Таар-лайх!

Тень остановился на пороге спальни, наклонив голову. Диоксид кремния (примеси — до 40%), пищевая ценность низкая. Хлорид натрия, потребность в употреблении отсутствует. Органические отходы зерновой культуры, пищевая ценность низкая. Он не планировал заходить — срок приказа «не сводить глаз» с Тхиа прошел, и теперь система позволяла выпускать его из поля зрения в ситуациях, классифицированных как несущие потенциально низкую опасность. Например, когда все спали. И сейчас Тень — как это воспринимала система — выполнял стандартный мониторинг местности, бесшумно передвигаясь по пустым коридорам, и намеревался продолжить его снаружи, но внимание привлек скрип дверей, словно потревоженных сквозняком, и толстая полоса на пороге, сверкающая под светом луны из окон. Из спальни доносился сип, выразительное медленное дыхание и даже тонкий храп. Система, поразмыслив, вынесла вердикт: спящих объектов в помещении не обнаружено. Статус ситуации: средняя потенциальная опасность. Осуществить проверку? Да/Нет? Нет. Тень коснулся полосы, состоящей из соли, песка и ошметок какого-то зерна, носком сапога. Этот ритуал был ему незнаком. В норме люди от подобного пытались избавиться, как от пыли и пустых стаканчиков из-под кофе, называя это мусором, а не сметали в ровную линию в сантиметре от дверного проема. — Он дотронулся! — свистящий шепот прокатился по спальне, и ему тут же ответили: — Не дотронулся, только попытался! — А если переступит?! И повисла тишина, напряженная и ожидающая. Тень озадаченно уставился на глупую полоску. Это они что — для него? — Эй, ты куда? — А я не хочу у самого входа лежать, когда он войдет! — Ну на мою-то кровать не садись… Ай, там нога! — Тхиа… Тхиа? Ты спишь? — Конечно, ему-то что, он спит… Ему-то демон голову не откусит! — Ты чего там ворочаешься, сейчас он тебя услышит! — У меня тут это, во… — Ты зачем в кровать нунчаки притащил, придурок?! — Чтоб защищаться! Они из железа! В спальне характерно звякнуло, и Тень устало вздохнул: система мгновенно переоценила ситуацию и присвоила ей высокую степень угрозы, а это однозначно требовало наблюдения. Красные строчки уже заплясали на внутреннем экране, и Тень, смирившись с тем, что прогуляться не удастся, шагнул в спальню. Несколько темных щуплых фигур метнулись от дверей внутрь помещения, угрожающе бряцнуло оружие, шепот сменился громким ропотом, а затем стих, когда кто-то прошипел: — Мо-ло-ко! Тень замер у входа. Отсюда он вполне видел Тхиа — который совершенно точно не спал, судя по тому, как подрагивали ресницы и как он едва заметно повернул голову, освобождая ухо из-под одеяла. Тхиа и вернулся не так давно — с ужина и дотемна они с мастером сидели запершись в одной из оружейных комнат и усердно гремели металлом. С минуту в спальне царила гнетущая тишина, а потом в дальнем углу послышался обреченный вздох и взлохмаченный мальчишка решительно откинул одеяло, встал, помялся, подошел к окну и, взяв оттуда глубокую темную миску, медленно направился к дверям. Миску он нес, торжественно вытянув вперед руки. — Вот, — серьезно произнес он, остановившись в метре от Тени. — Возьми. Выпей. Это… молоко. Тень уставился на миску. Запах и плохо различимый в темноте цвет жидкости подтверждал, что это действительно молоко. И что? — Отсутствует необходимость в восполнении энергии, — ответил Тень. Честно, но причина была и другая — молоко ему не нравилось. Качественное молоко с высокой жирностью и пищевую ценность имело высокую и усваивалось хорошо, но оно было невкусное. Все. Всегда. — А просто так? — Мальчишка даже придвинулся ближе, заискивающе протягивая миску. — Употребление пищи без разрешения хозяина или иного лица с правом управления невозможно. Шепот раздался сразу с нескольких сторон: — Тхиа! Тхиа! Скажи ему, чтоб выпил! Тень скосил глаза в сторону кровати хозяина. Тот еще притворялся спящим, но шепот становился гуще и настойчивее, и хозяин не выдержал — не открывая глаз, обычным голосом произнес: — Тень, пей что хочешь. — Уточните критерии понятия «хочешь». — Выпей. — Тхиа не заметил заминки, потому что хмыкнул и к кому-то обратился: — А ты, Манко, дай ему булавку подержать, которой ты штаны закалываешь, она железная. Может, наконец-то убедитесь, что это не демон. — Не дам я ему свою булавку, она одна! — возмутился его сосед. — Пусть вон нунчаки трогает! — Смотрите, а молоко не пьет! Система тоже заметила, что указанное в приказе вещество пока не поступило в организм, и педантично указывала на это недоразумение, пока Тень медленно поднимал миску ко рту. Занавески на окне дрогнули, на темном горизонте заворочалась темно-синяя клякса, в спальне стало светлее от света луны — и в этом свете на каемке миски блеснуло несколько кристаллов. Тень зацепил их пальцем, слизнул. Зачем они смешали молоко с солью? На этой планете люди водились совершенно альтернативные. Тень приготовился сообщить, что вещество непригодно для питья ввиду несоответствия стандарту, но вместо этого прислушался и равнодушно доложил: — Зафиксировано приближение объекта «мастер Кинтар». И понял, что пить ничего не придется, потому что шепот смолк так резко, словно это Тень включил звуковую фильтрацию и просто перестал слышать; но шепот сменило усердное сопение и длинные сонные вздохи. Нунчаки вывалились из-под одеяла ровно в тот момент, когда мастер Кинтар заглянул в спальню. В недоумении он уставился сначала на Тень, потом на упавшее оружие. Подошел и поднял, умело спрятал за пояс, оглядел спальню, задержав взгляд на Тхиа, который — Тень успел заметить — отвернулся и улыбался в подушку. Покачав головой, мастер вернулся к дверям и прошептал: — Ты-то чего тут стоишь? И это что? Ты голодный, что ли? Не решив, какому вопросу присвоить приоритет, система порекомендовала ответить на все по очереди: — Выполняю мониторинг внутренних помещений. Это предмет домашнего обихода, классическое наименование «миска», возможны варианты в зависимости от культурных и иных особенностей. Содержит питательный продукт молочных желез млекопитающих, смешанный с хлоридом натрия в высокой концентрации. Потребность в восполнении энергии отсутствует. Мастер, помолчав, сдался: — Ладно. Давай сюда этот свой предмет... Половину не понял, что ты сказал, но и демоны с ним. Иди в кровать, часа через три рассвет уже, ты спать когда собираешься? — Для стандартного функционирования достаточно трех часов сна. — И он планировал погулять, а не стоять посреди спальни с миской соленого молока. — Ну да, рассказывай мне тут, — хмыкнул мастер. — Хватит с нас одного невысыпающегося дурака. Иди уже давай спи, горе. — Приказ не может быть выполнен. Вы не являетесь лицом с правом управления. Вздохнув, мастер устало потер глаза, прижав миску с молоком к груди, и чуть повысил голос: — Младший ученик Тхиа, если ты пытаешься притвориться спящим, не дергай пяткой. Тхиа, ухмыляясь, повернулся к нему и сел в кровати. — Зачесалась, мастер, — просто пояснил он. И обратился уже к Тени другим, равнодушным голосом: — «Лицом с правом управления» мастер Дайр Кинтар является тут для всех. Подтверди. — Изменения внесены, — подтвердил Тень. — Приказ «иди в кровать» не может быть выполнен: предназначенное для сна место отсутствует. — А ты где спал эти два дня? — удивился мастер. — Переход в режим сна осуществлялся в ограниченном режиме, — начал Тень, но мастер не дал ему закончить. И только коротко вздохнул в ответ Тхиа, который сердито помотал головой и прошептал: «Не смотри так, я у него спросил!» — Тень. — Мастер запнулся и поморщился, словно это слово в местном языке — или его личном словарном запасе — отсутствовало и звучало непривычно. — Тут есть пустые кровати. Спи где хочешь. — Приказ принят. На самом деле Тень в последние две ночи и правда почти не спал, отслеживая состояние хозяина. В спящий режим процессор переходил только по одному-два раза за ночь и на короткие промежутки — просыпаться было настолько неприятно, что лучше не спать вовсе. — Да какой это приказ… — Мастер скривился и махнул рукой. Оглядел спальню, словно до него внезапно дошло, что спящих тут нет от слова совсем, и выразительно прошептал: — Хороших снов. У мальчишек хватило то ли совести, то ли ума воздержаться от стройного хора «спасибо». Окликнул мастера один Тхиа — коротко и требовательно, но тот только головой качнул и попросил: — Завтра. Когда за ним закрылись двери, Тхиа откинулся на подушку, шумно выдохнув. И уставился на Тень. — И что ты стоишь? — прошептал недовольно. — Спи. — И повысил голос, совсем немного, но громкий шепот разнесся по всей спальне: — Последний раз — это не демон. Никто вас ночью не сожрет. *** Приближаться к полосе препятствий Тхиа ему запретил, но Тень, усердно упирая на то, что приказ «уберись с глаз подальше» в условиях наличия смертельно опасного оружия и множества непредсказуемых несовершеннолетних объектов противоречит базовому протоколу защиты хозяина, выторговал возможность наблюдать. На расстоянии тридцати метров, на краю рощи. Саму полосу скрывали деревья, но зато ясно виднелись четыре сосны — зона, которую программа подсвечивала красным и определяла там высокий уровень опасности. Классифицировать опасность не удалось, но определить как факт — сразу же, как появилась лента, а в рядах младших зашептались. «Ничего себе…», «Это же оно самое?!», «А если она нам головы поотрезает?», «Все, атас, не повезло кому-то…» Тень знал, что несовершеннолетние в человеческом мире ценятся высоко, даже не так — чем младше, тем ценнее человек, но прежде он не понимал, чем вызвано это явление. Физические характеристики у детей ниже, интеллектуальные показатели чаще всего тоже — так какая от них польза? Но за последние два дня он сделал вывод, что в одном дети полезны — они совершенно не фильтруют речь. Полоса препятствий заканчивалась именно красной зоной. Аналог силового поля, сгенерированного светящейся лентой, вытягивался перпендикулярно земле в ровную невидимую стену высотой триста сорок сантиметров. Закончить полосу можно было, только преодолев стену. Бунт системы Тень предугадал за секунду до того, как вспыхнула рекомендация перейти в режим готовности — из него проще всего перейти в боевой. Да/Нет? Да. Среагировав на ответ, система подняла кровяное давление и увеличила секрецию гормонов надпочечников. Первая пара учеников заступила на полосу и рванула вперед — высокий крепкий парень и длинноногий лохматый мальчишка. Тень проводил их взглядом до рощи, пока они не скрылись за поворотом, оглянулся на застывший строй — люди молчали, кто-то вытягивал шеи, пытаясь не потерять из виду бегущих, кто-то, напротив, таращился в землю, кусая губы. Мастер стоял хмурый и бледный — и тоже молчал. Тень не понимал. Люди не в состоянии совершить прыжок на высоту трех с лишним метров — даже киборгу в этом случае не лишней будет дополнительная опора. Возможность преодолеть силовое поле есть только у мальчишки — если его перекинут. Перекинут, точно рассчитав силу и высоту, не споткнутся в процессе, не отвлекутся — сделают все чисто, словно и у них есть процессор и сотни имплантатов, которые не подведут. Двое показались из-за рощи, бегущие почти вровень, красные и встрепанные. Высокий вырвался вперед, невидящими глазами поедая сверкающую ленту, словно не видел ничего, кроме нее, а затем притормозил, мягко приминая пятками траву, и вытянул руку, хватая младшего за шиворот. Тень сам не заметил, что задержал дыхание, наплевав на рекомендацию системы дышать чаще и глубже, насыщая мышцы кислородом. Рывок — слышно, как трещит ткань рубашки и как испуганно охает мальчишка. Это не его хозяин. Тень не отвечает за жизнь этого мальчишки. Высокий поднимает мальчишку легко, как сам Тень поднял бы, не почувствовав веса, и швыряет вперед. Лента лопается с тихим хлопком, в толпе прокатывается ропот. Среди десятков перекошенных, испуганных, серых лиц Тень замечает лицо Тхиа — он пристально смотрит на затылок мальчишки, рухнувшего лицом в траву, и беззвучно шепчет: «Вставай уже, ну!» ...Тень делает вдох, только когда мастер помогает мальчишке — ошарашенному, бледному, но точно живому — встать и кладет ему руку на плечо. Высокий швырнул его вперед, не раздумывая, как люди кинули бы в самое пекло «шестерку», не желая разменивать кого-то из своих; но мастер это предусмотрел. *** — Тень, подойди. Этот голос Тень узнает всегда. Не имеет значения темп, высота, тембр; простужен человек или здоров, тихо говорит или кричит. Не имеет значения, кто этот человек — мужчина, женщина, старик или подросток. Одно совпадает всегда — это или хозяин, или лицо с высоким правом управления, а за приказом подойти всегда звучит холодный интерес. За этим не всегда следует что-то плохое, но всегда — неприятное. Тень — уже когда научился думать и говорить «я», понимая, что это значит, — долго не мог сообразить, почему приказы, которые звучат после этого задумчивого «подойди», вызывают отчетливое желание исполнить их не так, как надо. Извернуть смысл так, как это удовлетворит программу: человек приказал сесть — но не сказал куда; приказал снять одежду — но не сказал, с кого; приказал выпить из воняющей спиртом бутылки — но не уточнил, что не до дна. Причину Тень понял потом — когда за очередным приступом интереса молодого офицера полиции застал Гарри Томпсон и проворчал: «Что ты херней бессмысленной страдаешь? Займись делом». Дело ведь именно в этом — в этих приказах ни грамма нет смысла. Зачем они тогда? Тень остановился в полуметре от Тхиа и уставился в точку повыше его плеча. На улице никого, кроме них, не было. После полосы препятствий мастер отпустил учеников отдохнуть, и они расползлись кто по спальням, кто по укромным уголкам. Оставаться под палящим солнцем никто не захотел. Тхиа провел взглядом сверху вниз, будто молнию расстегнул у Тени от головы до ног, и словно нехотя спросил: — Ты выполняешь, что я скажу, так? — Выполнение приказов лица с правом управления имеет высокий приоритет, — произнес Тень. В программе существовал один полезный алгоритм — переформулирование. Система рекомендовала использовать его в двух из трех случаев коммуникации с людьми — считалось, видимо, что это компенсирует глюки человеческих вербальных программ. Люди, правда, имели привычку в ответ раздражаться. Тхиа не оказался исключением — не разозлился, но недовольно дернул уголком рта. — Вот интересно мне, сил нет, с каких пор маги научились заклинаниями острый язык пришивать. Хорошо ты говоришь, но мне надо понимать, насколько «хорош» и насколько «ты». Ладно, давай попробуем так — сядь. Не изменившись в лице, Тень опустился на землю. Тревога заворочалась где-то под ребрами — физиологическая реакция, системе совершенно непонятная. Тень на секунду прикрыл глаза и снова уставился перед собой. Здесь ничего не знают про киборгов. У них нет руководства по эксплуатации DEX-продукции с подробным описанием характеристик. Они не могут ничего проверить. — Ну, это было просто, да? Встань теперь. Подойди вон к той куче, куда оружие после тренировки свалили, возьми… Возьми кожаный нагрудник, любой. Разорви. Треск, и два куска крепкой толстой кожи упали на землю. Тхиа задумчиво кивнул. — Возьми металлический. Сделай с ним то же самое. — Теперь вышел не треск — скрежет, и покореженные остатки нагрудника, упав, подняли пыль. Тхиа холодно заметил: — Отец не соврал: мощное оружие. А если это окажется не железо или кожа? Ты и убьешь по моему приказу? Отвечай. Нет. — Уточните контекст. — Еще не договорив, Тень понял, что стоило ответить коротким «да». Человек не сделал ничего, не изменился в лице, не стал шумно переспрашивать, даже выразительно молчать не стал, только уронил без всякого выражения — Тень не знал, что люди так могут: — Контекст, значит. И все. Тхиа просто развернулся и ушел, и даже программа не смогла определить, померещилась Тени его усмешка или нет. *** К вечеру температура опустилась до двадцати трех градусов. Ветер усилился и нагнал светло-серых тонких облаков, и после ужина прошел короткий теплый дождь. И когда в синих сумерках на тренировочной площадке затанцевали двое, земля под их ногами пружинила и гасила звуки. Начать видеозапись? Да/Нет. Да. Они двигались не как люди. Не как стандартные люди — можно было бы сказать «не как типовые модели», если бы речь шла о киборгах. Их движения, идеальные, словно выверенные отлаженной системой и скорректированные имплантатами, не походили на человеческие, и издалека этих двоих, если не пытаться, согласно регламенту, установить контакт с чужим процессором, можно было бы принять за «шестерок», демонстрирующих наполнение того или иного боевого блока. Блок всегда состоял из элементов и алгоритмов — движения, записанные в качестве самостоятельных единиц, подчинялись десяткам, иногда сотням закономерностей, актуальность которых определял процессор на основании анализа ситуации. Он же строил схему — ту последовательность элементов, которую мог зафиксировать сторонний наблюдатель и принять за готовое, целиком прописанное в программе действие. Наблюдатель ошибся бы. Тень узнал их — мастера и ученика по имени Рамиллу. Они действовали не по алгоритму. Тень смотрел на них минуту, две, десять минут — и не находил явных закономерностей. Их движения выглядели логичными, сходились одно с другим, как детали пазла… Но система не получалась. Вот отталкивается от земли мастер, выполняет кувырок назад, в воздухе группируется так, чтобы приземлиться, подсекая невидимого противника, и тут же уходит в сторону, а вот рядом с ним то ныряет вниз, то выпрыгивает вверх, кружась, как юла, Рамиллу… — Сможешь повторить? Закончить видеозапись? Да/Нет? Да. У Тхиа острые глаза. Тень прежде не понимал, когда люди употребляли именно это прилагательное, но после взгляда хозяина что-то — он даже толком не понимал, что именно, — начинало саднить, словно поцарапали. Острые глаза и влажные волосы — после ужина он успел умыться, причесаться и сменить одежду и почему-то от этого казался увереннее, больше и выше. — Уточните, — безразлично ответил Тень. Тхиа скривил рот. — Ах да, — протянул, — контекст. Давай с контекстом: повтори, что делал только что Рамиллу. — И когда Тень, мельком глянув на площадку, где Рамиллу остановился и провел рукой по лбу, убирая челку, уже поднял руку, Тхиа безжалостно остановил: — Нет. Повтори все, что он делал за последние, скажем, три минуты. Имплантаты состояли из синтетического вещества и нейроматериала и не могли нагреваться или пульсировать, но Тень все равно ощутил, как в десятках мест сразу загорелись теплые точки и принялись сжиматься и разрастаться. Не контролируя ничего, Тень отступил на шаг и еще на половину, и спустя мгновение, когда он вошел в первый прыжок, идентичный прыжку Рамиллу, пальцы его руки, прямые и напряженные, мелькнули в миллиметре от лица Тхиа. Думать не пришлось — программа сделала все сама, от первого до последнего движения. Усталый жест Рамиллу демонстрацию завершил, и Тень, выпрямившись, бесстрастно доложил: — Приказ выполнен. — Ты умеешь делать «Ветреный полдень»?! Круглыми глазами на него смотрел, ровно и медленно дыша, мастер Кинтар. Рамиллу маячил у него за спиной и косился на Тень с явным недоумением. — Спятить можно, в точности «Полдень»! — Мастер вдруг легко рассмеялся, растрепал взмокшую челку и возмутился: — А чего молчал?! Хозяин не вмешался, только фыркнул едва слышно, и объясняться пришлось самому. — Элемент с указанным наименованием отсутствует. Демонстрация выполнена в рамках приказа повторить все, что делал в течение трех минут объект «ученик Рамиллу». — Объект?! — Рамиллу вытянулся лицом, но мастер не обратил внимания ни на него, ни на попытку Тени внести ясность. — Ладно, я же видел, — отмахнулся он. — Очень качественный «Полдень». Я заметил несколько огрехов, но выправить их — дело пары занятий, если будешь стараться... Надо же, я не знал, что ты так хорошо натренирован! Что еще ты знаешь? «Бегущий тигр», «Слепая рысь», «Разящий коготь»?.. «Названные элементы отсутствуют», — приготовился повторить Тень, готовясь уже включить ту самую переформулировку и использовать хоть сто раз подряд, пока человек наконец не отвяжется, но тут вперед шагнул Тхиа. Ухмыльнулся мастеру: — На тебя посмотреть — так тебе уже и школы целой мало стало, раз учеников на стороне выискиваешь. — И, прежде чем кто-то успел вставить слово, продолжил: — Только вы лицом сверкаете впустую, мастер, вы лучше в ведро пустое покричите — и то толку выйдет больше. А этой кукле что «Полдень», что в носу поковыряться — все одно, есть приказ — получи послушную мартышку. И нечего на меня молнии глазами метать. Не верите? Ну, смотрите. Тень, найди там на тропе три камня. Любых. И принеси. На выполнение задания ушло двадцать восемь секунд. Два белых камешка и один красный, острый с одного края, Тень зажал в кулаке и медленно зашагал к хозяину. Протянул руку ладонью вверх. — Приказ выполнен. — Отнеси назад. Последовательность сгенерирована. Уточнить критерии успешности выполнения приказа? Да/Нет? Нет. Приступить к выполнению приказа? Да/Нет? Да. — Это... что? Торопиться программа не требовала, и Тень зашагал назад к кусту подсохших желтых цветов, около которого нашел камни. Земля заскрипела под ногами, красно-коричневая, влажная, исчерченная кое-где телами длинных серых червяков. Тень услышал, как хозяин тихо вздохнул. — Это наглядная демонстрация. Тень, подойди. — Тхиа даже не посмотрел на него. Едва Тень оказался рядом, качнул головой и равнодушно велел: — Принеси камни. На этот раз Тень успел сделать только шаг, как его резко ухватили за плечо и развернули, и мастер, крепко сжимая ткань его одежды, мертвым голосом произнес: — Стоять. — Смотрел он при этом на Тхиа, скорчившего удивленную гримасу, и смотрел так, что у Тени на внутреннем экране вспыхнуло предложение перейти — просто на всякий случай — в боевой режим. Тишина звенела несколько секунд, густея и тяжелея, пока мастер наконец не отвел взгляд, не откашлялся и не сказал спокойно: — Рамиллу, идите с Тенью… Идите с ним отдыхать. — Да, мастер, — Рамиллу помедлил, с опаской поглядывая на невозмутимого, словно враз утратившего всякое чутье Тхиа. Мастер его замешательство заметил и вздохнул: — Не убью. Идите уже. Система зафиксировала шестьдесят пять процентов — мастер не так уж и уверен был в своих словах, но уверен достаточно, чтобы система позволила оставить хозяина рядом с ним. Рамиллу, кивнув, ухватил Тень за рукав и уверенно потащил вперед. *** Кинтар только воздуха глотнул — похолодало к ночи, хороший воздух, как раз для взвинченных мастеров воинских школ, у которых руки чешутся кому-то уши надрать, — только сделал он вдох, а Тхиа, паршивец, умудрился опередить. — Покричи, — сказал он. Снисходительно так сказал, любезно, еще бы поклон отвесил. И не постеснялся ухмыльнуться во всю рожу эдак лукаво — знаю тебя, дескать, давай, подыграю тебе. Кинтар-то и намеревался рявкнуть в сердцах хорошенько — что это ты вытворяешь, дескать, заноза ты несчастная! — но после этой ухмылочки подавился невысказанными словами и только выдохнул тяжело, с присвистом. И отвернулся. Будь он мастером Дайром, может, у него и хватило бы… сил, запала, что это в нем такое закончилось сейчас, что он сдулся и тащится по тропинке в сторону рощи, ни слова не роняя?.. Да и демоны с ним. Только вот чего так пакостно-то? Нет, ну правда, ну хоть бы кто другой это выкинул, так нет, Тхиа, снова он, эта зараза языкастая, только дай ему лапу в чужую душу засунуть — все до последнего мотка кишок вынет… Тьфу ты. — Кинт! Кинтар! И конечно, от тебя теперь не отвяжешься. — Кинт, ну ты чего? Тхиа забежал вперед, хмурый и встревоженный. Ни следа недавнего нахальства — и как только успевает рожи так споро менять. Талант. Тормозить Кинтара Тхиа не стал, только заглянул в лицо, поморщился, вздохнул обреченно и пристроился идти рядом. «Пережидает», — понял Кинтар. И понял тут же, что сердиться еще и на это ему ужасно лень. Вообще все — лень. Да и чего на него сердиться — все равно придумает, как засесть в засаду, и атакует в тот самый момент, когда дешевле будет сдаться. Кинтар покосился на Тхиа — ниже тот был на полголовы, челка, покачиваясь на ходу, то и дело закрывала чуть сощуренные в задумчивости глаза. Вот же свалилось на голову счастье, а. В молчании они дошли до реки, остановились на деревянных мостках. Из-под мостков тут же выпорхнула тучка мошкары и закружила, путаясь в волосах и пристраиваясь в складках одежды и на лице. Кинтар почесал нос, моргнул и, глядя с недоумением, растер что-то в пальцах. Тхиа выбрал именно этот момент, чтобы расправиться с неловкой тишиной. — Ты же не как мастер сердишься, да? — серьезно спросил он. — Кинт, ну скажи! — Ну что ты пристал? — устало вздохнул Кинтар. — Как липучка какая-то, сил нет… Какая разница, мастер я или кто. — Есть разница, — качнул головой Тхиа. — Мастер если на ученика разозлится — это так, пустое, оно там же на площадке и останется. Ну поворчит мастер, подзатыльник отвесит, а потом все равно по-старому. А ты ушел. Где это видано, чтоб мастер от ученика уходил? Где это видано, чтобы ученик мастера доставал так настойчиво, а ему все с рук сходило. Кинтар тряхнул головой, отгоняя мошкару. На сердце стало легче — нет, еще не поговорили они толком, еще скреблись на душе кошки и эти несчастные камни перед глазами маячили как настоящие, но уже угадывалось, что закончат они сегодня хорошо — смехом ли, подзатыльниками, но хорошо. — Только я не пойму никак, почему ты меня такой сволочью считаешь, — вдруг сказал Тхиа. Так горько и холодно, что Кинтар опешил: — Это еще что ты выдумал? — А ты не решил разве, что я так просто развлекаюсь, когда его за камнями посылаю? — усмехнулся Тхиа. — Чем еще, мол, заняться его высокородию, как не издеваться над тем, кого и за человека никто не считает? Кинтар открыл рот — и закрыл. Нет, признавать правоту Тхиа он не станет, потому что совсем все не так, как тот изложил. Может, совсем немного, но это и называть другими словами надо… Кинтар досадливо почесал затылок. А другими-то — это какими? — Да ладно уж, не мучайся. — Тхиа пожал плечами. На Кинтара он глядел с усмешкой, но очень уж невеселая она выходила. — Я не осел, понимаю, что это еще долго не сотрется — что я для тебя такая царственная заноза с хрен пойми какими замашками… Нет, а все-таки нужно какие-то слова подобрать, а то несет уже откровенную чепуху… Кинтар напрягся, пытаясь мысли сгруппировать так же, как тело для сложного прыжка, даже пару подходящих слов вспомнил, умных, длинных, букв по десять, не меньше… Но вместо них выпалил в сердцах короткое и емкое: — Осел! — И все-таки наградил светлую голову крепким подзатыльником, ласково пояснив: — Это тебе от мастера. Чтоб дурь быстрей выветривалась. Тхиа слегка поморщился, моргнул круглыми глазами, как встрепанный совенок, и вопросительно уставился на Кинтара. — Не выветривается, значит, — сделал вывод Кинтар, испустил печальный вздох — но от второго подзатыльника Тхиа ловко увернулся и наконец-то ожил лицом. И тут же скорчил оскорбленную гримасу — ну точно царственная заноза: — Долг мастера — просвещать каждого своего ученика, включая тех, у кого голова вместо задницы! А тот мастер, кто пренебрегает своими обязанностями… — Слышал, в хороших домах детишек, которые за языком не следят, заставляют рот мыльным порошком мыть. — Врут, — рассмеялся Тхиа. — А зря, — сделал страшные глаза Кинтар, но тоже засмеялся и провел рукой по лицу, словно следы неприятного разговоры пытался смахнуть. — Серьезно, ты кончай языком молоть, как дитя улиц. И выдумывать всякую чушь прекращай. Я тебе все гадости про тебя и так скажу — язык у тебя ядовитый больно, это есть. И слабости ты чужие видишь, но щадить не умеешь. А остальное — это уже ты сам себя же ядом травишь. И вообще, еще мне эту волынку затянешь про высокородие — уши надеру. И не как мастер, не отделаешься ты у меня затрещиной, ясно? — Ага, — легкомысленно осклабился Тхиа, но продолжил неожиданно серьезно: — Я понял, но ты все-таки послушай, я объясню про эти несчастные камни. Я и так рассказать собирался, но ты удрал… Кинт, вот ты бы стал камни перекладывать с места на место? — Делать мне нечего. — А если это приказ? Вон если бы мастер Дайр тебе приказал — таскай, ученик, камни с места на место и ничего не спрашивай? Долго бы ты выдержал? Кинтар пожал плечом: может, и долго, если бы мастер Дайр велел, но уж точно не молча: если спросить нельзя, зачем что-то делается, то это что ж, тюрьма настоящая выходит? — За тебя сейчас твои глаза все сказали, — кивнул Тхиа. — Ты у нас воин и мастер, но гордый и упрямый похлеще наследных принцев. Почему, ты думаешь, я тебя так старался вывести? Жуть как раздражала твоя безразличная морда. И чего никогда эта морда не станет делать, так это камни туда-сюда без толку таскать. А Тень — ты его видел. У него лицо как глиняное и глаза как у рыбы дохлой… Только они такие у него не всегда. И когда он пошел камни искать… Честное слово, Кинт, на него натурально как заклятие какое наложили. Это Кинтар помнил: закаменевшее тело, ровные движения, мертвые глаза… Но до этого — проваль, до этого Кинтара занимал «Ветреный полдень», а не подглядывающие за ним мальчишки! Тхиа словно услышал его мысли и усмехнулся краем рта. — А когда он на ваш «Полдень» смотрел, его никто со стороны за колдовскую болванку не принял бы. Скорее уж за одного из младших учеников, которому страсть как любопытно, но которому по шее надают, если поймают.