***
Выжив после утренней головомойки совести в метро, Эрен не мог отделаться от неприятного чувства. Всю поездку он корил себя за ссору с женой, ведь прекрасно понимал, что ей досталось ни за что. Энни лишь проявила беспокойство, — что ей вообще не свойственно — и Эрен вовсе не хотел кричать на неё, язвить, задевать и в очередной раз напоминать о проблемах с трудоустройством. И злился он на себя. Неприятные ощущения в теле росли всё больше: в горле, в груди, в животе, в паху, в голенях, предплечьях, даже в ногтях — маленькие огненные пылинки обосновались очагами, и языки пламени поползли от них дальше, по всему телу. Эрен достал мобильный телефон и нашёл контакт Энни. — Да? — раздался в трубке усталый женский голос. Ещё только утро, а она уже без сил. Эрену стало ещё хуже от мысли, что это его вина. — Как ты? — обеспокоенно спросил мужчина. — А ты как? — Энни беспокоилась сейчас не об утреннем происшествии — она почти забыла об этом. Тринадцать лет брака как-никак. — Как самочувствие? — Я-то в порядке, но я чувствую себя виноватым. — И правильно! — усмехнулась женщина. Она решила напомнить о походе в ресторан: — Сможешь извиниться в выходные. — Или раньше. Скажем… сегодня ночью, — промурлыкал Эрен. — Не обещай того, что не сможешь выполнить. — Э-эй, мне кажется, мы прояснили ситуацию с моей «вялостью» — всего лишь загруженность на работе. — И как мне быть уверенной, что сегодня ты будешь полным энергией, а не приползёшь домой и свалишься в небытие прямо на пороге? — Потому что я о-о-очень сильно провинился, — протянул Эрен. — А ты о-о-очень ответственный? — передразнила его жена. — Именно. — Хорошо. — По голосу было слышно, что женщина улыбается. — Я верю тебе. Но поход в ресторан это не отменяет! — Ни в коем случае. — Люблю тебя. — От последовавшего из трубки молчания Энни стало не по себе. — Не задерживайся долго. — И я тебя, — наконец ответил Эрен. — Обещаю. Сказав это, мужчина поднял глаза и увидел, что перед ним возвышается здание офиса. Такое спокойное и холодное снаружи, но такое оживлённое внутри — как муравейник. Его верхушка упиралась в небо, сводя облака, величественные стены гордо отражали свет солнца. Эрен не раз восхищался тем, что работает в этом здании. Он не представлял себя на другом месте. Это как какая-то болезнь, зависимость скорее от места, нежели от людей и деятельности. Место, в котором Эрен чувствовал прилив сил, которое освобождало его голову от проблем, дарившее вместо этого наслаждение — настоящее волшебство. И разве он мог потерять это волшебство? Эрен чувствовал себя безумцем от этих чувств к зданию. Этого уважения к нему, преклонения перед ним. Время от времени он стыдился этого и не мог поделиться такими мыслями, открыть эту часть себя. Тогда всё рухнет. Всё рушится и рушится — в его жизни всё рушится, и теперь Йегеру приходится цепляться за последнее, что может уцелеть, как утопающему за соломинку. Поэтому он не должен потерять ни работу, ни связь с этим зданием. Эрен не стал подниматься на лифте, а решил взбежать по лестнице, что оказалось не так просто, ибо на финише его организм, не подвергаемый сильным физическим нагрузкам, в частности за последние годы, начал сдавать позиции. Отдышавшись у входа в свой отдел, Йегер принял самый беззаботный вид, который имелся в его арсенале «искренности», и, переполняемый жизнерадостностью и энергией, прошёл через двери. Надежды на радушный приём и умиротворённую атмосферу разбились в миг, когда до ушей Эрена донесся строгий голос начальника, командовавшего подчинёнными. Мужчина тут же спрятался и попытался выяснить, что происходит: уже с самого утра Леви метался по всему отделу, раскидывая папки и документы по столам подчинённых, подгоняя тех к работе; бедные коллеги тут же хватали бумаги и начинали работать с ними, кто-то при этом изнашивал клавиатуру, усердно строча что-то на компьютере, а кто-то бегал взад-вперёд. Время от времени Аккерман останавливался, чтобы осмотреть подчинённых, и в эти моменты казался грозным пугалом в огороде, над которым кружат вороны. Только Эрен прокрался по стеночке к своему рабочему месту и опустился на стул, как у него перед носом пролетела и плюхнулась на стол пачка документов. — К двум чтобы было готово! И не позже! — строго наказал начальник. Эрен понимающе кивнул и уже взял первый листок, как Леви наконец-то уловил краем глаза, кому он сейчас дал задание. — Что ты здесь делаешь? — Работаю, — простодушно улыбнулся Йегер и пожал плечами. — Ко мне. В кабинет. Живо. Испепеляющий взгляд Аккермана, наверное, прожёг дыру в мужчине напротив. Эрен поёжился и нехотя последовал за начальником. В кабинете он уже потянулся к щеколде, чтобы закрыть дверь на замок, но его остановил Леви. — Мне нужно с тобой поговорить, — на выдохе сказал Аккерман, опускаясь в своё кресло. Его вид был таким уставшим, что Эрену показалось, будто скоро его начальника настигнет похожая на его собственную участь, если не хуже. — Я же дал тебе больничный. — Я уже в порядке, — ответил Йегер, подойдя к столу. Леви жестом попросил его сесть. — Уверен? Ты можешь взять ещё отдых. — Видя, что тут происходит, думаю, не могу. — Не обращай ты на этих оболтусов внимание. — Леви скривился от мысли о его подчинённых. — Не представляю, как ты в одиночку всё это выносил. — Это было не так уж и тяжело. К тому же они хорошо работают — это сейчас повозвращались из отпусков, вот и бездельничают. — Поверю тебе на слово, — вздохнул Леви. — Только одно, пожалуйста, не переусердствуй в этот раз. — Обещаю, — прошептал Эрен. — И ты тоже. Пожалуйста, береги себя — ты в ужасном состоянии. Леви улыбнулся и протянул руку, беря ладонь возлюбленного в свою. — Давай… — Он внезапно очень разнервничался. — Как-нибудь после обеда, сегодня, сходим куда-нибудь? — Куда-нибудь? — Леви кивнул. — Не в офисе? — Именно. Мы никогда не выбирались «куда-нибудь». — А как же работа? — Ты на больничном, я начальник. — Леви усмехнулся старой теме. — Не переживай, они не пропадут за пару часов. — Хорошо. — Эрен громко сглотнул. — Только есть одно условие. — М? — Это свидание закончится не сексом. — Без проблем. — Леви развёл руками — ему и самому хотелось провести время с возлюбленным иначе. — Тогда после обеда? — Ориентировочно.***
Звуковое оповещение на телефоне вырвало Эрена из вороха бумажной работы. Он глянул на часы: там было без пяти два — снова заработался. Однако ни усталости, ни недомогания. Его конечности прекрасно работают, а голова ясна. Ощущения, как после кружки кофе без сахара. Эрен посмотрел на дисплей мобильного телефона, на котором высвечивалось окошко, оповещающее о непрочитанном смс. Подпись «Ир». Эрену казалось слишком вульгарным подписывать детей, как «дочь» или «сын» со всеми уменьшительно-ласкательными суффиксами. Хотя остальные родители, в том числе и Энни, не грешат этим — может, он просто накручивает себя, но по-другому сделать не может. По имени, и всё тут! Йегер поспешил открыть сообщение, которое гласило: «Пожалуйста, забери меня отсюда». Перепугавшись, отец семейства подскочил и побежал в кабинет начальника, попутно строча в ответ вопросы о самочувствии и делах девочки. — Пожалуйста! — с порога крикнул Эрен, ворвавшись в кабинет. Тут ему пришёл ответ, что всё у неё в порядке, только очень домой хочется. — Что? — Напряжение передалось и Леви. Он внимательно рассматривал подчинённого на наличие травм и болезненных пятен на лице. Эрен вздохнул, опуская плечи. — Мне нужно детей из школы забрать. Леви поднял бровь, настороженно глядя на мужчину, — он сначала подумал, что это шутка. — Но сначала надо заехать к… Жене на работу, — продолжил Эрен. Впервые ему было тяжело упоминать свою семью, а в частности Энни и то, кем она для него является, перед Леви. — Это на пару часов, но я успею к… — Он подошёл вплотную к столу начальника, наклонился над мужчиной и перешёл на очень тихий шёпот, чтобы его было слышно только им двоим. — Свиданию. — Поезжай, конечно. — Леви наконец-то смог выдохнуть. — Будем считать, что у тебя сегодня короткий день. Хотя на деле ты на больничном. — Он всё ещё дулся по этому поводу. — Всё так запутано… — Эрен потёр лоб тыльной стороной ладони. — Давай просто забудем про этот недоделанный больничный и прочее. — Я не могу игнорировать тот случай. Эрен не нашёл что ответить. Как же он устал доставлять всем проблемы! Леви — как начальнику, как любовнику; Энни — как жене, как женщине, как человеку. Вместо ответа мужчина лишь кивнул и попрощался до скорой встречи. Очень скорой.***
Энни смотрела, как принтер пытается выплюнуть семьдесят четвёртый листок из той кучи, которую ей было велено копировать, — устал бедняга. Учитывая, сколько раз устройство выходило из строя и сколько однотипных действий делает сама Энни, женщина серьёзно задумалась над тем, кто из них действительно машина. От принтера раздался звук, который ненавидит каждый работник офиса, звук, будто машину сейчас вот-вот разорвёт — отлично, снова заглохла! День сегодня с самого начала не заладился! Хотя Энни давно уже позабыла про утреннее происшествие. Иногда такие вещи случаются, иногда таким вещам нужно случаться. Подав запрос техникам на починку принтера, женщина со спокойной душой опустилась в своё кресло — можно позволить себе отдохнуть до тех пор, пока о ней снова не вспомнят. Только Энни прикрыла глаза, как её окликнули. Женщина подскочила на месте — уже?! — К тебе тут… Посетитель. — Сотрудник даже замялся, не зная как назвать человека, которому зачем-то понадобилась эта женщина. Энни и самой стало интересно, кому она могла понадобиться. Идя в прихожую, она спиной чувствовала любопытные взгляды коллег, прожигающие её насквозь. Кажется, настал звёздный час. Так называемая «прихожая» представляла собой небольшое помещение — мини-коридор, разделяющий общий коридор и отдел, в котором работала Энни. Комнаты разделяли большие стеклянные двери, так что ничто не перекрывало обзор любопытным варварам, любящим сунуть нос на чей-нибудь базар. Да, к сожалению, нос им ещё никто не оторвал… — Что ты здесь делаешь? — Она во все глаза смотрела на мужа. — Я тебя тоже очень рад видеть. — И всё же? — Ирэн ещё на выходных говорила, что у неё сегодня короткий день. — Эрену пришлось «изловчиться», ибо он и сам не знал причину. Может, ей действительно плохо, может, неудачный день — как у Гриши вчера (мужчина молился, чтобы его принцессу никто не тронул, иначе он бы всё здание разнёс), но никакое сокращение занятий она не упоминала. Её-то занятия укоротить! — Так что я тут за машиной. — Понятно. — Женщина полезла в карман за ключами. — А как на работе дела? — Прекрасно. Начальник надышаться не может, носится, как курица с яйцом — даже как-то неловко становится. — Перед кем? — Коллегами. — Тебя не должно стыдить то, что из-за них ты подорвал своё здоровье. — Эрен отвёл взгляд, он прекрасно понимал, что не в работе дело. — Нет ничего постыдного в болезнях. — Хорошо… — тихо ответил мужчина. — Береги себя. — Она передала ключи от машины мужу. Энни положила ладонь ему на щёку, и Эрен тут же накрыл её своей, как кот наслаждаясь лаской. Он притянул жену за талию и поцеловал. Не страстно, но чувственно. Так, что у зрителей данного «фильма» подкосились колени от увиденной картины. От Эрена не скрылись любопытные взгляды, последовавшие за Энни на встречу с ним. — Кхм, — раздался кашель за спиной мужчины. Супруги отскочили друг от друга и одновременно повернули головы на человека позади. В дверях стояла женщина азиатской внешности из другого отдела. Она с величественным видом прошла мимо Йегеров, цокая высокими каблуками. Её острый взгляд сначала исколол женщину, затем переметнулся на мужчину с ещё большим недовольством. Эрен отметил, что сразу ей не понравился. Энни же показалось её лицо знакомым, хотя она была полностью уверена, что в офисе они не встречались. — Тогда я пойду, — сказала Энни, когда женщина скрылась за стеклянными дверьми, утопая в пучине своего отдела. — Тебе вернуть машину? — Ты будешь дома? — Нет, вернусь на работу, но ненадолго. — А Ирэн? Останется одна? — С ней будет Гриша. У него ведь тоже уроки закончились. — Эрен посмотрел на часы. — Надеюсь он захочет ехать домой… — Дома он любит быть гораздо больше. — У нас растёт интроверт, — усмехнулась Энни. — Кто бы мог подумать, — мужчина развёл руками. — Это не так страшно, как если бы он сидел на наркотиках и… — Не начинай эту тему! Ты же знаешь, как меня это раздражает. Потому что сами мы в своё время были не так идеальны, какими выставляем себя сейчас. — Нет, я доеду на метро. — Ладно, тогда до вечера. — Эрен ещё раз чмокнул её и направился к выходу. — До вечера. — Женщина проводила взглядом мужа, не двигаясь, пока он не скрылся в глубине коридора за стеклянными дверьми. Неужели он смог снова захотеть её только когда разозлился? Энни попыталась принять непринуждённый вид, однако её походка выдавала чувство победы, а лицо так и сверкало от радости. А всё из-за коллег, которые так и застыли на своих местах. Только шёпот плавал от уха до уст по всему отделу. «Кто этот мужчина? Какие у них отношения? Неужели на неё кто-то может запасть? Так и у этой фригидной суки есть личная жизнь? Вот блин… Эта холодная…» — подобные высказывания разрастались роем озлобленных пчёл, но никак не задевали Энни. Наоборот же — у неё в груди будто заиграли фанфары. — А кто это был? — Кто-то всё же осмелился спросить это у неё. — Мой муж. — Она подняла безымянный палец, на котором уже второй десяток лет красовалось обручальное кольцо — это был нокаут. Энни взяла рамку с фотографией её семьи со своего стола. Странно, что никто не замечал ни её, ни кольца. Интересно, заметил бы её кто-нибудь в этой жизни, кроме Эрена? Временами Энни ловит себя на тревожных мыслях: почему из всех прекрасных женщин вокруг он выбрал именно её? Их встреча состоялась в старших классах, когда она с маху положила на лопатку этого выпендрёжника, считающего себя непобедимым. Вместо того, чтобы обозлиться, парень пришёл к ней за уроками. Сказать, что Энни удивилась — ничего не сказать. К ней впервые обратились за помощью. Хотя она и сама не особо рвалась оказывать какие-либо услуги. Но тут ей стало любопытно — эта встреча была ей интересна. Мужчины редко признают свою слабость, особенно физическую, перед женщиной. С того момента начались их тренировки, на одной из которых она отдала ему девственность. Внезапно, больно, бурно, незащищёно. Им было тяжело признать, что они любили ходить по краю, подвергаться рискам. После этого она не могла смотреть в глаза другу детства, Бертольду, который пускал на неё слюни с того момента, как у него случилась первая эрекция. И от отца отстранилась ещё больше, однако он быстро раскрыл её и на удивление спокойно отреагировал. Энни не без улыбки вспоминает, как мялась перед ним, будто нашкодивший ребёнок, и только кивала и качала головой на его вопросы. А личность парня так и не раскрыла — знала, что их отношения не продлятся долго, ведь вокруг было столько девушек гораздо лучше неё. Да и они не спешили раскрывать свои отношения. Затем у него были другие девушки — у неё были другие мужчины. Однако в какой-то момент они встали рядом и произнесли клятвы. Затем она родила ему двоих детей, а он любил и принимал её такой, какая она есть. Любил. Из всех прекрасных девушек вокруг он выбрал её: ту, которая всегда холодна; ту, которая давала отпор; ту, которая не стелилась перед мужчиной; ту, отец которой заставлял её оттачивать удары с пелёнок — ту, в которой не было ни грамма женственности. Не могло же его именно это привлечь?***
В школе Эрену предстояло пройти квест «Найди детей». И пусть информацию о приблизительном местонахождении дочери он получил в сообщении, то вот с конкретной точкой пришлось попотеть, ибо этого она почему-то не уточнила. Причина стала известна, когда мужчина нашёл своих детей, причём обоих, где-то в дальнем тёмном углу раздевалки для девочек за вешалками, набитыми вещами. Тренировка была в самом разгаре, а Ирэн сидела возле брата, понурившего голову. Сначала Эрен удивился тому, что девочка со своей гиперактивностью не на тренировке: она не пропускала ни одной из них и оставалась заниматься с остальными группами, когда её уже давно отпустили; притом не столько Ирэн нравился волейбол, сколько ей некуда было девать переизбыток энергии, бушующий в детском теле. Учителя не раз жаловались родителям, что это небезопасно: мол, девочка истощит себя. Но те ничего не могли поделать — любые попытки затащить дочь домой оборачивались истерикой прямо на территории школы. Гриша же проводил время с конца школьного дня до вечера в клубе книголюбов, куда стекались, чтобы посмотреть фильм, обсудить комикс или сделать домашнее задание. С одной стороны старшим Йегерам не нравилось, что их дети до вечера сидят в школе, с другой — были даже рады тому, что могут не срываться с места и не бежать отвозить оных домой, отчего порой чувствовали себя очень виноватыми. В такие моменты они успокаивали себя мыслями о том, что это скоро закончится. «Ну да, они просто вырастут и будут добираться в школу и обратно самостоятельно,» - упрёком звучало голове родителей каждый раз, когда они оценивали плотность - нередко чрезмерную - своего рабочего графика. Гриша приподнял голову, и Эрену стала известна причина столь резкого вмешательства девочки. На лице мальчика были следы сильных ударов, а сам он - на гране срыва: кожа до серости бледная, руки безвольно брошены на колени, глаза пустые, а губы поджаты — сейчас его сын презирал себя больше всех на свете, и Эрену прекрасно знакомо это состояние. Но испытывать подобные чувства в столь юном возрасте! Есть ли совесть у этого мира — подвергать таким испытаниям детей?! — Хей, боец, — тихо начал Эрен, сев на корточки перед сыном. — Что произошло? — Они зажали меня в туалете — кучка отморозков, с главой которых я подрался вчера на физкультуре. — Голос Гриши дрожал, отчего становилось понятно, что тот вот-вот сорвётся и зарыдает. Эрен же про себя оценил смелость сына — напасть на главу шайки решится не каждый. — Их было больше, они не дали мне улизнуть — зажали в углу. Я такой бесполезный! — в сердцах сказал мальчик. — Все старания мамы напрасны! — За один день героем не станешь. К тому же единственный, кто в этой ситуации оказался слабаком, — они сами. Каждый. В честном бою не нападают толпой и тем более не прижимают в замкнутом пространстве. — Про себя Эрен поставил задачу разобраться с этими негодниками через родителей и директора. Возможно даже с помощью полиции — если придётся. Он прекрасно понимал роль драк в школе — сам грешил по молодости лет, однако отношение к этому делу изменилось, когда оно стало касаться его детей. — Знаешь, какой конфуз произошёл у меня? Я был чуть старше тебя, когда впервые встретился с мамой. Тогда я считал себя таким сильным и непобедимым. И представь, каково было оказаться побеждённым миниатюрной, слабой на вид девушкой! Раз, и всё — я прижат к земле. Вот это стыдно! — И с тех пор вы вместе? — вклинилась в разговор Ирэн. Её глаза блестели. — Прямо как в сказке! — Верно, один раз и навсегда. — Эрен с горечью понимал, что, скорее всего, девочка когда-нибудь узнает правду. Будет ли она помнить об этих словах? — Пойдём домой? — умоляюще спросил Гриша, выдавливая из себя улыбку. — Пойдём, — тихо ответил мужчина. Ирэн схватила брата за локоть и прижалась к нему, всем видом показывая, что она останется с ним. — И ты тоже. Девочка юркнула Грише под руку, водрузив её к себе на плечо. Вставая, мальчик поморщился и шикнул от боли. Неужели всё настолько плохо? — Может, тебя ко врачу? — спохватился Эрен. — Нет, всё нормально — я просто хочу домой. — У тебя может быть внутр… — Да-да, я в курсе, что ты доктор! — грубо перебил отца Гриша. — Сын доктора… Мужчина оскорбился. Почему его дети порой проявляют к нему неуважение? Чем он заслужил подобное отношение? Эрен снова глянул на состояние сына — плачевное, и решил оставить нравоучения на потом. Вот вечно он даёт слабину, а потом его не уважают! Ковыляя к машине, Гриша сто раз пожалел о своих словах. Он украдкой поглядывал на отца — его напряжённый вид показывал, как сильно мужчина был задет. Чувство вины поднялось к горлу, потекло вниз по груди, лёгким, растеклось в стороны по ветвям бронхов. У машины мальчик не выдержал: — П-пап, — пискнул Гриша. Эрен повернулся, вставая лицом к лицу с сыном. — Прости меня. Мальчик подался вперёд, чтобы обнять отца, но вышло так, что он просто упал на него и крепко сжал, комкая пальцами пальто. Сердце старшего Йегера сжалось. Он слишком сильно любил своих детей. Эрен аккуратно обнял сына в ответ, стараясь не причинить вреда его избитому телу. Вся злость прошла. Разве мог он вообще злиться на них? По-настоящему злиться… — Давай всё-таки поедем в больницу? — В этот момент Эрен напоминал себе свою же жену этим утром. Только сейчас мужчина в полной мере ощутил то отчаяние, что переполняло её. Какой же он дурак, что позволил ей испытывать подобные чувства, да ещё и, считай, в душу плюнул! А она… Даже не держала зла. Их семья, её члены — настолько разные, однако их души, их чувства — едины. — Нет. — Гриша помотал головой. — Не хочу срывать маму с работы. Снова. — Я буду рядом. — Только сказав это, Эрен вспомнил своё обещание Леви. — Разве тебе не надо? — Сердце отца разорвалось. За чем они всю жизнь гонятся, не замечая самого главного? — Пап, если ты так хочешь показать меня врачу, то есть один. — Нет, — резко отрезал мужчина. — Всё будет в порядке. — Нет и всё. — На это Гриша только вздохнул. — Просто отвези меня домой.***
Эрен не мог схватить искалеченного сына и силой притащить в больницу, поэтому пришлось поддаться уговорам и просто отвезти детей домой. Энни он ни разу не позвонил. Она убьёт его, когда узнает. Если узнает. Второй секрет между отцом и сыном: по возможности максимально не рассказывать события этого происшествия. По возможности — Эрен не требовал невыполнимого ни от сына, ни от себя. « — Он лишь осмотрит Гришу, и это должно быть единственное, что он сделает. Не дай ему поставить какой-нибудь укол или принять лекарство. Если оставит таблетки или ещё что-нибудь, обязательно дождитесь меня прежде, чем трогать это. Всё поняла? Позвони мне, как он уйдёт». Эрен барабанил пальцами по рулю, стоя на светофоре. На часах без двадцати минут пять. Он опаздывает. В голове вырисовалась картинка ждущего Леви, грустно поглядывающего на часы, ещё чуть-чуть, и тот оставит надежду и уйдёт. Уйдёт от Эрена — навсегда покинет его жизнь, но никогда не покинет сознание, став болезненным воспоминанием, разрывающим сердце. Дома перед Эреном встал адский выбор: остаться с сыном или поехать в офис. И вроде правильный ответ очевиден, но не в случае Йегера. Он понимал, что поступит как свинья, оставив Гришу в его состоянии, но без Леви было невыносимо. Почему-то именно в тот момент больше всего на свете ему захотелось оказаться рядом с ним. Эрен очень сильно любил своих детей, любил Энни, но и Леви он тоже любил. Есть определённые границы, которые Йегер давно переступил. Он на пределе. Тишину разорвал звонок мобильного телефона: — Да, Ир? — ответил Эрен, медленно нажимая педаль газа — свет только что сменился на зелёный. — Гриша в порядке. Дедушка взял только мазь из нашей аптечки и помазал ге… ге… — Гематомы, — подсказал мужчина. Она могла просто сказать «синяки», однако пытается казаться умной, как её брат. Ум мальчику достался от Энни и отца Эрена, из уважения к которому женщина и назвала сына его именем. Хоть Эрену это и не особо нравилось. Почему-то у них вечно расходились мнения насчёт имён. И если мужчина сдался с первым ребёнком, то со вторым добился золотой середины: Энни хотела назвать девочку Имир, чего Эрен не мог допустить, сам же он хотел назвать дочку Реной. В итоге сошлись на Ирэн. — Да. Ничего не оставил. — Он ушёл? — Да. — Всё в порядке? — Да. — Ну… хорошо. Мы с мамой вернёмся вечером. — Как обычно. — Верно… Завершив звонок, Эрену захотел просто выкинуть телефон в окно, чтобы его разорвало на части от удара об асфальт на большой скорости — именно так мужчина ощущал себя внутри. Ну и зачем он поехал? Так эгоистичен, так безответственен его поступок!***
Гармония и тишина, царящие в парке неподалёку от офиса, резко отличались от привычной суеты города — будто влюблённые попали в другой мир. Эрен даже опешил сначала: атмосфера спокойствия куполом накрыла болезненный ворох ошибок и сожалений, бушующий в груди Йегера, сдавливая его, унося на второй план. Леви неуверенно потянулся к ладони любимого, касаясь пальцами его запястья. Вокруг не было ни души, и Эрен охотно взял любовника за руку. Неспешно прогуливаясь вдоль пруда, Леви рассказывал о том, как несколько поколений назад его семья иммигрировала из Германии в Японию, что привело к смешению кровей двух национальностей. В Японии же, помимо Буддизма, проповедуют ещё и синтоизм — поклонение природе, её почитание. Именно поэтому Аккерман и повёл возлюбленного не в кафе, не в кино или ещё куда-нибудь, а именно в парк, место, где ему спокойнее всего — среди природы. За свою жизнь Аккерману приходилось не раз переезжать с места на место, что было незнакомо Эрену — все свои молодые годы он потратил на семью. Нельзя усидеть на двух стульях сразу: ты либо имеешь одно, либо другое. Однако Эрен не чувствовал себя несчастным, не считал, что время пролетело впустую. Он любил семью. Мужчина отметил, что немцы и японцы чем-то схожи: к примеру, расхваленным другими народами трудолюбием и серьёзностью. Наверно поэтому они так близки. Хотя началом их отношений послужил такой несерьёзный мотив: Леви вела влюблённость, настолько сильная, какую испытывают обычно мальчишки; Эрена — любопытство. Первое время Аккерман пытался наладить простое общение, не давая прохода подчинённому, чем сильно смущал последнего. Мужчина сдерживал себя, пытаясь подавить чувства к семейному человеку, но прошёл месяц, два, а чувства не проходили — только усиливались. Впервые задержав Эрена на работе допоздна, позвал к себе в кабинет, без слов притянул и поцеловал. Понимая, на какой риск пошёл, он вложил в поцелуй все чувства: всю любовь, всё отчаяние, всю боль. Отпрянув и взглянув на любимого, в глазах которого читались шок и удивление, Леви приготовился к крикам и, возможно, ударам, но не к объятьям и возобновлению поцелуя, только теперь по инициативе Эрена. В офисе появилось неисчислимое количество потаённых мест, в которых любовники, подобно героям третьесортного американского фильма, без конца трахались. Они не чувствовали ни забот, ни горечи, ни угрызения совести, ни ответственности — ничего не давило на них, давая спокойно наслаждаться этими ощущениями, этими чувствами. Эрен был счастлив — он разнообразил свою жизнь, и, чувствуя его счастье, остальные члены семьи беззаботно разделяли с ним это чувство, не догадываясь об источнике подобного настроения. Йегер предполагал, что со временем чувства утихнут, и любовники разойдутся, как корабли в море, оставив друг у друга только фантомные воспоминания их связи, продолжая жить в привычном течении. Это было как курение травки: сначала ощущения были фантастические, но в какой-то момент наступило привыкание. Одна искра соскочила с кончика раскуренного косяка и попала на одежду в районе груди, распаляясь дальше, сжигая всё на своём пути — она засияла настоящей звездой любви. Те чувства стали заменяться чем-то другим, чем-то, что приносило боль и наслаждение одновременно. И теперь любовники нуждались в чём-то большем плотских утех, которыми они довольствовались и вполне насыщались. Хотелось просто обниматься и держаться за руки, поговорить и посмеяться, посмотреть вместе фильм или полюбоваться пейзажем, положив голову на родное плечо. Теперь их голод требовал другого — наслаждаться каждым моментом вместе и никогда не отпускать друг друга. — Эрен. — Леви встал напротив возлюбленного, не отпуская его руки. — Почему ты плачешь? Он положил руку на щеку Эрена, вытирая слезу большим пальцем. Йегер сжал пальцами его ладонь и отодвинул от своего лица, делая глубокий вдох. Леви тревожно смотрел на мужчину, пытаясь понять, что у того на уме. В груди Йегера будто образовался вакуум, который начинал сужаться, оказывая невероятное давление, причиняя боль. В горле образовалась перегородка, мешающая не только издать какой-либо звук, но и просто вдохнуть. Казалось, прошла целая вечность, пока Эрен решился. Он поднял голову и посмотрел в глаза Леви. — Я решил рассказать Энни о нас.