели до утра, напиваясь и что-то бурно обсуждая. Чонгук всегда запирался у себя в комнате, дрожа от страха. Но однажды он так устал на подработке, что забыл запереть дверь. Чем и воспользовался один из собутыльников отца, пытаясь изнасиловать мальчика. Чонгук кричал, отбивался, но никто не приходил к нему на помощь. Благо рядом с кроватью стоял тяжелый ночник, который Чон из последних сил поднял и обрушил на голову мужчины. Тот застонал и упал на пол, схватившись за кровоточащую рану. В ту ночь Чонгук сбежал, и скитался по улицам, дрожа от пережитого ужаса. Всё могло закончиться весьма плохо, и это повергало в шок. Так, пятнадцатилетний подросток забрёл на вокзал. Тогда он встретил Юнги, который возвращался из командировки. Мин Юнги оказался старше его на четыре года. Он выглядел очень хрупким парнем, но в его руках была огромная сила. Он внушал запуганному Чону уверенность, что его никто не обидит. Юнги предложил Чонгуку работать на него, разглядев в мальчишке потенциал хорошего бойца. Какое-то внутреннее чутьё подсказывало ему, что Чонгук его не разочарует. Он взял его под свою опеку, тренируя его в своём зале, позволив ночевать в клубе. Спустя пару месяцев, Чонгук вернулся домой, где ничего не изменилось. На полу все так же валялись бутылки, пьяный отец лежал в груде хлама, пьяно похрапывая. Чонгук тяжело вздохнул и начал убираться, наивно надеясь, что когда-нибудь все изменится. Юнги предлагал ему остаться жить в клубе, в маленькой комнате, но с хорошим диваном и телевизором. Но Чонгук любезно отказался, аргументируя тем, что какой-никакой дом у него есть. Ему достаточного уже того, что Юнги помог ему с работой. Чонгук упорно занимался своей физической формой, перестав напоминать щуплого подростка, нарастив мышечную массу, вытянулся в росте, и уже через полгода у него состоялся его первый бой. Юнги знал, что рано ему ещё выходить на ринг, но Чонгук упрямо твердил, что готов. Что он должен отплатить за всё, что в него вложил Юнги. Это был долгий и тяжёлый бой, после которого у Чонгука была сломана рука, ушиблено пару ребер, разукрашено лицо, но он вышел победителем из того боя. Чонгук, совсем зелёный юнец, который ни разу до этого не дрался, под конец боя победил более опытного бойца одним точным ударом. Юнги тогда испугался за Чона, всё ли с ним будет после этого в порядке, но безумно был горд, что вырастил за такой короткий срок такого отличного бойца. Он дал время ему восстановиться, отмечая, как Чонгук хорошо постарался. Младший тогда больше месяца приходил в себя, пока заживала рука и перестали болеть ребра. Но адреналин, что зашкаливал во время боя, и вкус победы кружил голову, снова заставляя его выходить на ринг. Снова и снова. Юнги нарадоваться не мог. Он в Чонгуке не ошибся, этот ребёнок стал для него золотой жилой, несмотря на то, что подпольные бои были запрещены. А подпольные бои, с ещё совсем ребёнком, вдвойне. Но Юнги задвинул свою совесть куда подальше. Он не знал реальный возраст Чонгука, никогда не спрашивал, но догадывался, что тот еще совсем мальчишка.***
— Привет, хён, — поздоровался Чонгук, выходя на ринг. — О, Чонгук? Что-то ты рановато, — бросив взгляд на часы, ответил Хосок. Он работал барменом и сейчас был занят тем, что приводил зал в порядок к вечернему бою. — Твой бой только через четыре часа. — Я решил немного размяться, — ответил Гук, заматывая руки бинтами. — Окей, бро, — солнечно улыбается Хосок, восхищаясь упорством младшего, — тогда не буду тебе мешать. Но Чонгук его уже не слышал, оттачивая приёмы на манекене.