Красная шапочка или письма одной попаданки

Из объяснений я ничего не понял, но постепенно привык и перестал удивляться… «Понедельник начинается в субботу»

      Нос щекотало от обилия запахов. Я бы чихнула, но посчитала это неприличным, а потому продолжила кутаться в кофту и зевать — не выспалась из-за ночных посиделок. Нет, серьёзно, мы просто… сидели, молчали и это было весьма уютно, по-домашнему, что ли.       В таверне мне не понравилось, как и в любом другом месте, где были слишком резкие «ароматы» для моего обоняния, развившегося за долгие годы испорченного зрения. Вообще, женщины моего мира нередко используют «приятные» на их взгляд запахи, от которых меня почему-то воротит. Может, это я такая неправильная. Но помимо запахов меня раздражали непомерно громкие звуки, издаваемые уже подвыпившей публикой, посетившей «Зелёный дракон» в столь ранний для морального отдыха час.       Не знаю, почему Торина не разозлила хотя бы вывеска этого заведения и мы не убрались отсюда, как только переступили провоняные табаком и пивом стены. Возможно это потому, что сам Король-Под-Горой ушёл с Двалином и Нори за пони полчаса назад, а на моё мнение всем как-то всё равно.       В тот момент эйфория меня уже отпустила, а мой походный рюкзак, хоть и должен был улучшить настроение поутру, только усугубил ситуацию, потому что я об него запнулась. Внутри обнаружилось только самое ценное — плед, мешок и некоторые средства личной гигиены, о которой в Средиземье, я думаю, и не слышали. Мужчины так уж точно. Мда. Гномы так уж точно. Одежды и оружия мне не предоставили. — Лицо у вас такое, словно вы в трактирах никогда не были, — склонившись к моему уху усмехнулся Кили. Придурок.       Они с братом горлопанили тут же, рядом со мной, предварительно замотав меня всю в просто огромный плащ. Зачем это, я благоразумно не спросила. Быть может, это проявление заботы о моей психике и девичьей чести. Правда, хоббиты были слишком дружелюбными для нанесения вреда моей психике, а людей тут не наблюдалось. Да и черт с ним. — Ага, у нас-то такие сборища — дело обычное, — огрызаюсь я, пытаясь сплющиться под чёрной тканью до минимального размера, и напоминая сейчас, наверное, гусеницу-переростка в период окукливания. — Ох, да у нас тут утончённая леди! — всколыхнулся тут же брюнет, но под моим яростным взглядом как-то поутих. — Назовёте меня ещё раз леди — я расквашу вам нос. Всё ясно? — Фили быстро оглянулся на меня с братом и продолжил болтать с Бофуром, а Кили, собственно, нарвавшийся сам, примирительно кивнул и вернулся к внимательному слушанию беседы тех, кто взрослей.       Торин с двумя «Ко» вернулся через полчаса с довольным видом и приказал всем выметаться на улицу, седлать купленный транспорт. Возражений не последовало — гномы были на удивление слаженным и преданным своему лидеру единым организмом, где каждый знал своё место и дело, никто не был лишним или одиноким.       Кроме меня. Оттого видимо на меня и косятся, когда думают, что я не вижу. Мало того, что твоя покорнейшая слуга — женщина, так она ещё и человек, а это уже значительный минус к моей и без того шаткой репутации.       Плюс ко всему, я, как последняя идиотка, с упёртостью слона пытаюсь уже минут пятнадцать заседлать лошадь, хотя раньше даже с большого расстояния не видела, как это делается. Ну, находчивость очень часто меня спасала, так что я более-менее разобралась с креплениями. — Вы же знаете, что всё должно быть затянуто куда туже, да? — спросил Фили, выплывая у меня из-за левого плеча так тихо, что я чуть ему не врезала. — Шутки у вас не смешные, — огорчённо ворчу я, понимая, что всё придётся переделывать. — Я помогу, — меня перехватывают на полпути и лучезарно улыбаются, словно бы мы всю жизнь были знакомы.       Ну нет, дружок, не смотри на меня так доброжелательно, гномы не могут быть настолько открытыми с чужаками, я не поведусь на детсадовские разводки. — Покажите, как правильно, я запомню, — киваю я, вытягивая свои законные конечности и отступая на шаг, чтобы не мешать.       Гном проворно начинает исправлять косяки, указывая на мои, по сути своей, дебильные ошибки. Ну да, я рукожоп, я знаю. — Вот и всё! — радостно оповещает меня парень, оглядываясь в поисках своего братца. — Спасибо, — медленно проговариваю я, внимательно осматривая лошадь, которой явно прельщало такое внимание. — А ей не больно? — Извините? — ошарашенно переспросил Фили, посмотрев на меня, как на дуру. А я говорила уже, что здесь на меня часто так смотрели? — А, да нет, ничего. Спасибо ещё раз.       Начало пути было не таким уж и плохим — черная, как сама ночь, лошадка, была тихой и покладистой. Я на удивление легко на неё залезла и первые полчаса ни на что не жаловалась. Пока мышцы не начали затекать.       В попытке их размять, я дважды чуть не вывалилась из седла. Очень красноречивый взгляд Торина ясно давал понять, что ничего иного от меня и не ожидали. Люблю оправдывать ожидания, что поделать.       Ещё одна моя странность к списку прочих — я могу делать вид, что мне плевать на мнение окружающих, однако я настолько от него зависима, что большую часть своей жизни потратила попросту угождая знакомым людям. Эдакий вечный надежный друг и незаменимый товарищ во всех вопросах. — Если вы продолжите в том же духе, то точно упадете. — Фили пристроился слева, а Кили справа. — Могу из вредности прихватить кого-то из вас.       Самозащита — моя слабая сторона. Я не могу долго вести перепалку с человеком, когда дело напрямую касается меня — будь то мой дебильный характер или непродуманные действия. В конечном итоге я соглашусь с человеком, жестоко опустив себя словами. От этого в разговоре со мной может быть неловко, потому что сказанное в шутку, в запале спора: «Ну ты и больная», у меня моментально перефразируется в «Конечно же, на всю голову, а ещё тупая, как пробка, чему ты удивляешься вообще?» — Ох, какая вы воинственная, — притворно пугается Кили, хотя я прекрасно вижу широкую улыбку у него на лице. — «Ты», — поправляю я, понимая, что дальнейшее обращение на вы от тех, кто меня прилично старше, вызовет ненужную ассоциацию со школой, или, не приведи Валар, с больницей.       И там и там я не очень-то любила находиться. Но если к первому я притёрлась за одиннадцать лет, то второе всё ещё вызывало стойкое отторжение. Ну что поделать, я мало болела, наверное, больше от того, что подсознательно подражала маме и не любила больницы, а не потому, что у меня мега-крутой иммунитет. — Извините? — переспрашивает Кили, а я устало вздыхаю и приподняв брови начинаю объяснять. — Те, кто меня старше, обычно говорят «ты». Вы меня явно старше и мне право неловко от осознания, что вы всю дорогу будете мне «выкать». Между прочим, с мистером Бэггинсом вы так не церемонились. — Так он мужчина, а… — Фили подъехал ко мне ближе, с явным намерением прочитать целую лекцию о хорошем тоне, а я неожиданно вспыхнула. — О, оставьте эти замашки, ладно? Я прошу всего лишь уважать мою культуру, а не достать луну с небес.       Небольшой спор вполне мог перерасти в большую ссору на фоне межрасовых и культурных разногласий, но Бильбо Бэггинс появился на удивление вовремя, словно всю жизнь пробыл волшебником. Тему больше никто после его прихода не поднимал, хотя нашу перепалку слышал весь отряд.       Ехать пришлось до позднего вечера. Я успешно пыталась играть истукана и послушно сидеть на злосчастном животном, но получалось так себе, если честно. И не то чтобы в той жизни я была неусидчивой, даже наоборот, но одно дело — семь часов на стуле, другое — одиннадцать в седле.       К тому моменту, как Дубощит дал отмашку, устали даже гномы, так что мое фееричное падение особого внимания не вызвало. Так, пару косых взглядов от самых брутальных.       Собрав хилые силенки, я выпинала себя из положения лежа в положение полустоя и вскарабкалась по лошади вверх, принимая окончательное вертикальное положение. Сбросила мешок с пледом и спальником на землю и ласково потрепала кобылку, пытаясь распутать её дневную амуницию. — Это так ужасно выглядит, что мне хочется тебе помочь.       Тон, которым было произнесено слово «тебе» содержал столько яда, что я поначалу даже не поняла, кто говорил. Обернувшись к величественному Торину со скорбной мыслью «Ну конечно», я, наверное, представляла собой самое жалкое зрелище этого мира, потому что король как-то даже подобрел. — Это начало нравоучения? — Я начала осторожно распутывать ремешки, освобождая несчастное животное. Стоит придумать ей имя, но если я это сделаю, то привяжусь, а если привяжусь, то потом будет грустно и обидно, когда она убежит. — Нет, это просьба уважать НАШИ традиции и культуру, потому-что находишься ты теперь здесь, и должна понимать, что мир вокруг отличается от того, к которому ты привыкла.       Я обернулась к гному, чтобы видеть предельно честные синие глаза, глядящие на меня до отвращения спокойно и стойко.       Ладно, я повела себя как идиотка, каюсь. В конце-концов, я ведь никогда не была неполиткорректной к тем, чьё воспитание и культура отличались от моей. Так чего сейчас так необдуманно психанула? Фу, женские замашки. — Простите, я извинюсь за свое поведение и свою просьбу перед вашими племянниками, — киваю я мужчине, отворачиваясь к лошади. — На самом деле, — медленно произносит он в ответ, — думаю, это им не требуется. Но впредь будь осторожна и уважительна к другим в нашем мире. — Хорошо, — соглашаюсь я, чувствуя себя несколько неуютно из-за такого внимания, и отцепляю наконец седло и сбрую, чтобы отвести бедное животное к остальным для отдыха.       Сама я, несмотря на сильную усталость, уснуть не могу, даже когда расстилаю спальник под сенью скального выступа, достаточно близко к костру, чтобы не замёрзнуть в самый холодный период ночи. Интересно, слишком перетрудилась или переволновалась сегодня? Что ж, придётся мириться с положением бессонницы и по-старому дедовским способом считать овец. Ну, или гномов.       Когда я начала засыпать, вдалеке послышался вой. Я знала, кто это. А вот хоббиту повезло меньше. — Что это было? — спросил он, поднявшись со своего места и пробираясь к костру, где уже уселись два братца. — Орки, — мрачно бросил Фили с таким лицом, словно ему почки под плащом вырезали. — Орки? — бледнея, переспросил Бильбо. — Убийцы, — как что-то очевидное подтвердил Кили. — Они нападают под утро… — И никого не оставляют в живых. — Только реки крови.       Хоббит, похоже, находился в предынфарктном состоянии, а парни, довольные своей задумкой, сверкали усмешками. Я запустила в них по очереди кроссовками и откинулась на куртку. — По вашему, это смешно? — тихо и вкрадчиво произнёс Торин, выходя из тени. Многим сегодня не спалось. — По-вашему, ночные набеги орков — это шутка? — Мы ничего подобного не имели ввиду, дядя, — виновато произнёс Кили, а Фили просто поджал губы, потому что понимал — оправдываться сейчас бесполезно. — Конечно не имели, — Король прошёл мимо костра, гневно сверкнув глазами на всех присутствующих, — вы ничего не знаете о жизни.       Ненадолго воцарилось молчание — я видела, как поднялся Балин, не отрывавший взгляд от смурной фигуры предводителя на краю обрыва, залитого лунным светом. — Не серчайте на Торина, — мягко произнёс он, усаживаясь поближе к огню и задумчиво рассматривая его блики, — у него предостаточно причин ненавидеть орков.       Я заелозила, гусеницей подползая ближе ко всем, но это особо и не требовалось — голос у седовласого гнома был громкий и глубокий. — Когда дракон захватил Одинокую Гору, король Трор попытался отвоевать у орков древнее царство гномов, Морию… Но наши враги опередили нас. Мория была захвачена легионами орков, и их вел самый жестокий из всей их расы — Азог Осквернитель. Этот гигантский орк с горы Гундабад дал клятву истребить потомков Дурина. И первым делом обезглавил короля. Траин, отец Торина, потерял рассудок. Мы не знаем, убили его или взяли в плен… Мы лишились предводителя, поражение и смерть нависли над нами. И вот тогда появился Он. Молодой наследник рода бросил вызов бледному орку. Он бился в одиночку с этим чудовищным противником. Он лишился оружия и защищался дубовой ветвью, словно щитом. Азог Осквернитель понял в тот день, что потомков Дурина ему так просто не сломить. Торин призвал нас сплотиться. Мы собрались с силами и отбросили орков назад. Наш враг был побеждён. Но не было ни пиршества, ни радостных песен в ту ночь. Погибших было столько, что их не успевали оплакивать. Немногие из нас выжили. И тогда я подумал, вот тот, за кем я последую. Кого я готов назвать королём.       В тот момент я не поднялась вместе с гномами, хоть и была уверена, что чувство мы испытываем одно. Я осталась на земле не потому, что была не готова доверить свою жизнь почти незнакомцу другой расы, не потому, что не разделяла взглядов гномов. Я осталась сидеть, потому что это был миг единения ГНОМЬЕГО короля с ГНОМЬИМ народом. И будь я проклята, если успела повидать за свою короткую жизнь что-то прекраснее и трогательнее этого.