compunction

По приходу домой Дио обнаружил мерзкое зрелище – плачущую Эрину. Не потому что ему было больно за неё, или из-за того, что он сопереживал ей. Проблема была в том, что он знал причину её слёз, из-за чего в нём кипела ярость. Эрина вновь оплакивала ДжоДжо, и это так сильно выводило из себя, что было уже даже не смешно. Дио долго ненавидел себя за то, что случилось в дальнейшем, но сделанного не исправить. Тогда в нём бурлили эмоции, и было сложно совладать с собой. Разума хватило лишь на то, чтобы запереть дверь. Когда Эрина оказалась на постели, напуганной, удивлённой, а он, Дио, держащий её за запястья одной рукой, а второй держа в руках презерватив. Что будет дальше – Эрина понимала сама, и начала вырываться, но это мало помогло. Дио смотрел в её глаза полные слёз, продолжая держать её за руки, не отводя взгляд ни разу за процесс. Когда она пыталась закрыть глаза или отвести взгляд, он хватал её за подбородок и заставлял смотреть на себя. — Не смей, - он выдохнул. – Думать о нём. Смотри на меня, Эрина Джостар, и смотри внимательно. И она смотрела на него. С такой же ненавистью в глазах, но в то же время сильной обидой, нет, даже разочарованием, и Дио был тем, кто запомнил взгляд. Должно было быть наоборот: она должна была помнить его глаза тогда, пылающие яростью, но случилось то, что случилось, и долго после всего этого ему снились сны с этим взглядом. Эрина продолжала плакать даже после всего, сидя спиной к нему, и не подавая голоса. На этот раз Дио полностью осознавал, что он действительно виноват и натворил ужасную вещь, которая ни в какое сравнение не идёт с их первым поцелуем. Он изнасиловал собственную жену. И в голове снова всплыл образ Дарио. Дио с ужасом вспоминал, как пришёл к выводу, что тот изнасиловал его, Дио, мать, и понимал, что все эти труды в попытке стать лучше в этот момент полетели коту под хвост. Он вновь вернулся к тому, с чего начал. — Эрина… — Пошёл вон, - тихо сказала она, скорее всего, даже не в силах сказать что-либо более громко. – Убирайся. Дио ушёл. Он всю ночь провёл в своём кабинете с коньяком, который пил с горла. Все документы были разбросаны по полу и полкам, некоторые беспощадно разорваны на части, скомканные и выброшенные в урну. К счастью, в кабинете не было стекла, а весь алкоголь хранился отдельно, поэтому нигде не было никаких осколков, а единственную оставшуюся бутылку коньяка было жалко. Всё вернулось к тому, с чего начиналось. Дио снова ненавидит Дарио Брандо, его кровь, что течёт в его, Дио, жилах, и глаза. Эти мерзкие глаза, которыми он смотрел на то, как страдает его женщина от его рук. Отвращение к самому себе грызло его изнутри. Когда он пошёл в ванную отмыть руки, как будто пытаясь стереть с них то, что он делал, Дио занервничал и разбил зеркало. Снова, как тогда. Он смотреть не мог на своё отражение, и всё равно продолжал мыть руки, даже несмотря на кровоточащую ладонь и жгучую боль. Он продолжал пить остаток ночи, в абсолютно пьяном состоянии пытаясь обмотать себе руку бинтами, но вышло неровно. Плюнув на всё, он пил из горла, вспоминая то, как отец избивал его мать, а потом случившееся недавно. Под конец он психанул и разбил бутылку об пол. Дио уснул за рабочим столом в куче скомканных и порванных бумаг.