Кастиэль просыпается, когда пилот объявляет очередную посадку. Сон о событиях пятнадцатилетней давности был прекрасен, но времени на воспоминания снова нет. Двух глубоких вдохов достаточно, чтобы справиться с накатившим возбуждением и избавиться от болезненного стояка.
Столица Таиланда окутана влажностью и теплом, улицы забиты туристами, и Кастиэлю приходится буквально продираться сквозь их толпы к своему отелю. Он заселяется под своим настоящим именем, на которое был оформлен и авиаперелет, сразу расплачиваясь за две недели вперед. Через два часа ему доставляют посылку, в которой обнаруживается три комплекта поддельных документов. Кастиэль вешает на ручку двери табличку «Не беспокоить» и уходит, чтобы больше сюда не вернуться. Его настоящий паспорт, вложенный в сувенирную книгу, отправляется во Францию специальной курьерской службой. Если эта затея удастся, то Кастиэлю повезет взять его в руки еще раз. Хотя в это он и не верит.
Меньше чем за сутки он пересекает границу с Лаосом под видом гражданина Италии, проезжает через всю страну, так же показательно останавливаясь в столичном отеле. На его след рано или поздно выйдут, все зависит только от того, в какой момент подключат ЦРУ. И, несмотря на всю спешку, Кастиэль старается запастись временем. Оно ему просто необходимо.
Границу с Вьетнамом он переходит уже нелегально. В Ханое снимает деньги по заранее подготовленным чекам, ни разу не заходя в один и тот же банк. Нормальным людям должно быть страшновато разгуливать с такими суммами по улицам, но Кастиэлю не привыкать. Тем более, что почти полтора миллиона он спускает на черном рынке этим же вечером, благо к его приезду все готово. На сегодня самая дешевая его покупка — потрепанный на вид джип, оснащенный прожектором, лебедкой и высоким воздухозаборником. Он обходится всего в пятьдесят восемь тысяч долларов, загружается под завязку другими покупками и смело ворчит по размокшему бездорожью.
Кастиэль не любит эту страну. Она до сих пор смотрит враждебно на него и его родину, хотя и вполне заслуженно, между прочим. Чем дольше Кастиэль работает на ЦРУ, тем меньше симпатизирует США. Но сейчас это уже не важно. Его путь лежит в сторону низких гор левее провинции Каобанг, где есть только одна проторенная дорога, которую Кастиэль будет старательно избегать.
Прибыв на место, он не разбивает лагерь. Здесь достаточно растительности, чтобы спрятать в зарослях джип и самому остаться незамеченным. До его цели еще двадцать километров.
Кастиэль заставляет себя выбросить из головы выразительные зеленые глаза, когда с очередного холма открывается вид на скрытую в тропическом лесу военную базу. Если верить данным разведки, то именно на ней содержатся трое выживших из отряда морских котиков. Зная отношение любых военных к разведке и чужакам, Кастиэль уверен, что несчастным приходится нелегко. Он надеется не опоздать.
Увы, у него нет ни схем, ни чертежей, но это не может его остановить. Кастиэль подбирается ближе, наметанным взглядом выискивая тропки, по которым двигаются патрули. В тропическом лесу нет вытоптанной земли, но там, где ходят постоянно, подстилка становится другой текстуры — менее рыхлой, чуть более плотной, пропитанной влагой и землей. У него уходит пара часов на то, чтобы сделать круг вокруг базы. Два входа — главный и черный — расположены диаметрально противоположно, и это можно использовать. Бездонный саван неба становится тоньше, приобретая иссиня-черный цвет. До рассвета остается всего полтора часа. Кастиэль вынужден торопиться.
Полчаса на приготовления, перегон джипа на более скрытую стоянку, маскировка. Несмотря на длительный перерыв в таких вылазках, Кастиэль действует так, словно его последняя операция была только вчера. Ноги сами выбирают дорогу, ботинки с протекторами не скользят по мокрой глине. Кастиэль не любит Азию за эту вечную влажность, грязь, сотни болезней и тучи насекомых.
Ночь разрывается грохотом десятка выстрелов. На военной базе начинается заметное оживление. Желтые прожекторы бьют мощным светом в сторону перестрелки, но никого не могут найти. Звуки войны продолжают греметь, перемежаясь взрывами, от которых стонут тяжелые деревья. Главные ворота открываются, и несколько машин мчатся усмирять вооруженный конфликт. Кастиэль усмехается и проскальзывает к черному входу, пользуясь общей суматохой.
Когда вьетнамские военные доберутся до источника шума, они обнаружат только несколько автоматов да десяток гранат с таймерами. Потом примутся рыскать вокруг в поисках того, кто устроил это представление. Следы уведут их дальше, к реке. Кто-то скорее всего догадается, что дело неладно еще до того, как отпечатки ботинок сойдут на нет в толстой подстилке. И, конечно, сообщит о происходящем по рации. База проснется, поднимется по тревоге, и Кастиэлю придется лавировать в незнакомых коридорах просто наугад.
Но пока все тихо, внутри спокойно, а небольшой генератор электромагнитных импульсов создает помехи на экранах видеокамер, скрывая Кастиэля от наблюдения. Он решает не искать пленников по всей базе, а пробраться сразу в кабинеты, где наверняка хранится необходимая информация. Ведь может статься, что искать уже некого. Но эту мысль Кастиэль гонит от себя прочь.
Оказавшись вне коридора, он включает спутниковый телефон:
— Сэм?
— Я готов.
Компьютер на письменном столе не выключен и, к удивлению Кастиэля, даже не запаролен. Подключение к интернету есть. Он быстро заходит на недавно созданный сайт, делает несколько кликов.
— Все, вижу, — отзывается Сэм в наушнике. — Уже подключаюсь к их системе.
Кастиэль чувствует легкую зависть. Сэм отлично разбирается в кибербезопасности, и Кастиэль хотел бы иметь такие же способности. За дверью слышатся шаги, поэтому он спешно закрывает браузер и скрывается за металлическим шкафом. В кабинете так тихо, что слышно дыхание Сэма в телефоне. Его пальцы быстро стучат по клавишам.
Открывается дверь, полоса света врывается в комнату, а затем щелкает выключатель. Кто-то заходит, идет к компьютеру и деловито осматривает стол. А может, просто стоит возле монитора, Кастиэлю из-за шкафа ничего не видно. В этом закутке наклеены фотографии, на крючках на стене висят детские поделки. Видимо, офицер очень скучает по своей семье, раз выделил на это целый квадратный метр в своем кабинете. Кастиэлю все равно — если бедолага сейчас заглянет за шкаф, то это будет последнее, что ему доведется увидеть. Кастиэлю не нужен шум раньше времени.
— О боже… — выдыхает Сэм. — Кас, это бесполезно.
Кажется, будто бы Винчестера только что пристрелили. Кастиэлю хочется кричать в передатчик, требуя пояснений, пауза тянется долго, слишком долго, и Сэм наконец-то озвучивает приговор:
— Их казнили, Кас…
***
Шоссе остается далеко позади, узкая тропинка вьется по прерии и выводит на высокий обрыв над морским побережьем. Яркие звезды мерцают где-то очень высоко, а полная луна заливает все вокруг зеленовато-серебристым светом. Волны качают ее отражение, выстраивая тонкую дорожку от берега к горизонту, а Кастиэль никак не может понять, что они здесь делают. Дин что-то рассказывает про созвездия, но в голове Кастиэля только ориентиры и координаты. Клубы Млечного пути переливаются всеми оттенками темного, Импала чуть ворчит не заглушенным мотором, легкий бриз ласкает загорелую кожу. Здесь хорошо. Кастиэль не романтик, он не умеет восхищаться мелочами, но он может по достоинству оценить эту тишину и уединение.
— …натравливает Гончих псов на Большую Медведицу… Кас, ты слушаешь?
Кастиэль кивает, рассеянно водя взглядом по искрам звезд. У него никогда не было такого отпуска. Две недели в машине, из штата в штат, из мотеля в мотель, от пива к виски, от виски к текиле, с бургерами, картошкой фри и чипсами — это похоже на водоворот греха и разгильдяйства, он не может остановиться. Он счастлив.
Дин незаметно наклоняется к его губам, от него приятно пахнет темным пивом, и от этого у Кастиэля кружится голова. Он весь отдается в это прикосновение, без остатка, и приходит в себя лишь распростертый на черном блестящем капоте. Руки Дина скользят по легкой джинсовой куртке, расстегивают единственную пуговицу и устремляются под черную футболку. Его губы целуют шею Кастиэля, спускаются вниз, оставляют пару засосов над ключицами и возвращаются к подбородку. Кастиэль не мешает себя ласкать, лишь поглаживает шелковистые русые волосы. Он чувствует себя пьяным от этого хрустящего солью морского воздуха, от пива на кофейном солоде, от сумасшедшей близости, что с каждым днем захватывает его все больше и больше. Дин стягивает с него одежду, и Кастиэль помогает ему скорей инстинктивно, почти не думая о том, что делают руки. Он стаскивает с Дина клетчатую рубашку, та цепляется за пряжку ремня — и тут же слышится протяжный треск ткани. Дин усмехается, не придавая этому значения. Кастиэль наслаждается утробным рычанием Импалы, что так приятно ощущается спиной, пока Дин спускает его джинсы вместе с бельем и с улыбкой прокладывает дорожку поцелуев от груди к паху. Он опускается на колени, трется небритой щекой о внутреннюю сторону бедра и нежно обводит головку члена языком. Дин умеет быть разным. Умеет рычать и вырываться, наигранно сопротивляясь удовольствию, умеет романтично укладывать голову на плечо и шептать какие-то глупости, умеет соблазнительно разгуливать по мотельному номеру в одних боксерах и делать вид, что не имеет в виду ничего такого. И сейчас он снова другой — бесконечно ласковый и заботливый. Кастиэль так не может. Он умеет быть сдержанным — размеренно дышать во время минета, терпеливо дожидаясь, пока прелюдия не закончится, чтобы не разрядиться раньше времени. Умеет скрывать хрип в голосе, когда Дин одним взглядом спрашивает разрешения продолжать. Умеет игнорировать легкую боль при торопливом проникновении и неподдельно широко улыбаться. А вот дальше контролировать себя Кастиэль не умеет. Близость словно взрывает что-то в его голове, он не сдерживает стонов и притягивает Дина к себе, требовательно впиваясь в его губы поцелуем. Он хочет больше, сильнее, вцепляется в плечи Дина пальцами, позволяя возбуждению затапливать мозг яркими вспышками удовольствия. Завтра Дин будет щеголять новыми царапинами на спине и следами зубов на шее, но это будет потом. Сейчас тишина морского бриза разрывается двумя голосами, и Кастиэль не узнает свой.
***
Джереми Катчер оказывается ветераном Вьетнамской войны и действительно живет в окрестностях Портленда. Его небольшой домик очевидно нуждается в ремонте, однако Бальтазар отмечает, что на участке уже начались неспешные работы. Дверь ему открывает миловидная пенсионерка и, увидев удостоверение федерального агента, пропускает в гостиную. Джереми Катчеру уже под семьдесят, он дряхл и передвигается в инвалидной коляске. Бальтазар старается задавать вопросы аккуратно, но супруги Катчер и сами готовы делиться своим счастьем.
— Да, три недели назад к нам заезжал один молодой человек, специалист по благотворительности, — сказала миссис Катчер. — Он очень проникся нашей проблемой и обещал привлечь немного внимания к фонду. Меньше чем за месяц ему удалось собрать почти полтора миллиона долларов.
Бальтазар не стал уточнять, что никаких рекламных компаний он в интернете не нашел, а со счетов фонда ушла семизначная сумма.
— А на какую цену вы договаривались? Я имею ввиду, сколько он запросил за свои услуги?
— Ну что вы, он сделал все от чистого сердца, — с какой-то материнской нежностью улыбнулась миссис Катчер. — Хотите, я вам его фотографию покажу? Мистер Милтон не очень хотел, но мне удалось уговорить его на один снимок на память.
На Бальтазара с фотографии смотрел улыбчивый мужчина лет тридцати пяти с пронзительно-голубыми глазами, и он мог поклясться, что уже где-то видел этого парня. Именно! На видеозаписи со станции метро.
