Затмение неизбежно

      Он ему доверяет.       Инстинкт самосохранения подсказывает, что нужно бежать, рвать все берега связи, не пытаться встречаться долгими взглядами в коридоре школы, не находить шанс побыть наедине, скрываясь от чужих взглядов.       У Скотта в плане отношений представление вовсе неправильное, а Лейхи даже пробовать бы не стал, если бы сердце не билось так быстро, так чётко и ровно с тем, кого, по сути своей, ни врагом и ни другом назвать нельзя.       Скотт просто есть, он существует как любой другой «человек», живёт своей жизнью, пытается справиться с тем, что ему вовсе неподвластно. А Лейхи же старается быть рядом, старается поддержать, прикоснуться невинно, без доли сомнений сомкнуть холодные руки на совсем не чужом запястье.       Прикоснуться к Скотту — значит ощутить тепло. Почувствовать волну неизмеримой энергии того, кто стал альфой просто потому, что достоин этого. У него есть друзья, своя собственная стая из людей и оборотней, из Банши и койота. Компашка странная, даже больше, чем может позволить себе Бейкон Хиллс, но лишь осознание того, что Айзек является частью чего-то большего, пожалуй, приводит его в детский восторг.       — Кто его вообще сюда позвал? — Стилински был из тех, кто бесил Лейхи неимоверно. Он тычет пальцем в сторону Айзека, всем видом показывая своё человеческое недовольство. Хмурится, лыбится, брови вскидывает и руками машет — такой смешной и одновременно бесящий.       — Он здесь, потому что нужен нам, — слова Скотта сочатся правдой. Взгляд останавливается на Лейхи, и тот слегка улыбается, одними губами шепча тихое «спасибо».       Ему некуда идти, негде остаться и нет такого места, где бы Лейхи ждали, но Скотт исключение делает. Скотт приглашает его к себе, когда Хейл вышвыривает парня на улицу. Не раздумывает, ни единой секунды не мешкается, просто позволяет остаться у него дома, забраться в его жизнь, сделав совсем неуверенный шаг.       — Оставайся тут столько, сколько захочешь, — Скотт показывает ему комнату, совсем небольшую, немного потрепанную, но Айзек рад.       Айзек рад любой каморке, где нет воды и крысы не бегают под ногами. В доме Скотта тепло, в комнате есть кровать и уютный плед, что оставила Мелисса. Это дом МакКолла, но он позволяет Лейхи сделать его своим.       — Спасибо, — одно слово, но смысла больше, чем может показаться на первый взгляд. У Лейхи в глазах пелена усталости, одежда промокла под дождём, и лишь подаренный шарф, что всегда с собой носит, держит в руках, прижимая к себе.       Говорят, у оборотней кровь горячая, по венам тёплым молоком струится, согревая изнутри. Вскипает, когда внутренний зверь рвётся наружу, обнажая когти и острые зубы.       У Лейхи руки почему-то вечно холодные, и вовсе не осенний ветер заставляет Айзека кутаться в тёплый вязаный шарф, да так, чтоб ни единого сантиметра открытой кожи. Этот шарф — напоминание о его прошлой, совсем недавно потерянной жизни. Той, что забыть хочется, стереть со страниц жизни, вырвать листы и сжечь, развеяв пепел по ветру.       Айзек не против быть тем, кто он есть, быть там, где он сейчас, быть с тем, с кем ему действительно хочется. Скотт внушает доверие, Скотт впускает Айзека в свою жизнь с улыбкой и уверенными словами «Я помогу тебе». Протягивает руку, дарит надежду на жизнь получше, чем кладбище и отец, что вечно избивал его ещё с раннего детства.       МакКолл учит его самоконтролю, учит быть тем, кто способен показать свою лучшую сторону, без едкого сарказма, под маской которого скрывается маленький израненный мальчик. Скотт уверяет его, что всё получится, всё обязательно изменится, ведь по другому и быть не может. Бейкон Хиллс город странный, но даже в нём найдётся место для побитых жизнью.       В действительности, жизнь Айзека только-только начинается.       В новом доме, в новой семье. С тем, кому Лейхи доверяет.