6.
17 октября 2017 г. в 22:52
***
Установили правила, границы, которых не нарушали. Она, конечно, не сдалась, по-прежнему гнула свою линию, но делала это иначе, она не пёрла напролом, теперь она дружила. Дружила не только с ним, но и с Татьяной. Выгоду от её расположения к нему они делили на двоих. На гастролях вся группа жила в третьесортных гостиницах, а его с Татьяной звезда забирала в специально снятые для нее шикарные апартаменты, в загородный дом или пансионат. Можно было отказаться, но это он этого не делал. Считалось, что таким образом они скрашивают звезде её одиночество. Эта официальная версия, конечно, не спасала их от пересудов за спиной, но его они нисколько не волновало. Ему нравился установившийся распорядок. После концерта они ужинали и допоздна разговаривали, потом расходились по своим спальням, а утром уезжали на репетицию и концерт. Всё это время между ними витала недосказанность, однако они все втроем старательно ее не замечали. Татьяна, тщательно изучив правила, тоже включилась в эту игру, вела с ней себя исключительно корректно и только когда они, наконец, оставались одни, позволяла паники вырваться наружу. Безрезультатно. Она не находила в нем поддержки.
− Чего еще надо?! Я ведь здесь с тобой. Каждый день, каждую ночь у тебя на виду.
− Она − сумасшедшая. Старая паучиха! Чего она этим хочет добиться?! Это ненормально.
− Прекрати! Не начинай снова! Я сыт этим по горло!
Он отворачивался от нее и закрывал глаза. Почему-то его сильно коробило от ее слов.
***
ОН.
Тот вечер был необычным. Красиво сервированный ужин им подали в номер, сообщив о том, что сегодня Ирина Александровна не сможет к ним присоединиться. Неужто она, наконец, оставила их в покое?! Или это новый маневр? Отклонение от привычного уклада почему-то дурно повлияло на него. Сначала он был рад, подобно школьнику, освобожденному от занятий, а потом откровенно заскучал. Планы на вечер, предложенные вдохновленной Татьяной, нисколько не впечатлили его самого. Навалилась усталость. Он просто хотел спать.
Не знал, сколько времени проспал, потянулся к прикроватной тумбочке, чтобы нащупать электронные наручные часы, однако их там не оказалось. После недолгих поисков обнаружил их у себя на запястье. Забыл. Почти полночь. Сон как рукой сняло. Захотелось спуститься вниз и пропустить стаканчик. К чему отказывать себе в этом желании? Натянул джинсы (варёнки, по последней моде), не разшнуривая, влез в кроссовки, при этом совсем не старался сохранить тишину. Татьяна спала крепко и долго. В 99 случаях из ста он просыпался первым. Захватив бумажник со стола, вышел.
Проходя в бар, боковым зрением через большое панорамное окно увидел ее в норковой шубе, стоящую у черного Мерседеса с каким-то мужчиной. Кажется, он успел как раз на развязку этого действа. По какой-то причине он понял суть происходящего, не слыша слов. Быть может, потому что сюжет был классическим и знакомым. Мужчина наклонился, что-то прошептал ей на ухо, при этом настойчиво удерживая ее за руку. Реакция с ее стороны последовала незамедлительно, − резко вырвала руку и влепила ему оплеуху. Тот отскочил. Затем попытался было вновь приблизиться к ней, но ее слова отбили у него это желание.
Вошла в холл и тут же наткнулась на него.
− Проблемы?!
− Уже нет. Я их решила.
− Это был нужный человек?
− Не лезь!
Просидел в баре до его закрытия, выпил больше, чем собирался, но, кажется, добился желаемого эффекта, − его вновь начало клонить в сон. Вышел из бара, собирался подняться наверх, но вновь увидел ее, сидящую в глубине холла у рояля. Пальчики еле слышно перебирали клавиши. Вместо нот стоял бокал.
Тихо подошёл и остановился у нее за спиной. Мелодия, которую нежно перебирали ее пальчики, не была ему знакома, но мотив ему понравился, хотелось слушать еще и еще, чтобы понять до конца все его волшебство, однако она не пошла навстречу его желанию. Красивые звуки оборвались. Сжатые кулаки со всей силы боли и безысходности обрушились на клавиши. Еще и еще раз.
− Тише, тише...
Склонился над ней, накрыл своим телом. Так закрывают на войне, пытаясь защитить от пуль и осколков. Непроизвольно сжал ее руки, чтобы заставить прекратить этот акт вандализма по отношению к инструменту.
− Что ты делаешь?!
Железная хватка мужских рук, но в голосе нежность. Резким рывком вниз она освободила руки. Словно всю жизнь тренировалась. Поднялась, обернулась, однако гнев на милость не сменила.
− Я не звала тебя сюда. Пошел вон!
Взглянул в ее лицо, увидел залитые слезами глаза, темные дорожки туши на щеках. Ни за что на свете не хотела, чтобы ее видели такой... слабой, от того и злится. Это понимание сгладило резкость ее слов.
− Таково Ваше отношение ко мне? Заскучала, − иди сюда, нет, − пошел вон!
− Ты ожидал большего?! Ты − ничтожество! И тянешься к таким же ничтожествам как ты сам! Иди наверх к своей курице, трахни ее и успокойся.
Легкая улыбка всезнания и всепонимания играла на его губах. Ни грамма обиды от ее слов.
− Мне кажется, из нас двоих нервничаете, скорей, Вы.
− Кажется, я попросила тебя уйти.
− Кажется, Вы этого не хотите, − произнёс полушепотом с легкой усмешкой.
Демонстративно опустил взгляд на ее руки, мертвой хваткой вцепившиеся в его майку.
− И откуда ты такой взялся?! Ты... как красивая картинка.
Аккуратно пригладила его волосы. Больше нет гнева, нежность и легкая грусть в голосе. Потянулась к нему. И, черт возьми, на этот раз он хотел, чтобы она это сделала, хотел ответить ей и понять, что же будет... Просто... Просто эксперимент, баловство, не более того... Он не знал, что именно в последний момент заставило ее остановиться. Ее губы лишь легонько коснулись его щеки, и она тут же отстранилась от него.
− Спокойной ночи, сладких снов.
Ушла, оставив за собой шлейф из запаха дорогих духов и ментоловых сигарет. Ему вдруг мучительно захотелось выкурить сигарету и непременно ментоловую. На черной лакированной поверхности рояля, словно в ответ на его желание, белела оставленная ею пачка сигарет. Ментоловых. Взяв ее, вышел во двор. Несмотря на холод, оставался там, пока не докурил ту пару сигарет, которая была в пачке.
***
ОНА.
Провела этот вечер не так, как хотела. Гораздо желаннее для нее было привычно поужинать с ним и с его неизбежным придатком в виде этой девицы, однако она нарушила привычный уклад, погналась за выгодой… Этот мужчина сулил ей золотые горы… С его положением и связями в шоубизнесе, она знала, он не лукавил, он смог бы ее вывести на качественно новый уровень. Смог бы, если бы она согласилась на постель с ним. При этом его предложении ее передернуло от отвращения, она даже не старалась это скрыть.
Думала, что подобные приемы остались в прошлом вместе с дешевыми ресторанами, где она пела. Эту мысль она не замедлила озвучить ему, однако, кажется, он не понял. Попытался снова, пришлось использовать крепкое словцо. Она это умеет, давно научилась. Все дело в ее образе. И в полном несоответствии обертки ее внутреннему содержанию. Нет, она не так доступна, как кажется. Красивая игрушка в мужском обличии, с которым она так полюбила ужинать, являлся исключением. Вот, тот единственный, перед которым она готова была стелиться сама. Тот, кто неизменно отказывал ей и влюблено смотрел своими красивыми глазами совсем в другую сторону. Черт возьми, а это больно! Именно поэтому она нагрубила ему, встретив его в холле. Пусть катится к чертям! Не нужна ей эта новая боль, достаточно другой, от которой на части рвётся душа. Она чувствует эту боль физически. Зачем?! Зачем она здесь?! Не в этом месте она должна быть в этот вечер и не с этими ничтожными людишками, которые ничего не стоят в её жизни. Она должна быть рядом с тем, чье время истекает, словно песок в песочных часах. Она должна быть рядом с ним, чтобы ловить последние песчинки и наслаждаться ими. Она должна быть рядом со своим богом. Ведь Бог это создатель. Этот человек вместе с матерью создал ее. Выходит, он ее бог. Кто поспорит?
Какая боль! Не выплачешь и не выкричишь. Кулаки с силой опустились на рояль. И тут же ее накрыли объятия. Не оборачиваясь, знала, что это он. На уровне инстинкта, слишком хорошо ей было в этих объятиях, однако она вырвалась. Была обижена на весь свет. Попыталась его прогнать, не получилось. Стоило лишь взглянуть в его лицо, как она забыла обо всем. Он, его красота, те чувства, которые она в ней рождает… Вот, то, ради чего ей снова хочется жить. Его красота помогает ей жить и в тоже время не дает ей жить.