Кронос

Планета Манабу казалась какой-то непостижимой и печальной, будто находившейся в состоянии постоянного ожидания своего конца. Впрочем, за последнее время эта угроза стала более чем реальной. Света было всегда мало, ночь, как Казуки выяснил у Джина, наступала быстро и внезапно. К такому освещению Реминцы привыкли, а вот у Казуки разболелись глаза. Теперь он прекрасно понимал, каково Манабу на Земле с её ярким светом. Транспорта как такового в этих местах не имелось, либо он просто не ездил именно здесь. Вокруг простирались поля чёрной травы, суховатой почвы и покрасневшие перед ночью небеса. Казуки на ум приходило странное сравнение: планета состарилась. Она жила так долго, что теперь уже едва дышала. Она медленно умирала. Но погибнет Ремина ещё совсем нескоро, Казуки знал, что для этого ей потребуется достаточно большой срок. После того как он увидел нескольких представителей местной фауны, Джин стал казаться вполне обыденным созданием. Творения природы Ремины поражали количеством конечностей, хвостов и голов. Взять ту же бабочку с шестью крыльями и продолговатым, как у червяка, тельцем, ловко вспорхнувшую из-под ног Казуки. Или полупрозрачную ворону, пролетевшую над головой. «Непривычно и странно. Наверное, их так же удивляли земные звери», - размышлял Казуки. Они шли довольно спешно, и через час оказались на месте. Перед ними вырос высокий холм, густо поросший хвойным лесом, причём настолько плотно, что деревья с их мощными стволами едва не приникали друг к другу. Иные же и вовсе откровенно и замысловато сплетались кронами. Мохнатые сизые ветви создавали надёжный навес, под который проникало мало света, потому между стволами совершенно ничего не росло. Ноги сразу утопли в мягкой подстилке из опавших иголок, из чащи на них пахнуло духотой и неприятной сыростью, как с болота. За последние минут пятнадцать Казуки отметил, что сердце стало биться чаще. Возможно, просто от усталости, или же от предвкушения встречи с соулмейтом. Но он не смел забывать, что находится не в своём мире, и любое ускорение внутренних процессов может означать одно – его время пребывания здесь на исходе. – И что делать дальше? – с каждой минутой Казуки ощущал, как ему становится хуже. Дыхание участилось и закружилась голова. Глаза заболели, словно от повышенного давления. – Скажи, Казуки, – задорно начал Джин, внимательно оглядываясь вокруг: он что-то искал на земле. – Умеешь красиво петь? – Ч… чего? – Петь, Казуки. Иначе Харон нас не пропустит дальше. Неожиданно за их спинами засмеялась Сейя. Её звонкий смех пронёсся под кронами сосен и быстро истаял. – Я и не подумала об этом раньше, – сощурив глаза, она мельком хитро глянула на отца, а затем на Казуки. На её губах играла лукавая улыбка. – Джин верно подметил. Ты как Орфей, что спустился за своей возлюбленной в пекло Ада. – А если по делу и вкратце? – поморщился Казуки, опасаясь, что если сейчас все поймут, как мало ему осталось, то ничего не получится, и весь проделанный путь окажется пройденным зря. Даже мысли о том, что может ничего не выйти, он допускать не желал. – Орфей нашёл вход в подземелье через небольшую речку. Думаю, это именно то, что мы ищем. – Думаю, это то, что мы нашли, – отозвался Сойк, до этого стоявший поодаль. Сделав странный жест, что-то вроде короткого взмаха руками ладонями вверх, будто подбрасывая монетку, отец Сейи направился вглубь чащи. Все последовали за ним. Казуки предположил, что тот использовал свою «магию» — по-иному называть фокусы Семерых он не мог. Сейя назвала это некими силами Вселенной. Но какая разница, если оно пока работает и помогает? Сойк шёл быстро, ловко пробираясь между стволами сосен. Изредка встречались ели, и их мохнатые игольчатые лапы неприятно ударяли Казуки по лицу и шее. Пару недель назад ему бы показалось подобное пыткой, но сейчас он ощущал только бурный взрыв адреналина – сейчас, совсем чуть-чуть, и он вытащит Манабу отсюда. Маленькая речушка обнаружилась быстро. Она медленно текла в глубоком и узком овраге с крутыми склонами. Один конец тёмно-синей ленты воды тёк от леса в сторону города. Другой падал в глубокую подземную яму под скалой, привалившейся между склонами. Размеры расщелины позволяли протиснуться одному человеку. И Казуки, охваченный нетерпением, полез первым. – Неужели это место совсем никто не охраняет? Шипя от боли, Казуки выдирал из рук и ладоней острые растительные колючки размером с небольшую иголку. Поспешность пошла ему не на пользу: как только он залез в расщелину, погрузившись в полутьму, его руки соскользнули с мокрых камней. Он полетел вниз в полную темень, однако довольно быстро приземлился в колючий противный куст. Каким образом кустарник миновали остальные, оказавшись сразу в душной пещере, Казуки не заметил, но не стал сосредотачиваться на этом. Усмехнувшись, Джин ободряюще хлопнул человека по плечу. – Кусты и охраняют. Ты же попался. – Эй! – Здесь охрана нужна не более, чем на людских кладбищах, – решив прекратить спор, вмешался Сойк. – Кладбища в наши дни тоже охраняются, – напомнил Казуки, но его проигнорировали. – Здесь нечего воровать и некого. И навредить как-либо спящим тоже не выйдет. «Почему?» – хотел было спросить Казуки, но пока они осторожно пробирались по камням, путь вывел их в удивительное место, похожее на узкий грот. И он сам всё увидел. Все стенки природного помещения были увиты толстыми мощными корнями. Света сюда не проникало, но удивительным образом грот охватывало красноватое свечение: крошечные букашки, наподобие светлячков, ползали по корням и стенам. В их живом мерцающем свете Казуки различил самое необычное, что ему за сегодня довелось увидеть. В нескольких местах, где корни деревьев были особо толстыми, набухали алые наросты. Из них появлялись овальные полупрозрачные пузыри, в которых с лёгкостью мог разместиться взрослый человек. – Это особая форма жизни планеты, – решил рассказать Сойк, видя, как Казуки удивлённо открыл рот. – Мы считали, что это вроде грибка или спор, паразитирующих на деревьях. Вырастая, оно создаёт внутри себя уникальную органическую среду. Созрев, покрывает её затвердевшей красной смолой. Разбить её чем-либо невозможно. Но в ней любой организм может провести едва ли не вечность. «Несколько тысячелетий находиться в анабиозе… – поморщившись, Казуки принялся всматриваться в надутые смоляные узилища. – Мерзко и грустно». В полутьме он едва мог различить лица, но этих наростов-тюрем здесь было всего четыре. Узнав знакомый силуэт, Казуки буквально вцепился пальцами в гладкую и твёрдую, как поверхность стекла, смолу. Он увидел бледное лицо, обрамлённое остриженными чёрными волосами, и закрытые глаза – пленник будто ненадолго прилёг вздремнуть. Тело соулмейта было нагим, но плотно увитым серыми бинтами. Он словно только и ждал Казуки. – Манабу! – Что? – Сойк удивлённо вскинул бровь, а его дочь тут же оказалась рядом с человеком. – Хтон здесь, – девушка нежно провела пальцами по алой гробнице. После чего повернулась к отцу. – Как его вытащить? Ведь судьи же как-то его туда положили? – Об этом я бы и хотел у вас узнать, – сложив руки на груди, спокойно произнёс Сойк, слегка склонив голову к плечу. – Как вы его собираетесь вытаскивать? Сделать это можно, разве что одними из специальных орудий. «Мы проделали такой путь, – бессмысленным взором Казуки посмотрел на свои ладони. Ранки на них уже зажили. – И всё впустую?» Его сердце болезненно ухнуло. От притока крови и кислорода у него начала кружиться голова. Конец. Приехали. Казуки сделал всё, что смог, и то, что, казалось, не смог бы сделать никогда. Но его сил не хватило. И ему придётся вернуться обратно и дожить часть своей жизни точно так же, как до встречи с Манабу. Если он только прежде не повесится, или его, наконец, не угробит Вселенная. – Неужели ты совсем ничего не можешь сделать? – рассердилась Сейя, взмахнув руками и отпугнув красных светлячков. – Ты же один из Семи! – Но не всемогущий. Я сделал, что ты просила – помог найти твоего сына. – Но какой от этого толк?! – Я ничего не обещал тебе. – Да ты... Казуки хотелось закрыть уши руками и не слышать разгорающегося спора. Джин неуверенно пытался их остановить, но и сам опасался попасть под горячую руку девушки. «Просто откажись, и она покинет твоё тело», – голос Бё вынырнул бледным воспоминанием из той мути мыслей, которая сейчас творилась в голове Казуки. Сам не зная почему, он вздрогнул и выпрямил спину, глядя на гробницу соулмейта почти изумлённо. Что там Сойк сказал про специальные орудия? «Откажись!» «И как же это сделать? Крикнуть вслух, как заклинание в тупом фильме?» «Откажись!» Казуки сосредоточился, и от этого ещё сильнее ощутил головокружение и боль. Его начало тошнить, но было что-то ещё. Словно в нём самом пульсировало нечто инородное, заставляющее тело работать правильно. Вот к этому, что бы оно ни было, он мысленно и воззвал. «Помоги мне!» Пульсация замерла. Казуки всё ещё смотрел на свои руки и не сразу понял, что за светлые нити тянуться под его кожей вдоль по венам к ладоням. Фоном он слышал переругивания Сейи с отцом. Потребовался один миг, чтобы сверкающие нити покинули его тело и склеились в руках в длинную косу. Как только сияние «остыло», Казуки поражённо уставился на огромное красивое оружие, которое разыскивали чуть ли не все на этой планете. Изогнутая, удивительно изящная и текучая, коса Кроноса поблёскивала таким невероятным алым цветом, словно была сделана из крови. В гроте повисла напряжённая тишина. В тот же миг колени подкосились, и если бы Казуки вовремя не опёрся древком о землю, то точно бы упал от слабости. Организм, лишившись поддержки косы, вмиг ослаб. Помимо частого сердцебиения, Казуки ощущал себя так, словно полдня беспрерывно занимался спортом, и теперь тело онемело от усталости. – Коса, – Сойк выглядел слегка удивлённым. Держась обеими руками за древко, Казуки бросил взгляд на отца Сейи. Сойк не предпринимал попыток отобрать орудие. Он молча и спокойно ожидал, что будет дальше. – Так она действительно у тебя, – Сейя обхватила человека за плечи, поддерживая. – Тебе плохо? – Как… – Казуки кивнул в сторону гробницы. Силы быстро уходили. – К-как коса может его освободить? – Разбить, – задумчиво пояснил Джин. Он стоял за спиной, говоря в холодной манере своей второй ипостаси. Где-то на краю плывущего сознания Казуки отметил, что радушного и весёлого Джина он не слышал с самого утра. – Разбить эту оболочку. – Это Хтону не повредит? – Сейя обернулась к отцу, но тот неопределённо пожал плечами. – У нас нет ни времени, ни выбора. Давай, человек, забирай его и уходите. Леда, скорее всего, скоро будет здесь. Истощение Казуки близилось к опасному пределу. Он начал тяжело дышать, во все его тело будто тыкали сотней ледяных игл. – Помочь? – Джин, оказавшийся рядом, протянул руки к косе, но Казуки, повинуясь какому-то судорожному инстинкту, дёрнул её на себя, прижав к груди. Внутренний голос будто приказывал: «Не отдавай!» Джин замер, глядя на Казуки непонимающе, но последнего это не заботило. Собрав остатки сил, он сделал глубокий вдох и выдох. Обхватив древко косы так крепко, как только мог, Казуки мысленно взмолился, чтобы всё получилось. Ведь не может не получиться, раз это такое важное и сильное оружие? Размах вышел не очень сильным, больше отчаянным – изящное раздвоенное лезвие лязгнуло, оставив на красной поверхности сетку трещин. «Давай же, приложи все усилия!» – приказал себе Казуки под шумный выдох Сейи. Джин отступил на шаг назад. Паршивая Вселенная поступила с ними по-скотски, связав вместе. Они вдвоём родились обречёнными на вечные муки. Манабу было так же тяжело, как и Казуки, настолько, что он хотел просто разорвать эту связь. «Сколько раз он сдавался? Сколько раз вновь находил в себе силы и надежду, что вот теперь всё получится?» Когда Казуки размахнулся, ему показалось, что вместо крови по его венам понеслась выжигающая чистая ненависть и злоба. Мысль о том, что ярость придаёт человеку сил, больше не казалась абсурдной – Казуки ощущал, как ему подвластна каждая клеточка тела. Собрав всё воедино, он вложил это в удар. Особо оглушающего треска не последовало – раздался глухой стук, будто ударили друг о друга два кирпича. Лезвие косы впилось в оболочку и легко раскололо её, как яичную скорлупу. Толщиной смоляная поверхность оказалась в два пальца, и затем под ноги Казуки хлынула жидкость цвета красного вина, разносящая по гроту неописуемый неприятный запах. – Торопитесь, – Сойк обернулся, глядя в сторону, откуда они пришли, – скоро сюда придут. Не медля, Сейя кинулась вперёд, чтобы вытащить Манабу. – Ну же, помоги мне! – гаркнула она ослабевавшему на глазах Казуки. – Его время закончилось, – отметил Сойк, подходя ближе к дочери. Девушка вытащила Манабу, но тот не спешил просыпаться. Весь мокрый, он не двигался, казалось, даже не дышал. Его руки и голова безвольно свешивались, пока Сейя удерживала его. – Чуть позже я вернусь на землю с парой артефактов для Хтона, – вместо того, чтобы отобрать косу, Сойк приблизился к Сейе и помог вытащить спящего парня. В глазах мелькали чёрные точки, а мысли превратились в какой-то несвязный кисель. Казуки хотелось прикоснуться к Манабу, приложить ухо к его груди и услышать ровное дыхание. Потрогать его скулы и убрать мокрую чёлку с глаз, отмыть от этой пакости и… «О чём я только думаю?» – дал себе пинка он. – Время вышло. Потеряв опору, Казуки рухнул на колени, и отголосок боли заставил его уплывающее сознание на минуту вернуться. Джин, до этого тихо стоявший в уголке, выдернул косу из рук так внезапно и быстро, будто она просто телепортировалась к нему. – Пёсик? – растерянно обернулась Сейя. – Щенок, – жёстко прошипел её отец. Подняв голову, Казуки уставился на Джина, ничего не понимая. Что ещё за шутки? – Ты сам говорил, а теперь удивляешься, – сузив глаза, Джин бросил на Сойка ледяной взгляд. – Главному псарю Ремины подвластны все собаки. Абсолютно все. – Это он тебе приказал забрать орудие? Джин молча кивнул. После чего опустил голову, бросив на Казуки чуть жалостный, полный сожаления взгляд. Брови Джина приподнялись вверх, и, судя по тону, в этот раз слова были произнесены первой ипостасью орфа: – Прости, парень. Ты мне, правда, нравишься, но я не могу ослушаться. Манабу – мой хозяин и друг, но Леда – создатель. Он для нас – всё. Казуки открыл рот, чтобы возразить: Манабу доверял орфу, они вместе похитили косу, и вот теперь Джин предал все их старания. Изо рта вырвался лишь хрип. – Так, – Сейя шумно выдохнула, проигнорировав то, как резко и пугливо дёрнулся пёс. Подхватив сына, без одежды казавшегося настоящей тощей мумией, она передала его Казуки, после чего схватилась за его браслет на руке: – Присмотри за ним какое-то время. Не прощаемся. Девушка резко стянула громоздкий артефакт: мир перед глазами Казуки поплыл и погрузился во тьму.