И вечный бой! Покой нам только снится. © А. А. Блок Верно, мне нужно было сымпровизировать. Будем откровенны: в импровизации нет ничего сложного. Просто лепишь все подряд. © Жизнь с Луи.
Ресница попала в глаз и я безуспешно выцарапывала её где-то минут пять. Глаз покраснел, и я чувствовала, как он слезится, но все равно продолжала. И не то чтобы эта чёртова ресничка мне мешала, но, если честно, так было удобно наблюдать за остальными. Я тут недавно осознала, что ни черта не знаю о традициях народа, с которым прошла рука об руку целый месяц. Мне трудно было читать эмоции гномов — они были для меня загадкой, и я никак не могла с точностью понять, что чувствует… ну, например, Бофур. Он всегда был предельно нейтрален и весел, и я не могла с точностью сказать, как он ко мне относится. Алина часто называла меня одноклеточной идиотиной — я с легкостью понимаю, что чувствуют люди по отношению друг к другу, будь то ненависть или любовь, но когда дело касается меня лично — я внезапно слепну. Она часто твердила мне, что на меня оборачиваются парни, просто я этого не замечаю, забитая в своём мирке. Она говорила, что я красива, и люди это видят. Я не считала себя красивой, как не считала себя талантливой или полезной хоть кому-то. Возможно, в этом крылась моя худшая сторона, но я так не считала. В той жизни я была законченной социопаткой, всегда старалась делать вид, что мнение общества меня не волнует и я его не замечаю. Проблема в том, что волнует и замечаю. В отношениях с гномами пока не было новых перемен. Хотя после случая с купанием я пару раз ловила на себе ехидные взгляды, вслух никто ничего не говорил. На самом деле после того, как Фили, свернув меня в одну трясущуюся гусеницу, уложил рядом с собой… меня как будто бы повысили и приняли. Ну, знаешь, я словно пустила корни в наш маленький коллектив и теперь выдрать меня из него было бы проблематично.***
Это было уже не смешно и не весело. Сгоревший дом, где когда-то жила семья. Возможно, они были счастливы, имели кошку, с которой резвились дети, чуть ли не отрывая ей хвост, разводили двух чахлых барашков, любивших, когда их чешут; отец семейства раз в два месяца уходил в Бри, и, вне зависимости от полученной выручки, привозил, помимо самого необходимого, подарки своему семейству. Дети радостно бежали к нему и вешались на ноги, не отпуская до тех пор, пока он не брал их на руки, а он брал, даже не смотря на больную спину. Мать ругалась на непосед с крыльца, чтобы не приставали к отцу, но и сама нет-нет, да и улыбалась такой картинке… А теперь тут только чёрные развалины, которые постепенно сжирает лес, и от которых за километры разит смертью и болью. Жизнь ушла отсюда, и я поняла Гэндальфа — наше присутствие тут мало того, что опасно по причине бродящих в округе троллей, но и противоестественно, как подснежник в январе. — Лисса, все в порядке? Фили дернул меня за локоть, привлекая внимание. Ещё не отошедшая от шока и полученных эмоций, улыбнуться я смогла лишь деревянно-ненатурально, что не смогло провести гнома. Он подозрительно нахмурился. — Это место… — я скользнула взглядом по развалинам, пытаясь подобрать какую-нибудь годную формулировку, — у меня от него гусиная кожа по рукам. — Лицо гнома удивленно вытянулось, а я, ехидно заухмылявшись, продолжила нести какую-то околесицу, дабы перекрыть минутку откровения полной видимостью наплевательского отношения. — В последний раз так было, когда меня затащили на чёртову катапульту с моей-то фобией высоты… ты даже не представляешь, как я тогда орала, хотя больше было похоже на сдавленный визг. — Похоже, — хмыкает блондин, видимо, устав слушать мою трескотню, праведно опасаясь, что я могу разойтись на описание жизненных историй, — тебе не так уж и плохо. — Постой-ка, — максимально противно-подозрительно протянула я, сложив руки на груди, — ты ведь не подумал, что я испугалась? — Ну, девушки же… — начал было оправдываться принц, но наткнулся на издевательскую улыбочку и явно захотел меня треснуть, но тут же, судя по-всему, напомнилось, что я девушка (он сам только что сказал), а девушек не бьют. Так что он лишь одарил меня взглядом «кто дал бабе язык» и пошлепал к брату стеречь пони. Мне вовсе не стыдно, лично эти двое клоунов измываются над моими несчастными костями почти месяц, и уже высосали половину мозгов через самодельную трубочку (мозги там были, точная инфа, хотя иногда и возникают сомнения). Поэтому, развесёло заулыбавшись, я направилась к Бомбуру, помогать. Вечер протекал в спокойно-расслабленной атмосфере. Я растянулась на мешке, задумчиво разглядывая звёздный небосвод, которого у нас даже за городом не разглядишь. Наверное, я выглядела совсем уж психопаткой, потому что гномы ко мне не лезли. Ну, или это как-то связано с тем, что главные «доставальщики» ушли на дежурство, а остальным моя персона до фени. — Дядя! — Я подскочила на лежанке, увидев, как на поляну влетели двое братцев. — Там Бильбо… — И тролли… — Они забрали наших пони… — И Бильбо пошёл их выручать… — Но его заметили!.. Я чувствовала себя китайским болванчиком, крутя головой от одного брата к другому, пытаясь отследить нить повествования и не запутаться, кто что говорит. Смысл сказанного доходил быстро — весь отряд уже стоял на ногах, а я только медленно поднималась в вертикальное положение. — Лисса, остаёшься здесь. Я подняла растерянный взгляд на Торина, смотревшего непривычно строго. И, отступив, покорно уселась обратно. Гномы скоропостижно ушли в лес. — «Неужели ты выбила себе путёвку в этот мир, чтобы отсиживаться во время самых приключений?» Я вздрогнула и уселась по-турецки. — «Здравствуй, Азраэль. Если честно, я думала ты должен быть за принятие «хороших решений», а ты тут искушаешь на опасную гадость, которую мне, кстати, запретили.» — «Что, ангелам не может быть скучно? — возмутился пернатый. — Давай, иди туда, ты же хочешь. К тому же, не гоже нарушать попаданческий канон.» — «Интересно что же я сделаю, с тонким ножичком, да притом только одним, ммм? Я, конечно, идиотка, но не самоубийца.» — «О, ну с этим ещё можно помочь.» Наверное, стоило послушать Торина, а не Азраэля, потому что тролли были уродливыми, мерзкими и отвратительно воняющими. А еще они огромные, как небольшие горы. Видимо, ангел переобщался с чёртом и перенял у него дурацкую привычку издеваться надо мной. Наручи с метательными ножами, это, конечно, круто, но не тогда, когда противник в три раза выше тебя. Знаешь, что у меня осталось из моих вещей из того мира? Знаешь, конечно — лёгкая красная шапка, которая бесила всех Средиземцев, видевших меня в ней. Но я поступила чисто по-женски, когда открыла этот феномен — стала таскать её повсеместно, к тому же мои сальные немытые космы она прекрасно скрывала, что было мне только на руку. В общем, я сняла с себя свой недоплащ-недокофту и перевязала её на манер юбки. Благо, длинные и широкие рукава рубашки, скрывшие ангельскую «плюшку», позволяли мне такую вольность. Теперь главное — хорошо отыграть, не выдав себя троллям раньше времени: в конце-концов, они же тупые, это не должно быть трудно. Хотя… где я, и где успех? Что ж, будем уповать на мои несуществующие удачу и везение. Я вышла на поляну, как мне показалось, триумфально: с растрепанными светлыми волосами, связанными в непонятный узел где-то в районе затылка и покрытыми съехавшей на бок шапкой, извалянной в прошлогодней сухой листве, цепляясь «юбкой» за все, что можно и нельзя, попеременно закатывая в «припадке» глаза, стараясь истерично не заржать от страха и тупости ситуации, я умудрялась еще нести откровенный бред. — Боже мой, какой большой и страшный лес! — верещала я тоненьким голоском диснеевской принцески. Алина бы мне двинула за подобное — нас обеих с возрастом стало воротить от старо-мультяшного идиотизма, хотя мультфильмы мы всё же смотрели. Правда, теперь это была не Белоснежка и не Спящая Красавица. — Какое счастье, что тут хоть есть тот, кто развёл та-а-а-акой большой и яркий костёр, что я увидела его с другого конца этой чащобы! На поляне воцарилась идеальная тишина, и на меня в ахуе уставились семнадцать мужиков, явно не въезжающих, что я делаю и несу. О да, это определенно был мой фурор. Почему я раньше не участвовала в школьных сценках? Надо было последовать советам друзей, перед которыми я очень круто умудрялась выёживаться, и идти в театралку. — Ах, — «заметила» я троллей, и картинно всплеснула руками, осторожно спустив пусковой механизм, метнувший нож в район пленённых в мешках, так что клинок приземлился недалеко от Подгорного короля. — Боже! Боже! Это же кровожадные тролли! — Я картинно бухнулась на колени и поползла в притворном страхе в сторону кострища, на котором тоже были связанные гномы — Двалин смотрел на меня, как на самую тупую курицу в округе, которая непонятно для чего вляпалась в самую жопу, да ещё и кудахчет так, словно бы её заживо раздирают. — Пожалуйста! — заверещала пуще прежнего я, желая вызвать хоть какую-нибудь реакцию, чтобы вовлечь в диалог троллей (Не то чтоб монолог меня не устраивал, но, блин, я для кого корячилась?!) — Пожалуйста, не ешьте меня! — Э-э-э, баба, ты вообще откуда? — ошарашенно выдал самый высокий из противной троицы, опасаясь пока ко мне приближаться. Искренне разделяю его желание, я бы от такой чумной на всей несуществующей супер-скорости драпанула, но, как я уже говорила, тролли умом не блещут. — Я? — чуть ли не возмущенно взревела моя светлость, стремительно поднимаясь по деревянному вертелу вверх и незаметно для громил втыкая ещё один нож аккурат в путы возле носа Двалина. Ну, вот тут началось самое сложное. Я сделала два шага вперед и в бок, уперев руки в бока, как бы собираясь высказать все свое негодование. — Я шла к Бабушке с пирожками… ка-а-ак вдруг! — я сделала искореженную моську, от которой шарахнулись было нагнувшиеся вперед тролли, явно заинтригованные жалким подобием начала. — Из-за кустов вылетели здоровенные мужики в шкурах волков! — продолжала я, чувствуя, как хохот щекочет внутренности и заставляет вновь вспомнить, что такое «задыхаться». Правда, у меня вышло добавить в голос плаксивые нотки, наращивая их с каждым словом. — Они отобрали мою корзинку, и бросили в этом большом и страшном лесу-у-у-у! — Ты это… — растерянно произнес главный повар сегодняшнего дня, явно боясь ко мне подходить. — …Не реви, мы тебя гномами угостим. — Гно-о-омами?! — взвизгнула я, переходя на ультразвук, от чего тролли зажали уши лапами и даже ненадолго зажмурились (Хм, не знала, что могу брать такую высокую ноту, голос-то у меня всегда был больше низкий). — Кто по-вашему ест гно-о-омов?! — Мы, — хором отозвалась эта семейка Адамс, а я чуть было… а, нет, ногами я все же затопала в жутком негодовании. — Вы что, не знаете, что это плохо? Вам в детстве что, не читали сказок? — монстры в полном шоке отступили и опустились на жопы, произведя мини-землетрясение, из-за которого я чуть землю носом не пропахала. — Троллям же не… — Боже, какие вы бедненькие! — гаркнула я, не дав закончить фразу своему единственному оппоненту (остальные явно не могли от шока языком пошевелить) и обернувшись к гномам стала трястись в беззвучной истерике, всхлипывая на каждом слове. — Вам никто не читал ска-а-а-зок! — Прямо по курсу моего застеленного слезами взора очутился Фили, смотрящий с таким удивлением, будто бы я сошла с неба, объявила о своем божественном происхождении, и тут же добила объявлением о полном захвате этого мира. — И не ра-а-асска-а-а-азывал об этикете! — Это, к слову, не так уж и страшно, потому что я сама знала исключительно самую базу, вбитую любимой бабушкой (скорее вколоченную кувалдой). Я не была проблемным ребёнком, но вести себя как леди, о чём всегда мечтала бабушка, могла только на показ, демонстративно несколько минут — не более того. В тот момент, когда я уже была готова расхохотаться в голос, а освободившиеся гномы, видя, куда завела меня жизнь нелёгкая, броситься в бой, появился Гэндальф с коронной фразой (у нас коронной): — Рассвет грядёт, и смерть вас ждет! Я грохнулась на колени, и своим уже голосом провыла в припадке смеха: — Все это видели, а? Ибо я отказываюсь повторять!!!