Осколки

Они достигли конца коридора, и Гермиона бросилась наверх. Снейп помчался за ней. Благо сейчас было время занятий, и по пути не попадались шастающие туда-сюда студенты. — Мисс Грейнджер! Стойте! — прокричал Снейп. Носиться по замку, как какой-то первокурсник, не было ни малейшего желания, но пущенное в спину «Инкарцеро» она вряд ли оценит. Под руку подвернулась Минерва, причём подвернулась в прямом смысле — он чуть не снёс её с места. Споткнувшись о ступеньку, Макгонагалл вытаращила на него глаза. — Чем закончилось? — встревожилась директор. — Всё нормально, — отмахнулся Снейп и ускорил шаг. — Тогда чем так расстроена мисс Грейнджер? — побежать за ними не позволяли ни возраст, ни занимаемая должность. Оставалось требовательно кричать. — Профессор Снейп, объяснитесь! «Объясниться — это я и намерен сделать», — он торопливо шёл за Гермионой по очередному из многочисленных коридоров Хогвартса. Оба они выдохлись и не могли больше бежать. Снейп догонял. Поворот направо был лишь углублением в стене. Она оказалась в ловушке между стеной и надвигающимся на неё профессором. Прижалась к камню, переводя дыхание. Он замедлил шаг. — Её исключили из-за вас! — прокричала Гермиона, нащупывая в кармане волшебную палочку. — Да, — он сделал несколько медленных шагов в её сторону и замер, ощутив, как в шею уткнулся острый кончик. С сомнением покосился на её дрожащую руку, а затем поднял взгляд. — Однако, мисс Грейнджер, вы всё неверно поняли. — Я больше не хочу вас понимать! Слышать, видеть, разговаривать с вами! Не старайтесь, профессор Снейп, я не поверю ни единому вашему слову! — гневно бросила она. Что-то изменилось в выражении его глаз. Губы неестественно скривились. Палочка по-прежнему утыкалась в шею. На лице проступала решимость, с какой, наверное, идут на смерть. — Действуйте, — произнёс он пугающе тихо. На её вопросительный взгляд он добавил, — вы давно хотели порыться в моей голове. Я не стану мешать. Гермиона опешила. Человек, самый скрытный и осторожный из всех, кого она знала, хранящий в голове бездонное озеро тёмных тайн, предлагал ей погрузиться в это самое озеро, пусть не полностью, пусть только мыски помочить, но всё же! Оба они прерывисто дышали и продолжали смотреть друг другу в глаза, не мигая. Она подумала о Лорелин Костильо, о том, что картины, которые хранятся в воспоминаниях Снейпа, могут причинить боль. Пальцы ослабили хватку. Палочка мазнула по его груди, опускаясь. — Мне это не нужно. Просто оставьте меня в покое. Он грубо схватил её руку и вернул на место. — Давайте! Сделайте это! — уперев артефакт себе в шею, прокричал он с каким-то болезненным отчаянием, причину которого Гермиона не понимала, а даже если бы вдруг поняла, не смогла бы в это поверить. Почему-то захотелось плакать. Накопленное за эти дни вдруг начало искать выход, рваться наружу. А ещё что-то приятное было в том, как он сжимал её запястье. И от этой мысли тоже хотелось плакать. Она посмотрела в зияющий пустотой коридор. — Не здесь. Снейп кивнул и потащил её в сторону Выручай-комнаты. Хватка его была железной, словно он боялся, что спутница вырвется и убежит. Когда стены Выручай-комнаты сомкнулись за ними, он взглядом пригласил Гермиону действовать, и она сильнее стиснула палочку. Желая как можно скорее с этим покончить, выкрикнула: — Легиллименс! Никаких барьеров и блоков, моментальное проскальзывание в воспоминания, такое глубокое, что их сознания сливаются воедино: Гермиона в его теле, видит всё его глазами. Она смотрит в дверную щель на целующуюся пару. Мужчина в преподавательской мантии прижимает к себе девушку в форме факультета Рэйвенкло того времени. Кажется, не только сознания, но и души слились воедино, и Гермиона чувствует то же, что и он: злость, зависть, желание разрушить их идиллию. Вот она в его кабинете, его рукой строчит письмо, адресованное совету попечителей в лице Мортимера Зигиндхауэра. В письме сообщается о недопустимом поведении профессора Юлиуса Альгеди по отношению к своей студентке. Гермиону закручивает вихрь образов, и она переносится в другое воспоминание Снейпа. Тот самый преподаватель, который целовался с девушкой, протягивает ей необычайно хрупкое, светящееся изнутри растение, вероятно, очень редкое. Чувства реципиента снова становятся её собственными: восторг, благодарность и жгучая ненависть. К себе. Их соединённые в клубок сознания начинают распутываться, потому что Гермиона отвлекается на мысль о том, как тяжело, должно быть, Снейпу скрывать эту бурю за вечно непроницаемой маской. Её чуть ли не выбрасывает обратно в реальность, но она хватается за последний яркий образ, концентрируя на нём всё своё внимание: светящееся растение. «Не нужно было», — произносит она низким голосом, но всё же забирает подарок, а Юлиус Альгеди мотает головой. Он говорит: «Мы ведь коллеги, Северус, должны помогать друг другу». И Гермиона захлёбывается в чувстве вины, которое накрывает Снейпа. Она снова плывёт в водовороте времени и оказывается в той же самой аудитории, перед теми же самыми попечителями, только они на двадцать лет моложе. Жёсткий ворот сюртука врезается в шею, душит, и пальцы расстёгивают верхнюю пуговицу, как раз тогда, когда заходит Юлиус Альгеди. Его взгляд заставляет отвернуться и пообещать себе никогда больше не смотреть этому человеку в глаза. Следом входит та самая девушка, которую Гермиона видела в проёме двери. Голос Снейпа отрицает предыдущие показания, убеждая попечителей, что письмо было клеветой в стремлении избавиться от профессора Альгеди и занять должность преподавателя защиты от тёмных искусств. Слабая попытка исправить собственную глупость оборачивается крахом, когда миссис Свитвойс протягивает пузырёк с жидкостью без цвета и запаха. Гермиона губами Снейпа прикасается к холодному стеклу, и образы рассеиваются в пространстве, приобретая черты Выручай-комнаты. Снова очутившись в своём теле, она почти не чувствовала его. Путешествие в прошлое оказалось столь изнурительным, что она испытывала острую необходимость присесть, а ещё лучше — прилечь, но под рукой не нашлось не то что кресла, но даже завалящего табурета или стула, а использовать магию не было сил. — Что стало с профессором Альгеди? — спросила она слабым голосом, сглотнула и поморщилась от боли, ощутив, как лезвие ножа полоснуло по горлу. Она всё-таки умудрилась подхватить от Рона простуду. — Он пошёл в наёмные работники к Грозному Глазу. У Грюма тогда была своя детективная конторка в Хакни. Людей не хватало, и к резюме сотрудников он особо не придирался. Они сработались, провели бок о бок три года. А потом Грюм подался в авроры, и Альгеди уехал в Центральную Америку. — А девушка? Что стало с ней? — Гермиона опёрлась рукой о стену, чувствуя слабость в ногах. — Её убили. Альгеди нарвался на одного из тех психопатов, что хранили верность Тёмному Лорду даже после падения. Его брат решил отомстить. Мисс Грейнджер, вам плохо? — Да, мне… нехорошо, — успела сказать она, прежде чем её тело рухнуло в сильные руки, а сознание провалилось в пустоту. *** Голова была словно свинцовая, оторвать её от мягкой удобной подушки стоило больших усилий. Гермиона оперлась на правый локоть, открыла глаза и обомлела: это была спальня Снейпа. Пахло в ней, как в палатах мадам Помфри, лекарственными травами. Откуда-то справа шло тепло. На тумбочке она увидела чашку, из которой клубами валил горячий пар. За дверью спальни что-то булькало и гремело, раздавались шаги. Пока Гермиона думала над обстоятельствами, в которых оказалась, зелье остывало. Она взяла в руки кружку с травяным напитком и принюхалась. Отвар походил на бодроперцовую настойку, но были в нём и ещё какие-то компоненты, горьковатый запах которых щекотал ноздри. Она громко чихнула. «Почему? — сделала глоток. — Он мог левитировать меня в Больничное крыло, а отнёс в свою спальню. Почему?» Она боялась позволить себе эту крамольную мысль. Мысль, что она стала ему не безразлична. Но разве это не так? Разве не доверился он ей, впустив в самое сокровенное — в свои воспоминания? Разве не стоял он сейчас над котлами, приготовляя целебные отвары для неё? Шаги, умолкшие за дверью, снова возобновились, и спустя пару мгновений на пороге возник Снейп. В обеих руках он держал по пузырьку со свежеприготовленными снадобьями. Увидев в её руках чашку, он кивнул. — До дна, мисс Грейнджер! А после выпьете отвар Баджа и настойку Вельвичии, — он подошёл к постели и поставил пузырьки на тумбу. — Именно в таком порядке, не перепутайте. — И нужно вам всё это? — хитро взглянула на него Гермиона. — Отдали бы меня в руки мадам Помфри, и дело с концом. Тогда Снейп наклонился к её лицу. — Нужно, — сказал он тихо. И Гермиона чуть не выронила чашку. Сквозь ароматы трав она снова почувствовала этот запах, обволакивающий, манящий, лишающий воли. Он был знаком ей. Так пахли ночи, проведённые с ним. Она смотрела в его внимательные глаза, мысли путались, хотелось лишь одного — уткнуться носом ему в грудь и вдыхать, вдыхать… впитать этот аромат в себя. Его запах. Губы непроизвольно раскрылись, и она потянулась ему навстречу. Отголосок последней здравой мысли зазвучал на задворках сознания: «Неужели я снова…» Вдруг Снейп отстранился, резко выпрямившись. — Нет, мисс Грейнджер. Даже не пытайтесь заразить меня. Я не доставлю подобной радости гриффиндорцам, у которых в среду намечается большая контрольная. Пару секунд она приходила в себя от мысли, что Снейп, оказывается, тоже умеет шутить, а потом улыбнулась. Северус попытался улыбнуться в ответ, но вышло это как-то неловко. А потом он поправил подушки, придвинул к постели кресло. Усевшись в него, взмахом палочки он приманил чашку с чаем и принялся рассказывать о том, как его чуть не уволили за ложные показания… И Гермиона вдруг поняла, почему он был так зол, когда узнал про её заявление, и удивилась, что он не отреагировал ещё хуже. Она с интересом слушала, шмыгая носом, задавая вопросы и прихлёбывая из чашки мелкими глотками, чтобы остаться здесь подольше. Зелья Снейпа оказались эффективнее привычных средств, и в палатах мадам Помфри она провела только одну ночь. Утром её навестил слизеринский декан. Он с равнодушным видом протянул ей книгу, которую они обсуждали накануне. — Страницы не загибать. На полях не черкать, — сказал и сразу удалился, оставив Гермиону гадать над столь разительными переменами в его поведении. Зачем? К чему? Почему? А ещё… кажется, она его простила. *** Колючий холод проникал под кожу, облизывал ледяным языком кости. Тёплый свет факелов, освещавших путь к комнатам зельевара, казался фальшивым, марионеточные тени дёргались на стенах, сужающихся по мере того, как она спускалась всё ниже. Изученный путь, ступенька за ступенькой, приближал к цели. Медная змейка, обвивающая кнокер¹ на деревянной двери, блеснув отражением огня, молчаливо поприветствовала её, приглашая к действию, но рука почему-то не решалась взяться за кольцо и постучать. За дверью было глухо, словно там не сидел сейчас он в своём кресле, с привычной надменностью на лице. Ещё не поздно развернуться и уйти. Ведь именно так и поступила бы та благоразумная Гермиона, от которой мало что теперь осталось. Три удара в дверь. Шаги. — Спасибо за книгу, — она протянула ему том по экспериментальному зельеварению. — Вижу, вы замёрзли. Не желаете согреться чашечкой чая, мисс Грейнджер? Кажется, с этого всё и началось тогда? Стоило ли соглашаться? Но ноги сами ступили за порог кабинета. — Ни одной помятой страницы, — осмотрев книгу, одобрительным тоном заключил Снейп. И Гермиону охватило приятное чувство, которое она испытывала, когда её хвалили за правильный ответ на лекции. Стоило фолианту под властным руководством его палочки встать на своё место, он резко обернулся и посмотрел на Гермиону пристальным взглядом. — Зачем вы пришли, мисс Грейнджер? — спросил он уставшим голосом. И она удивилась тому, как много может скрывать за собой короткий вопрос. Она поняла, что имелось в виду, и знала, что должна либо развернуться и уйти, и больше никогда не посмотреть и даже не подумать, либо… броситься в раскаленное жерло. Снова. Принимать решение не хотелось. Особенно когда они были в паре метров друг от друга. Как магниты с разными зарядами, чем ближе — тем невозможнее противостоять силе притяжения. Он мог бы легко сграбастать её в охапку, повалить на постель и накрыть своим телом — она бы не сопротивлялась. Но он ждал. Он давал ей выбор. Она сделала короткий шаг ему навстречу и заметила, что Снейп задышал чаще. — Вы ведь знаете, что я не изменюсь? — хмуро произнёс он. Гермиона кивнула и сделала ещё шаг. — И вы готовы мириться с моим характером? Она снова кивнула и подошла к нему вплотную, провела нежной рукой по напряжённому лицу. Снейп прикрыл глаза и шумно выдохнул, а когда открыл — это был даже не намёк, а самая откровенная демонстрация желания. Ей невольно вспомнился Рон, который был робким в плане всего, что касалось физического проявления чувств, словно стыдился своего природного инстинкта. Снейп же никогда не страдал подобной застенчивостью. Считая свои мужские потребности вполне естественными, он всегда открыто показывал, что хочет её. Гермионе такая уверенность импонировала куда больше. Он поймал её ладонь, гладившую его по щеке; Гермиона вдруг вспомнила, что последний раз, когда она дотронулась до этого места, там осталось некрасивое красное пятно. Коснулся губами её запястья. Свободной рукой она заскользила по его груди, спускаясь к животу и ниже. Он перехватил её. — Мисс Грейнджер, опять вы нарушаете устав Хогвартса, — насмешливо проговорил он и накрыл её губы поцелуем. — Вы хоть понимаете, что второго шанса они нам не дадут? — Тогда нам нельзя попадаться, — прошептала она и прикусила мочку его уха. — Вижу, этот урок вы хорошо усвоили.