Кронос

– Да ну! – услышав новость, Юуто сделал вид, что страшно удивился. – Ты хочешь пойти с нами? Развалившись на пластиковом стуле, Казуки завёл руки назад за спинку и окинул друга хмурым взглядом. Духота стояла типично летняя, от асфальта поднималось марево. От прямых солнечных лучей Казуки спасал зонтик над их круглым столиком в кафе, тёмные очки и стакан холодной колы. – Ну да. Отвлечься от работы. – От любимой работы, за гранью которой жизни не существует? – насмешливо поддакнул Бё, состроив рожу, на удивление похожую на выражение лица своего соулмейта. Они стоили друг друга, как считал Казуки. От Бё ехидством тянуло за километр, ему нравилось всех поддевать и язвить. Но за рослым Юуто, обычно молчаливым и крайне злопамятным, тот бегал как дрессированный шпиц на поводке. То, что соулом оказался парень, в нынешнее время никого не пугало. Казуки относился к этому спокойно. Однополые соулмейт-пары встречались нередко. – Перестань, – приподняв бровь, осадил партнёра Юуто, после чего снова повернулся к Казуки. – Билеты мы достанем. К тому же, думаю, это шанс. – А? – прослушав, глупо переспросил Казуки. Ещё одним достоинством Юуто была его удивительная проницательность. Казуки не хотел говорить о своих истинных мотивах, он и сам ещё не был уверен, что ему это нужно. Но Юуто буквально читал его мысли до того, как он их подумал. – Шанс встретить связанного с тобой, – Юуто задумчиво подёргал прядь своих каштановых волос. – Ну, не будь придурком, Казуки. Он всегда носил шарфы: зимой – вязанные, летом – атласные, скрывая родинку-звезду. Свои метки прятали почти все люди в мире. Без шарфа Юуто видели только близкие, Казуки и Бё. Бё поступил проще и отрастил волосы. Казуки с расположением метки повезло – под футболкой ничего не было видно. Однако, однажды увидев её, Юуто долго не мог поверить, что это всё же метка, а не белая татуировка. – Юуто… – Чего? В такие моменты Казуки корил себя за собственную детскость. Он достаточно рыскал по интернету и выспрашивал у приёмного отца, но так и тянуло задать этот вопрос снова. – Слушай… А как определить, что встретил предназначенного? – Как гравитационный коллапс, – дал простое определение Юуто, не вдаваясь в детали. – Ты почувствуешь, будь уверен. Это ни с чем несравнимо и незабываемо. – Да ладно, вот то, что ты делаешь в постели… – начал было бурчать Бё, но тут же смолк под красноречивым взглядом Юуто. Казуки кивнул и отвёл взгляд. То, чем занимались друзья у себя дома, его не волновало. Окинув взглядом кафе, где они встретились, Казуки схватил стакан колы и сжал зубами трубочку. Он отметил, как на удивление мирно и тихо вокруг. «Люди стали реже выходить на улицы», – вдруг озарило его. Он завертел головой, чтобы удостовериться в этом. Прежде Казуки не придавал значения количеству людей, которых видел из окон офиса, в самом офисе и по дороге домой. Сейчас город выглядел так, словно большая часть жителей уехала отдыхать в пригороды или за границу. – Что-то почувствовал? – Юуто истолковал поведение друга неверно. – На… – Давно в этом деловом районе так мало людей? – рассеянно поинтересовался Казуки. – Странно. Раньше казалось, что здесь яблоку упасть негде. В это кафе, сейчас полупустое, прежде ходили на обед целыми офисами. Неподалёку находился большой перекрёсток, там Казуки вечно проталкивался, чтобы побыстрее попасть домой. Сейчас на тротуаре под светофором замерло от силы человек десять. Но Юуто это явно не волновало. Он пожал плечами и отодвинул стул, поднимаясь. – Какая разница? Всё, мы пошли. Надо ещё билеты заказать. Тебе повыше или как? – Всё равно. Глядя вслед уходящим друзьям, Казуки потёр пальцами висок. Немного разболелась голова, и вдруг вспомнилась вчерашняя передача новостей, что-то про червоточину. И про странные дожди в Осаке. В любом случае, это всё происходило где-то далеко, и Казуки был уверен, что подобные события его никак не касаются. *** «Всё равно, да?» – щурясь, иронично спрашивал себя Казуки, пытаясь разглядеть футболистов далеко внизу. Те напоминали разноцветных муравьёв, гоняющих по полю крохотный мячик. Юуто достал билеты, как обещал; для себя и Бё ближе к полю, потому как заказал их заранее. Казуки же место досталось едва ли не на последних рядах огромного стадиона. Зрители шумели, и чудилось, что эти вопли слышны во всей столице. Голоса возбуждённых фанатов волнами расходились по рядам во время особенно острых моментов игры. Рядом с Казуки сидел толстощёкий горластый мужчина и постоянно взмахивал флагом родины. С другой стороны за местную команду болел визгливый парень в очках. Юуто с Бё находились далеко, и Казуки не пытался их высмотреть. Прикрыв глаза, он чутко прислушивался к внутренним ощущениям. Но ничего. Никакого коллапса. Только головная боль от всеобщего ора, заставлявшая морщиться. «Значит, всё-таки нет?» – огорчился Казуки, уныло рассматривая людей. Людей было столько, словно зрители прибыли целыми городами. Но в этой сумасшедшей толпе не было того, чьей половиной мог бы он стать. Казуки не относился к ярым фанатам футбола. Если подумать, его не интересовало почти ничего в этой жизни. Удивительно, что Юуто до сих пор таскался с ним и не устал от его вечно кислой мины. «А чего я, собственно, ожидал?», – радость буйствующих фанатов, шум и гомон доносились до поникшего Казуки будто сквозь вату. Матч их команда вроде выигрывала. Во всяком случае, болельщики кричали всё активней. Выдохнув, Казуки абстрагировался от окружающих и опустил голову, рассматривая свои башмаки. Почему-то стало темнее, и воздух наполнился каким-то странным едким запахом. В этот миг трибуны взревели под радостные поздравления комментатора. Команда победила. Толстяк пихнул Казуки локтем и не заметил этого. А затем над головой загрохотала гроза. Казуки изумлённо вскинул голову к небу, затянувшемуся желтоватыми тучами. Тяжёлые и дождевые, они плыли низко к земле. Без сомнений, сейчас должен был начаться ливень. И это удивляло, ведь пару минут назад небо было чистым. – Ай, – в глаз Казуки капнуло, он резко заморгал и тут же механично протёр ладонью. В глазу стало неприятно жечь, будто капнуло мылом или шампунем. И чем больше тёр, тем жгло сильнее. – Ш-ш, блин, да что за… Ожидаемый дождь накрыл стадион внезапно и резко, как тропический ливень. Вокруг Казуки удивлённо роптали и вскакивали растерянные болельщики. Они разглядывали свои руки и одежду, и до Казуки дошло, в чём дело. Стена дождя была жёлтой, и каждая капля, попадавшая на кожу, больно жгла. Опомнившись, он похолодел от страха и вскочил на ноги. Если всё так, как он подумал, то сейчас начнётся настоящая паника. – Дождь! – … кислотный! – Мои руки разъедает! – Моя одежда! Испуганный толстяк оттолкнул Казуки, опрокинув обратно на скамью, и побежал к проходу между скамейками, куда устремилась основная толпа. Казуки попытался встать снова, но следом за толстяком потянулись остальные, не позволяя этого сделать. «Да чёрта с два!» – мысленно возмутился Казуки, судорожно впившись пальцами в скамью. Кто-то из паникёров ударил его ботинком по скуле. Инстинкт самосохранения подсказал, что действовать надо быстро и сейчас – или уже никогда. И Казуки согнулся пополам, напрягся до предела, чтобы подняться на колени, а затем на ноги. Шум поднялся невообразимый. Комментатор просил всех успокоиться. На фоне его голоса визжали обезумевшие от ужаса люди. И, словно в довершение картины, под небесами прокатился оглушительный раскат грома. Казуки выбирался по сиденьям скамей. Ботинки часто скользили, подошвы, оплавленные кислотными лужами, прилипали к пластику. Дышать становилось больно, а пытаться сориентироваться в ситуации – невозможно. «Блядь! Где этот Юуто?» – добравшись до прохода, вдоль которого люди валили хаотичной массой, Казуки на миг замешкался. Он приложил к лицу рукав рубашки, надеясь через ткань поменьше вдыхать эту гадость, и глянул вниз. Один неверный шаг, и он мог оказаться под сотнями ног. Вдруг те, кто бежал позади, столкнули Казуки со скамьи. Миг падения показался ему нереально замедленным, как в кино. Но он даже испугаться толком не успел, лишь подумал, как глупо всё получилось. Упав на живот, Казуки зашипел от боли в вывихнутой лодыжке и попытался встать, но не смог. В хаотичной куче мыслей в какой-то момент всплыл давний эпизод из детства: он видел подобное в новостях, когда паникующая толпа давила упавших насмерть. Люди бежали по несчастному, ломая ему кости. Почему хотя бы не обходить, перешагивать или не протянуть руку помощи? Да что там руку, просто за воротник дёрнуть, поставить на ноги? Какой-то частью сознания Казуки и теперь не понимал. Тело онемело от боли. По его спине пробежалось с десяток человек, несколько раз наступили на голову, вжимая виском в наклонный пол прохода. Что-то внутри хрустнуло, и не раз. В глазах помутилось, пальцы задрожали, изо рта пошла кровь. Когда основная толпа схлынула, Казуки уже не мог пошевелиться и лежал на животе, смутно видя одним глазом только кусок бетона. Пропитанная кислотным дождём одежда жгла кожу, дополняя ад мучений. Слипшиеся от крови волосы налипли на щёки и лоб. Казуки ощущал себя раздавленным фруктом. Хотелось стошнить, но казалось, что тогда он увидит собственные внутренние органы, и от этого страха Казуки только крепче стискивал зубы. «Достойное завершение жизни, не так ли?» – хотелось спросить самого себя. Он заслужил это. Ничего выдающегося не сделал. Всю жизнь был никем. И свою вторую половину не нашёл. Таким, как он, и рождаться не следовало бы. Отмучился. Услышав смешок, Казуки не сразу понял, что смеётся сам. Сознание уплывало, хотелось бы ещё перевернуться на спину, но тогда ведь кислота разъест лицо и будет совершенно некрасивый труп. «Так даже лучше… – мысли куда-то исчезали, и становилась совершенно безразличной та темнота, что укрывала с головой. Теперь Казуки осознал, что за чертой жизни нет ничего, кроме пустоты. – Так правильно». *** «Как интересно», – подумал Казуки, разглядывая перед собой гигантское существо без глаз, но с вертикальным ртом, полным клыков. Рот находился высоко, на длинной и гибкой шее. Пожалуй, оно тоже «разглядывало» каким-нибудь ментальным зрением, вот только Казуки это было безразлично. То, что умер, Казуки просто знал как факт и не испытывал по этому поводу каких-либо чувств. Мёртв и мёртв, ну с кем не бывает? Существо несколько секунд раскрывало и закрывало ротовое отверстие, покачиваясь на длинной шее. Казуки сидел на чём-то мягком и липком и ждал. Чего именно – неизвестно, просто ждал. Что-то выдернуло его из пустоты. Зачем? Здесь не было источников света, но он почему-то ясно видел эту хрень, хотя вокруг них простиралась темнота. «Ешь ты уже или нет?» – подмывало спросить это ужасное создание. Казуки не мог вспомнить, как здесь оказался и существовал ли вообще до этого момента. Вдруг яркая серебристо-алая дуга расчертила тьму. Она сверкнула у шеи чудовища, из зубастой пасти которого раздалось обиженное клокотание. – Прочь, Сцилла недоношенная! – судя по низкому голосу и суровому тону, вмешавшийся был чем-то недоволен. – Это моя добыча! Исчезни! – Ага, нашли! – донёсся до слуха Казуки ещё один задорный голос. – Вот он, вот он! Едва успели! Из темноты в поле зрения появились две фигуры, и будь Казуки жив, он не поверил бы своим глазам. Они словно выплыли из чернильной тени: один – молодой парень с чёрной длинной шевелюрой ниже пояса. Бледный и худощавый. При жизни Казуки назвал бы его красивым. Мимо такого на улице не пройдёшь, не обернувшись. Миниатюрную угловатую фигуру скрывали непонятные тёмно-грязные тряпки с разодранными и обожжёнными краями, намотанные как попало. В ладонях парень сжимал странную красную косу, рукоятью которой служил изогнутый, явно нечеловеческий позвоночник. Два широких лезвия соединялись между собой рядом трёх плоских шипов. Какой стороной косы не ударь – всё равно будет насмерть. От оружия веяло такой силой и мощью, что Казуки невольно поёжился. Спутником парня оказался пёс, похожий на породу акита. Вот только у пса имелось две головы и два багровых ошейника, по одному на каждую шею. Разговаривал зверь по-человечьи, что умершему Казуки не казалось странным. Точнее, тот раскрывал и закрывал пасть, издавая вполне внятную речь. А может, Казуки просто слышал ее у себя в голове. – Вкусно пахнет, ам! – воскликнула одна голова. Её ярко-зелёные глаза блестели от восхищения и любопытства. – Надеюсь, он вкусный, – процедила вторая голова с синими глазами. – Нам нельзя его есть, хозяин запретил! – Но жрать хочется. – Джин, – сухо одёрнул парень с косой, и пёс послушно смолк. Неспешно ступая по липкой жиже, незнакомец приблизился к Казуки. От его низкого спокойного голоса по спине ползли мурашки. Застыв перед Казуки, глядя на него сверху вниз, парень чуть склонил голову к плечу. Он не улыбался, не хмурился, смотрел прямо в глаза, его лицо вообще напоминало застывшую неживую маску. – Я задам тебе всего один вопрос, смертный, – мрачно прошелестел он. – Сейчас ты мёртв. Но хочешь ли снова жить? – Не-а. Ответ Казуки был прост и понятен. Но незнакомец вскинул тёмные тонкие брови, часто заморгав от удивления. Очевидно, он не ожидал, что ему откажут. Последовавший вопрос прозвучал уместно, но уже не так уверенно. – Почему? – Не хочу, – пожав плечами, легко ответил Казуки. Он чувствовал, что ушёл оттуда, где ему никогда не было места. Двухголовая псина негромко залаяла, и этот звук можно было принять за подобие смеха. – Гхи-гхи-гхи. Он не хочет, ну надо же. Не ожидал, Хтон? – Молчи, – не оборачиваясь, буркнул тот. Раздражённо выдохнув через нос, парень, которого назвали Хтоном, присел. Его глаза оказались вровень с глазами Казуки. Показалось на миг, будто в тёмных зрачках сверкнули алые искры. – Ты ещё связан с телом в своём мире. Я могу вернуть тебя назад. В обмен на небольшую услугу. – Какую? Если бы не состояние блаженного безразличия, Казуки непременно заинтересовался бы. Он не чувствовал абсолютно ничего, даже мысли текли в голове медленно, не задерживаясь. О сути услуги Казуки спросил чисто автоматически, просто откликнулись человеческие привычки. – Хочу кое-кого найти, – пояснил Хтон. – Я чувствую на тебе её отклик. Однажды в своей жизни ты соприкоснулся с ней. – Э… – думать Казуки тоже было трудно. Что вообще нёс этот странный человек? Человек ли? Хтон прикрыл глаза, видимо, прочитав всё недоумение у Казуки на лице. Обречённо выдохнув, он нехотя проронил: – Ты мог разделить с ней ложе или случайно столкнуться на улице. Что угодно. Ваши пути где-то переплелись. – Вряд ли он что-то помнит о земной жизни, – вмешался пёс, точнее, голова с синими глазами. Хтон так же неохотно кивнул, соглашаясь, но не отводя взгляда от Казуки. Он вдруг выпрямился и, обхватив ладонями красную косу, выставил её перед собой. А затем произошло нечто странное: будь Казуки жив, подумал бы, что смотрит кино со спецэффектами. Оружие вдруг замерцало, распалось на сияющие белые нити, и те мгновенно втянулись в ладони парня. Под кожей нити превратились в сетку вен и их мерцание потухло. За мгновение коса исчезла, а Хтон, как ни в чём не бывало, сложил руки на груди. – Вау, – отрешённо заметил Казуки. Даже эта реакция стала лишь отголоском из жизни. – Значит, отказываешься? Хтон оставался спокоен, хотя проскользнувшая интонация в его голосе не обещала ничего хорошего. И всё же Казуки дал утвердительный ответ. К чему возвращаться туда, где его не ждали? Двухголовый пёс что-то тявкнул и помахал округлым хвостом. Из пасти одной дружелюбно настроенной головы вываливался розовый язык, а уши стояли торчком. Вторая голова, крепко захлопнув пасть, смотрела на Хтона с неодобрением. – Под «отказываешься» я имел в виду «отказываешься умирать», – Хтон не стал медлить и подошёл к Казуки вплотную. – Договор заключён. Схватив за плечи, он притянул Казуки себе и поцеловал. Ощутив касание холодных губ, Казуки на миг растерялся. По телу разлился жар и дрожь. Темнота словно только и ждала этого момента – она резко схлынула отовсюду, обволакивая чернильным теплом. Затем точно обухом ударило. Казуки ничего не видел, не слышал, не чувствовал. Ему чудилось, что он даже не дышал, потому что нечем, и он застрял в невесомости. Страшно не было, только чуть-чуть любопытно. В темноте, почти осязаемой, Казуки ощутил гулкий удар, затем снова и снова. Рот вновь наполнился привкусом крови, а в ушах пронзительно загудело. – …Всё! Есть пульс. Проверьте дыхание, – от шумных голосов у Казуки раскалывалась голова. Что-то холодное и терпкое коснулось его века и потянуло вверх, открывая глаз. Он видел только неясные фигуры и яркий луч света, от которого в черепной коробке пронзило острой болью. Затем снова стало темно. – Реакция зрачков в норме. Проверьте остальные показатели и можете увозить. У нас ещё много пострадавших. «Пострадавших? О чём они? И почему так больно?» Всё тело Казуки словно объяло пламя. Не было сил открыть глаза, дёрнуть пальцем или что-либо сказать. Каждый вдох беспощадно обжигал глотку, но дышать снова стало жизненной необходимостью. «Где Хтон?» – после своего чудесного воскрешения Казуки задался невозможно глупым вопросом. Секундой позже обрывками вернулась память – и захотелось от души рассмеяться. Ну какой Хтон? И он, и тот пёс, и все эти ужасы – просто сон на грани жизни и смерти. Смерти, которой он избежал. Казуки едва не умер из-за давки на стадионе, когда с небес обрушился кислотный дождь. Явление вполне реальное, но чтобы в Японии? Казуки понятия толком не имел ни о причинах возникновения этого явления, ни о том, где и как оно может происходить. Просто было странно, что случилось оно не где-то там далеко, а прямо вот здесь, в пекущейся об экологии стране. Ещё несколько раз состояние Казуки проверили и только затем его увезли. Куда – он не знал, но ощущал, что едет на каталке. На некоторое время он вновь погрузился в беспамятство. В голове роились то ли сны, то ли бредовые яркие мысли, тело будто плыло, качаясь на волнах. Веки удалось разлепить позже. Очнувшись, Казуки определил, что лежит, вероятно, в больничной палате. Его кровать слева отделили занавеской, справа виднелось большое окно и сумеречное небо. В палате кто-то скулил от боли, слышалось шуршание и приглушённый незнакомый голос женщины, очевидно, родственницы какого-то пострадавшего. Глядя в окно, Казуки гадал, как там Юуто. Удалось ли другу и Бё спастись? «Как только смогу встать, надо найти телефон и дозвониться до него», – решил он. Казуки волновался за друга. Если бы Юуто ушёл из той давки живым, вероятно, он уже обыскивал бы больницы, ища Казуки. Но уже стемнело, а его все не было. Вероятно, что-то случилось с ним либо с Бё. Прошло несколько часов, в течение которых Казуки боролся со своим телом, пытаясь пошевелиться. Он осторожничал, не желая случайно выдернуть катетеры. Когда удалось приподняться на локтях, Казуки обрадовался, но тут же помрачнел, увидев, что теперь из себя представляет. Зрелище было отталкивающим – кожа во многих местах покрылась красными ожоговыми волдырями и неприятно зудела. Видимо, его здорово накачали обезболивающими. Он не чувствовал боли, только грузную сонливость, словно весь состоял из намокшей ваты. «Идеальный кандидат для фильмов ужасов. На роль главного маньяка, – представив, как бы это выглядело, Казуки безразлично усмехнулся и лёг обратно. – Сейчас бы сигаретку и воды. А лучше колы. С коньяком». На небо высыпали первые звёзды, и Казуки рассеянно всматривался в них, ощущая тоску. Отчасти ему стало жаль себя: ничего не изменилось. Он восстановится и продолжит своё бренное существование без предназначенной половины. К лучшему ли то, что его спасли? Казуки вспомнился отчим, заменивший ему отца. Никто не помнил, как Казуки появился в детском приюте, но человек, забравший его оттуда, оказался хорошим. Только умер рано, в автокатастрофе. – Здравствуйте, вам уже лучше? – у изножья постели Казуки возникла усталая медсестра. В руках она держала клипборд с бумагами и ручку. Под её глазами виднелись тёмные круги от недосыпания. Очевидно, при поступлении такого количества пациентов всем врачам стало не до сна. «Надо воды попросить», – Казуки попытался приподняться, но из горла вырвался неясный хрип, а лёгкие укололо болью. – Ложитесь обратно, – строго приказала медсестра. – Мы вас с того света вытащили, вы были мертвы две минуты. Так что будьте аккуратней теперь. Вы можете как-нибудь озвучить ваши данные? Имя, фамилия, адрес, номер страховки? Мы включим ваше имя в обнародованный список пострадавших, чтобы ваши близкие смогли найти вас. – С…ат-то… – севший голос звучал так, словно Казуки всё ещё при смерти. Он не знал, каким образом объяснить написание своего имени, не говоря о страховке, номера которой он не помнил. Вроде как он брал с собой удостоверение с места работы, но раз к нему обратились с этим вопросом, выходило, что удостоверение пропало или испортилось. – Ладно, давайте так, – медсестра вынула из кармана смартфон. – Я поднесу экран к вашей руке, а вы постарайтесь напечатать всё, что помните. «Как бы связаться с Юуто? – размышлял Казуки, глядя в ночное хмурое небо. Остальные больные, кто мог, перешёптывались, рассказывая, как сюда попали. Истории почти одинаковые, все – жертвы кислотного ливня. Преграда была всего одна – Казуки двух слов не мог связать, он едва двигался. Во рту пересыхало: ту воду, что принесла ему медсестра, он выдул в два глотка, и дико хотелось ещё. – Можно написать сообщение от медсестры? Вот только в голове сейчас такой туман, что номера не вспомнить». Лёжа на постели и уже засыпая, Казуки вдруг широко распахнул глаза. Всё произошло столь неожиданно, что он боялся поверить. По спине побежали мурашки, живот стянуло от томительного предвкушения. Его странное родимое пятно в форме змеи на спине будто потеплело, а сердцебиение резко участило ритм. Всё существо Казуки переполнило непередаваемое ощущение эфемерной, волнительной радости. «Оно? – тупо спросил себя Казуки, сжимая край одеяла в кулаке и оглядываясь на занавес, где по идее находился вход в палату. – Не может быть. Реально? Правда? Это оно? То, о чём говорил Юуто?» Мог ли это быть тот самый «коллапс», как говорил друг? Тогда кто? Когда? Где?! От сумасшедших ощущений, разрывавших всё существо, Казуки хотелось вопить от счастья. Будь он не так слаб, вскочил бы навстречу своей судьбе. Чтобы не упустить. Схватить и больше не отпускать. «Мой соулмейт! Он есть! И он здесь!» Казуки не мог поверить, что всё-таки это произошло. Что его самая сокровенная мечта сбылась. Спина горела всё сильнее, и Казуки подозревал, это от того, что его родственная душа приближается. Прямо к нему, прямо сейчас. «А я выгляжу как урод», – осознание свалилось на Казуки тяжёлым камнем. Он поспешно попытался слабыми руками натянуть одеяло. Как он мог показаться в таком виде? «Сейчас произойдёт встреча всей моей жизни, а я весь в волдырях, помятый и слова не вяжу. Позорище». Вздрогнув, Казуки замер, когда понял, что всё идёт как-то неправильно. Чувства обострились, от ощущения связи плющило, как от дозы. На самом пике этих чувств он услышал негромкий стук в больничное окно снаружи.