Девушка из Бруклина

      — Слушай, Вив, ты уже давно не бедная родственница, поэтому можешь найти квартирку поприличней. — Салли методично складывала в стопку цветные лифчики. — С тех пор… — Она замолчала, а потом продолжила шепотом: — С тех пор, как ты стала встречаться с Джеральдом и петь с ним.       — Мне нравится моя скромная квартирка, и вообще, миссис Клеманс сегодня утром сказала, что переселит меня в комнату Полли, она куда-то собралась на Запад, — хитро улыбаясь, сказала я. В принципе мы все знали, что это могло означать — либо она нашла новую работу, либо просто забеременела, а кавалер не хочет жениться, как это часто бывает. — Так что я буду теперь с книжным шкафом и камином.       — Весь дом будет тебе завидовать, — отозвалась Салли, вытаскивая из-под прилавка новую порцию лифчиков. — Завтрак станет просто невыносимым. Надо еще радоваться, что девушки не поняли, куда ты ходишь по выходным.       — Ну и пусть. — Я прислонилась спиной к прилавку, смотря на часы. Еще десять минут до открытия, поэтому пока можно делать все что угодно. — Поговорят, и потом все забудут.       — Наивная, — усмехнулась Салли, оставляя лифчики. Она подошла к зеркалу, чтобы оправить платье и прическу. Темные волосы немного растрепались, видимо, во всем был виноват кондиционер. — Тебе очень к лицу загар. Я же говорила, что если пользоваться кремом, то не будет волдырей.       — Все же местами кожа обгорела, даже спать как-то неудобно, хорошо, что погода стала более прохладной. — Я слегка поморщилась, вспомнив, как на спине кожа облезала, как у змеи в период линьки.       — Но не настолько, раз до сих работают кондиционеры. — Салли кивнула в сторону огромной машины, от которой исходила волна прохладного воздуха.       Салли ушла в кладовку, оставив меня одну в зале. За последние дни мы многое здесь переставили, правда, девочки из следующей смены все вернут на прежние места. У нас вечная борьба. Кэнди и Глэдис постоянно не нравилось то, что мы делали, они даже в конце смены оставляли записку, чтобы мы ничего не трогали. Но Салли вечно махала на это рукой, считая, что если мы переложим что-то в новое место, хуже от этого не будет, и пока покупательница ищет чулки, то найдет и еще что-нибудь по пути. Может быть, поэтому у нас продажи шли лучше? Я подошла к зеркалу. Платье стало свободно сидеть на фигуре, наверное, все же некоторое ограничение в пище дало о себе знать. Хотя какая-то странная была диета. Мама сказала, что для хорошего результата следует отказаться от всего сладкого, чего я так и не сделала, а сигарета должна заменять все, что можно. Но я никогда не курила и считала, что можно добиться желаемого, если просто поменьше есть, как это советовали многие дивы Голливуда. Не очень получилось, но, судя по всему, окружающих все и так устраивало в моей внешности.       — Ты все еще готовишься поступать на свои бухгалтерские курсы? — спросила Салли, возвращаясь в зал.       — Да, — ответила я.       Правда, училась я в последнее время неважно, мне больше забивала голову музыка. Каждую неделю я была в поиске новой песни, кажется, вошла в раж, главное, потом вовремя остановиться, не успев стать зацикленной и заносчивой.       — Слушай, у тебя же скоро день рождения, — вдруг зачем-то вспомнила Салли. Я закатила глаза, не желая вообще говорить на эту тему, но явно придется. Салли просто так не отстанет, на то она и Салли. — Вернее послезавтра, а мы как раз не работаем.       — В любом случае я не очень хочу отмечать двадцатитрехлетие, — отозвалась я, стараясь не смотреть на подругу, понимая, что в этот момент она жалобно смотрит в мою сторону — еще минута, и начнет умолять организовать вечеринку или предложит отправиться в какой-нибудь ресторан.       — А я уже сказала сегодня утром Джеральду. Он как раз сегодня заходил починить у нас кран. — Я недоуменно уставилась на нее, совсем не понимая, врет ли она сейчас или говорит правду.       Вот когда он успел зайти? Когда? Где я была в это время, когда он приходил в мой дом? Неужели я все проглядела?       — Он сказал, что стоит пойти вечером в бар и хорошо отметить твой день рождения. — Салли пошла менять вывеску, оповестив всех, что магазин наконец-то открылся.       Ужас какой! Никогда не любила справлять свой день рождения. И в этом виновата моя мать. Она всегда делала из этого праздника какой-то фарс. Приглашала множество гостей, которые дарили, конечно, забавные, а порой и полезные подарки, но больше приходили к папе, чтобы поболтать о делах. В это время мы, дети, носились по комнате, отведенной нам, желая попасть в мир взрослых. Скажу честно, до пятнадцатилетия мне нравились эти праздники, но потом я стала понимать, что юноши, появлявшиеся на моем дне рождения, вовсе не просто так у нас дома. Мама старательно норовила познакомить меня с кем-нибудь, чтобы это была та самая история любви, когда жених и невеста знали друг друга чуть ли не с детства. Правда, такие истории лишь для глянцевой прессы, что вещает о мире богатых и успешных.       — Ну так что? — нетерпеливо спросила Салли.       — Хорошо, — согласилась я, понимая, что лучше пойти сейчас на поводу у всех.       Джеральд ничего не говорил о том, что будет в мой праздник. Просто сказал нам с Салли одеться понарядней. Мы решили взять с собой Кэрол и крашеную блондинку с темными глазами Оливию, вчетвером все же веселее, а то Джеральд приведет своих друзей, и тогда нам с Салли придется скучать в мужском обществе, а потом корить себя за это, ибо это несколько неприлично.       Я облачилась в лиловое платье, оставшееся у меня из прошлой жизни. Его пришлось немного перешить, чтобы оно не казалось немодным. Новые туфли дополняли мой образ, и пусть они были не такими дорогими, как у моей матери, зато я заработала на них сама.       Салли же успела где-то отхватить зеленое платье с пышной юбкой, сшитое так, будто это сделал именитый дизайнер. Наверное, просто очень хорошая подделка. Кэрол, наша тощая леди, надела алую юбку и белую блузку, Салли заставила ее взять у нее алые лодочки, вспомнив, что видела в «Воуг». Конечно, это убедило Кэрол. Лив Полсон, моя соседка, была вообще какой-то странной. Дома она носила только брюки — да, одежда удобная, но в нашем странном мире женщина, носящая брюки, неизменно выглядит чудачкой. Она и в этот вечер облачилась в белые брюки и нежно-розовую блузку, сказав нам всем, что всегда вдохновлялась Марлен Дитрих. Мы рассмеялись, потому как эпоха Марлен давно уже прошла и стареющая кинодива сейчас больше поет. Правда, чудно поет и собирает полные залы.       Джеральд повел нас в «Лунный свет», где нас ждали его друзья. Ну очень богемное заведение. Никто из нас там никогда не был, но в душе, наверное, страстно мечтал попасть. Я так точно, даже хотела предложить Джеральду напроситься туда петь, но туда просто так попасть нельзя, а кто-то из нашего музыкального коллектива знал, как открыть закрытую дверь.       Мы словно попали в рай для бунтарей, кем никогда не являлись, но отчаянно стремились, когда начинал звучать рок-н-ролл. Наверное, именно так проводят время те, кто связан с этим магическим миром электрогитары и ударных.       Под потолком зала висело густое облако табачного дыма: казалось, здесь не было ни одного человека, в чьих руках не дымилась бы сигарета. Тому, кто никогда не курил, становилось немного не по себе, но он быстро привыкал к этому, входя в раж. Это облако пронизывали, переливаясь и играя, яркие лучи света с эстрады, отражаясь от хрустальных бокалов, в которых пенилось шампанское. В передней части зала барная стойка, у которой толпилось множество парней в модных джинсах и куртках. Вдоль стены располагались обитые темно-синим плюшем кабинки, и в них сидело еще больше парней и девушек, смеющихся и веселящихся по полной программе.       Наверное, не всем здесь понравилось, но я пришла в дикий восторг. Мне хотелось стать одной из этих свободных людей, но в душе я всегда этого боялась. Девушки лениво изгибались, поигрывали длинными сигаретами, зажатыми в пальцах, отплясывали рок-н-ролл, рисуясь каждым движением, и бесстыдно флиртовали, то и дело надувая губки и потягивая коктейли. Они чем-то походили на экзотических птичек, но в то же время таких обычных. Одежда прикрывала так мало, что мы казались по сравнению с ними просто деревенщиной.       Но мы решили не уходить и повеселиться по-настоящему. Сначала все стеснялись, но после пары коктейлей все пошло как надо. Происходящее напомнило мне рассказы Роуз о том, как она школьницей с подругами сбегала на такие мероприятия в закрытые клубы, куда их водили взрослые мужчины-друзья. Правда, в ее время все было чуть иначе, народ только приходил в себя после войны, несколько лет радуясь победе. Только в ее время все тащились от джаза, в наше время балом правит заводной рок-н-ролл.       Наверное, это был лучший день рождения в моей жизни. Кто знает, что будет дальше, мне хотелось просто раствориться в вечере и не думать ни о чем.       Все вокруг завертелось: танцующие пары, пенные бокалы, ослепительно блестящие платья. Я окаменела на самом краю танцпола, не в силах сообразить, что же дальше делать. С завистью смотрела, как грациозно изгибаются тела других девушек, почти не хмелеющих от выпивки, как самозабвенно они отдаются танцу, беспечно забывая обо всех правилах и манерах.       Слушая мелодию, я стала покачиваться в такт, стараясь вспомнить порядок движений. Джеральд подхватил меня, и, обернувшись к нему, я уперлась носом ему в грудь, ощущая, что больше не стою словно на краю пропасти. Заиграла медленная музыка, и парни стали приглашать девушек, а мы все так же стояли посреди танцпола.       Неожиданно для себя я подняла голову, и Джеральд поцеловал меня. Я не сопротивлялась, просто отдалась моменту, ощущая себя такой же райской птичкой, какими были девушки в этом клубе.       — Может быть, выйдем на свежий воздух? — предложил он, когда я почему-то разочарованно оторвалась от него.       — Да, хорошо, — согласилась я, думая, что было бы хорошо сюда не вернуться, но это будет крайне невежливо по отношению к другим.