Виновен

Из всего в мире, виденного Эдвардом раннее, ничто не шло ни в какое сравнение с прекрасным неподдельным румянцем девушки. Внешность обманчива. Он всегда чувствовал, когда у человека было два лица, а она была цельной. Она не играла с ним, даже не пыталась. Реакцию тела нельзя подделать, а о румянец этой девушки можно было обжечься, стоило только прикоснуться.  Эдвард прекрасно помнил своё первое похмелье и то, с чего всё начиналось. Был обычный вечер четверга, когда Эммет выскользнул из дома, на вечеринку. Тринадцатилетний любопытный мальчишка, конечно же увязался за старшим братом. Эммет знал, что должен отвести брата обратно в постель, но энергия предстоящего веселья уже вскружила его голову. Банки пива и нескольких глотков вина оказалось достаточно, чтобы обратно Эммет нёс Эдварда на руках. — Спасибо за душ и таблетки, да и вообще за всё. — После душа она выглядела значительно лучше, чем двадцать минут назад. Её волосы были ещё слишком влажными из-за чего маленькие капельки воды скатывались по мягкому ворсу банного халата, пока он не поглощал их, подобно тому, как Эдвард поглощал её своим взглядом. Он оставлял слова её благодарности без внимания, не считая нужным отвечать на них. Никогда прежде ему не приходилось за кем-то присматривать, постоянно заглядывать в комнату, проверяя не подавилась ли она собственной рвотой. Эдвард не собирался когда-либо повторять этот опыт. — Кофе? — Она была одной из тех интригующих девушек, которых хочется накормить завтраком. Она была такой невинной и доверчивой, словно ничему в мире, не удалось очернить её душу. Эдвард не мог понять этого. Конечно, она была красивой, но он спал с куда более эффектными девушками. И всё же, она была другой. Словно её сотворила сама природа и наделила даром, неподвластным для понимания всех остальных людей. И он собирался понять. В конце концов, ему нужно здесь чем-то заняться.  — Я воздержусь, спасибо. — Она смотрела на кофейник в его руках так, словно хотела выпить чудесную порцию бодрящего напитка, но не была достаточно смелой, чтобы ответить согласием. На его взгляд, она была излишне робкая, хотя это прибавляло ей привлекательности и выделяло среди других.  — Твои вещи в гостиной, на диване. — Она облегченно улыбнулась. Его хищный, как у орла взгляд, опустился к её ногам, где проглядывала бледная нежная кожа, к которой он прикасался этой ночью. Ему было почти жаль, что она собиралась стать жертвой его манипуляции. Её естественность была слишком манящей, чтобы отпустить её так быстро. В конце концов, возможно он ошибся и она такая же, как и другие, просто её маска приросла сильнее. — Спасибо. Эм, могу ли я попросить тебя, вызвать мне такси? — Эдвард улыбнулся и кивнул, словно действительно собирался отпустить её. — Спасибо. — Ещё одна благодарность и он начнёт действительно чувствовать вину. Жаль только, что его душа уже давно во мраке и ей нет дела до раскаянья её владельца. Эдвард проводил её взглядом, пока она не скрылась в гостиной и потянулся к чашке, наливая в неё кофе. Она не была такой смелой, какой показалась ему вчера. — Вызвал на ближайшее время. — Она стояла к нему спиной в одних купальных трусиках, замерев, словно лань в лучах фар. Эдвард знал, что мог пугать людей, но не думал, что может пугать их своим магнетизмом. — Спасибо. — Снова. Кто её воспитал? Священник? Эдвард очертил глазами её тонкую талию и поднял глаза к лопаткам. Она была такой хрупкой из-за чего выглядела совершенно изящно, особенно с этими каштановыми длинными волосами, необычайного оттенка красного дерева.  — Подумал, что ты можешь выпить кофе, прежде чем приедет такси. — Девушка завязала купальник на шее, скрывая всякую надежду Эдварда. Наконец она повернулась к нему, смотря своими невинными глазами куда-то в ноги Эдварда. Он же уверенно шагнул вперед и протянул чашку с кофе.  — Спасибо. — Она взяла кружку в руки и обойдя Эдварда, встала за спинку дивана.  — Ты не должна всё время меня благодарить. Тебе нужно немного расслабиться. — Это действительно начинало напрягать его. Бога ради, он не уверен, что сам произносил когда-то это слово. Эдвард подошел к ней, забирая из её рук чашку и ставя её на тумбу. Её пальцы были такими горячими, и он сжал их в своих ладонях. Она молчала, глядя на их руки, не в силах понять происходящее. — Или может мне налить тебе выпить? — Нет. — Она резко подняла голову, снова затягивая его в омут своих глаз.  — Я просто пошутил. — Прошептал Эдвард, зная, что девушки расслабляются от мягкого шепота, теряя бдительность.  — Ладно. Думаю, лучше выйти, такси должно быть уже рядом. — Эдвард положил руку на её обнаженную талию, а другую на затылок девушки, в мгновение притягивая её к себе. И когда наконец, она позволила себе расслабиться в его объятиях, он притянул её ближе, зная, что победил. Он хотел понять, как она могла остаться такой чистой и не запятнанной в этом мире. И Эдвард сделает это. Секс в комплекте. Иначе всё было бы слишком скучным.  Все мысли отступили под натиском сильного желания. И нужен ли здесь разум, когда есть чисто примитивный инстинкт. Девушка застонала, когда его руки медленно скользя по её атласной коже, достигли груди. Она выгнулась и потерлась бедром о его эрекцию. Они оказались в одном коконе чувственности, пугающей своим наваждением. Пальцы девушки скользнули на его затылок, играя с волосами, вызывая у него поток мурашек. Ему нравились её нежные касания, которые лишь разжигали его страсть. Его губы и язык мягко прошлись по её щеке, чувственно переходя к мочке уха и наконец к её шеи. Зона, которой он собирался уделить особое внимание, ведь она так сладко стонала и изгибалась ему на встречу.  Эдварду, как и любому другому ребёнку, хотелось повзрослеть чуть раньше и избежать опеки родителей. Пусть тогда ему было лишь тринадцать и предстояло учиться в школе ещё шесть лет, он уже мечтал, как поступит в университет и покинет отчий дом. Эсме была добра к сыну, но Карлайлу не хватало простого понятия «семья», чтобы он относился к Эдварду так же, как к другим своим детям. Отец никогда не подкидывал его к небу, а он не смеялся заражающим Карлайла смехом, как Джаспер. Он не давал ему подзатыльник и не смотрел с укором, как Эммету, когда тот заглядывался на девушек. Эдвард был просто средним сыном, недостаточно хорошим, чтобы быть просто сыном. Карлайл не стал ему другом, будучи его отцом. А затем, утром пятницы, когда получил своё первое похмелье, он узнал всю правду о своей семье, раньше, чем любой другой из отпрысков Карлайла и его жены. Этим самым ранним утром, Эдвард впервые лишил кого-то жизни и наконец смог почувствовать что-то, что делало его сыном своего отца. Эта связь была настоящим подарком для обычного ребёнка. И эта девушка была здесь, перед ним. Он держал её в своих руках, вдыхая сладкий невинный запах и не желал отпускать. Он пытался узнать её, не зная, как на самом деле это сделать. Эдварду нужно было понять, как ей удалось остаться такой, несмотря ни на что. Или сорвать с неё маску, раскрывая истинную натуру. Забывая, что его собственная маска приросла к лицу так сильно, что сняв её он потеряет себя. Но возможно ли, что в глубине души, ему было важно осознать, что он был ровно таким же, как и другие. Таким же, как Джеймс.