***
Моросящий на улице дождь оставлял мелкие водные капли на окне «кадиллака». От тепла, распространяющегося по салону от работающей печки, похолодевшее из-за пасмурной погоды стекло покрывалось белой «пеленой», от которой исходил лёгкий пар и стекала конденсирующаяся влага. Гриша водил подушечкой пальца по затуманенной поверхности. — Смотри, Мячик, — окликнул он сестру, — твой портрет. Девочка посмотрела на «творение» брата: ровный круг с глазами, от которого исходили волнистые линии, образуя щупальца. Ирэн подалась вперёд настолько, насколько позволял ремень безопасности, дотронулась пальчиком до нетронутого Гришей места на стекле и нарисовала какую-то непонятную каракулю с глазами и ртом. — А это твой, — хмыкнула девочка. Она отвернулась от брата и скрестила руки на груди, надув щёки. Гриша принял это, посчитав справедливым. Или дело в погоде: в такие моменты не хочется ругаться, начинаешь больше думать и рассуждать. Если бы они продолжили, Энни бы прикрикнула и утихомирила в своём духе, сказав, что дети будут отмывать эти злосчастные окна от своих «порисулек». Но те притихли сами, и она решила спустить этот момент с рук — ей тоже не хотелось раздражаться лишний раз. Ну подумаешь, порисовали на окнах — кто не рисует? — Сменку не забыли? — спросила Энни, остановившись у школы. Дети пробубнили утвердительный ответ и потихоньку поползли к выходу. Захлопнув со второго раза дверцу «кадиллака», обвешанный сумками, подобно бабке базарной, Гриша с грустью смотрел на отдаляющуюся машину с матерью, спешащей на работу. Ирэн схватила свой пакет с обувью и забросила на спину рюкзак, став похожей на улитку, только в отличие от оной полетела как пуля по направлению к школе — дождь продолжал усиливаться. Гриша вздохнул и поплёлся следом. Их школа объединяла все классы, — от младших до старших — из-за чего все учились в шестидневку, что не очень нравилось младшим классам. Переобувшись и повесив верхнюю одежду на крючок в раздевалке, мальчик проверил расписание: математика зачёркнута, вместо неё простым карандашом подписана физкультура, после опять — две физкультуры подряд. Ну, с одной стороны, это не так уж и плохо. Гриша задумался, будет ли он прогуливать физкультуру в старших классах или останется более-менее прилежным учеником? На первом уроке провели разминку и сдали норматив по прыжкам в длину. На втором поиграли в волейбол. Гриша старался влиться в происходящее, тихо ненавидя каждого из присутствующих, — командные игры не для него. В принципе, всё шло хорошо, пока мяч не полетел в сторону утонувшего в своих мыслях Йегера. Мальчик неправильно отбил «спикировавший» на него объект, и тот улетел, притом мало того что назад, так ещё и в баскетбольном кольце застрял. — Ну молодец! Теперь сам доставай мячик, — психанул одноклассник. — Зачем вам?.. — Гриша подумал сначала о своей сестре, но, вспомнив, что сейчас проходит физкультура, поспешил замять сказанное, прежде чем одноклассники взорвутся: — Я один не дотянусь. — В смысле «зачем»? — Опустить этот момент всё же не удалось. — Я сестру Мячиком называю, вот и подумал сначала о ней. — Гриша пожал плечами. — А-а-а, сестра. — Группа мальчиков переглянулась, хихикая под нос. — Она же ещё в начальных классах? Ещё пару лет и можно… — А ты бы её… Ну… — Как думаете, большие у неё буфера будут? Она вроде и сейчас ничего на лицо, а вырастет ещё лучше. Мальчишки не договаривали, но Гриша понял, что речь идёт о сексе, и что его одноклассники обсуждают, «вдуют» ли Ирэн. Мальчик сжал зубы. Как? Как можно обсуждать такое в отношение девочек, к тому же семилетних? Руки сами сжались в кулаки. — Побыстрее бы — быть девственниками не круто, — продолжали мальчишки. — Эй! Хватит говорить такое о моей сестре! — выкрикнул Гриша, замахиваясь кулаком и с разбегу сбивая обнаглевшего паршивца с ног. — Ой-ой, — протянул задира, вставая с пола и потирая место удара, — кто-то тут драки захотел? Ты её получишь! Мальчишки сцепились как два кота, схватив друг друга за грудки и клубком покатившись по полу. Гриша цепко держался за воротник противника, стараясь перевернуться так, чтобы уложить последнего на лопатки, но тот, имея куда более крепкое сложение, почти сразу оказался сверху без особых усилий и всем весом придавил менее габаритного «товарища». Йегер брыкался и дёргался изо всех сил, старясь спихнуть с себя задиру, что было не так и просто, учитывая разницу в размерах и силе. Тем временем, под бурные овации и улюлюканье собравшихся «болельщиков», паршивец с гадкой ухмылкой занёс кулак для удара, притягивая мальчика ближе за ворот. В последний момент Гриша успел среагировать и, рывком подавшись вперёд, наотмашь ударил драчуна по лицу. Всё произошло так быстро, что задира от неожиданности завалился на бок, тем самым дав своему противнику возможность вывернуться. Через секунду Гриша твёрдо стоял на своих двоих, что сопровождалось новым всплеском эмоций у толпы детей, и хотел было снова накинуться на паршивца, когда его опять сбили с ног, от чего он больно ударился головой, и возросшей силой прижали к полу под неразборчивый галдёж и ребят. Не известно, во что бы это вылилось, если бы ситуацию не разрешил подошедший физрук. Учитель расцепил разъярённых мальчишек, схватив их за шкирку, как котят. — К директору! Оба! — гаркнул он, встряхивая драчунов.***
В кабинете директора не стали разбираться кто, кого, как и за что — просто вызвали родителей. Гриша помнил, что его отец болеет и не может даже с кровати встать, а мать на работе, с которой ей лучше лишний раз не отпрашиваться, и предполагал, что сейчас никто не сможет прийти, тогда разбирательство проведут как-то в иной форме, но не менее строго. Однако когда через полчаса Энни появилась в кабинете директора, мальчику стало невероятно стыдно. На весь сегодняшний день и Гришу, и его одноклассника отстранили от уроков и назначили общественные работы по школе в выходные этой недели. Мальчик всеми фибрами души чувствовал, как его проклинает всё семейство паршивца, посмевшего говорить грязные вещи в сторону его сестры. — Из-за чего хоть подрались? — спросила Энни, когда они сели в машину. — Из-за Мячика… — Мячика? Там что, он один что ли был, чего вы его не поделили? — Я об Ир. — Точно, ты же называешь её так. — Женщина хлопнула себя по лбу. — Он обидел её? — Не напрямую, но говорил о ней всякие… гадости. — В плане? — Грише было неловко произносить такое, особенно при матери. — Что-то грязное? — Мальчик кивнул. Энни вздохнула. — Так ты отстаивал честь сестры? Скажи мне ещё одно… «Ты в порядке?» — Гриша понадеялся, что мать задаст этот вопрос. — Ты победил? — Их было много, — тихо ответил мальчик, опуская голову. Она всё-таки не поинтересовалась его состоянием. — И они превосходили меня по силе. — Не в силе и количестве основное преимущество, — подбодрила женщина сына. — Я научу тебя противостоять таким… — Придуркам? — Нет, твой отец никогда не опускался до таких… — Подонков? — Вот. Но ты должен понимать, что это не для того, чтобы размахивать кулаками направо и налево, как какой-то придурок, а для благой цели, как сейчас. — Однако даже с благими намерениями я доставил немало проблем. Из-за меня тебе пришлось уйти с работы, когда у тебя и так сплошные проблемы в этом плане. — Когда я узнала, что у нас мальчик, — Энни слабо улыбнулась, — то морально подготовила себя к подобному. Думала, ты пойдёшь в отца — драчуном, каким тот был в юношеские годы, однако ты рос тихим и замкнутым. — Надеюсь, я оправдаю твои ожидания. — Кем бы ты ни был, и ни станешь, я всегда приму тебя таким, какой ты есть. — Женщина нежно посмотрела на сына. — Ведь я твоя мама.***
По дороге домой Леви собрал все светофоры. Стоит ему подъехать, как лампочка будто назло переключается на красный цвет. Этот день и без того был долгим, так ещё и светофоры не дают поскорее оказаться дома. Аккерман не подозревал, что Эрен стал важной частичкой в его жизни — настолько привык к присутствию возлюбленного на работе под своим крылом, что в дни, проводимые без него, грызло жуткое чувство тоски. К тому же, терпеть весь этот мир было просто непереносимо: с каждой минутой разгоралась ненависть ко всему вокруг, казалось, вечер никогда не наступит, блаженный отдых с расслаблением не придут, и он будет крутиться как белка в колесе, последовательно проходя все круги ада. Не замечал, какими тоскливыми для него были выходные, и как он летел на работу лишь бы скорее увидеть его, заключить в объятья, обласкать. Надо будет пригласить его куда-нибудь — вывести их отношения за пределы офиса. Стоя на очередном «красном», Леви прожигал взглядом успевшие проскочить светофор машины, будто с насмешкой скрывающиеся за поворотом. Мужчина нетерпеливо постучал пальцами по рулю и смирился со своими мыслями и идеями. Ну, сам Бог велел. Аккерман потянулся за мобильным телефоном и нашёл нужный контакт. Нажав кнопку вызова, он поднёс трубку к уху, послышались длинные гудки. — Алло? — ответил женский голос. — Добрый вечер. Это Леви Аккерман, я уже звонил этим утром. — А, начальник моего мужа. Что Вы хотели? — Не помешаю, если заеду буквально на минуту, чтобы лично проверить состояние подчинённого? — Подождите секунду. Женский голос отдалился, к нему добавился мужской — женщина отвела телефон от лица и, скорее всего, прикрыла рукой или прижала к груди. Раздался смех — всё такой же далёкий. Леви предположил, что они затронули тему: «отказ начальнику не ведёт ни к чему хорошему». — Нет, Вы не помешаете. — Женщина снова приложила трубку к уху, продолжая разговор уже с Леви. — Когда Вы приедете? — Скоро. Я недалеко. — Хорошо, ждём. Стоило прервать звонок, как цвет лампочек сменился на зелёный, и так происходило каждый раз, когда Леви подъезжал к светофору — ни один не задерживал его, как не задерживали и машины, былое обилие которых на дороге вдруг схлынуло. Аккерман не верил в мистику, но тут даже такой скептик, как он, усомнится в своих убеждениях.***
Стоя перед входной дверью квартиры Йегеров, Леви понял, что прокололся, не спросив ни адреса, ни квартиры, но быстро вспомнил про личное дело сотрудника, в котором указано место прописки. Отлично, легенда готова. Прочистив горло, он позвонил в дверной звонок. К его удивлению, открыла и впустила в дом незнакомца маленькая девочка со светлыми волосами. «Они в принципе разрешают ей открывать двери или просто знали, что приду я? А если бы это были бандиты и навредили бы ей сразу, как девочка успеет открыть дверь?» — пронеслось в голове Леви. — Вы к папе? — спросил светловолосый ребёнок, похожий на маленького ангела. — Да. — Он в той комнате. — Девочка указала пальчиком на дверь дальше по коридору и скрылась в проёме, из которого доносился шум телевизора. Леви пошёл в указанном направлении. Из другой комнаты доносились голоса: женский и мальчишеский. — Давай! — Не могу я бить женщин! Тем более ты моя мать! — А так? — Ай-яй-яй, больно-о-о!.. — раздался громкий стон боли. Леви пошатнулся. У них всегда так? И либо у них толстые стены с хорошей звукоизоляцией, либо соседи уже привыкли к подобному, иначе здесь давно была бы полиция. Аккерман поспешил скрыться за дверью в комнате, где находился человек, из-за которого он сюда и приехал. Эрен медленно открыл глаза и улыбнулся, увидев любовника. — Ты приехал, — тихо сказал он, когда Леви подошёл и сел на краю кровати. — Ну, как ты? — Хоть меня и оставили одного на весь день, довольно неплохо. Могу доползти самостоятельно до туалета и кухни, но весь день так и провалялся в кровати. Не жизнь, а сказка, с другой стороны, — усмехнулся Йегер. Леви улыбнулся, радуясь, что у его любимого не всё так плохо, как он себе напридумывал. Но на душе всё равно скребли кошки: вот он — мир, в котором существует Эрен. Постель, которую он делит с женой; занавески, которые супруги, скорее всего, выбирали вместе; дети, которых они зачали, утопая в жарких объятьях страсти, возможно, в этих же простынях, при этих же шторках. Леви не мог не думать об этом. Совершенно другой мир, другая жизнь, в которой нет его. Поддавшись тёмной силе собственничества и зависти, Аккерман наклонился и поцеловал возлюбленного. Эрен резко оттолкнул мужчину и удивлённо, с толикой страха в глазах, уставился на него. — Зря ты приехал, — ещё тише прошептал Йегер, справляясь с учащённым дыханием. Мужчина притянул любовника к себе и впился в его губы. Сердце бешено стучало, разрывая грудную клетку — ещё чуть-чуть и оно пробьёт дыру; кончики пальцев покалывало от адреналина, переполняющего кровь, резко хлынувшую в лицо, к щекам и в пах. Эрен слышал, как его жена тренирует их сына, как его дочь клацает пультом, переключая каналы, и нагло, бессовестно углублял поцелуй со своим любовником, с начальником, с мужчиной. Почувствовав, как руки Леви скользнули по талии к бёдрам, Йегер рвано выдохнул, разрывая контакт. — Я, пожалуй, пойду, — шепнул Аккерман сквозь тяжёлое дыхание. — Было бы неплохо… — ответил мужчина, переводя дыхание и громко сглатывая. Леви безмолвно встал и направился к выходу, но подумал, что ему следовало бы умыться и привести себя и свои мысли в порядок. — Где у вас туалет? — спросил он, стоя перед дверью. — Влево по коридору, последняя дверь, — донёсся голос спрятавшегося с головой под одеялом Эрена. Преодолеть коридор мужчина старался как можно незаметнее. Быстро и бесшумно проскользнув в ванную комнату, он включил кран и ополоснул лицо прохладной водой, смывая вспыхнувшие чувства. Леви поднял голову и посмотрел в зеркало: красных пятен нет, одышка отсутствует, глаза ясные — можно показываться остальным членам семьи. Однако желание взять возлюбленного прямо на его супружеском ложе не покидало. Постепенно в голове выстраивалась картинка: стонущий и извивающийся под ним Эрен, комкает злосчастные простыни, в которых потонула не одна страсть супругов, а рядом… Нет! Это безумие! Но почему… Почему-то… Эта мысль кажется привлекательной. Рядом стоит и смотрит, нет, рядом в постели голая, возбуждённая… Леви дошёл до двери, за которой в закрытой комнате Энни тренировала их сына. Эта женщина! — Вы уже уходите? — поинтересовалась девочка. — Вас проводить? — Да… — Леви постепенно возвращался в реальность, отходя от шока, вызванного картинкой в его воображении. Он медленно перевёл взгляд с двери на ребёнка. — Будь добра. Он понимал, что все его чувства написаны на лице, и по нему можно легко прочитать творящееся в голове безумие. Но девочка только широко улыбнулась и направилась к выходу, провожая гостя. — Как тебя зовут? — спросил Леви, завязывая на шее шарф. — Ирэн. — Красивое имя, — с полуулыбкой на губах ответил мужчина. — Мне тоже нравится, — улыбнулась она. — Однако брат почему-то называет меня Мячиком... — Все братья странные, но это не значит, что он плохо относится к тебе. — Я знаю. Я тоже его люблю. Когда он оделся, Ирэн маленькими ручками повернула щеколду в замке. Леви до сих пор чувствовал смятение, что встречает и провожает гостя, к тому же незнакомого, маленькая девочка. Будто ему здесь не рады. Будто его хотят быстрее спровадить из этого дома. Проводив мужчину за порог, Ирэн помахала ему ручкой: — Пока-пока. — Пока-пока. — Леви помахал ей в ответ. Его сердце таяло от этого светлого ребёнка. Хотелось потискать девочку, как котёнка. Только дверь закрылась за гостем, и раздался щелчок закрывающегося замка, Аккерман резко сиганул к своей машине. Залетев в салон «ауди», он как следует приложился лбом об руль. Что он творит? Что он только, черт возьми, творит?! Напросился в дом, полез с поцелуями, так ещё воображает нечто омерзительное. Он и так методично уводит мужа и отца из семьи с двумя маленькими детьми, так ещё и за мать принялся? Не нужно ему такого «счастья»! Леви вздохнул и откинулся на спинку водительского кресла. Нет, он по-прежнему хочет Эрена — ни к каким женщинам его не тянет. Тогда почему эта фантазия так пленительна? Мужчина поймал себя на мысли, что был бы не против побороться с этой женщиной за Эрена, целуя и лаская того. Но не её, нет. И он бы победил, обязательно победил бы! Он не может отдать Эрена! Леви запрокинул голову. Как же это приятно и больно — любить кого-то!..