Пути Господни

Мария вздрогнула от громкого хлопка двери. Ее муж, не слушающий никого, кроме себя, снова поступил так, как ему взбрело в голову. Откуда ему, выросшему в чужих землях, знать об ужасах, что истязают честных христиан? Впрочем, этот человек крут нравом и жесток, словно бес. Та нечисть, что рыщет снаружи, небось примет его за своего и пройдет мимо, не тронув. Или напротив, вцепится в его грешную душу и растерзает на части. На краткий миг перед глазами Марии пронеслась картина ее истерзанного мужа с потухшими ледяными глазами, что больше не могли пригвоздить ее к месту и заставить замолчать. «Ах, вот если бы он не вернулся!» — в сердцах подумала она и тут же ужаснулась своим жутким, греховным мыслям. Перекрестившись и наскоро помолившись, чтобы снять с себя грех, Мария снова погрузилась в раздумья. Да, грешно желать ему смерти, но как же бороться с искушением, когда ее жизнь превратилась в ад с самого дня свадьбы? Теперь ее судьба связана с жестоким, черствым, быстро выходящим из себя человеком. Она не чувствует в нем душевного тепла, защиты. Он силен? Да. Но он стал каменной стеной, что не только защищает от опасности, но и закрывает все лучики радости в ее жизни. Муж — опора в жизни? Да какая он ей опора, если из-за него она была вынуждена покинуть отчий дом и отправиться в изгнание, страдая от долгого и изматывающего путешествия в неизвестность? Усталым взглядом окинув церковное помещение, в котором она находилась, Мария представила, как было бы чудесно остаться здесь, в безопасности, посвятив свои дни молитвам и единению с Богом, а не жить в страхе перед кровососущими тварями, что каждую ночь поджидают снаружи, и суровым мужем, что вечно находится рядом, словно угрожающая, надзирающая за ней тень. Рядом с ним постоянно хочется плакать. А еще он очень быстро поддавался гневу, отчего каждый день Мария тряслась от страха попасть под горячую руку. Пока он никогда ее не бил, но все бывает в первый раз, не так ли? Хотя она и вела себя смирно, послушно, кто знает, что взбредет ему в голову? Разве можно с уверенностью сказать, что однажды он не решит выплеснуть на нее свой гнев? Переживет ли она избиение? В глубине души она надеялась, что нет, что один удар прекратит ее земные страдания и ее несчастная душа вознесется на небеса. Уже второй раз уличив себя в греховных мыслях, Мария снова перекрестилась. Нельзя, нельзя желать смерти, даже самой себе. Все ее страдания — это испытание, данное Богом, ей всего лишь нужно смиренно перетерпеть, чтобы обрести вечное блаженство в Райских Садах. — Что-то терзает тебя, дочь моя? — мягко спросил священник, сев рядом и ободряюще положив ей на плечо теплую руку. Впервые за долгое время Мария почувствовала нежное прикосновение, отличающееся от грубых ручищ ее мужа. Последний раз так мягко ее касалась лишь покойная матушка: у батюшки были важные государственные дела, нельзя было отвлекать его от дум и беспокоить без надобности, а девки пусть и были аккуратны, но их дело было одеть ее, умыть и причесать, а не дарить любовь и ласку. Раньше она надеялась, что сможет обрести подобное счастье в семейной жизни, но ее мечтам не случилось осуществиться, поэтому теперь простой теплоты от священника оказалось достаточно, чтобы благодарность наполнила ее сердце. Мария с надеждой посмотрела на старика — последнее время она провела вдали от служителей церкви, не имея возможности исповедоваться и облегчить душу перед Богом. Может, он ее выслушает и даст совет, как смириться со своей участью, как полюбить своего мужа и оставить воспоминания о счастливых девических днях? Доброе лицо священника вызывало доверие, словно призывая ее поведать свои сердечные тайны. Тяжело вздохнув, Мария начала свой рассказ. Наконец-то вся буря чувств, вызванная роковыми событиями в ее жизни, вырвалась наружу. Она не могла остановить свои горькие речи, рассказывая, как остолбенела от страха, первый раз увидев своего будущего мужа: он был такой огромный, темный и страшный, что сначала ей показалось, будто в хоромах господаря обосновался вампир, собиравшийся убить всех, кто находился рядом. С каким ужасом она узнала, что ее собираются выдать замуж за это чудище, как она плакала в подушку перед свадьбой, как мечтала умереть в первую брачную ночь и с какой болью ей пришлось проститься с родным домом, чтобы удариться в бега. Плакалась о своих страхах, что однажды во время странствий вампиры доберутся до нее и выпьют всю кровь, а душа ее отправится в Ад. И также поведала о том, как она в сердцах пожелала мужу смерти, хотя это и страшный грех, о чем она теперь очень жалеет. Наконец высказав все, что накопилось у нее на душе, Мария замолчала и начала робко перебирать складки плаща, не в силах посмотреть на своего слушателя. — Дочь моя, ты не должна говорить так о муже, — аккуратно начал священник, — он твоя надежда и опора, кормит тебя, поит и одевает. Страшный грех — ворчать на мужа, ты должна смиренно разделить все его горести и радости, служить ему верой и правдой до конца своих дней. Таков твой женский долг, то, что завещал тебе Господь. Мария склонила голову: она понимала, что священник был прав. Она сама никогда не подозревала, что окажется такой строптивой бабой. Негодная, если бы отец знал о том, что она думает о своем муже, то немедленно приказал бы высечь ее, да не просто так, а на конюшне. Он выбрал ей жениха, теперь это ее священный долг — служить ему, забыв про себя и свои желания. Ее раздумья прервали мягкие шаги — монахиня прошептала священнику, что его постель готова. Мягко похлопав девушку по плечу и ободряюще улыбнувшись, старец, опираясь на руку своей помощницы, медленно удалился в свои покои. Мария осталась одна. Ее гложили горечь и чувство разочарования в самой себе. Не такой женой она хотела быть. Не такой жизни она хотела. Но стой, не думай, не сожалей! Подобные мысли лишь вредят ее душе, она и так запятнана греховными мыслями, что роились у нее в голове. Ей нужно что-то придумать, что-то изменить для того, чтобы снова вернуть свою добродетель. Горькие думы Марии прервал какой-то странный звук. Она замерла и прислушалась: ей показалось, будто бы кто-то стонал. Она с ужасом осознала, что звук идет снаружи. Это означало, что где-то там, под дверью, во тьме ночной лежал человек, возможно, раненый. Ей, как православной, нужно было встать и помочь страждущему. Но тогда ей придется открыть дверь и выйти в ночь из безопасного лона церкви. Кто знает, может, там за углом ее уже поджидают демоны? Может, этот стон и издавал демон?.. Нет, она не должна так думать! Она уже пожелала смерти своему мужу и самой себе, а теперь она бросит нуждающегося в помощи на произвол судьбы? Не бывать этому! Но ноги все равно будто приросли к полу. Подняться не было сил. Глубоко вздохнув и встав, Мария потащила отяжелевшие ноги к выходу. Подойдя ближе, ей удалось разобрать сдавленное: «Помогите», — что привело ее в состояние оцепенения. Она понимала, что надо открыть дверь, надо помочь, надо поступить по-христиански, но ей никак не удавалось заставить себя двинуться с места. Наконец, нащупав крестик сквозь ткань одежды и плотно сжав его между пальцев, Мария собралась с духом и осторожно толкнула дверь. Выглянув через небольшую щель, она увидела, что перед ступенями без сил лежала молодая девушка. Русые волосы почти закрывали ее лицо, но при лунном свете было видно мертвенную, ненормальную бледность ее кожи — похоже, она была серьезно ранена. Обескровленными губами она глухо взмолилась о помощи. Мария замерла, не зная, что делать. Похоже, на девушку напали чудовища, но ей как-то удалось спастись. А вдруг они прямо тут, поджидают в тени деревьев, и как только она выйдет, тотчас нападут на нее? Но если она оставит здесь умирать невинную душу, сможет ли она очиститься от этого греха? Сможет ли она жить, увидев завтра обескровленного мертвеца на пороге церкви? Мария понимала, что нет. Поэтому, до побелевших костяшек сжав кулак на груди, там, где висел маленький крестик, она приоткрыла дверь сильнее и быстро протянула руку, чтобы помочь несчастной сбежать в безопасность. Все произошло стремительно. Мария почувствовала сильную боль в руке, мельком увидела небо, а после ударилась носом и локтями о землю. Затем ее резко встряхнуло, и она почувствовала холод: с нее содрали ее дорогой красный плащ. Но ее не беспокоила потеря вещи: лишь ужас холодными лапами сжал ее сердце. Она не понимала, что происходит и не сон ли это. Единственной мыслью, родившейся в ее голове, было жгучее стремление немедленно бежать, бежать без оглядки. Мария было завозилась, пытаясь не то встать, не то отползти, но ее голень словно пригвоздило к месту, почти ломая кости. Дернувшись от резкой боли и посмотрев на свою мучительницу, она увидела, что та, поставив на свою жертву ногу, оценивающе осматривала свой трофей. — Неплохая вещица, — сверкнув алыми глазами, что до этого скрывались за волосами, произнесла женщина. — Муженек твой драгоценный подарил? Мария молчала, приоткрыв рот, а в голове ее звенели ужас и понимание, что сейчас ее убьют. Вот так всегда и происходит — жертву утаскивают прямо с порога, и та умирает, от ужаса не сумев выдавить и звука. Сейчас с ней происходило то же самое, во рту был песок, а горло словно сдавило тисками. Чудовище в обличье женщины же издевательски смотрело на нее: — Бедняжка, что стряслось, почему молчишь, как рыба? Язык проглотила? Боль в ноге усилилась, а затем ее стремительно схватили и подняли за ворот. Мария в немом ужасе уставилась на улыбающийся рот с рядом белоснежных, острых, как у волка, зубов. Неужели эти клыки сейчас вопьются в ее шею? Неужели она умрет вот так? В ожидании неминуемой смерти она зажмурила глаза, в уголках которых начали собираться слезы. Но тут чудище зашипело и отпустило ее. Шмякнувшись на землю и от удивления открыв глаза, она увидела перед собой монахиню с факелом в одной руке и с церковным крестом в другой: — Убирайся, демон! — храбро произнесла она, выставив вперед свое оружие и встав между Марией и чудовищем, закрывая ее от нечистых посягательств. Чудовище оскалилось и попятилось, но не стало нападать, ослепленное святой реликвией. Мерзко усмехнувшись, посмотрело на заляпанную грязью девушку, затем медленно, демонстративно надело красивый плащ и издевательски произнесло: — Спасибо за подарок, грязнушка. Ты же не расстроилась? Ведь ты все равно недостойна такой роскоши, твое место там, где ты сейчас и находишься, в грязи! Выплюнув злые слова, нечисть расхохоталась и исчезла, будто ее никогда и не было. Монахиня подхватила Марию под мышки и осторожно завела обратно в церковь. Она хотела увести ее в другую комнату, но Мария вцепилась в ее руку и взмолилась остаться здесь, под иконами. Ей казалось, что если демон решит вернуться за ней, святые образа обязательно спасут ее. Монахиня, понимая ее чувства, мягко согласилась и помогла сесть, затем осторожно осмотрела раны и принесла воды, чтобы промыть их. Девушке несказанно повезло: она отделалась ссадинами да синяками, лишь след от когтей на руке грозил остаться шрамом, впрочем, небольшим. Гораздо глубже была душевная травма, ведь только что сбылись ее самые жуткие страхи — она столкнулась лицом к лицу с вампиром. Мария не обращала внимания на речи своей спасительницы, лишь бездумно смотрела в одну точку, пока та теплой водой промывала ее раны. Тут она почувствовала легкий холодок: подул ночной ветер, и неплотно прикрытая дверь снова открылась, впуская прохладный воздух в церковь. И почти сразу же девушки услышали тяжелые шаги. Мария резко обернулась к двери, и на ее лице отразился ужас: вдали стоял огромный мрачный силуэт, закрывая собой выход и все пути к отступлению. Еще более свирепый вампир вернулся за ней! — Милостивый государь! — радостно воскликнула монахиня. И лишь когда темная фигура вышла на свет, Мария поняла, что приняла за вампира собственного мужа. Тот тут же бросился к ней, схватил ее раненые руки в свои и начал их внимательно осматривать. Лицо Влада сохраняло обычное суровое выражение, но его жена чувствовала, что он взволнован, видела, что он еще бледнее обычного. Неужели он переживал за нее? В это было сложно поверить. Ей всегда казалось, что, если она умрет, он просто найдет себе другую жертву, способную родить наследника. А он вон, оказывается, какой. Осмотрев Марию и поняв, что тяжелых ран не наблюдается, Влад заметно расслабился и сел рядом, обняв свою жену за плечи и прижав к себе. Мария чуть поморщилась, ей было немного больно, но в душе ее появились ростки спокойствия. Да, его объятия были слишком сильными, и он задел ее синяки, но в них она ощущала себя в безопасности. Казалось, что эти руки защитят ее от чего угодно, даже от демонов снаружи. Влад же пытался понять, с кем он только что столкнулся и кто чуть не убил его жену. Наконец он задал этот вопрос: — Что, черт возьми, это была за тварь? Повисло молчание. Никто не знал, как объяснить ему о той напасти, что преследовала честный православный народ на протяжении многих лет, ведь в двух словах не опишешь весь ужас, что вселили эти демоны в сердца людей. — Их называют вампирами, — подал голос священник, разбуженный шумом и вышедший посмотреть, что произошло. У него был весьма собранный вид, он не был похож на старого человека, разбуженного посреди ночи от глубокого сна. Похоже, что само понятие «глубокий сон» человек, почти всю жизнь живущий в подобных обстоятельствах, уже давно позабыл. — Сестра, принесите, пожалуйста, вина нашему гостю и стул для меня. Я слишком стар — если сяду на пол, обратно уже не встану, — полушутливо попросил священник, приближаясь к людям, расположившимся на полу. Когда его просьба была исполнена, он сел на предложенное место и внимательно посмотрел на князя. — Похоже, нам придется многое объяснить вам, государь.