На что жалуетесь?

Мест мало, пригибаюсь, пихая Гизмаева перед собой, сам пробираясь к окну, на единственное свободное место за креслом водителя, оказываясь напротив и чуть по диагонали от благоверного. Блин, до чего я не люблю маршрутки. Еле втискиваю ноги в крайне ограниченное пространство между сумками сидящей напротив девушки, никак не реагируя на ее почти возмущенное «осторожнее!» Яйца она там, что ли, везет… Звиняйте, но мои яйца мне дороже, и даже вот этим милым зонтиком я их отбить не дам. Как и другие части тела. Едва не ловлю чертов зонт глазом, когда водитель резво ударяет по газам. Устроившись, наконец, и оказавшись прижатым к окну, я оказываюсь увлеченным выгребанием мелочи из кармана и ее передачей водителю за проезд, попутно стараясь не зашибить локтем рядом сидящего парня. Гиз наблюдает за моими ухищрениями с интересом и весьма заметной довольной расслабленной улыбкой – ему, сидящему у прохода, просторнее. Хотя расстояние между сиденьями небольшое, и наши ноги прижаты друг к другу – колени доходят почти до середины ляжки. Гизмо украдкой потирается внешней стороной бедра о мою ногу, слежу за этими движениями с ухмылкой. Все ему неймется. Сладко краснеет вон уже, должно быть, надумывая себе то, что так и не случилось на остановке. Когда он уже начинает ерзать, поднимаю глаза, желая встретиться с ним взглядом и взглядом же пообещать подзатыльник. И бровь моя ползет вверх. Мое стукнутое чудо сидит, все явственнее раздвигая ноги и прижимаясь другим коленом к бедру сидящего слева от меня парня. Да еще и светит мечтательной мордой, с каждым толчком на колдобине притискиваясь все сильнее и гладясь о его голень. В тряске маршрутки поползновения моего благоверного заметны для окружающих плохо, и молодой человек поначалу просто немного отстраняется, насколько это возможно. Только вот Гиз и не думает угомониться, все настойчивее придвигаясь ближе к уже начинающему что-то подозревать парню. Не сказать, что тому подобное соседство по душе, но деваться некуда, левее него расположилась какая-то бабуля, отрезая все пути к побегу. А дорогого моего происходящее, похоже, ничуть не смущает, он весь в ощущениях. Как еще, блядь, глаза томно закатывать не начал. Поганец такой. По мере нашей поездки, он не только не перестает выделываться, полностью игнорируя меня, но и едва ли не строит глазки моему соседу. Ловя мой взгляд, мило улыбается и немного сползает по сиденью. Ну да, он – сама невинность и простота, и лишь потому, что желает устроиться удобнее и подремать, конечно, едва ли не ложится в пассажирском кресле. Совсем офонарел! Пользуясь тряской на дорожных колдобинах, пихаю гизмаево колено, получая в ответ его недоуменный взгляд. А сам паршивец, не растерявшись, тут же сдвигает ноги, окончательно «принимая сторону» моего соседа. Испепеляющие взгляды на милого не действуют, что мы уже выяснили давно, но и дать ему по шее в битком набитом автобусике я не могу. Проблема. Так и едем – Гизмаев в блаженных думах, парень в недоумении и легком раздражении, я, соответственно, в тихом бешенстве. Прибью придурка. На мое счастье путь до поликлиники не слишком долог и пробок ранним утром еще нет, так что и моим мучениям вкупе с гизмаевыми приятностями приходит конец. Я не успеваю изойти на пар, а он – на слюни, когда маршрутка, наконец, тормозит рядом с нужной нам остановкой. Встаю первым, выбираясь из закутка и за шиворот поднимая съехавшего на сиденье милого, еще не успевающего ничего сообразить, и выталкиваю его из микроавтобуса, отвешивая пинок под задницу. Сам выпрыгиваю следом, едва не врезаясь в и не подумавшего отойти Гиза. - За что? – протягивает обиженно, поправляя перекосившуюся ветровку. Ответа он, впрочем, не ждет, судя по вернувшейся на его физиономию мечтательной улыбочке. Провожая отъезжающую маршрутку взглядом, добавляет: – У него такие глаза невинные… А губы… нежные… - Заткнись, – цежу, хватая его за локоть, и тащу за собой. Он мне еще делиться впечатлениями тут будет, как же. - А что такого? – Гизмо строит глазки, изображая святую простоту, и вырывается, уходя вперед, возмущенно размахивая руками. – Он так славно представляется снизу… Да и правда. Хватаю его за плечо, разворачивая, и, беря за грудки, толкаю спиной к остановке, впечатывая в ее стеклянную стенку. До того, как мой дорогой надумает еще что-нибудь вякнуть, кротко и жестко целую, прикусывая губу, и отпускаю. - Зараза, – выплевываю, отталкивая его от себя, и ухожу вперед, оставляя Гизмаева семенить следом.