Piano

      На улице мокро, грязно, до дрожи холодно и страшно. Юнги не любит выходить на улицу, хоть больше и не боится, что какой-нибудь пьяный псих случайно свернет на тротуар, сшибая все на своем пути, но все же старается идти подальше от проезжей части. Под ногами противно хлюпает, блондин опять задумался и наступил на лужу. Отлично, теперь еще и обувь мыть. Маска на лице мешается, из носа течет (опять оделся слишком легко, не по погоде), волосы, частично спрятанные под черной кепкой, мешаются, раздражая напряженного Мин еще больше. Руки затекли от тяжести покупок, а пальцы, кажется, посинели насколько, что мужчина их уже почти не чувствует.       Еще чуть-чуть, пара кварталов, и он дома. Подняться на пятый этаж, запереться за три замка, задернуть шторы, приготовить ароматный кофе, стараясь не сжечь его в многострадальной турке, и сесть за рояль. Идеально.       В промокшей толстовке раздается трель звонка, от чего Мин нервно дергается и выпускает из рук один пакет прямо в лужу. Твою мать, - мимолетно проносится в голове мужчины. Он точно знал, что только один человек мог позвонить в такое неподходящее время. Чон Чонгук. С жалостью рассматривая испорченные покупки, Мин достает телефон и сразу принимает вызов, желая надавать своему ученику при первой же возможности как можно больше затрещин. — Чон Чонгук! — уже начиная закипать, шепеляво произносит блондин, но сразу же замолкает, стоит ему услышать до боли знакомое басистое «Юнги» на том конце провода. — Намджун, это ты? — едва приоткрывая шепчет ошеломлённый мужчина. — Только без шуток, это ты?       Все тело сковывает судорогами, выворачивая наизнанку внутренности, выламывая кости и сжигая изнутри неподвластными чувствами. В глазах темнеет, голова кружится, не желая воспринимать действительность за реальность. Этот знакомый голос, глубокий, тягучий, как патока, с оттенком серой безысходности и черной жестокости, Мин не слышал уже несколько лет. Он пугал, сковывал, не отпускал, даже спустя время, как и его обладатель.       Намджун не был злодеем, всегда здравомыслящий и уверенный в своих силах, он поражал своими успехами, привлекал мощью своих взглядов и мыслей, настоящий лидер и хороший друг. С Мином он познакомился еще у университете, сразу заприметив талантливого пианиста, скромного, но очень умного и привлекательного. Крепкой дружбы на первых парах не сложилось, Нам был всегда гулякой и оторвой, прогульщиком и очаровательным бездельником в то время, как Юнги все свободное от учебы время проводил за своим стареньким коричневым фортепиано, подбирая партитуру для нового шедевра, полностью отдаваясь чарующему миру музыкальных переливов. Но Нам был упертым бараном, поэтому сумел через некоторое время завоевать доверие Юнги. — Это я, — быстро и невнятно проговаривает Джун. — Юнги, послушай сейчас меня внимательно…       Мин резко сбрасывает вызов, желая отделаться от ненавистного прошлого, то и дело проскальзывающего в налаженное настоящее. Ким Намджун в прошлом, он больше не друг и не приятель. Он тот, кто собственноручно сжег его жизнь, его вдохновение, его первую любовь и страсть, его коричневое пианино. Он тот, кто изничтожил Юнги, тот, кто его убил, придвинул к финальной черте, подтолкнул к беспробудной бездне, сломал и лишил надежды. Он не был тем, кто нанес пугающие шрамы на бледном теле, заставляя мучится от фантомных болей, но был тем, кто попытался забрать главное из жизни мужчины — искусство.       Юнги еще раз поежился, но уже не от страха, а от пронизывающего холодного ветра, выдернувшего блондина из нахлынувшего потока мыслей. Юнги больше не боится, что умрет, он будет вечно жить между строк нотных тетрадей, будет хранить искру жизни в диезных клавишах рояля, а, может быть, и в сердце своего ученика и друга.       Нужно поднять пакет (а точнее то, что от него осталось) и идти домой. Темнеет. Улицы превращаются в муравейник, переполненный спешащими куда-то людьми, которые даже не оборачиваются на задумчивого мужчину и разбросанные на тротуаре продукты, превращаются в сгусток тьмы, загорающийся светом вывесок и переполняющийся шумом без остановки сигналящих машин, звуком безвкусной попсы и выкриками завлекающих покупателей продавцов.       Мин в последний раз оглядывает неудавшиеся покупки, грязным пятном выделяющиеся на шероховатой поверхности дорожки, и решает все бросить и идти без них. Перехватывая поудобнее выживший пакет, чудом оставшийся в левой руке, Юнги мерным шагом направляется домой, напевая только что пришедшую в голову мелодию, которую тут же забудет, а может быть, и нет.