Bound By Chains

– Ты ненормальный! Эрик наблюдает за тем, как Сара вбивает кнопки кодового замка и глупо усмехается каждый раз, когда загорается красный свет. – Выпусти меня! Следующая её попытка заставляет его сдерживать смех, в то время как она, кинув куртку на пол, дергает дверную ручку, стучит ладонью по двери. – Ночью опасно, Сара. Как непристойно с моей стороны было бы сейчас позволить тебе уйти. – Открой дверь, Эрик. Открой её! – Я голоден. Есть хочешь? – он отходит в угол комнаты к маленькой компактной кухне, которую квадратом отделяет перегородка от остальной квартиры и девушка позволяет себе прислониться спиной к двери. Её грудь вздымается, руки упёрты в пол, в то время, как она наблюдает за ним. Даже учитывая, что комната просторная, клаустрофобия непроизвольно проникает под кожу. Её взгляд направляется на бесчисленное количество окон в стене напротив, пытаясь придумать план побега. – Мы на шестом этаже, – отзывается Эрик через плечо, даже не удостоив её взглядом. – Это долгий полёт вниз. – Он закидывает что-то себе в рот, насвистывая, разогревает кастрюлю на серебряной, новой на вид плите. Теперь, когда он поворачивается, хмурится, потому как она всё так же отчаянно сидит в той же позе, что и прежде, а глаза её огромные и дикие. С лёгкостью преодолевая расстояние между ними, он тянет её за руку, без какого-либо сопротивления с её стороны. Она громко сглатывает, а он ведёт её на кухню, усаживая на один из стульев, и стоя сзади, по собственнически кладёт ей руки на плечи. Сару больше беспокоит прохладный воздух в комнате. Холодно. Мебель в комнате слишком чистая и мрачная. Учитывая, что здесь совершенно не отражена его личность, она догадывается, что Эрик здесь разве что спит, да редко ужинает в одиночестве. Его ладони прожигают её плечи, но она смотрит исключительно на сверкающую стойку. – Я… У меня здесь нет вещей. Завтра… – Я уверен, Джону не составит труда их принести, – это насмешка, но она не огрызается. Наблюдает, как он возвращаете к плите, накладывает еду. Это курица и пряно пахнущий рис, который очевидно остались у него, Эрик подталкивает к ней тарелку. – Ешь. – Я не голодная. Эрик смотрит на неё убийственным взглядом, но начинает есть ничего не говоря, пока не доедает и не обдумывает тот факт, что Сара оставила еду нетронутой. – Ты меня бесишь, – он говорит спокойно, пробегая языком по зубам. – Мне не нравится острая… еда, – её голос становится тише, когда он встает и останавливается рядом с ней, она поднимает к нему голову как раз так, что он хватает её за челюсть. Это злобно, но не больно, и она готова поклясться, что чувствует, как он пальцами поглаживает её кожу. Он наполняет вилку и подносит к её рту, блеск его глаз предупреждает, что если она это не съест, скорее всего, он просто воткнет вилку в Сару. Она неотрывно смотрит на него, его затуманенные голубые смотрят на её губы, коротко переключаясь, чтобы встретить её взгляд. Еда не такая и острая, но осадок покалывает её рот. – Моя сестра… – Давай забудем о твоей сестре хоть на минуту… – он откладывает вилку. – Тебе понравилось, как он трогал тебя? – Что? – Что я тебе говорил? – агрессивная хватка возвращается, и на этот раз болезненная, от чего Сара вскрикивает. – Или ты забыла? – Эрик, я не знаю… – его хватка усиливается. – Ты моя, – он говорит чётко, но его губы сжаты, когда он огрызается. – Ты сказала им, что принадлежишь мне? – Я думала… – Сказала или нет? Внезапно, теряя надежду, она пытается сформулировать верный ответ, её сомнения - это её погибель. – Не думаю, – он усмехается, но это напускное. Глаза Сары бегают по комнате, её сердце начинает отбивать сумасшедший ритм. – Я думала, что… – Сара… – он цокает языком. – Когда ты уже поймёшь, что как только ты, судя по всему, думаешь за себя, ты ошибаешься? – и словно она какая-то сломанная игрушка, он бессовестно гладит её по голове. – Ты начинаешь храбриться будучи рядом со мной, не так ли? Наивная… Кажется, это слово ты использовала, – теперь он насмехается, и она знает это выражение лица. Обычно, он его использует перед тем, как нанести удар. – Неужели ты не думала, сколько раз я представлял, как мои руки смыкаются на твоей шее, чтобы избавить себя от твоего постоянного присутствия? Саре нечего ответить, более того, она и не хочет ничего говорить. Она озадаченно уставилась на него. – Поэтому будь хорошей девочкой и ешь еду, – Эрик тыкает в сторону тарелки. – Я пойду приму душ. Уходя, он тяжело дышит, и как только он исчезает из виду, а звук воды из душевой доносится до комнаты, Сара бежит к окну, смотрит вниз на асфальт. Он был прав, это долгий полёт вниз, и возможности спуститься отсюда, у неё нет. Решается снова попробовать дверь, она думает, что ей следовало запомнить комбинацию, которую он вводил. – Открывайся… Пожалуйста… – она умоляет, снова дёргая за ручку. Оборачиваясь, она опять бежит к стойке, хватает нож и старается просунуть его в замок, поворачивает им и бьёт ладонью. Сара постоянно бросает взгляд на дверь спальни, понимая, что он не будет долго. Она чувствует его присутствие, ещё до того, как видит его. – Ты ведь понимаешь, что не сможешь выйти, да? – к его удивлению, она наставляет на него нож. – Положи его. Ты только поранишь себя, дорогая. – Выпусти меня. – Но ты только пришла, – он хмурится, выбивая нож, и тот со звоном падает на пол. – Боже… – Нет, просто Эрик. И я жутко устал. Пошли, Убогая, – у неё нет выбора, когда он с лёгкостью притягивает её к себе, даже учитывая, что она пытается тормозить подошвой ботинок. – В чём дело? Только что ты так стремилась, что бы я сделал с тобой всё, что пожелаю, что изменилось? – Я хочу, чтобы моя сестра была в безопасности. Подальше от тебя. – С чего ты решила, что это для меня? У меня уже есть одна Убогая которая доставляет проблем более чем достаточно, зачем мне ещё одна? – Эрик приводит её в спальню, закрывая за ними дверь. – Кто знает, чтобы я сделал с двумя … – Забери свой приказ и я перестану бороться… – позволяет ли он ей выдернуть руку или она отталкивает его, Сара никогда не узнает. Он садиться на край своей кровати, проверяет телефон, который заряжается, и свет экрана освещает его лицо. – Не жди приглашения, – он указывает на кровать. – Я не собираюсь спать рядом с тобой до тех пор…. До тех пор, пока не получу твоего слова. Откладывая телефон в сторону, он встаёт, слегка откидывает голову назад и вздыхает. – Из всех людей ты должна знать, я не очень согласен делать то, что мне говорят. Это было сколько… восемь лет с последнего данного мне приказа… Макс был последним попытавшимся, и так случилось, что это не слишком хорошо для него закончилось, когда его тело нашли в пропасти. Бедный парень, – его пальцы тянут её бант, но ей внезапно становится плохо от его садистской улыбки. Он только что сказал ей, что убил Макса? Она слышала сплетни об этом годами. В то время это был массовый тайный сговор. – Я отдаю приказы. И сейчас я говорю тебе снять одежду и лечь в кровать, – но в знак протеста, Сара смотрит в сторону. – По-хорошему или по-плохому? Я согласен на оба варианта. – Я уже сказала тебе свои условия. Эрик смеётся. – Условия? Как будто это то, за что стоит сражаться… Давай, Сара. Не будь дурой. – Ты хочешь, чтобы я хотела тебя, Эрик. Хочешь, чтобы я разделась перед тобой, как какая-то дешёвая… дешёвая… – Сара старательно подбирает слова. – …Бесстрашная… а я не собираюсь. Если ты хотел этого, тебе стоило позвать Нину. Уверена, она бы с удовольствием поиграла с тобой в семью. – Да, ты права, уверен, она бы сделала это. Однако, я не заинтересован, – он скривился. – Ладно, пусть будет по-твоему. Я завтра же удалю запрос. Но я буду тебе говорить, что делать и ты будешь всё выполнять. Как насчёт этого? Лицо Сары бледнеет, но она кивает. – Хорошо. Отходя назад, Эрик выглядит крайне довольным собой. Он осторожно ложиться назад в свои подушки и закидывает руки за голову. – Теперь снимай одежду, – прирсинг над его правым глазам блестит, когда он в ожидании выгибает бровь. – … Медленно, –рявкает он, когда она доходит до выреза. – И сделай вид, что действительно хочешь это делать. Не то чтобы я там чего-то не видел. Сара делает всё, как он приказывает, позволяя себе закрыть глаза, она чувствует, как её щеки начинают гореть от унижения. Сама мысль того, что она делала перед этим мужчиной была аморальной, но Эрик был мужчиной с особым вкусом и он не был ни каплю смущён, каким образом подчинил её. По правде говоря, чем больше она давала ему, тем больше это разжигало его интерес, и это то, что действительно пугает её. Как далеко он готов зайти? – Теперь ползи ко мне. – Что? – Ползи ко мне. Эрик манит её пальцем, подталкивая вперёд. Она смотрит по сторонам прежде чем опуститься на пол, запускает свои руки в ковёр, чтобы сконцентрироваться на текстуре, а не на том, что именно она делает в этот момент. На полпути к кровати, Эрик садиться, опуская ноги на пол, и небрежно опирается на локти, пока она не добирается до него. Она садится назад, стараясь смотреть на него, а не на его выпирающий член, дергается, когда он дотрагивается до её щеки. Может вопрос в том; как далеко она готова зайти? – Посмотри на себя. Смотри, какая ты уступчивая после легкой встряски… меня это восхищает, – он путает пальцы в её волосах, оттягивает их в сторону и прокручивает в руке, используя их, чтобы притянуть её ближе между своих ног. Смотря на неё словно под гипнозом, он проталкивает свой палец ей в рот. – Теперь соси его. Губы Сары обхватывают его палец и его взгляд беспомощный, заглатывает каждое движение, которое делает её рот. Даже не смотря на то, что он открыто отдал ей доминирование, чувство исправности возвращается вместе с очевидном стояком в штанах. Языком она обводит его огрубевшую подушечку пальца, когда Эрик внезапно отстраняется. – Я сделаю все, что угодно ради людей, которых люблю, – она отвечает на брошенную ранее колкость. Тянет за её волосы, она встаёт, теперь её живот прямо напротив него. Чертит пальцами по коже, обводит её пупок и скользит нежно вниз до её бёдер, пока не хватает её под колени, потянув вперёд и усадив на свои колени. Она чувствует его ладони на свой спине, они опускаются массируя её бедра и медленно перебираются к её попе. Когда он добирается, он больше не осторожен и грубо тянет кожу, его пальцы соскальзывают ближе к её клитору в то время, как он играет с ней. Обнаженное тело Эрика тоже значительно разгорячилось, его мышцы напряглись от движений, а его тело на её фоне внушающих размеров. – Ты даже не представляешь, как я хочу тебя трахнуть, – его голос низкий и сбивчивый. Он имеет в виду каждое сказанное им слово. Встречаясь с ним глазами, она видит, что они словно глянцевые, а зрачки настолько огромные, что прячут бледный синий, который прежде она ассоциировала со льдом. Сейчас они кажутся горящими, и они поглощены ей. – Это будет… – она прикусывает губу, чувствуя, как его руки замирают, и хмурится от такого неразумного вопроса. – …Больно? Эрик говорит холодно и спокойно, словно это совершенно посторонний предмет, который они обсуждают в офисе. – Да, могу представить, что будет, – но кажется, её невинный вопрос убил настроение и он отталкивает её. – Поспи. Она в ступоре, но расспрашивать его дальше не решается, нелепо двигается, пока не ложиться под одеяло. Одеяло пхнет Эриком. Даже чёткая структура и то, как оно ощущается, напоминает ей о том, что выбрал бы только Эрик. Одна из его многих привычек. Свет выключается, но она не может расслабиться. Ей кажется, что от напряжения болит спина. Недель напряжения, если быть точной. Но она ложиться лицом к нему, несколько раз моргает, что бы привыкнуть к темноте и увидеть, что он делает. Странно, но она находит его лежащим к ней лицом, поэтому шепчет. – Моя семья не знает где я. – Думаю они точно знают где ты, ты так не думаешь? Игнорируя его резкий ответ, она возвращается в воспоминаниях назад к Мэри и своей маме, и она зажмуривает глаза. – Я накричала на свою маму. Эрик стонет, устраиваясь поудобнее. – Хорошо. – Я никогда прежде не кричала на неё. – Блять, Убогая, ты собираешь разговаривать всю ночь? Дашь мне блять поспать? – раздражённый, он поворачивается к ней спиной. После длительной тишины, он бормочет сонным голосом. – Она переживёт. Ты не знаешь мою мать…

***

Эрик просыпается к шести. Каждый день. Каждый чёртов день, как один. Однако в этот раз, он вспоминает, что не один. Откидывает одеяло и садится, с минуту он трёт лицо, прежде чем кинуть взгляд на противоположную сторону кровати, где спит Сара. На секунду, спросонья, ему хочется спихнуть её, заставить идти домой в Отречение, потому что он никогда и никому не позволял здесь спать. Но хочет он того или нет, Эрик не возражает против её присутствия. Она была такой смиренной, тихой, ей было так блять просто манипулировать, что даже жалко и так невинно, любое её движение вызывало желание. Во всяком случае, у него. Как яро она верит всему, что он ей скармливает… Её кожа сливочно-белая и нагая, так и манит его дотронуться, погладить её… трахнуть. Одна её рука обнимает одеяло, и через него же перекинута нога. Длинные светлые волосы раскиданы по подушке, но она крепко спит, пока ничто не мешает ей. Если бы ему пришлось из чего-то выбирать, скажем, из частей её тела которые возбуждают его больше всего; это было бы изгиб бёдер перетекающий в талию и подтянутая кожа над рёбрами. Те части, которые скрыты от посторонних глаз и видел только он. По коже пробегают мурашки, в голове он рисует след, которые бы там оставил. Эрик отчаянно желает положить на неё руки. Представляет, как он делает это, вставляя ей. Конечно же, от таких мыслей у него встаёт. Ну, от них, и утреннего стояка. Её тихое дыхание, то, что приковывает его внимание больше всего, и неожиданно для себя, он оказывается на её половине кровати. Она не двигается, а лежит голой спиной к нему, которая медленно с каждым вздохом вздымается. Он позволяет руками пройтись по её бёдрам, кожа холодная и она сильнее зарывается носом в подушку, хмуриться. Начало к семи может подождать. Чуть-чуть дольше… И он тихо придвигается к ней.

***

Проснувшись, Сара тут же распахивает глаза. Не потому что она забыла где она или с кем, а потому что его руки лежат на её груди. Осознание приходит, когда она находит Эрика не на его половине, а позади себя. От его прижатого к ней тела исходит тепло. – Что ты делаешь? – она выдыхает слова, попутно пытаясь сесть. – Бужу тебя. Он слишком быстр, она откатывается, пытаясь сбежать, но он хватает её за руки, скручивая их за спиной, и переворачивает её на живот. Сара с трудом поворачивает голову, чтобы увидеть, как он берёт подушку, подкладывая её под её живот, оставляя её попу на весу. Он взбирается на неё, садясь чуть ли не на её голени. – Эрик… – Унижение это наказание, – его губы скользят по бедрам, щекоча кожу, а на влажной дорожке тут же появляется гусиная кожа. Эрик перемещается ниже, плюёт на неё и распределяет это по складкам. Как бы она не старалась сдерживаться, она шипит, пульс проходит через всё её тело. – Тебе это нравиться, Убогая? – он шлёпает её по попе, когда она не отвечает. – Скажи мне, – затем водит пальцем вокруг её клитора. Он отпускает её руки, и она поднимает их к своей голове, вцепляясь в одеяло. От того как он сжимает её бёдра, массируя между ног и переплетает пальцы, она едва ли может думать трезво. – Ах, – единственное, что ей удается сказать, когда он вводит в неё два пальца и она выгибает спину, больше не заботясь о том, что открыта перед ним. Его поглаживания болезненные, однако каждый раз растягивает её шире, прокручивает вниз спиралью, небрежно гладит изнутри. Прикосновения делают её на столько мокрой, что кажется таким правильным, как и звук, когда он двигается. Ей плевать, что на лице Эрик играет усмешка, только не сейчас. – Кто бы мог подумать… – всё, что он грубо говорит позади неё. – Я… – Ещё рано, – он рычит, заставляя её обернуться к нему, в то время, как он вынимает из боксёров свою эрекцию, его рука быстро двигается на пару с той, что скользит в ней. В этот момент он бы так хотел просто войти в неё, но она была ещё не готова, даже нигде близко. Он затаил дыхание и опустился на колени. – Бля. Сейчас, Сара. Сейчас. То ли от тёплой струи разливающейся по её попе, то ли от приятного покалывания внутри, она кончает, эротично постанывая, пока не успокаивается. – Убери это, а я принесу твои вещи, – всё, что ещё не отдышавшись говорит Эрик, прежде чем уйти в ванную. Это не его холодность, что позволяет одинокой слезе скатиться по щеке, а тот факт, что она всегда представляла нежные, заботливые прикосновения и наполненное любви время после секса. Она знает, что никогда не получит ничего такого рода, возможно, совсем никогда. Только не до тех пор, пока существует Эрик.

***

Сара не удивилась, что Эрик сдержал своё слово. Её отец принёс её одежду, и Эрик занёс её днём, когда у него было время. Вскоре после этого, он приказал ей идти домой, и по дороге нервы бомбардировали её мысли. Лицо её матери – первое, что говорит ей, что у неё огромные неприятности. Уголки её морщинистых губ опущены, и она встречает Сару скрестив на груди руки. – Посмотрите, кто вернулся домой… – она говорит злобно, смерив её взглядом. – Наша маленькая шлюховатая дочь. Сара выдыхает, стараясь, что бы эти слова её не задели, и ставит сумку у двери, как обычно. – Как ты посмела так со мной говорить. Не знаю, кем ты теперь себя возомнила… – Я твоё маленькое тайное оружие в Бесстрашии, разве не так? Что бы получать привилегии для семьи? Отличная идея, мама, – Сара чувствует, как неприятно жжёт слово “мама”. – Я не хочу сейчас с тобой спорить, – она даже не хочет ни с кем разговаривать. Она просто хочет спокойствия в стенах своей комнаты. Её мать презрительно цокает языком. – Не знаю, откуда у твоего поведения растут ноги, но я чертовски уверена, что не потерплю такого. Ты хоть подумала о своём поведении, и том, как это сказывается на твоих сёстрах и брате? – Ой, хватит. Послушай себя, – Сара скрещивает на груди руки и пытается пройти к лестнице, но её останавливает Джон, спускающийся по ней, он повторяя её защитную позу, но с сочащейся досадой. Она тотчас настораживается. – Нет, посмотри на себя! Посмотри, что делают твои необдуманные решения. Сбегаешь к Эрику Колтеру по среди ночи. Хлопаешь дверью. Кричишь! …Заставляешь своего бедного отца передавать одежду мужчинам Бесстрашия, пока они смеются и задают грязные вопросы. Сара трёт свой лоб, как громом поражённая. – Ты хоть знаешь, что это всё из-за тебя? Ты успешно развалила нашу семью. Ради чего? Ради дерьмового консульства? Чтобы получить должность повыше. Может ты намеренно упала, чтобы устроить меня сюда? Звучит убедительно… Я даже начинаю удивляться, зачем вообще прихожу назад, и к сведенью, я начинаю подумывать, что в конечном счете быть афракционером не такая уж и плохая идея, чем жит под одной крышей, как… Звук громкой пощечины разноситься по комнате. Сара хватается за щёку, чувствуя вкус крови там, где кожа ударилась об зубы. Смотрит на Джона, который нанёс этот пустой и неожиданный удар, его лицо красное, и всё тело трясется. – Иди в свою комнату Сара, или да поможет мне Бог… Сара вбегает по лестнице, пробираясь мимо своего отца, но её останавливает голос матери. – Кстати говоря, твоё блядское похождение не сработало. Мэри всё ещё необходимо по воскресениям работать в Бесстрашии. Может она исправит, все твои ошибки.

***

Следующий день ничем не лучше. Сара пропустила две еды, обед и завтрак, из-за семейного скандала. Сейчас она стоит в офисе Эрика, голова болит, а состояние иронично больное, в то время, как Эрик разговаривает с двумя членами Эрудиции. Она всё ещё с ним не переговорила, потому что Эрудиты тут с момента её прихода, но в перерывах он пристально смотрит на неё. Она постаралась скрыть проступивший на скуле синяк. И на этом он заостряет своё внимание. Но помимо этого, она игнорирует его взгляд, равнодушно уставившись в шкаф, полная злости и боли. Когда она наконец-то смотрит на него (только потому, что он зовёт её по имени) она смотрит не поднимая головы, не говоря и слова. – Иди в регистратуру и принеси назад D57, – он приказывает, но откинувшись, излучает раздражение, закусывает щёку. – Да, Сэр. Он уже брал её в регистратуру, рядом с утёсом, где она споткнулась. Комната нагружена высокими шкафами, всё аккуратно, в алфавитном порядке и с порядковыми номерами. Файл D57 просто не мог быть ещё больше, накрытый жёлтой папкой и скреплённый между собой, но даже не смотря на это, листы снизу постоянно выпадают. Она слишком занята, стараясь засунуть странные листы назад, чтобы увидеть силуэт, стоящий в дверном проёме, и чуть ли не кричит. Файл падает им в руки. – Эу, полегче, не хотел напугать тебя, – улыбается Уэйн. Она молча забирает из его рук папку. – Не плохая отметина на щеке. Что сделала на этот раз? – Это сделал не Эрик. И мне действительно стоит возвращаться, они ждут этого. – Я провожу тебя, – он наконец-то отходит от дверей, давая ей пройти. – Эрик разрешает тебе ходить одной? – То, что случилось в прошлый раз - моя вина… – Ты так думаешь или Эрик заставил тебя так думать? – она поднимает на него взгляд, улавливая его глупую улыбку. – Извини, это не моё дело. – Вам не обязательно меня провожать. Я знаю, как дойти назад. – Если я сейчас уйду и что-нибудь случиться, чья вина это будет? Но если серьёзно, я как раз шёл к Эрику в офис… вот, давай помогу… Он забирает файл до того, как она успевает возразить и она искоса на него смотрит. – Почему Вы ко мне хорошо относитесь? – Если честно, увидев тебя впервые, я решил, что ты и недели не протянешь. А сейчас посмотри на себя, потенциальная коллега, – он вызывает лифт, жестом приглашая её пройти первой, когда он приезжает на их этаж. – Только после тебя. Им нужно подняться всего на два этажа, но время, кажется вечностью, а тишина удушающей. – Я действительно имел в виду то, что сказал, – Уэйн говорит выразительно, всматриваясь в цифры этажей. – Ты действительно красивая. Он выскакивает из лифта первым, приветствует Клэр радостным “здорова” и не утруждает себя стуком в дверь Эрика. Сара проскальзывает вслед за ним, отворачивает голову от Эрика и старается не вслушиваться в их планы относительно Эрудиции. Она злиться самым что ни на есть способом Отречённых - молчанием.

***

Единственную трапезу, которую ей удаётся впихнуть в распорядок сумасшедшего дня Бесстрашия - ужин. В одиночестве. Другие Отречённые не хотят находиться с ней рядом, и она тоже больше не нуждается в их присутствии. Её молчания ей хватает. Но она замечает, что каждый звук заставляет её нервно вздрагивать. Грубый смех. Визг. Стук чашки о стол. Она на грани. Её руки трясутся, когда она подносит чашку ко рту, и она смотрит на остатки жидкости на дне, встречаясь взглядом со своим бледным отражением. Сары, начинавшей здесь работать, больше нет. Её невинность, которой она придерживалась, превратилась в руины. Семейные узы, за которые она прочно держалась, так сломаны… Сара спрыгивает со скамейки, сгребает свою сумку, привлекая много внимания, в спешке уйти. Она задерживает воздух в лёгких, пока не начинает задыхаться, и она уже плачет, чувствуя, как горячие слёзы обжигают лицо. Но она не плачет от жалости к себе. Она плачет о вещах, которые не в состоянии контролировать. Проскочив через двойные двери, и почти добравшись до выхода из Бесстрашия, её имя эхом разносится сзади. Эрик грозный даже в лучшие времена, и сейчас он просто не мог появиться ещё более устрашающе, остановившись в шаге от неё, его руки сложены за спиной, а его глаза концентрируются на её мокрых щеках. – Что ты делаешь? – Я иду домой, Эрик, – фыркает Сара, стараясь унять дрожь в голосе. – Я ещё не закончил… – Я закончила… – она перебивает его, слёзы льют с новой силой. – … С меня хватит. С меня хватит моей семьи. С меня хватит попыток всё наладить. С меня хватит присуутствия в твоём офисе. С меня хватит не иметь друзей. И с меня действительно хватит тебя, – она знает, он не будет предпринимать попыток её ударить в таком открытом месте, где проходят группы людей. – Отправь меня к афракционерам… давай… убей меня. Мне просто… просто уже плевать, – она начинает сомневаться только, когда он её не перебивает. – Извини, – Сара разворачивается, вытирая щёки рукавом. – Не уходи от меня, Сара. – Я больше тебя не уважаю. Ты мне соврал. Вчера ночью, я была готова сделать всё, что бы ты не попросил… – заслышав это, компания Бесстрашных уставились на неё, а Эрик на них, вздыхая и подходя к ней ближе. – Я тебе верила… – Ты устраиваешь сцену. – Тогда отпусти меня… – Выходишь за эти двери, считай, ты провалила инициацию, – глаза Эрика чернеют, и она замечает, как он зол по тому, как он сжимает челюсть. – Ты не продержишься и пяти секунд оказавшись афракционером, Сара… Хорошо подумай об этом прежде чем решишься уйти. – Почему ты не оставишь мою сестру в покое? – Боже… Мы действительно всё ещё говорим об этом? Это один день в неделю, пока не вернётся постоянная, – каким-то образом, во время своей речи, он умудрился подойти совсем близко, схватив её за плечо. – Ты мне дал своё слово. – Неужели? – его глаза блестят, в то время, как она пытается воссоздать в голове их разговор. Она не глупая, она знает, что он умнее её. Эрик осматривается по сторонам, прежде чем затолкнуть её в нишу, подальше от глаз охранников. – Ты обещал, что удалишь запрос. – Да, об этом… – он смотрит себе в ноги, прежде чем снова с толкнуться с её. – Я уже собирался, но потом я нашёл некоторые привилегии для Мэри. Я знаю, как рьяно она хочет работать в консульстве, когда будет достаточно взрослой, но на курсе обучения ей будут завидовать, если у неё не будет опыта. Я не смог заставить себя это сделать. Даже учитывая, как ты этого хотела, – Эрик проводит пальцами по синяку на её щеке. – Ты понимаешь, ведь так? Ты понимаешь, я сделал это, чтобы помочь твоей семье? – с поднятой головой она смотрит в пол. – Я обещаю, ей не причинят вреда. – Почему ты никогда не обещаешь этого мне? – Потому что я не могу… не с тобой, – Сара не совсем понимает, что это значит, но кивает, шмыгая носом. – Ты льёшь маленькие, красивые слезки… – его голос приглушённый, словно он говорит сам с собой и он гладит одну сторону её щеки пальцем. – Иди домой, Сара, – отдёргивая руку, он уходит, наградив её последним взглядом.

***

Задумавшись по дороге домой, Сара смотрит вперёд, вдоль дорожки из гравия, и замечает спину очень хорошо знакомого мужчины. – Дэлтон! – зовёт она, переходя на бег, чтобы догнать его, но он только ускоряет шаг. – Подожди! Стой! Мне нужно с тобой поговорить. Когда он тормозит, его губы кривятся от отвращения. – Нам не о чем говорить. – То, что ты видел… – Причина, по которой надо мной смеётся моя семья, – заканчивает он, держась очень прямо. – Все знают, Сара. Все знают, что ты продаёшь себя Эрику Колтеру, – она мотает головой, закусывает губу, стараясь сказать, что это не так, но он продолжает. – Ты хоть понимаешь, какую ошибку сделала? Твои шансы вернуться к нормальной жизни, равны нулю. И на твоём месте, я бы остался в Бесстрашии. Сара хмурится. – Как ты можешь так говорить? – её тон отражает неверие. – Больше не говори со мной. Ради безопасности моей репутации… – Дэлтон награждает её последним взглядом полным презрения, прежде чем драматично развернуться и уйти, его серая куртка насмешливо развивается за ним. Мир Сары медленно погружается в мрак.

***

Зная расписания Эрика на завтра, она была осведомлена, что весь день он был на встречах. Прошлой ночью, она решила, что притвориться больной. Её семья не заметит разницы, тем более, что её родители ещё вчера сообщили ей, что направляются в Эрудицию, чтобы узнать о причине новой опухали вокруг маминой коленки. Её сёстры и брат ушли в школу, оставляя её в тихом доме. Никто не стучал в дверь её комнаты, на случай если она проспала. Никто не звал её. Они позавтракали внизу, все вместе, она их слышала. Поэтому она и осталась в кровати. Ей было лень отправить сообщение Эрику, но он никогда об этом и не говорил, так что она совсем не знала, что делать если заболела. Переполненная раздражением, отключив телефон, она прокручивает его в руке, представляя, что он будет в бешенстве, когда узнает, прежде чем беззаботно бросить его через плечо, куда-то на край кровати. Всё это из-за него. Всё. Сара заставляет себя пойти в ванную только к полдню. Появилось мимолётное желание проверить свой телефон, но она его тут же затолкнула куда подальше, окуная голову в воду и задерживая дыхание до тех пор, пока не начинают болеть лёгкие. Она умоляет себя почувствовать хоть что-нибудь. Что-нибудь тёплое… что-то любимое, а не холодную яму, поглощающую её. На самом деле она не чувствовует ничего схожего на ненависть или чувство жалости, больше, тяжёлую пустоту в душе, вызывающую апатию, на которую она думала, не способна. Она регулярно добавляет тёплую воду в ванную, иногда подолгу рассматривая трещины в плитке. Удобно откидываясь назад и закрывая глаза, позволяя себе задремать. Когда её голова падает на бок, и её нос окунается в воду, она вскакивает, проснувшись, быстро сев. В доме до сих пор тихо, и она перекидывает волосы через плечо, крепко обнимает колени, и слушает своевременный звук капель, срывающихся из крана в воду. Эрик будет зол… Крайне зол. Она не слишком хорошо обдумала ситуацию, была слишком взбешена, что бы думать об этом. Но теперь она ничего не чувствует, только желание взять телефон становится всё настойчивее. Она вылазит, берёт с крючка полотенце, обматываясь им вокруг. … Внизу раздаётся шум. От этого она замирает на месте, тело напрягается, а кожа покрывается мурашками. – Мэри? – зовёт она, думая, что это единственный человек, который может придти, ведь Лиззи забирает Томаса. Даже если бы это был кто-то из членов её семьи, она бы услышала их ещё до того, как увидела. Тихо открыв дверь, она смотрит по коридору туда, где уходит вниз лестница. Ничего. Словно в облаках, прихожая освещена тускло, все двери спален открыты, но это не добавляет света. Чуть спустившись с лестницы, она осторожно осматривает обеденный стол, ближе к кухонной двери. Единственная комната с закрытой дверью, единственное место, где у кого-то есть возможность спрятаться. Воздух в комнате тяжёлый. Кухня аккуратная и чистая. Всё на своих местах, и она проскальзывает в комнату, где сейчас живёт её мама, маленькая раскладушка, взятая из медицинского центра, стоит у стены. На тумбочки у кровати стоит лампа, но свет тусклый. Нахмурившись, она срывается, быстро захлопывая за собой дверь, и пробегает в последний раз взглядом по кухне. Затягивая полотенце туже, она закрывает за собой дверь в гостиную, проклиная своё бурное воображения, идёт через обеденный стол, направляясь к лестнице. Она останавливается на полпути, громко сглатывает. – Где ты была? – Эрик сидит в кресле во главе стола, в своём лучшем костюме, который он одевает только покидая Бесстрашие. Его руки лежат перед ним, словно он берёт интервью. Быстро отскакивает назад, когда она пытается пробежать к лестнице, перекрывая ей дорогу. – Почему твой телефон отключён? –Ты должен быть на встрече. – Я перенёс её. Почему ты не в Бесстрашии? – его силуэт в комнате кажется мощным. Из-за его роста, комната выглядит на много меньше. Она инстинктивно делает шаг назад, тут же понимая свою ошибку, и останавливает себя от спасительного бегства – Я плохо себя чувствую. Он оглядывает её осуждающе. – Как по мне, ты выглядишь нормально. – Мне было плохо. Ротавирус… Должно быть, я подхватила его от Томаса. Они постоянно приносят домой вирусы. – Не ври мне, – Эрик подходит ближе и она проскальзывает к другому краю стола. – Почему ты мне врёшь? – он ядовито взирает на разделяющий их предмет. – Почему держишь от меня дистанцию? – его голос становится всё раздражённей. – Я сказала тебя! – Враньё! – отзывается он, подходит ближе, отталкивая стул через всю комнату. Сара скользит за длинной скамейкой, когда он приближается к ней, толкает стол на середину комнаты и откидывает скамейку, оставляя ничего, за что бы она могла спрятаться. Сара визжит и спотыкается, когда он с легкостью преодолевает расстояние между ними и хватает её за шею. – Ты подвела меня, – он рычит сквозь плотно сжатые зубы, не отрывая от неё взгляда. – Это наказуемо. На удивление, Сара не пытается вырваться из его захвата и необычная реакция заставляет Эрика слегка склонить голову, осматривая её тело на причину такого поведения. – Это наполовину правда. Я болею. Это не то… – она наконец-то обхватывает его запястье, когда его хватка усиливается. – Я больше ничего не чувствую… – Это то, что случилось? – он кивает, быстро оглядывается и тихо усмехается. – Ты больше ничего не чувствуешь? Я не знал, что Убогия такие блятски эмоциональные. – В этом проблема… – Сара смотрит на него пристально и он отпускает, его юмор быстро испаряется и он проводит грубыми костяшками пальцев по её щеке. Эрик говорит низко, звук проходит сквозь его татуировки на шее, а его зрачки расширяются. – Ты хочешь почувствовать снова? – Я не знаю чего хочу. – Хорошо, что я знаю, – Эрик проталкивает свои пальцы в её мокрые волосы, притягивая свои губы ближе к её. – Просто блять поцелуй меня, Сара, – слова звучат у её губ, но ему приходится слегка покачать головой, чтобы привлечь всё её внимание, отказываясь начинать первым. Она инстинктивно бьёт его в грудь. – Я тебя ненавижу, – шепчет она. – Я тебя ненавижу, – но её слова и действия совершенно противоположны. – Я ненавижу тебя Эрик Колтер. Эрик наблюдает, как её маленькие ручки скользят по его плечам, подталкивая её вверх и вставая на цыпочки, и она смущённо прикасается своими губами к его. Отстраняется, а Эрик победно ухмыляется. Заставляет её пискнуть, подняв с пола и усадив на несчастный обеденный стол, он говорит опасно. – Ты можешь рассказывать, как ненавидишь меня все время, что я буду тебя трахать назад к реальности, – он уже стягивает свой парадный пиджак, освобождая свои руки, пока не остаётся в обычной чёрной рубашке. – Я ждал достаточно долго. Сара пытается его пнуть, и отодвинуться, отползая назад, только чтобы он перехватил её бёдра, притягивая её к себе и заставляя её, лечь на спину. Наклоняясь, он целует её грубо, кусает её шею, облизывает каждый кусочек кожи, до которого может достать. В ответ, она вонзает свои ногти в его спину, обхватывает его талию ногами, в то время, как он опирается на неё всем весом. Она ещё никогда не была в такой позе. Тепло сливается с ней. Ощущать его так сладко правильно и так подозрительно неправильно одновременно. Ей в голову бьёт осознание, и она извивается, ударяя его коленями в живот и отталкивая. Не ожидая этого, Эрик делает шаг назад и она, запыхавшись, встаёт, поправляя полотенце. – Перестань играть. Сара отступает к входной двери. – Вернись назад, Сара, – он уклоняется от кинутой в него обуви, но следующий ботинок прилетает точно в голову. Терпение на исходе, он прижимает её спиной к двери, и она задыхается от силы. Сара бьёт его по лицу. Но он снова её целует, Только чтобы почувствовать боль, достаточную, чтобы она выкрутилась из его рук и выставила перед собой зонт. – Серьёзно? Эрик с грохотом отправляет его на пол и наконец-то, хватает её. Всё ещё продвигаясь вперёд, его губы на её, он со стуком распахивает кухонную дверь, которая бьется об стену, но он не останавливается, пока случайно не толкает её в деревянную полку. Она плачет от боли, а всё содержимое, падает на пол к их ногам. Чайник откинут в сторону, когда он перемещает её и усаживает на стойку. Сара хватает его за ухо, тянет за пирсинг. – Не здесь. Он рычит от нетерпения, поднимает её на руки и несёт через весь дом. Как входная дверь открывается…